Песочница

   Очередной длинный летний день подходил к концу. Лучи багряного солнца покусывали горизонт. Джон сидел в своём кресле, пил горячий кофе с молоком и, то и дело, посматривал в окно: на детской площадке играли соседские дети, рядом на скамейке сидели мамаши, следившие за своими чадами, на качелях сидела воркующая парочка, не замечавшая ничего и никого вокруг. Парень с девушкой сидели, прижавшись друг к другу и обсуждали, судя по выражениям их лиц, что-то весьма интересное и смешное. Изредка мимо проходили люди, спешившие, как думалось Джону, домой с работы.
   Джон глядел в окно ; смотрел на солнце, на площадку и снова на солнце. Его взгляд медленно прыгал то туда, то обратно. Он отпил кофе и упер взгляд на площадку. Исчезли копошащиеся в песке дети со своими мамашами. Растворились «воркующие голубки» на качелях, как в прочем и сами качели. Исчезла площадка, оставив за собой маленькую побитую песочницу и скамейку в паре метров от нее, и только лишь прохожие мелькали в глазах Джона. 
   Джон посмотрел на дверь подъезда. Она отворилась, и из нее вышла женщина лет двадцати. Женщина придержала дверь, за ней вышел, перебирая своими ножками, маленький мальчик. «Два-три года,» ; еле прошептал Джон и продолжил смотреть. Ребенок нес в руках небольшое ведерко и лопатку. Женщина с ребенком направилась к песочнице. «Ну, конечно, идут к песочнице. Куда же еще идти, если не туда, да еще с ведерком и лопаткой?! Больше ведь во дворе ничего!» ; вновь он добавил слов к наблюдаемой картине и снова отпил немного кофе.
   Мгновение. Ребенок сидит в песочнице, набирает песок в ведро, быстро его переворачивает, постукивает сверху лопаткой и поднимает ведро. «Неудача,» ; стиснул Джон зубы. Куличик рассыпался, но мальчик вновь набирает песок в ведро, вновь переворачивает его, пристукивает лопаткой и поднимает ведро. «Увы…» ; жалея его, думает Джон, и снова делает глоток кофе.
   Раз, и еще, и снова, пробует мальчик. Наконец, он не выдерживает, откидывает лопатку в сторону и начинает реветь. Женщина достала платок, нагнулась к мальчику и с улыбкой полной доброты и тепла, не сказав ни слова, вытерла слёзы. После чего подняла лопатку, раскопала глубоковатую ямку, до того, чтобы песок был уже более-менее влажный, и начала наполнять ведерко. Наполнив и перевернув ведерко, женщина протянула руку с лопаткой мальчику и попросила его постучать по ведерку. Джон отпил кофе.
   Мальчик, прихлюпывая носом и нахмуривая лоб, небрежно взял лопатку. Он постучал сильней, чем обычно. Маленький, обиженный на всех вокруг мальчуган, всем своим видом кричал: «А! Он опять рухнет! Зачем это делать?». Подождав немного, он поднял ведерко. Детский смех пронзил тишину. Куличик стоял ровны и аккуратный, насколько это можно песчаному изделию, ребенок радовался и хлопал в ладоши, женщина смотрела на него и улыбалась. Радость наполняла их обоих. Ребенок перестал смеяться и, всмотревшись своими маленькими голубыми глазками в глаза женщины, аккуратно сказала: «Спасибо…» ; Джон вторил ему, ; «…Мам!»
    Мальчик с матерью, мелькая в его глазах, растворились. Джон вновь увидел ту же детскую площадку, мамаш, кричащих детям собираться домой, всё ту же влюблённую парочку и всё более редких прохожих. Джон допил кофе, поставил чашку на столик рядом с креслом. Столик был практически пуст: пустая чашка и черно-белая фотография женщины, той самой женщины, что вышла из подъезда. Правый уголок был перекрыт черной лентой. На рамке дата, сегодняшняя дата, и только год ушёл на два числа назад.
   Джон оторвал взгляд от окна и посмотрел на фото на столике. Слеза прокатилась по его щеке и упала на стол рядом с портретом. Джон вновь посмотрел в окно, солнце было прямо напротив него, Джон смотрел на вперед, но светило уже не жгло глаза…
   Наконец, солнце село, на небе начали появляться звезды, позже на небосвод вышла луна, а Джон сидел и смотрел в окно. Площадка опустела, дети со своими мамашами давно разошлись по домам, и даже пара влюбленных на качелях, которая, казалось, может просидеть здесь всю ночь, ушла к часам девяти. Время приближалось к полуночи, но сон все никак не брал Джона, он сидел в своем кресле и, как и прежде, смотрел в окно.
   Наступила полночь. Джон, незаметно для себя, уснул. Откинувшись на спинку кресла, он просопел сквозь сон, казалось бы, тем же детским голоском: «Спасибо, мам!»