И готово мой труп пожрать червиё

Танто парадный. На нем - господина имя
Лишь тогда меч красивейший из ножен выну
Когда, тобою покинутый
Буду вынужден совершить харакири.

В сердце смиренном храня любовь
Я, на цветущих сакуры ветках взгляд
                останавливая
Прохаживался вдоль дивных лугов
Мечтами о теле твоем обуреваемый.

Ты помнишь? Той осенью дивной,
Когда фонари освещали ночной Киото
Ты шла по парку походкой смирной,
На себя ловя взгляды пьяных идиотов.

Я сидел на скамье; ты прошла
Мимо, шелковым кимоно шурша.
А запах? Ты пахла так, как я бы
Хотел, чтобы пахла моя жена.

Прошел месяц. Вскоре второй.
На третий мы пили чай на татами,
Потом ты распахнула передо мной кимоно.
Твое тело было для меня океаном
По которому плыл я, повинуясь течению
А нырнув вряд ли хотел больше выплыть,
                чем утонуть.

Это в прошлом, теперь все иначе
Потерян смысл имени твоего.
Минувшего тени ничего не значат
И готово мой труп пожрать червиё.

И я, тобою покинутый
Изготовился совершить харакири.
Танто в живот вонзил,
Вопль смерти из груди выместил.