Я- русский офицер. Ч. II. Гл. 38

               
                Гл.38. Великая депрессия.

             …Депрессия не признак слабости — это признак
              того, что вы пытались быть сильным слишком
              долго...
   
   Когда они плыли на пароходе в Америку, Алексей и Мария, постоянно рас-спрашивали Василия про эту страну, и он, вспоминая книги Фенимора Купера, рассказывал им про индейцев, про то, как была открыта эта страна, ставшая одной из самых богатых стран в мире.
 Он даже не мог себе представить, что пройдёт всего полгода, и он  круто изменит своё мнение о США, или как их иногда называли САСШ – Северо-Американские Соединённые Штаты, и будет с недоумением смотреть на то, что с нею происходит.
   Чего только не пришлось вынести его Марии с маленькими детьми в этот период. И главное, здесь было всё не так ка в Нерви, когда  практически все сотрудники Торгпредства жили в одном доме,  жили весело и дружно, а жёны объединившись, вели хозяйство, что позволяло им достойно жить и питаться.
  Здесь всё было не так.
В Амторге служило 489 человек, из которых 305 – являлись американскими гражданами, 105 человек были советскими гражданами, 61 человек это подавшие документы на американское гражданство, и 18 служащих граждане третьих стран: итальянцы, канадцы, чехи, сербы и французы.
  Все  служащие, даже советские, жили в разных местах, выбрав себе жильё по вкусу.
  В доме, где снимали квартиру Антоновы, жили только сотрудники нового отдела, которые были мало знакомы даже друг с другом. Это Машу, с её компанейским характером, угнетало больше всего, и она решила самостоятельно  заняться обучением Алексея, пока их папа был на службе.
  Формально АО Амторг числился в структуре Государственного департамента США. И может, именно поэтому, мог решать большое количество вопросов с влиятельными американскими бизнесменами.
  Одной из первых задач, которую по-ставил Василию начальник ОВЗ - Лазарь Наумович Кафман, это прозондировать вопросы о закупке американских самолётов «Каталина», самолётных и наземных радиостанций, а главное американских танков Дж. У. Кристи - М1931.
   Ещё, в связи с бурным развитием авиации, советской стране нужны были парашюты «Итвинг» и комплекты зажигания «Делько» для моторов «Либерти».
   В это время  советские представители Амторга, вели постоянные переговоры с Генри Фордом, о строительстве автомобильного завода в России, но он послав своих представителей в Москву, и оценив обстановку категорически отказывался. Предлагая продавать свои автомобили и трактора  со своих заводов из США.
   Одновременно с этим велись переговоры с Альбертом Каном – основателем Детройтского бюро «Альберт Кан Инкомпорейтед», одним из  крупнейших промышленных архитекторов США. Сотрудники Амторга, обращались к Кану с просьбой спроектировать тракторный (а реально танковый) завод для Сталинграда.
  Сумма контракта была умопомрачительной – 40 миллионов долларов, но «архитектор Форда», как называли Ка-на в США, всё колебался.
  Колебался, пока не грянул гром «чёрного октября» и Великая депрессия.
   Альберт Кан  в рекордные сроки делает проект, потом заказывает модульные блоки и строит в окрестностях Чикаго танковый завод. Затем его демонтируют, перевозят в Сталинград на пароходах и за шесть месяцев монтируют на месте. Сборка проводилась под руководством  и контролем американских инженеров, станки и оборудование тоже были закуплены в Америке.
  Следом за ним, был построен Челябинский танко-тракторный завод, потом Харьковский танковый. Сумма контрактов составила около двух миллиардов долларов.
 Вскоре и Форд начал строительство автомобильного завода в Нижнем Новгороде, который в 1932 году был переименован в город Горький.
  Василий активно включился в работу, интенсивно занимаясь изучением английского языка, и через три месяца, уже спокойно разговаривал с американцами и  читал прессу.
  Когда все США начало лихорадить, и начались проблемы с электричеством, они с Марией, наученные опытом жизни в России,  купили заранее несколько спиртовок, десять литров технического спирта для них, две керосиновые лампы, и две дюжины свечей.
   Поэтому, когда неожиданно пропадал свет, и хозяин дома или супер, не мог сказать точно, когда его включат, Маша выходила из положения тем, что варила для детей и себя кашу на спиртовках и зажигала лампу и свечи во всех комнатах, чтобы дети не боялись.
  Сначала ей очень понравились гастрономы, где продавали продукты, а ещё они восхищались дешевизной вкусного «хот-дога» - так называлась сосиска        (говяжья или свиная) в булочке, куда в качестве приправы добавлялись чеснок, горчица, мускатный орех и томатный соус.  Их продавали прямо  на улицах Нью-Йорка, в небольших ярких тележках. Стоил один хот-дог («горячая собака») всего 15 центов, а за 2 штуки сразу, отдавали за 25.
