Сколль от скальда

                Тете Юле Латыниной, рыжей и невероятно секси, ибо смазливых мордашек до хера и больше, а мозгов маловато будет
     Ой ты гой еси на небеси самосборны скатерки
     Растоложились супонно, чресседельно впопыхах,
     Закустились самовсходом, как  " Ямахи " карбюратор,
     Зафырчали сквозь и настежь, замогутно серебром,
     Голосок струится речкой, тонкий, вредный и живой,
     Злоехидный, сексуальный, будто Ленина усы.
     Змий летит с восточной кручи, китаёзистый валет,
     Он поводит твердо носом, он хвостом летит ногой,
     Крылья веют над простором, снизу : родина моя.
     Чуть пьяна, немного стремна, если честно : полняком.
     Я кладу прибор природный на таковские дела,
     Продолжая вслух былину, колоссальную ботву.
     Змий подлетом у Рязани, эродромно шебурша
     Колесом шугает снег, что налип и никаких.
     Эропорты принимают весть благую наоттяг,
     Запивая квасом бублик, что хрустит в трахее ночью,
     Когда сны изнемогают, в этих снах народ могучий
     Курит очень добрый гаш, развалясь седлом равнинно
     И мечтая о большом. Об громадном, о таковском,
     Что мне проще показать.
     Застегнув ширинку смело, продолжаю благодарность.
     Ляпунов, полчок и дембель, кутыгбойсовский такой,
     Шкары нервно поправляя и сгибая шею вдоль
     Пробирался чрез сугробы курсом строго на шасси.
     У шасси уже смеркалось, сверху летчик молодой,
     Улыбаясь неотрывно закричал, грозя рукой :
     " Ты чево ? Зачем тревожишь ? Видишь :
     Змей, не чепуха. Нас заслали не дозором,
     Не предательской судьбой мы внедрились у Рязани,
     Мы с заданием конкретным. Нам Прилепина давай ".
     Ляпунов серчает строго и пушит свои усы,
     Проклиная втихаря параллель, ну, там, где Ленин,
     Это выше, вверх смотри.
     Отвечает не таясь и шинель свою тулупом
     Гневно дует и ярит.
     " Летчик, гнида и паскуда, ты пошто
     Меня смущаешь ? Ты в Рязани, не в Маскве,
     А Прилепин - всем известно - это памятник Дамбасс ".
     Летчик охнул, летчик вздрогнул, летчик перднул и упал.
     Он лежит у ног полчка, а последний торжествует.
     " Это вам не тут и там, это, бля, не конский ахуй,
     Это матушка Рязань, папой ей Есенин пьяный,
     Дедом - бабушка моя. А сыны отчизны милой
     Марсельезой вдаль утюг ".
     Голосит полчок, играя ликом божьим у шасси,
     Аллонзанфан и Белуччи, файны хохи, Хорста Вессель,
     Все смешалось у Облонских, только Анне - паровоз,
     Конским гашем задымленный прямо в легкие Толстым.
     Во былина - так былина, это вам не Готфрик Быков,
     Не Ефремова Обломов, не Лимонова усы.
     Суки, снова привязались эти хреновы усы.
     Потому как баронет. Эйре, Слит, сокровищ слитки
     И конечный Замотай.