Коломна

               
Начало работы для меня связано с нашей поездкой в Коломну на преддипломную практику на предприятии п/я 101, теперь это Конструкторское бюро машиностроения. Нас было четверо: Вадим Даценко, Олег Кукушкин, Александр Потапов, Николай Орел. Уехали в Коломну мы сразу же после новогодних праздников.
Хотя это была только преддипломная практика, но разъезжались мы уже с предчувствием скорого расставания

Поезда покидают вокзалы,
Hаполняют планету гpомом,
Hаполняют глаза слезами,
Будто это не пpосто вокзалы,
Будто это pакетодpомы.

Коломна нам сразу понравилась. Древний город с неописуемой красоты соборами, с совершенно изумительным Кремлем притягивал не только взгляды, но и душу.
Жили мы сначала в частном доме, чаевничали за диковинным для нас изделием – самоваром. Дом был сырой, по углам плесень, и после того, как я довольно сильно заболел, нас переселили в общежитие.
Дипломировали в Подмосковье и другие выпускники физтеха, и мы иногда с ними встречались в центре Москвы. Из Днепра мы уезжали в дождь, было тепло, и я поехал в шляпе, а Коломна встретила двадцатиградусным морозом, пришлось срочно покупать шапку. Но это первое испытание ничуть не повлияло на мою решимость работать в Коломне. Мне понравились и город, и люди, со многими из которых успел подружиться за полгода практики.
 Предприятием тогда руководил Борис Иванович Шавырин, получивший свои многочисленные награды за создание в годы войны противопехотных минометов и начавший перестраивать свою фирму на создание управляемой ракетной  техники.
Мы с Олегом Кукушкиным попали в лабораторию, набитую современнейшей по тем временам вычислительной техникой. Основу ее составляли самые передовые тогда аналоговые вычислительные комплексы «Электрон», использовавшиеся как для математического, так и для полунатурного моделирования самолетов, ракет и других сложных динамических систем на основе решения обыкновенных дифференциальных уравнений вплоть до 55-го порядка с большим количеством нелинейностей и переменных коэффициентов.

Созданный московским коллективом КБ-1, «Электрон» стал основной аналоговой ЭВМ на оборонных предприятиях. У нас в университете на некоторых кафедрах были моделирующие установки нелинейные МН-7, МН-8, так что общее представление о том, как работать на аналоговых вычислительных машинах, у нас имелось.
Разработка любого изделия начиналась с создания его модели и ее «проигрывания» до тех пор, пока не получались нужные параметры или не закрывалась сама идея изделия. Фактически модель сопровождала изделие с момента зарождения идеи и до конца жизненного цикла. Впервые здесь мы увидели ПТУРСы (противотанковые управляемые реактивные снаряды) и даже пробовали на модели управлять ими. Специально для этого на предприятии готовили операторов, отбирая людей с молниеносной реакцией. Дело в том, что на испытаниях в момент старта снаряд мог иметь любое направление движения, и необходимо было вовремя подхватить его, чтобы не дать врезаться в землю. В лаборатории был свой специалист с совершенно феноменальной реакцией, – на всех ответственных испытаниях управление снарядом поручалось только ему.

Особых сложностей с защитой дипломных проектов у нас не было – все получили пятерки. Но, конечно, были и свои трудности. Олегу Кукушкину предложили использовать новинку – механотрон в качестве датчика ускорения, и он развил бешеную энергию – разыскал даже изобретателя механотрона и ездил к нему в Москву пару раз беседовать, выясняя необходимые подробности.
Мне же никак не могли сформулировать тему и поставить конкретную задачу – и только за месяц до защиты все благополучно разрешилось. Правда, я помню, что у меня на защите сгорел диод, – выбирая тип диода, я впопыхах из-за дефицита времени забыл проверить его предельное обратное напряжение. Но на конечный результат мой мелкий промах не повлиял.

А вообще-то это было благословенное время – пять месяцев дипломирования (с января по май) мы получали кроме стипендии еще почти инженерную зарплату и могли себе позволить развлечься в Коломне или в Москве. Я помню, что затащил тогда Олега на выставку Святослава Рериха – и мы ушли оттуда, очарованные его искусством, его почти неправдоподобными красками.

Студенческая пора завершалась. Приехав из Коломны, мы, уже свободные, гордо взирали на своих остававшихся в Днепре товарищей, которые в поте лица готовились к защите. И отчаянно плясали на свадьбах своих друзей, понимая, что отныне наши пути расходятся, и, может быть, навсегда.

