Душа и тело

(Отрывок из новеллы "Душа моя в тебе или прощальный поклон Паганини")

                Красивая душа все в жизни делает прекрасным

Это продолжалось неопределенно долго. Каждую ночь Марианна неожиданно просыпалась, брала карандаш, листок бумаги и писала, писала, писала. Ноты за нотами, крещендо, пиано, пиццикато и безумные по сложности аккорды. Рядом стоял дух Паганини и водил рукой Марианны. Наступил день, когда была поставлена последняя точка. Седьмой концерт для скрипки с оркестром был закончен.

– Марианна! – воскликнула душа Паганини. – Мечта моей жизни сбылась. Я написал звон колоколов не только в кампанелле, но и в концерте. Твоя задача теперь исполнять этот концерт для всех. Вот послушай – Дух Паганини взял скрипку и начал играть.

Марианна была поражена великолепием звука, как будто она стояла у церкви и наслаждалась колокольным звоном. Нет, подумала она, Паганини не играл, он жил этой музыкой. Если сам дух так играет, то каким величием должен был обладать живой Маэстро. Да нет же, – осенило Марианну, – это и есть его величие. Только так и мог играть Никколо Паганини.

– Но я даже не имею скрипки -  возразила Марианна, когда душа Паганини перестала играть.

В углу комнаты в ярком свете церковных свеч неожиданно появилась белое прозрачное облако, по форме напоминающее скрипку.

– Что это такое, – спросила Марианна.
– Это душа скрипки, на которой в свое время я играл. История создания скрипки удивительна. Тебе говорит, о чем ни будь имя Леонардо да Винчи?
– Да ответила Марианна. Энциклопедическим познаниям этого итальянского гения не было предела.
– Молодец, – улыбнулся Паганини, – говорят, что именно Леонардо придал головке виолы тот завиток, который украсил ее и она стала скрипкой со своим характером и душой. Скрипку, которую ты сейчас видишь и на которой я играл, вышла из рук великого итальянского мастера Гварнери. Нет, у меня также были скрипки, изготовленные Страдивари и Амати. Все они были непревзойденными мастерами и волшебниками своего дела и прославили родной итальянский город Кремону. Но мне больше нравился Джузеппе Гварнери дель Джезу. Посмотри, как он подписывался.
Скрипка предстала перед взором Марианны, и она с удивлением увидела на внутренней этикетке рядом с подписью крест и три буквы I.H.S.

– Вот почему с именем Гварнери соединяется божественный титул «дель Джезу», что означает «от Иисуса».  И святая церковь хотела очистить душу этой скрипки. Никогда я не пошел бы на это – воскликнул Паганини.

– Но, скрипка она же сделана из дерева, причем здесь душа? – не унималась Марианна.
– Да, - оживился Паганини, - но любое дерево имеет душу. Мастер, вкладывая свою душу, из этого дерева изготавливает скрипку, покрывает ее лаком, секрет которого он хранит веками. Так, что скрипка это уже не дерево, а музыкальный инструмент, душу которого следует познать.
Маэстро взял фантом скрипки и в комнате раздались божественные звуки кампанеллы, произведение, которое Паганини сочинил, слушая в детстве звон церковных колоколов.

– Да, я не был красавцем – сказал он, когда закончил играть. – Но церковь, так и не поняла, что такую внешнюю форму и внутреннее содержание дал мне именно Господь. Не форма важна, Марианна, не форма, а содержание. Посмотри на Квазимоду.
– О котором писал Виктор Гюго в Соборе Парижской Богоматери? – переспросила девушка.
– Да, да, - улыбнулся Паганини – Внешне он был ужасен, зато сердце его и душа прекрасны. Но поймут это, только, когда он умрет. Как часто мы начинаем беречь, то, что уже потеряли. Мне всегда не дает покоя судьба великого Моцарта. А ведь он не был гоним церковью. А после смерти слава в веках, однако, никому не известно место, где он похоронен.
– Но Вас поняли при жизни и восхищались вашей музыкой, Маэстро.
– Нет, не поняли. Поэтому и запрещали мои похороны. Я прожил 57 с лишним лет и еще 56 лет моя душа скиталась по свету и ждала успокоения. Но не бывает худа, без добра.

