Протокол

"Ты, эт, Олег Валерьевич, эт, завтра ко мне утром приезжай в отдел. Протокол на тебя составлять будем" - сообщил мне телефон, хмурым утром понедельника, сиплым голосом участкового Михалыча.
Мое неверие в реальность предлагаемой полицейской перспективы выразилось протестной фразой: "Не поеду я к тебе, Михалыч, ни завтра, ни послезавтра, ни после послезавтра".
Уполномоченный по участку Михалыч, всхрапнув нечленораздельно от удивления, возмущенно интонационно вопросил: "Эт почему же ?@
"А ты меня плохому - ты меня курить научишь" - парировал я.
Помолчав секундно, Михалыч обосновал повелительность своего требования: "Уполномоченный я полицейской службы по участку сельскому и ко мне каждый по моему требованию являться должон!".
Железобетонность аргумента "должон" завершила дискуссию в пользу участкового.
День следующий.
Служба участковых уполномоченных места моего фактического проживания и юридической регистрации дислоцирована в щитовом вагончике пристыкованном к зданию полицейского райотдела.
Внутренний антураж помещения погружает в литературное наследство Максима Горького, мгновенно перенося в пьесу "На дне", создавая ощущения нахождения в ночлежке Костылевых.
Михалыч беседует со мной, записывая мои ответы методом настукивания правым указательным пальцем по клавиатуре компьютера, ввиду чего беседа неспешна и длится третий час.
Наличествует имеется заявление от имени моего бдительного жителя нашей деревни Карла, в котором согражданин описывает мои противоправные действия в следующих пунктах:
1. в марте месяца сего года гражданин Тальвик на своем личном автомобиле вандально проехал по моим личным цветам.
2. в марте этого же года упомянутый выше Тальвик срубил на территории моего личного домовладения посаженную мною голубую ель.
3. в день уничтожения ели и цветов упомянутый выше Тальвик послал меня по матери на все три буквы.
Уполномоченный Михалыч ведет расследование.
"Ты, Олег Валерьевич, есть хулиган и действия твои хулиганские, и это прямо так в Административном Кодексе в ст. 20.1 написано" - изрекает Михалыч..
"Мне, уважаемый Михалыч, капитан внутренней полицейской службы, твои слова странны. Ты выясни обстоятельства. Я напишу объяснительную. Ты составишь протокол. Пусть потом мировой судья решает" - отреагировал я и добавил: "Мы живем в демократическом государстве".
Михалыч, неодобрительно покачав головой, высказал личное: "Ты Тальвик все таки немец. И очень занудливый. Признал бы и раскаялся. Мы бы тебя штрафом наказали и отпустили. А ты - споришь. Теперь бумагу писать придется. Потом к судье ехать - беспокоить хорошего человека".
Не соглашаюсь. Продолжаю упорно не раскаиваться.
Спрашиваю: "Михалыч, сейчас апрель?@
Полицейский уполномоченный ощущая скрытый контекстный подвох в моем вопросе, тем не менее, соглашается.
Вопрошаю дальше: "А ты сам на месте правонарушения был?@
Участковый кивает головой, настороженно подозрительно рассматривая мою персону".
- А цветы видел?@
- Нет.
- А в марте цветы видел ?
- Не видел я в марте никаких цветов, снег еще лежал.
- Выходит я их давил колесами своей машинки под снегом ?
- Выходит так.
- А в апреле снег растаял и цветов нет. И куда они пропали ?
Михалыч снимает с головы форменный полицейский кокошник и вытирает ладонью потную залысину.
Продолжаю гнуть свое.
- А кто цветы видел ?
- Вот сам Карл и видел.
- И когда он их видел ?
- Как когда ? В прошедшем августе видел, потом еще в сентябре видел, в октябре немного видел, а в ноябре уже не видел - снег потому что.
- И куда они делись в апреле ?
Михалыч определенно устал от выстраивания логической цветочной темы. Вяло кивает. Задумчиво почесывает прижатое к стулу место.
Замирает. А затем, словно чертик из табакерки, радостно выскакивает с вопросом: "А ель то голубую на Карловом домовладении ты как срубил?@
Победный взгляд уполномоченного правоохранителя демонстрирует полное мое ущючивание в криминальном деянии.
Я же продолжаю тянуть прежнего кота за прежний хвост.
- Скажи пожалуйста, а ель где росла ?
- У него, у Карла на подворье и росла.
- А точнее?
Полномочный Михалыч смотрим на меня с вековой славянской неприязнью к германскому реваншизму.
- Как где? Где Карлов кобель живет в закутке - туточки и росла.
Мужественный участковый боится собак. Всех. Даже небольших. Даже при наличии служебного Макарова к кобуре. Даже имея санкционную судейскую разрешительную бумагу, даже при поддержке правоохранительного ОМОНа.
Естественно Михалыч в закуток к кабелю не полезет и не полез. Это знает ушлый Карл, но это знаю и я.
Продолжаю давить. - Михалыч, значит ты сам порубочное место не видел ?
Признается: "Рядом не стоял, смотрел из за штакетника".
- Что же ты рассмотрел из за штакетника ?
Участковый полицейский смущаясь словно новобрачная девица, у которой "это" было в первый раз и которой нужно "об этом" рассказать, поясняет, что видел собачьи какашки, но Карл уверял, что именно под какашками и находится спил/сруб голубой ели, устроенной именно мною - соседом Олегом Тальвиком.
Я возмущаюсь: "Как же я в закуток к кабелю залез?"
Михалыч, победно воздев указательный палец, торжественно-довольно выкладывает козырь: "А ты собак не боишься!"
Это аргумент. Собак я не боюсь. Но где причинно-следственная связь между моей не боязнью собак и какашками кабеля Карла, скрывающими еще неизвестно что?
Михалыч блекнет.Тусклым голосом упоминает мою немецкую национальность..Скучает лицом..
Я беру инициативу на себя.
- Скажи мне, Михалыч, а вот по вопросу того, что я послал Карла по матери и на три буквы, откуда такие сведения и кто свидетель ?
Мой правоохранительный визави, недовольный ролью опрашиваемого, горячась, возмущенно поясняет: "Как откуда? От самого Карла и сведения. И сам он как свидетель себе дал свое честное офицерское слово".
Возражаю: "Он офицером был лет тридцать назад, в последний раз.
Михалыч, обижаясь за государство, службу, погоны, гордо цедит, что бывших офицеров не бывает.
Я принимаю к сведению словесную декларацию принципов. Молчу..
Молчит Михалыч. Секунды тикают.
Михалыч наливается правоохранительным гневом, но сдерживает себя:
"Вот правильно Карл говорил, язва ты двенадцатиперстная Тальвик, а не человек. Немец и есть. И поведение твое немецкое".
Пристроенный вагон участковой службы показался мне вагоном в Компьенском лесу и поверженный участковый уполномоченный, как представитель Антанты в лице Карла и Михалыча, подписывает акт полной капитуляции.
- А давай, Михалыч, я сам протокол напишу? Все вопросы занесу, а ты ответишь и распишешься ?
Протокол не получился, участковый уполномоченный отписался о том, что факты указанные в заявлении гражданина Карла не подтвердились.
"Кончатся снаряды, кончится война,
возле ограды, в сумерках одна,
будешь ты стоять у этих стен,
во мгле стоять,
стоять и ждать
меня, Лили Марлен,
меня, Лили Марлен....."