Я-русский офицер. Ч. I. Гл. 13..

                Гл.13. Сорренто – Мура.

                «Хороший план сегодня, лучше
                безупречного завтра»
                Закон Паттона.

   Почему Берзин дал Василию явку  так далеко от Генуи, в городе Сорренто, на юге Италии, Василий сначала не понял. Он знал, что  в этот городок, переехал из Рима, его однокашник по училищу, бывший поручик Кузьма Крутиков, с которым они неоднократно пересекались на фронте.
  Кузьма, вместе с женой Ольгой и сыном покинул Россию в 1920 году на пароходе из Одессы, а потом они случайно встретились в Риме, когда Василий занимался нелегальной закупкой самолётов, где его товарищ по училищу, оказался в трудном положении, без денег и документов.
  Он тогда очень помог ему с деньгами и с билетами в Сорренто, куда семья решила уехать из дорогого и неуютного Рима.
  Василий приплыл в этот необычный, сказочно красивый город, на пароходе из Неаполя, и сразу же отправился на поиски Кузьмы.
   Оказалось, что тот живёт недалеко от виллы, где проживает его земляк, знаменитый русский писатель – Максим Горький.
  Кузьма с Ольгой и сыном Сашей,  снимали две комнаты в двухэтажной вилле, где, на втором этаже  жил писатель Леонид Андреев, с женой.
   Они очень обрадовались его приезду, уговорили остаться у них переночевать, и рассказали о своей жизни в Сорренто.
 От них, Василий узнал, что жизнь в Италии, не такая дешёвая, как в России, поэтому, чтобы хорошо жить, нужно работать, вот Кузьма, уже два месяца, выходит вместе с местными рыбаками в море за рыбой, и с этого они живут.
   Помогает русская колония, здесь все русские друг друга знают, а Ольга, с улыбкой глядя на мужа, сказала:
  - Иначе, нам русским нельзя. Нужно вместе держаться, тут уже тоже, эти фашисты – чернорубашечники появились. Видела, недавно на площади Тассо, как они маршировали, человек двадцать. Надо же, от своей войны уехали, и вроде далеко, а тут на тебе, какие-то фашисты появились…
  - Оль, ты не права. Это партия Муссолини, и она пока всё для народа делает, - тут же вмешался Кузьма.
 - Пока, я никакого улучшения не вижу, хлеб дорожает, продукты тоже, я уже не говорю, про одежду и обувь для Саши, она выросла почти вдвое. Климентий, а как в России сейчас? Вы давно оттуда?
  - Недавно. В России тоже пока сложная обстановка и с продуктами и с товарами. И лимонов с апельсинами, как здесь, тоже нет. Ну, разве, что в Крыму, - перевёл всё в шутку Василий, даже не сказав хозяевам, что он сюда приехал под другой фамилией, и это пришлось бы объяснять.
- Мне сказали, что сюда снова приехал Алексей Максимович Горький, которого в России знают, как Максима Горького, так?
  - Да, он сначала жил в отеле, а сейчас на вилле «Масса», рядом с нами. Я хо-рошо знаком с его сыном Максом, и если хочешь, могу тебя с ним познакомить. Тем, более что сегодня, на вилле у Горьких, состоится литературный вечер. Тут ещё и музыкальные вечера проходят, где мы поём русские песни, и Оля, моя, там главная запевала…
   - Да ладно тебе, Кузьма, - сразу засмущалась Ольга. – Какая главная? Главная Надежда Пешкова, жена Максима Пешкова, вот у неё голос, так голос, просто заслушаешься.
  - Согласен. Но, Сашка, говорит, что ты, всё равно лучше Нади поёшь. А раз, наш шестилетний сын, говорит, что лучше – значит, лучше, я ему верю, - и они дружно рассмеялись.
    Друзья угостили гостя жареной ставридкой, и ароматным лимонным вином, местного разлива, а потом они все вместе пошли на виллу, где жил Алексей Максимович с семьёй, и там Василий впервые увидел знаменитого писателя воочию.