Паганини выждал несколько секунд и уже торжественно обратился к девушке:
– Марианна!¬ Попроси матушку купить самую дешевую скрипку и когда ты на ней будешь играть, душа моей скрипки воссоединится с твоей скрипкой, и все услышат Божественное звучание седьмого колокольного концерта.
– Но я не умею играть на скрипке, – опять возразила Марианна. 
– Ничего не бойся. Я буду с тобой, – подбодрил девушку Маэстро.
– Но почему именно я? – не унималась девушка.
– Я долго искал невинное создание, не обремененное славой и пороками, и все-таки нашел. И нашел, и избрал именно тебя, – ответила душа Маэстро. -  Как только ты будешь брать в руки скрипку, на ней будут играть моя душа и душа этой скрипки – продолжал убеждать Марианну дух Паганини.
– Все это интересно и замечательно, – сказала Марианна, – но почему вы обошли стороной Джозефа, сердце которого мне пересадили.   
– Ах, Джозеф, Джозеф! – глубокомысленно, прищуриваясь, воскликнул Паганини. – Он никогда не был маэстро с большой буквы. Ему нравилось, когда слушатели вздыхали, поражаясь техническим совершенством его игры. Но они не стонали от душевных мук и переживаний. Он не доводил их своей игрой до изнеможения. И потом, его душа уже изначально была грешна.
– Почему?
– Он был лордом от рождения и учился играть на скрипке по приказу отца.
– Но ведь и Вас отец поначалу заставлял учиться играть на скрипке, и как я успела узнать, нередко с ремнем.
– Да, Марианна, ты права. Но у нас была бедная семья. А бедность – она ужасна и унизительна. А путь Джозефа был определен с рождения.  Он был богат, он был лордом. Он учился только потому, что боялся не учиться, боялся гнева отца, боялся лишиться наследственного звания лорда. Я же учился, чтобы помочь семье. Улавливаешь разницу, Марианна? – спросил Паганини.
– Теперь да – ответила девушка.
– И еще: ни одна женщина не будет играть на скрипке лучше, чем мужчина. Скрипка женского рода и только ее душа может слиться с душой мужчины – скрипача. Но мы отвлеклись – Паганини посмотрел на Марианну и ласково сказал, – тебе важно играть мой концерт людям, чтобы, слушая его, они поняли, что нужно слушать колокола, нужно очищать души, нужно быть добрее и не делать друг другу зла.
– А техника? Люди учатся играть на инструменте десятилетиями – озабоченно спросила девушка.
– А техника? – загадочно улыбнулся Паганини, – тебе она досталась вместе с сердцем великого виртуоза.
– Это, как сейчас называют, реинкарнация – переселение душ, – заикаясь от волнения, промолвила Марианна.
– Может быть. Я этих модных слов не знаю. Все - таки XIX и XX века разнятся. Хотя по чистоте и греховности душ они друг от друга не далеко ушли. Человек по сути своей грешен. А звон колоколов очищает души. А святая вода – она благословляет. Ах, если бы священники меня окропили водой, а не скрипку. Но они искали дьявола, – не там искали. Дьявол находится в душах у тех, кто его ищет у других. Так, после моей смерти был скрыт тот факт, что в потайной комнате, в которой я готовился к концертам, были распятия и святые образы. Да я был не таким как все. Сутулость, длинный нос и паучьи пальцы, подвижные суставы.
– Вот посмотри на эту кисть.

В воздухе появился фантом кисти.

– Что это? – спросила Марианна.
– Это слепок с моей кисти после смерти, – ответил Паганини и продолжил.

