Горький урок

   На флоте такое случается часто, когда офицера или мичмана не пускают домой. Причин для этого - превеликое множество. И даже больше.

   Это любые нарушения в боевой части, начиная от невыхода какого-то разгильдяя на физзарядку, брожением личного состава после отбоя, поломки материальной части, не вовремя поданного документа и всякое другое, косвенно относящееся к воинской службе.

   Да и настроение высокопоставленных лиц играет при этом далеко не последнюю роль.

   Что было в этот раз, история уже не помнит, но Витю Шмелева не спускали на берег вторую неделю.

   И он запил.

   Крепко запил.

   - Передайте всем, - объявил он, - я болею, - и заперся в каюте.

   Поначалу его тревожили, вызывали, пытались воспитывать, но потом махнули рукой и оставили в покое.

   - Перебесится и успокоится. А выйдет из «штопора» - разберемся, - решило командование и оставило Шмелева в покое. 

   Незаметно подошло воскресенье. Вите об этом было и невдомек. Счет дням он давно утратил.

   В дверь постучали.

   - Товарищ капитан-лейтенант, - раздался голос рассыльного, - к вам на КПП жена пришла.

   Шмелев жену побаивался. Он вскочил с койки, - скажи ей, что через двадцать минут выйду.

   Виктор подошел к зеркалу. Оттуда на него глядело обросшее щетиной, отечное лицо с ввалившимися глазами.

   - Пора бросать пить, - пришла в голову первая трезвая мысль.

   Дрожащей рукой Витя взял в руки зубную щетку, выдавил пасту.

   От первых движений щеткой во рту появился какой-то непонятный сладковато- тошнотворный привкус.  Он попытался сплюнуть. Вязкая масса на зубах не позволила это сделать. Подступила тошнота. Виктор быстро открыл кран. Воды в бачке не было.

   Лихорадочный взгляд остановился на тюбике. На зеленом фоне чернела надпись: «Вазелин».

   Шмелева рвало так, что казалось, очистился даже толстый кишечник.

   Обессиленный он рухнул на койку.

   - Товарищ капитан-лейтенант, - снова раздался голос рассыльного, - вас на КПП жена ждет.

   - Передай ей, что я не выйду, - прошептал Шмелев, - Температура у меня. Понял? Пусть домой идет. Вылечусь, приду сам.

   Больше Витя не пил никогда.

   А запах вазелина его преследовал теперь всю жизнь.