 Здесь же он познакомился и с Леонидом Андреевым, и оказалось, что тот хорошо знает его отца, они встречались, когда он ещё до войны одно время жил в Нижнем Новгороде.
  Но, вначале Кузьма познакомил его с Максимом - Максом, как его все называли, и его женой – красавицей Надеждой.
   А потом уже Макс, представил его отцу, как Климентия Горшкова - работника из Советского Торгпредства в Генуе, и главной «хозяйке» виллы - баронессе Марии Игнатьевне Будберг. Уже потом Василий-Климентий узнал, что она гражданская жена Алексея Максимовича Горького, и он называет её  ласково «Мура».
  Литературный вечер проходил на террасе виллы «Масса», откуда был хорошо виден величавый Везувий и море, голубое с зелёным отливом.
  На этом вечере Алексей Максимович, прочитал несколько своих ранних произведений, в том числе и «Песню о буревестнике», написанную им ещё в 1901 году, как призыв к революции. До этого времени, Клим её ни разу не слышал, и она ему очень понравилась. Прочитал, несколько отрывков из своего нового романа и Леонид Андреев. Но, это было конечно не то, что читал Горький, но всё равно все собравшиеся ему дружно хлопали.
   Потом был чай из настоящего тульского самовара, крепкий, ароматный, с сушками, которые специально для русских, пекли в одной из пекарен в Сорренто.
 Ночевал он на небольшой террасе,  на вилле, где жили его друзья, но почти полночи не спал, потому что Кузьма интересовался всем, что происходит в России, и чувствовалось, что он очень по ней скучает.
   Из разговора с Кузьмой,  Клим узнал много интересного. Узнал, что все итальянцы, живущие в Неаполе и Сорренто, очень любят Алексея Максимовича, который уже раньше жил здесь в Италии с 1906 по 1913 года, только на острове Капри. Все знают его и очень уважают.
   - Мария Игнатьевна, однажды рассказывала нам, что Алексею Максимовичу, пишут письма многие иностранные литераторы и учёные, а узнав, что он снова в Италии, приезжают к нему, просто для того, чтобы его увидеть и засвидетельствовать ему своё почтение. Недавно были писатели из Германии, потом три учёных из Швейцарии, поэты из Франции и Англии.
  У них в доме, всегда полно народа, а за столом всегда многолюдно и шумно, впрочем, ты сам это вчера видел Клим.
 - Интересно, что им ещё, от нашего русского писателя нужно? Видишь ли, Кузьма, я не особенно верю в искренность этих иностранцев, которые уже не раз, гадили русским в душу. Чем, это Алексей Максимович, наш пролетарский писатель и мой земляк их так заинтересовал? Не иначе, как какую-то каверзу готовят, - высказал Клим свои мысли, выслушав своего товарища.
  - Макс говорит, что эти визитёры приезжают в Сорренто к Горькому, как мусульмане в Мекку, чтобы узнать его мнение по самым злободневным вопросам. Он их тоже обо всём расспрашивает, а отца интересует всё: и рост фашизма в Италии и Германии, и противостояние Востока и Запада, и национально-освободительная борьба в мире, и новые явления в литературе и искусстве, ну и конечно, главные процессы, происходящие у него на родине в Советском Союзе.
  Честно сказать, меня тоже очень интересует всё, что происходит у нас в России, и с удовольствием вернулся бы туда, но Ольга не хочет, Говорит, что здесь в Сорренто, климат для нашего маленького сына, у которого слабые лёгкие, самый хороший. И я с ней согласен.
  - Ну и хорошо. Ты помнишь нашу русскую пословицу: «Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше». Вот и живи здесь, раз твоему ребёнку лучше. А я подумаю над тем, как тебе помочь. Ты же инженер, артиллерист. Вполне можешь на верфи в Кастелламмаре –ди- Стабия, недалеко от Неаполя устроиться работать. Правда, добираться придётся далековато, почти 25 километров, но мне сказали, что скоро из Неаполя в Сорренто ещё один местный поезд пустят.