– Видишь длинные пальцы. Как ножки у паука. Я мог одной кистью обхватить всю скрипку. При определенной тренировке все это помогало мне великолепно играть на скрипке из разных позиций вдоль всего грифа.  Но, не найдя разумного и научного объяснения людям и церкви было проще всего объяснить мое великолепие проделками Дьявола. Но, повторяю, не там они искали дьявола, Марианна, не там. Один мой знакомый, будучи плохим скрипачом, был обласкан церковью. Он во всех изменников и грешников искал.  Да не заметил, как сам Дьяволом он стал. Позднее через 56 лет после моей смерти Марфан назовет болезнь, которой я страдал и многое встанет на свои места. Ведь я лечился у лучших докторов того времени. Но, пока я жил, церковь мне только мешала, следила за мной, пыталась устроить провалы на концертах. Но она не понимала, что, мешая, она помогала мне триумфально шествовать с концертами по всему миру.

Паганини замолчал, перевел дыхание, а потом задумчиво и тихо спросил: «Но может быть в этом и заключалась философия успеха?»

Внезапно Маэстро оживился, взял в руки фантом скрипки и приготовился играть.

– Как же вы будете играть на скрипке, – спросила Марианна, –  ведь на ней нет струн.
– А на скрипке, – Паганини прижался щекой к инструменту и загадочно улыбнулся – можно играть даже без струн, главное, чтобы душа исполнителя слилась с душой инструмента. И это было бы верхом совершенства.
Марианна удивлялась всему. Поразило ее и то, что, разговаривая с духом Паганини, как теперь называют с фантомом, она видела его глаза, эмоции, поразительно некрасивое тело и даже его душу.
– Но неужели душа играет такое важное значение для музыканта? – продолжала задавать вопросы Марианна.
– Играет, Марианна, играет – ответил Маэстро. Не познав тревоги расставания, надежды встреч, радости и мук любви, не поцеловав ни разу любимого человека, твоя душа будет и останется пустой, и ты не создашь шедевра. А ведь единственное в мире, что имеет ценность, как в свое время сказал Ральф Эмерсон – это деятельная душа. Но только в муках можно создавать творения, которые и будут жить в веках. Вот послушай, как прекрасно Фриц Крейслер изобразил «Муки любви». – Паганини исполнил пьесу, так великолепно, что у Марианны выступили слезы на глазах.
– А вот его же «Радость любви» ¬– Паганини продолжил играть и увидел, как девушка, плача, заулыбалась. Паганини тоже улыбнулся и мягко продолжил. – Начало карьеры — это дар богов, остальное тяжкий труд. Без души и любви ты можешь развить мастерство игры на любом инструменте, ты станешь великим виртуозом, но душа твоя так и не коснется извлеченных из инструмента звуков.

– Но почему? – не унималась Марианна.

– Все лучшие качества (как, в прочем, и худшие) закладывается в нас в детстве и развивается в юношестве – любовь и насилие, жестокость и доброта и многие другие пороки, и добродетели. В этом великая роль семьи, хотя общество и церковь также оказывают влияние, но не такое сильное как семья. Но если влияние родителей продолжает преобладать над естественным развитием ребенка, когда он становится уже молодым и зрелым юношей, то его душа, не смея ослушаться, остается невостребованной и пустой. И над тобой как Дамоклов меч – грозный взгляд матери или отца, и ты как послушный ягненок идешь на «заклание» …души, в которой может быть сокрыт порок. – Паганини перевел дыхание и продолжил. – Марианна, я знавал одного хорошего виртуоза. В игре на рояле ему не было равных. Он много гастролировал по миру и везде ему рукоплескали. Слава летела, как говорят, по городам и весям впереди него. Но, к сорока годам он так и не познал любви. Ему запрещали родители. И что? – спросил сам себя Николло и сам же ответил на свой вопрос – Он так и остался виртуозом. А душа его спит. Но что самое страшное, Марианна, порок может проявиться гораздо позже, когда падут оковы, сдерживающие его - закончил свой рассказ Паганини. И немного подумав, добавил – Марианна, «души встречаются на губах влюбленных». Это не я сказал, это сказал английский поэт и романтик Перси Шелли.

