Церковь Златой Софии 21

XXI

Нет ничего вечного в этом мирке людей, кроме вечного «конца света», не менее постоянно переносимого СМИ и лжепророками на каждый новый год!
А потому и болезнь тем более вынуждена была, пусть и медленно, но через месяц окончательно отступить, позволив Ворону совершать более продолжительные прогулки на свежем воздухе, а не только за водой к незамерзающему роднику.

Но прогулки по зимней просёлочной дорожке чреваты были встречей с людьми – местными московскими дачниками, обосновавшимися на другой стороне озера.
После монастыря, одинокий Ворон, ещё в глухой северной Тайге привыкший к безлюдью, наслаждался безмолвием и тишиною, иногда неделями - а как-то и целый месяц! - ни с кем даже не поздоровавшись!

Потому, когда встретился знакомый дачник, как-то побывавший в монастыре, из тех, которые не верят в нагнетаемые, подобно «РЕН ТВ», страхи о бесконечных ежегодных «концах света», но всё же на всякий случай построивший запасной вариант в виде «скромного» особняка, дабы выжить в провинции, и заговорил с ним именно о монашеской жизни, то Ворону большого труда стоило скрыть досаду.
Однако, когда дачник сказал, что монастырь превратился лишь в коммерческую структуру и не более того, то с этим невозможно было не согласиться. А вернувшись домой, немного возбуждённый беседой, Ворон ещё раз пролистал свои Дневники с уже изрядно позабытыми записями о своих Созерцаниях, и наткнулся на описание Видения о монахах как раз в унисон той беседе с болтливым дачником.

Но перечитывая, он, обладая уже личным Опытом пребывания в обители, всё же немного по иному воспринимал и про себя комментировал давнишнее понимание того, что дома пришлось ему лишь созерцать лет пять назад.


«Во второй половине ночи оказался на дороге в наш местный Монастырь, тот самый, вокруг которого я созерцал огромные Древа Жизни (см. выше), который созерцал в громовой туче со сверкавшими Молниями»...

Пролистав Дневник и посмотрев «выше», вспомнил Ворон и о том другом Видении,

«…как над ним из страшных туч оглушительными громовыми раскатами извергались ОГНЕННЫЕ ШАРЫ ГНЕВА БОЖЬЕГО и МОЛНИЯМИ ПАДАЛИ НА МОНАСТЫРЬ!.. Явно ощущал запах гари, как обычно бывает при ударах Молнии… Но в то же время чувствовал, что это по мощной Молитве Монахов-затворников (ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫХ Монахов, автоматически поправил себя же Ворон!) к Земле грешной привлекается ОГОНЬ БОЖИЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ ВОЗДАЯННОЙ, что грешными мирянами и воспринимается Наказанием Божьим!..»

Далее он читал:

…«Я поднимался по дороге в гору и оказался в Монастыре, вошёл в главный Храм затенённый, но там все спали вдоль стен и я прилёг»…

По Опыту своего личного Созерцания нетелесной Жизни Ворон уже ведал, что сонливость персонажей в Видениях, а тем более в храме, означало их Духовную несостоятельность, а опьянение – невежество в вопросах Духовности вообще. Стало быть, даже во время явных «служб» якобы НЕНАСТОЯЩИХ монахов в храме, тем не менее, Души их ещё спят!

…«Но когда услышал, как где-то снаружи пропел петух, то решил подняться «с петухами» (рано, на заре), радостно осознавая себя монахом, чтобы помолиться спозаранку!»...

Да уж, в то время его Душа ещё наивно надеялась на искренность современного православного монашества, даже себя не исключая в их рядах, подумал Ворон с грустью.

…«Но прежде Молитвы, кто-кто из Братии монашеской пригласил сперва кое-куда сходить, и мы из Храма по тропинке и по ступенькам спустились вниз, где располагались монастырские ларьки и я видел ГРЕХ КОММЕРЦИИ, которые якобы проворачивали какие-то кавказские верующие»…

Кавказцы тут ни причём, будто кому-то объясняя, громко заговорил Ворон, ещё в Тайге привыкший сам с собою разговаривать, как это всегда случается с одинокими людьми. Но то, что кавказский тип людей в его Видениях всегда ассоциировался с душевно-бесовскими качествами КОРЫСТИ и ГОРДЫНИ, он не сомневался уже. Стало быть, не спроста, а вскоре уже и в реальности обычной того монастыря

…«монахи разделились, и бывший настоятель, более духовного склада сознания своего с несколькими своими подвижниками уехал восстанавливать другой монастырь, а этот оставил МОНАХАМ-КОММЕРСАНТАМ МАМОНУ ТЕШИТЬ В СВОИХ ДУШОНКАХ».

Как же интересно и, главное, в самую точку ещё несколько лет назад Видение описало ему СУТЬ проблемных дел в том монастыре, опять удивился Ворон!
Но когда он дочитал о Видении,

…«что и у бани оказался я не просто так, а как бы БЕРЯ ГРЕХИ монахов-коммерсантов НА СЕБЯ, должен в бане омыться – ПОКАЯТЬСЯ и тем ИСКУПИТЬ грех «мамонский» православных монахов…»,

то, совсем загрустив, отложил Дневник в сторону.
Ибо в очередной раз таким вот образом Провидение опять напомнило ему о том ЕГО Кресте, который он много лет время от времени неожиданно Созерцал и деревянным, и железным, и обшитым бисером, и даже приглашавшим его Распятием уже в монастыре! А потом ещё и нацарапанным на его лбу кровавой раной!..