  Они сразу закупили продуктов, необходимую посуду и два тёплых одеяла. Они очень пригодились, когда стали отключать электричество и паровое отопление.
  Тогда Мария, если Василий был где-то в командировке, кипятила чай, ставила чайник рядом со своей кроватью, пила чай сама, давала согреться детям, потом укладывала их рядом с собой, укрывалась двумя одеялами и так они спали до утра.
  К середине 1930 года,  парк, куда смотрели их окна, стал потихоньку наполняться, какими-то странными сооружениями из досок, картона, или бумаги, очень похожими на большие будки для собак, где стали селиться люди, причём целыми семьями.
  Вскоре весь парк превратился в Гувервиль – «деревню Гувера», так называли это место люди, вынужденные бросить своё жильё, из-за невозможности платить за него, и переместиться куда-нибудь в парк, где можно собрать «жилище» из подручного материала. И они с Алексеем, глядя на трагедию этих людей, очень жалели их, особенно, когда наступили холода.
  Начав службу в Амторге, и не получая никаких указаний из Центра, Василий, не забывал о разговоре с генералом Мончини, и вскоре встретился с одним из его агентов, работающих начальником телефонно-телеграфной станции в  Нью-Йоркском морском порту.
 Потом они снова встретились в одном из приморских ресторанов, поговорили, и Василий, узнал для себя очень много интересной информации, полезной для Амторга, касающейся отправки грузов в Германию, Англию и Францию.
   Оказалось, что больше всего грузов  из США  сейчас отправляется  в Германию, в том числе хлопок, селитра, сера, железная руда, медь,  различные медицинские препараты и пшеница. Германия, американское вооружение практически не закупает, не то, что Англия или Франция.
 Вскоре он получил от агента плотный конверт, где лежали новые швейцарские документы на всю семью, с их фотографиями, и с отметками, о том, что они пересекли границу США 10 ноября 1929 года.
   Больше, никаких пожеланий от Мончини не было, и Василий немного успокоился, весь отдавшись службе.
 К концу 1930 года, в городе оказалось больше миллиона безработных, которым нужно было что-то кушать и где-то жить, но работы не было, а значит и денег тоже.
  Владельцы многих сельскохозяйственных ферм, поняв, что не могут рассчитаться с долгами, просто бросали землю и уезжали в города, в надежде там заработать на кусок хлеба. Многие, поняв, что их овцы, коровы, свиньи, не принесут им прибыли от реализации мяса, просто резали скот, закапывали его в ямы или сжигали, получая удобрения для полей.
   С самого начала кризиса, руководство Амторга, оценив ситуацию и понимая, что помощи со стороны своей страны, из-за тяжёлого положения с продовольствием ждать не приходится, начало принимать меры к тому, чтобы обеспечить своих сотрудников жильём и продуктами.
  В этом им очень помогли филиалы Амторга, расположенные в Аргентине и Бразилии.
   Из Аргентины им доставляли говяжье мясо, картофель, кукурузную крупу,  консервированное мясо и пшеничную муку. А из Бразилии – мороженую рыбу, кофе, растительное масло, рис и цитрусовые фрукты.
  Из всех русских сотрудников, только у одного Василия, был такой маленький сын,  поэтому все трогательно заботились о нём, доставая для него, всё, что необходимо ребёнку для питания. Доставалось и Алёше с Марией, а сам Василий, предпочитал обедать и ужинать в буфете Амторга, где с некоторых пор появились горячие блюда, в виде русских пельменей, и украинского борща.         
 Работа Амторга, не прерывалась ни на день. Под видом запасных частей и деталей к тракторам, продукты для сотрудников в закрытых ящиках, доставлялись в различные порты на побережье САСШ, практически без уплаты таможенных пошлин, которые в это время были подняты на всю сельскохозяйственную продукцию, почти в два раза. А уже оттуда, автомобилями, развозились на склады Амторга, откуда их потом по домам,  тайком разбирали сотрудники.
   Русские сотрудники, многие из которых пережили голод в России, просто поражались вакханалии, которая творилась в США, начиная с конца 1929 года.       
   Если  в России, голод был вызван объективными причинами и люди умирали от того, что элементарно нечего, было, есть, то в США, голод был особенный.
   В то время как тысячи и десятки тысяч людей умирали от голода, запахивались поля с неубранной пшеницей, забивались и уничтожались огромные стада – так американцы пытались повысить цены на сельскохозяйственную продукцию, которой было произведено слишком много и цены, на которую упали почти в 10 раз.