Из нашей коломенской четверки женился Олег Кукушкин и уехал в Свердловск, выбив во время кратковременной остановки в Коломне открепительный талон. Вадим Даценко и Коля Орел тоже приехали с женами. Я же на работу в Коломну приехал холостяком 13 августа 1960 года.
 
Проработал на предприятии я всего два года, но до сих пор благодарен этой выдающейся фирме за ту науку, которую я – молодой специалист – успел там почерпнуть.

Хотя первый мой производственный конфликт произошел в Коломне. Я дипломировал в отделе автоматики, а на работу меня направили к радистам, куда одновременно со мной пришло много выпускников Рязанского радиотехнического института, уже имевших богатый опыт схемотехнических разработок. Целый год я добивался перевода к автоматчикам и только под угрозой забастовки добился своего.
И так получилось, что на новом месте мне сразу же пришлось столкнуться с проблемой точного сдвига фазы на 90 градусов. Из-за погрешностей при установке сдвига фазы проходивший тогда заводские испытания ПТУРС «Малютка» имел серьезные проблемы с управлением. Я предложил свое решение, которое оказалось для специалистов довольно неожиданным. И после этого довольно долго моему бывшему начальнику отдела приходилось выслушивать упреки:
– Вот у тебя молодые специалисты не хотят работать, а видишь, какие у них идеи.
Но, конечно, конфликтовал я только из-за желания работать по специальности, и мои отношения с сотрудниками и радийного отдела, и отдела автоматчиков оставались прекрасными долго еще и после того, как я покинул Коломну.

 Новизна впечатлений на работе не оборвала все же прежних привязанностей. Летом 1961 года во время отпуска в Днепропетровске я встречался с Олегом, который приехал из Свердловска. От него узнал, что для аналоговых вычислительных машин «Электрон» выпущена приставка «Оптимизатор» с очень интересными функциями, и зимой того же года я ездил в командировку в Свердловск для консультаций по части использования оптимизатора. Поскольку в Москве в то время был достаточно большой выбор хороших вин, мне как-то не пришло в голову, что в других местах это не так. И я до сих пор помню горестный вздох Вали Шешеговой:
– А уж мы-то надеялись, что Саша привезет хорошего вина.

Лабораторией вычислительной техники, входившей в состав теоретического отдела, во время моей преддипломной практики, а затем и работы руководил Николай Иванович Гущин, впоследствии начальник и генеральный конструктор предприятия. Прекрасный специалист и человек, одинаково ровно и дружелюбно относившийся и к своим сотрудникам, и к окружающим. После того как я получил от Олега довольно подробную информацию об оптимизаторе, вернувшись из отпуска, рассказал все Гущину. Он этим заинтересовался и предложил мне съездить в командировку, чтобы на месте более подробно ознакомиться с работой оптимизатора. Как-то так получилось, что командировочное удостоверение я пришел подписывать к главному инженеру уже в самом конце рабочего дня.

 Так я познакомился с Непобедимым Борисом Павловичем, который вскоре после смерти Бориса Ивановича Шавырина станет начальником и генеральным конструктором КБМ, и в течение многих лет под его руководством будут разрабатываться уникальные изделия предприятия, которые и сегодня не потеряли своей исключительной значимости.
А для меня это знакомство было не особенно приятным. Когда я протянул Непобедимому на подпись командировочные бланки, он почти плачущим голосом сказал:
– Ну что это такое! Неужели нельзя приходить с этими бумагами в установленное время?
Но удостоверение все же подписал.

Помимо интересной работы в Коломне были исключительные природные условия. С трех сторон она окружена водными пространствами – реками Коломенка, Москва и Ока, за которыми находятся обширные лесные массивы.
Грех было этим не воспользоваться, и летом, а часто и зимой в выходные дни мы пропадали в походах по окрестным лесным массивам, ночуя в палатках на берегу реки. Выбирались и в более дальние места, например на родину Есенина.
Как-то в одном из походов мне пришлось стрелять из топора. Расположились мы в палатке на берегу небольшой речушки Осетр, а особую ценность – бидон с квасом – опустили в воду, чтобы охладился. Часа в два ночи один из ребят будит нас:
– Вставайте, квас украли!
Оказывается, он увидел проезжавшую мимо лодку и решил проверить бидон. Обнаружив, что его нет, разбудил нас. Лодку мы догнали метров через триста. Пока остальные объяснялись с пассажирами лодки, я забежал немного вперед, так что для тех, кто в лодке, я был на фоне яркой луны, выставил перед собой туристский топорик и скомандовал:
– А ну причаливай, а то стрелять буду!
С полминуты поторговавшись, лодка ткнулась носом в берег, но обнаружить нам так ничего и не удалось. Все это время я держал лодку «на мушке».