В очередной раз пришлось признаться самому себе, что избежать ИСКУПИТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА ему - не удастся, как бы он сам себя ни обманывал, под разными надуманными предлогами покидая монастырь. И его – своенравного Ворона, ибо не Смиренного Голубя! - просто злило, но совсем не потому, что приходилось считаться с Волей Божьей. А что вынуждала она его сосуществовать вместе с искупляемыми безмозглыми и лицемерными болванами в подрясниках, желавшими лишь земного существования подлой значимостью «пастырей» таких же оболваненных невежд.

И этим постриженным «ангелам» и рукоположенным «пастырям» невдомёк, какие ЗА НИХ же телесные и душевные муки ему, не афишируясь, приходилось терпеливо переносить...
Но и терпение-то человеческое - не бесконечное…

* * *

Устав однажды от головокружения из-за постоянного ощущения себя между двумя Мирами – уже ни толком во плоти земной, но ещё и не ТАМ окончательно, Ворон на вечернюю «службу» поковылял всё же с тростью. Подходя к собору – ну надо же! – встретил оттуда выходившую Матушку И.
Она сперва удивлённо, впервые увидев его с тростью, а потом уже и с тревогой вопросительно уставилась на него:
- Что с вами случилось?!
Но Ворон лишь отмахнулся, мол, устал немного от жары, голова закружилась, потребовалась третья точка для опоры и всё такое… Но завтра будет в норме, успокоил он её.

В другой раз они так же неожиданно встретились, когда Ворон сильно хромал на правую ногу, стараясь ступню осторожно ставить внешним ребром. И на молчаливый, но по-женски озабоченный вопрос Матушки, он прямо сказал:
- Священник грешит.
- В каком смысле? – не поняла она.

Но невозможно было рассказать даже ей – христианской монахине, что когда грешит именно рукоположенный какой-то священник, то он не только болью ощущает, как по телу его, чаще всего по ногам стекают невидимые капли крови, но иногда и сильнейшую боль от вбиваемых ржавых и тупых гвоздей, ко Кресту прибивающих… тело незримого простыми глазами Христа!..

Невозможно было рассказать ей, что он КРОВНО связан с Народом (но не еврейским), именно Искренне Верующие которого несут иногда на себе Искупительные Раны Христа, бывает, что и видимые кровоточащими Стигматами только у Девственников, или невидимые, но не менее болезненные у тех, кто пусть в браке, но от Бога.
Потому, Ворон лишь заметил Матушке, если её интересует, конечно, что о его подобных проблемах со здоровьем можно прочесть в сто девятом Псалме Старого Завета и в Послании апостола Павла к Евреям.

* * *

В учреждённом монастыре, в котором никогда не было не только признанных Святых Праведников, но даже Схимонахов, считающихся, что они принимают на себя «великий ангельский образ», но с которым – монастырём - Судьбу Ворона связало Провидение, то для какой такой Цели ему приходилось тогда незримо «тащить» свой Искупительный Крест ЗА СВЯЩЕННИКОВ, не единожды задавался он вопросом?

Считается, что Схимонашество возникло на Ближнем Востоке ещё в пятом веке, дабы на государственном уровне упорядочить Отшельничество. Но сами современные как простые монахи, так и иероманахи ведают ли, что сие – Схимонашество - означает по Сути Истинной? Если даже среди них в том злополучном монастыре мирские интересы и, как следствие, пьянство, блуд, обжорство, коммерция и тёрки за власть - отнюдь не исключение!

Почему именно ему, Ворону, вне пострига монашеского же, но пришлось «тащить» Крест Схимника, и не только мучиться телесными и душевными муками, но и под постоянным прицелом вполне зримых бесов во плоти?
А тем не менее, он ИМ НУЖЕН в монастыре!

Конечно, пока Ворон был вне религиозных рамок, то он даже рукоположиться в сан священнический не мог. Но он даже и представить себя не мог в рясе!..
Хотя, пришлось ему признаться самому себе, что, как ни странно, но был он не равнодушен ни к монахам, ни тем более к иереям, или просто к монашеству и священству без конкретных лиц. Не взирая на их душевные проблемы, он к ним относился совсем не так, как к безнадёжным уже мирянам-обывателям. Более того, считая себя в одиночестве давно уже окончательно загрубевшим Душою лесным отшельником, тем не менее, и как ни удивительно было самому себе, но он их даже… ЛЮБИЛ какой-то необъяснимой отеческой Любовью! Неужто В НЁМ проявляло это удивительное Чувство та Незримая Персона, боли Которой на Кресте он так явно ощущал телесно и чувствовал Душою?!..

Неужто Матушка Л., но не та - старая и вредная - приживалка в монастырском женском корпусе, но которая предсказала ему надеть подрясник, всё же была права, что он будет много молиться за грешников?!..
И ведь действительно, Ворону нравилось не только на «службах» храмовых присутствовать, не только в монастырской келье молиться, но и дома в лесу он уже не понимал себя без Молитвы в определённые часы, без чтения Псалмов в голос. Более того, он чувствовал всё явственнее, что Искупительная Молитва – это уже единственный Смысл его существования во плоти земной!..

* * *

Затушив огонёк лампады на Алтаре своём, но всё ещё пребывая в послемолитвенном возбуждённом состоянии, Ворон присел в темноте перевести дух и успокоиться, не удивляясь, что пред его взором, даже ночью при выключенном электрическом свете, не бывало темноты, что и без на то желания, его окружал ЗОЛОТИСТЫЙ Свет.
Сидел он, стараясь ни о чём не думать, как неожиданно перед собою увидел Светящийся Силуэт и услышал о себе:

«А он уже становится настоящим творцом»!

И потом кто-то другой тихо и, как показалось, немного грустно несколько раз повторил ему:

«Ты ДОЛЖЕН Рукоположиться»…

После этого Ворон просто уже не мог не думать о том, чтобы как-нибудь всё-таки съездить в монастырь!