Паганини задумался, посмотрел вверх и счастливо воскликнул – Романтизм…! – мы жили в эпоху романтизма, и мы этой эпохой жили!

Мысли Маэстро перебила Марианна.

– Николло, но ведь люди любят зрелища, даже не разбираясь в тонкостях музыки.
– Да. Марианна, только зрелище и есть, ведь любое выступление виртуоза это, прежде всего, зрелище. Пианист, о котором я тебе рассказывал, играл с такой экспрессией, что даже несколько раз приводил в негодность инструмент, на котором играл. Разве это не зрелищно. А один критик даже сказал, что его нужно не слушать, а смотреть. О Джозефе Риде я уже говорил.
– Но ведь и у Вас на одном из концертов порвались струны, попыталась возразить Марианна.
– Да, – ответил Паганини, – мне их подрезали завистники. Но у них ничего не вышло. Я доиграл концерт на одной струне. И это тоже было зрелище и не просто зрелище. Струна пела, извивалась, «входила» в души зрителей и «выходила» со слезами из них. Это было не просто техническое совершенство, это было душевное истязание и победа. Это был триумф.

Паганини перевел дыхание и сказал.

– Марианна! В конце концов, наступает время, когда ты понимаешь, что одного виртуозного совершенства мало, необходима успокоенность души, которую приобретаешь в гармонии внешнего и внутреннего. Ты думаешь, служители церкви зря исповедуют людей. Нет, они очищают душу. А венчание! Златые купола, божественный звон колоколов, венцы - знак счастья, кольца – признак верности и бархатный голос священника – все это не только завораживает, но и гармонизирует отношения между людьми.    

– В таком ракурсе я об этом не думала. Я еще не успела никого полюбить. А Вы, Никколо, когда-нибудь искренне любили? - спросила Марианна.

– Любил – немного холодно и грустно ответил Маэстро. Он посмотрел вверх, закрыл глаза, оперся на руку, задумался и замолчал.
Паганини вспомнил женщин, которых любил, но особенно Антонию Бьянку. Как ему было хорошо с этим 22-х летним юным созданием. Она обладал неземной красотой и божественным голосом. Паганини всецело увлекся ею, помогал подготовиться к выступлениям, сочинял для нее произведения на гитаре. Все было хорошо. Даже измены он ей прощал. Рождение сына Ахилла на время примирило любящие сердца, хотя позже Бьянка стала ревновать Николло к Ахиллу, в котором композитор души не чаял. Размолвка произошла в одночасье. А далее он уже никого не полюбил. Не зная, кого в нем любили женщины, но Паганини любил своих избранниц искренне и нежно.
Марианна удивленно и настороженно смотрела на Маэстро. Она увидела, как слезинки скатывались по его морщинистой щеке. О чем он думал, Марианна не знала. Но она чувствовала, что он думал о великом, о своей любви, о надеждах, которые не сбылись. И она сама того не понимая, еще с большим уважением и любовью стала относиться к Паганини.

Она выждала немного времени и настороженно спросила:

– Но ведь после исполнения концерта ко мне может прийти слава. Что с ней делать?
– Продолжай жить обычной жизнью. А Слава? – Паганини опять закрыл глаза, улыбнулся и сказал. – Она временна. Тебя будут обследовать, мои ноты, стиль их написания и игры будут проверять эксперты. Тебя могут даже унизить. Люди они черствы, тщеславны, завистливы и лживы, когда дело доходит до чего-либо таланта. Сами, обманывая других, они всегда ищут тех, кто как им кажется, обманывает их. Ты готова к испытаниям? – спросил дух Паганини.
– Не знаю, – задумчиво ответила Марианна, – но кометы на небосклоне долго не задерживаются.
– Дух Паганини загадочно улыбнулся, поклонился Марианне и исчез.