Общественная жизнь в Коломне била ключом – регулярные вечера в трех Дворцах культуры крупных предприятий, там же концерты, собрания – комсомольские, профсоюзные, дружина, спортивные соревнования. Конечно, на всем сказывался идеологический перебор.

Нас воспитывают газеты,
Нас воспитвают райкомы,
Нас воспитывают поэты
И просто знакомые.
Мы набрались культуры,
Никаких с нами хлопот –
Откровенной халтуре
Очень вежливо хлопаем.
Нашим чувствам нечаянно
Не прорваться наружу,
Мы их сами отчаянно
В корне задушим.
А чтоб нам было легче
Справиться с ними,
Приглашают на вечер
Вместе с нами дружину.
Аплодируем равно
Искусству и пошлости,
Это было б забавно,
Если б не было тошно.
Воспитанность ценна,
Но вопрос простой:
Мещанство на сцене,
А в зале кто?

За два года я успел получить водительские права и освоить профессиональную кинокамеру «Конвас», так что на открывшемся в 1961 году ледовом стадионе снимал выступление тогдашнего чемпиона мира Виктора Косичкина.

С этим моим увлечением связан один курьезный, но неприятный случай, по счастью, закончившийся для меня благополучно.
Предприятие имело (и, по-видимому, имеет) полигон, на котором, в частности, оборудована испытательная лаборатория, где регулярно проводился прожиг двигателей с фиксацией процесса на кинопленку. Однажды куда-то запропастился оператор, возможно, заболел. Кто-то вспомнил про меня и решил привлечь к этому делу. Договорились с моим начальством, я взял камеру и поехал. Испытания и съемки прошли благополучно, а когда мы вернулись, разразился скандал.
Режимное мероприятие никак не было оформлено, а у меня не было даже допуска на полигон. Я, молодой специалист, недавно пришедший на предприятие, этих порядков, конечно, не знал, а без штатного кинооператора, который, наверное, все оформлял сам, никто об этом не позаботился. Сначала все сосредоточились на мне, но довольно быстро поняли, что могут пострадать многие, и дело быстренько замяли.
Фактически в Коломне я стал взрослым. До этого к своему будущему я относился довольно легкомысленно и не строил никаких долгосрочных планов. Когда перед окончанием физтеха мне предложили поступать в аспирантуру, я отказался, даже не особенно размышляя. Теперь же я понял, что, несмотря на полученные на физтехе обширные знания, во многих случаях мне не хватало глубины.
Прекрасный коллектив фирмы сумел в феноменально короткие сроки перейти от разработки и выпуска минометов к созданию первоклассной ракетной техники. И сегодня эта фирма – одно из ведущих предприятий со своим стилем ракетостроения.
Однако аспирантура там появилась, по-моему, только лет через двадцать, в восьмидесятые годы. Решив поступать в аспирантуру, я долго колебался, на чем специализироваться – на автоматике или радиолокации. В конце концов выбрал ИРЭ – Институт радиотехники и электроники АН СССР и двенадцать лет работал там, занимаясь статистической радиотехникой, а более узко – статистической теорией и практикой обнаружения сигналов и оценки их параметров.
В моих записных книжках тех лет сначала стихи идут вперемежку со схемами и формулами, даже касаются иногда того, чем я тогда занимался. Вот два маленьких примера моих попыток описать в стихотворной форме свою работу.

Сверкнула молния, и грянул гром.
А мы с тобой лишь этого и ждем:
Мы разворачиваем вмиг аппаратуру
И измеряем атмосфериков структуру.
Но мне становится яснее с каждым днем,
Что нам не справиться с заданием вдвоем.
Пусть хлещет дождь или сияет неба бирюза,
Я вижу лишь твои прекрасные глаза.

Корреляция
Что такое, братцы, корреляция?
Это связь случайных величин.
И о ней сообщенья как реляции:
Все, что надо, скажем,
        а не надо – умолчим.

Затем стихов становится все меньше и меньше, а к 1965 году стихи совсем пропадают.

Освоенные статистические методы мне удалось применить и в ряде смежных областей, например, в ядерной физике, где понадобилось воспользоваться таким нетривиальным современным аппаратом, как статистическая теория случайных потоков. Сейчас же, работая в «Истоке», я занимаюсь направлением, которое выбрал в 62 году, – радиолокацией, хотя по дороге к этому пришлось осваивать и многие другие вещи – АСУП, САПР, станки с числовым программным управлением, информатику, вычислительные системы, процессоры. После этого в полной мере понимаешь, насколько грамотно нас учили на физтехе. Каждый наш выпускник стихийно владел системным подходом, что позволяло за счет некоторого накопления дополнительных знаний решать почти любые вопросы.