  В конце 30-го года, даже в Нью-Йорке, самом богатом городе в США, люди стали  массово умирать от голода, и это вынудило власти начать раздачу бесплатного супа на улицах города.
   Однако не у всех штатов хватало средств даже на бесплатный суп.  Там, на помощь приходила армия, развернув в городах походные солдатские кухни, где готовили горячую еду.
   Часто бывая в других штатах, Василий часто наблюдал картину, как вокруг военно-полевой кухни, выстраивалась огромная очередь из вполне приличных, хорошо одетых людей. Эти люди потеряли работу, и оказались сразу за чертой жизни.
   На улицах появилось огромное количество бездомных людей, в том числе и детей, и Василий, категорически запретил Марии и Алексею, одни, без него выходить из дома.
    Сотрудники Амторга, рассказывали  ему о большом количестве детских смертей в штатах Северная Дакота и Южная Каролина, отчего у него сжималось сердце.
   Многие американские трудящиеся обращались в «Амторг» и общество с просьбой предоставить им возможность поехать в СССР и принять непосредственное участие в строительстве фабрик и заводов.
   В 1931 году уже около 2500 рабочих США были заняты на советских промышленных стройках.
  В июле 1932 года по инициативе Общества друзей Советского Союза в Нью-Йорке было организовано техническое бюро; членами его стали 350 инженеров и техников.
   Отделения этого бюро имелись в ряде крупных городов США, они оказывали помощь советским организациям в решении технических проблем, направляли специальную литературу в СССР. Общество проводило собрания и митинги с требованием признания СССР. Оно распространило 100 тыс. экземпляров листовок, 20 тысяч брошюр, посвященных Стране Советов.
   К концу 1933 года отделения общества существовали в 20 штатах. В феврале 1933 года по их инициативе развернулась кампания по сбору 1 млн. подписей под петицией с требованием признания Советского Союза.
   В январе 1933 года 800 профессоров и преподавателей 268 колледжей и университетов в 45 штатах обратились к Рузвельту с петицией, в которой настаивали на признании Советского Союза.
   В том же месяце был создан Независимый комитет движения за признание Советской России.
  И в  этом же году были установлены дипломатические отношения между СССР и США, и в Нью-Йорке, появилось советское посольство во главе с Полпредом Александром Антоновичем Трояновским, прибывшим в США 26 декабря 1933 года.
   Прибыл и первый советский военный атташе – комбриг Владимир Александрович Клейн-Бурзин. Морским атташе стал вице адмирал Пауль Юльевич Юрас, а помощниками военного атташе военинженер 1-го ранга Виктор Михайлович Бегунов и командир батальона Алексей Михайлович Якимишев, привезший Василию привет и новое задание на создание агентурной сети от Берзина.
   И  начиная с 1934 года (на следующий год после установления дипломатических отношений между США и СССР) началось быстрое наращивание товарооборота между двумя странами. По объёмам поставок машин и оборудования для советских строек эпохи сталинской индустриализации США оказались на первом месте.
 Одновременно Василий, искал подходящие кандидатуры для вербовки, и к концу 1935 года, ему удалось завербовать двух человек, согласившихся работать на советскую разведку.
  Количество служащих Амторга, с по-явлением посольства СССР в  США, сократилось в четыре раза. Русских сотрудников в нём осталось ровно 47 человек, ещё 40 - были американцы, и 10 человек из третьих стран.
 Не чувствуя особого внимания к своей особе со стороны руководства военной разведки, Василий, как опытный разведчик,  вплотную занялся изучением военного потенциала США.
 В самом посольстве вскоре появился торговый представитель СССР, и теперь, многие вопросы, приходилось решать совместно, втайне от американских партнёров по торговле.
   На территории посольства открылась русская начальная школа, где работала два учителя, туда в 34 году пошёл в третий класс Алексей, до этого учившийся на дому и в первый класс Николай, которому исполнилось семь лет.
   Дети были просто в восторге от своей школы, в которой было всего десять человек учеников.
  Для того чтобы было легче добираться до советского посольства, они переехали на квартиру, расположенную неподалёку от него, и теперь  в задачу Марии, входило каждый день отводить их туда, что она делала с большим удовольствием.
   Посмотрев, как одеваются американские женщины, Мария заказала себе в ателье два таких же платья, и теперь, идя по улицам Нью-Йорка, ничем не отличалась от местных женщин, тем более что уже неплохо изъяснялась на английском языке.
  Жизнь в городе быстро налаживалась, снова заработали кинотеатры, кафе, рестораны, и на улицах появились «весёлые» тележки, где продавали знаменитые хот-доги, которые теперь, правда, стоили в два раза дороже, чем в конце 1929 года.