  - Да, я бы пошёл, потому что рыбак, я тебе скажу, из меня хреновый, укачивает меня, даже при малой волне. Да, и заработки там другие. Но, кто меня возьмёт туда, у меня же только вид на жительство.
   - Я постараюсь тебе помочь, как быстро это получится, не знаю, но постараюсь.
  Климентий даже не представлял себе, как он  сделает, чтобы Кузьма устроился работать на морской верфи в Неапольской провинции, где как раз строились и ремонтировались корабли для военного флота, но эта задача устроить его туда, показалась ему очень важной для будущего.
  - Ну, тогда, я согласен, и буду ждать твоей весточки.
    Наутро они втроём: Кузьма, Макс и Климентий, ездили на Помпею и на побережье Салернского залива – до храмов Пестуна. А потом на пароходике, на остров Капри, где когда-то жил Алесей Максимович с сыном.
  На следующий день у Клима, была встреча со связником, которому он должен был передать микроплёнку, которая уже давно «жгла ему руки». Это был второй четверг месяца, и встреча должна была состояться на площади Тассо, в соборе Санта Мария дель Кармине, ровно в полдень.
  Всё это время, гуляя по Сорренто, он постоянно проверялся, зная, что полиция Италии, всегда следит за русскими, а советскими особенно. Но, здесь, в Сорренто, видимо уже привыкли к тому, что к знаменитому писателю, приезжает много людей, но он сам живёт тихо и мирно, ну разве что иногда распевает у себя на вилле русские песни вместе с друзьями.
  Когда они гуляли по городу, Клим в одной из табачных лавок, купил себе недорогой портсигар для папирос, объяснив Максу и Кузьме, что это подарок для его начальника в Генуе – страшного курильщика. На деле же, он собирался сложить туда микроплёнку, и в таком виде передать её связнику.
  А если, при этом будет замечено, что за ними слежка, то портсигар легко скинуть куда-нибудь в траву.
   Из разговоров с Максом и Кузьмой, он выведал, что русские эмигранты в Италии, не объединились ни в какие военные союзы, типа РОВС во Франции, а живут отдельными колониями в городах, помогая,   друг  другу.
   На другой день, утром, он один отправился прогуляться по городу, и заодно изучить «подходы» к собору.
  Прошёлся по улицам и зашёл в кафе,   напротив  старинного собора, чтобы выпить чашечку кофе.
  В кафе было не так много народа, но  Василий обратил внимание на троих мужчин, примерно одного с ним возраста, сидевших за соседним столиком, и о чём-то спорящих. Услышав от одного из них знакомую фамилию «Горький», он увидел, как двое его друзей, начали дружно хвалить писателя, восхищаться им и его статьями об Италии. И услышав их слова восхищения Алексеем Максимовичем Горьким, Василий был очень рад тому, что в совершенстве выучил итальянский язык, и порадовался вместе с ними.
   Напряжение немного спало. Он допил кофе, рассчитался, и вышел на Виа Корсо, очень оживлённую и шумную улицу.  На ней были расположены все магазины, рестораны и красивый собор Санта-Мария дель Кармине.
   Он постоял немного перед собором, как будто осматривал его, а на деле просто проверялся, нет ли слежки, и вошёл внутрь.
  Спустившись вниз в крит, со статуей Святого Антония, куда приносили дары все спасшиеся моряки и исцелившиеся от болезней люди, недалеко от входа, он увидел стеклянную нишу, а в ней, судя по надписи, размещались два китовых ребра. Того самого кита, у которого бенедиктинский монах Святой Антоний,  когда-то давно, буквально вырвал из  пасти ребёнка, которого кит заглотил.
   Напротив статуи стояла женщина, в которой он с удивлением узнал Марию Игнатьевну Будберг. Никого другого больше в крите не было.
  Он стал рядом, и тихо произнёс:          
 - Здравствуйте уважаемая Мария Игнатьевна. А скажите, это правда, что Святой Антоний, спас ребёнка, буквально вырвав его из пасти кита?
