Оповещение

У офицеров и мичманов, живущих время от времени на берегу, есть оповестители. В случае тревоги, экстренного сбора или ещё какой острой необходимости, они выходят на свой маршрут и оповещают этих самых офицеров и мичманов. А те, вспоминая всуе мать, идут на корабль.

 
Крейсер «Слава» стоял на ремонте в Николаеве. Это были далёкие пятидесятые годы, когда эхо минувшей войны и острое противостояние между СССР и США вынуждали Вооружённые силы находиться всегда начеку. Поэтому тревоги, ученья, отработки боевых задач проходили часто, в том числе, и по вызову офицеров и мичманов на корабль.

Все, кто носил на плечах звёздочки и сверхсрочники поснимали в городе квартиры, женатые привезили семьи и потекла полунормальная, получеловеческая жизнь, где сутки пребываешь на корабле, а потом два дня сходишь вечером на берег, да и то, при условии, что в твоей боевой части или службе, группе или команде всё в порядке. Ну а если вдруг возникает острая необходимость – есть оповеститель. Вызовет.

У матроса Симонова было в оповещении семь офицеров и сверхсрочников. И дело он это очень любил. И никогда не отлынивал. Первым он оповещал офицера-штурмана, а уже потом быстро оббегал всех остальных.

В очередной раз под утро на корабле была сыграна «учебная тревога» с целью отработки сбора личного состава. Одев противогазы, оповестители пошли по своим маршрутам. Симонов бежал впереди всех, чтобы быстрее выполнить своё поручение. Оповестив штурмана, он отправился будить остальных. Ведь через сорок пять минут весь личный состав должен быть на корабле.

Штурман быстро оделся и скорым шагом направился к Черноморскому заводу. На полпути он вспомнил, что пропуск в завод оставил в другой рубашке. Вот незадача – надо возвращаться.


Через двадцать минут он открыл ключом дверь и пошёл в ванну, чтобы достать из рубашки пропуск. Его внимание привлёк непонятный стон и скрип кровати. Он заглянул в спальню. Фуражка встала на волосах. Картина была не для слабонервных. На кровати, широко раскинув  ляжки,
 
лежала обнажённая стонущая жена, а сверху, закатив в истоме глаза, совершал поступательные движения задницей оповеститель Симонов.

Оргазм наступил у всех одновременно.

Шуму было много, разбирались недолго.

Через сутки штурман, оставив жену, убыл к новому месту службы в Севастополь, а матроса от греха подальше, посадили на гауптвахту.