 - А это Вы, Климентий? Здравствуйте. Да, так говорит легенда, и люди этому верят, - совсем не удивившись, ответила женщина.
 Сомнений не оставалось, это был отзыв на пароль, который дал ему Берзин, значит, его связным была эта женщина.
  - Это надо срочно передать, там, в портсигаре проявленная микроплёнка. Ответ жду, через Фишмана, - и он незаметно положив ей в сумочку, портсигар с «начинкой», тут же прошёл наверх в сам собор.
  Всё, задание было выполнено, канал связи налажен, значит, можно было возвращаться в Геную.
   Когда он через десять минут выходил из собора, баронессы Будберг, уже нигде не было видно.
  Вернувшись на виллу к Кузьме, Климентий, тепло поблагодарил хозяев за гостеприимство, попросил их извиниться перед Максом и его отцом, что не зашёл попрощаться, отправился на железнодорожный вокзал, чтобы уехать в Неаполь.
   На прощанье, он вспомнил одну шутку юнкеров кавалерийского училища, которую прекрасно знали, все юнкера будущие артиллеристы. Он подал Кузьме на прощание руку и, улыбаясь, спросил:
- А скажите мне господин поручик, что такое прогресс?
При этом вопросе, Ольга с недоумением посмотрела на них обоих.
Но, Кузьма, став по стойке «смирно»,  громко выпалил:
 - Прогресс, есть констанция эксибиляция секулярных новаторов тенденции индивидуумов социал! – господин штабс-капитан.
 И после этого старые приятели оба громко рассмеялись.
  Уже потом, Кузьма рассказал Ольге, что это была шутка, которую юнкера старших классов кавалерийского училища, задавали «зверям», то есть, юнкерам младшего курса. И он именно так должен был отвечать, а не мямлить, что-то своё. И «михайловцы», её тоже знали.
   Кузьма, узнав, что пароход из Неаполя в Геную, отплывает только завтра в обед, уговаривал его остаться переночевать, но Климентий, больше не хотел стеснять эту милую семью, и ушёл на вокзал.
   Железная дорога пролегала по живописному Амальфитанскому побережью, мимо Помпеи, и он, пока ехал до Неаполя, не отрывал своего взгляда от этой красоты, мелькающей в окнах, которая, чем-то напоминала ему Севастополь и Ялту, и от этого становилось очень грустно на душе.
   Через полтора часа, он уже в Неаполе, и сразу  же, там же купил билет на поезд Неаполь-Генуя, отправляющийся ровно в пять часов утра, потому что поезда в этом направлении, ходили только в дневное время.
  Расстояние до Генуи было около 700 километров, а время в пути -15 часов. И это Климентия, теперь уже  Василия Антонова, вполне устраивало.
   До глубокой ночи он бродил по улицам Неаполя, поужинал в ресторане, отведав «абаккью» и «дзуппа-ди-пеше», в переводе на русский язык – баранину в белом вине с розмарином и уху из свежепойманной рыбы, и даже выпил сто граммов «граппа» - национальной итальянской водки.
  Ночевать пришлось на вокзале, куда пускали только при наличии билета на поезд, и он полночи промучился, на жёстком кресле вокзала.
  Но поскольку билет у него был куплен в спальное четырёхместное купе, то, как только поезд тронулся, он, забравшись на свою верхнюю полку, тут же заснул, крепким сном.
  В одном купе с ним до Генуи ехали американские туристы, которые тоже, почти всю дорогу спали, и ни с кем не разговаривали. И Василию это было на руку, он в голове уже составлял  дальнейший план действий.
  Когда, он на другой день появился на своём рабочем месте, то его непосредственный начальник в Торгпредстве, Павел Трофимович Горчаков, которому он вкратце доложил о результатах поездки в Неаполь, по поводу закупки торпед, ничего не сказал, но потребовал отчёта о расходовании итальянской валюты.
  Видимо его информация, оказалась очень важной, потому что ровно через месяц, он получил указание убыть в Москву «для решения служебных вопросов».