    В Европе  снова началась война в Испании и коммунисты США, постоянно собирали на площадях митинги, где говорили слова поддержки противников Франко.
 В газетах сообщалось об интенсивной подготовке Германии к войне, а на во-стоке к ней готова была присоединиться Япония, ярый враг США.
   Однако это не останавливало бизнесменов, потерявших огромные деньги во времена «Великой депрессии», и они продавали вооружение всем, кто платил, и Японии, и Германии, и даже Франко.
  Осенью, 1935 года, Якимишев, сообщил ему, что Берзин больше не руководит военной разведкой. В армии произошли серьёзные изменения, вместо старых званий появились новые, и теперь он уже не командир полка, а полковник, а сам Якимишев – капитан второго ранга.
 - Я получил шифровку из центра, где говориться, что в Дании произошёл провал одной из наших групп, в результате чего Берзина отправили в отставку, а нам рекомендуют усилить бдительность, и не забывать о конспирации.
   Теперь, новым начальником IV разведывательного управления РККА, является комкор Семён Петрович Урицкий, который, как я знаю, ранее был заместителем начальника Автобронетанкового управления РККА.
   Ещё, мне стало известно, что одновременно с назначением Урицкого, в руководящий состав по указанию свыше перевели ряд сотрудников НКВД, которые скептически относятся к сотрудникам военной разведки.
  Заправляет всем, новый заместитель Урицкого, корпусной комиссар Артузов, от которого не надо ждать ничего хорошего.
  Больше для нас пока никаких новых указаний нет.
  - Ну, нет, так нет. Значит будем работать, в соответствии с обстановкой на месте. Так, часто говорил Ян Карлович, которого я бесконечно уважал как большого мастера в нашем деле.
  Через полгода, в июне 1936 года, помощника военного атташе капитана 2-го ранга Александра Якимишина, неожиданно вызвали в Москву. Он, оставив жену и пятилетнего сына, срочно убыл в столицу, надеясь вскоре вернуться.
  Однако прошло три месяца, и когда обеспокоенная его долгим отсутствием жена Светлана, обратилась с просьбой узнать о судьбе мужа, к вице-адмиралу Юрасу, его непосредственному начальнику, тот ничего ей не ответил, а просто купил билет на американский пароход до Мурманска и отправил её в Советский союз.
   На замену Александру, так никто и не прибыл, и это наводило Василия, на тяжёлые мысли.             
 Работая в Амторге, много лет, Василий уже прекрасно знал, кто из сотрудников является агентом НКВД, и был очень удивлён, когда эти агенты, вскоре, после вызова в Москву, уже не возвращались в США, хотя были уже неплохими специалистами, и им трудно было найти замену.
    К концу 1936 года, кроме Александра Якимишина, Амторг, недосчитался, ещё десяти русских специалистов.
 И когда, руководитель Амторга забил тревогу, и обратился к послу с просьбой, о доставке в США новых сотрудников, взамен убывших, ему коротко ответили, что этот вопрос решается на самом верху. Но, людей так и не прислали, хотя работы нисколько не уменьшилось.
   Василий, бывая на судостроительных верфях, заводах, на аэродромах, или на показах новой техники, возвратившись «домой», тут же шифрованным текстом, вносил в свои тетради данные о технике, её возможности, вооружение и перспективы развития. Записывал, предполагая, что когда-нибудь, эти записи могут понадобиться, например маршалу Тухачевскому,  горячо болевшему за оборону Советского Союза.
 Наступил 1937 год, всё оставалось по-прежнему. Связи с центром не было, его никто не тревожил, и он полностью окунулся в коммерческую деятельность Амторга, и в воспитание детей.
  15 августа 1937 года, он неожиданно получил на свой адрес почтовую открытку, которой один из итальянских агентов вызывал его на встречу.
  Они встретились, на одной из скамеек парка, как старые знакомые, и Антонио Риччи, так звали агента, передал ему письмо, написанное на итальянском языке.
 Риччи передал письмо и ушёл, а Василий, посмотрев по сторонам, и не заметив ничего подозрительного, принялся за письмо, сразу поняв, что оно от генерала Мончини.
  « Дорогой друг, спешу сообщить, что я по-прежнему, несмотря на возраст, нахожусь в седле, и внимательно слежу за своим здоровьем. До меня дошла весть, что тот человек, которого вы уважали, неожиданно заболел, и его поместили в главную городскую больницу. Сейчас его обследует целый консилиум врачей, а руководит ими самый главный. Он хоть и не высок ростом, но авторитет имеет большой. Я думаю, что в скором времени, начнётся опрос всех родственников больного, на  возможную дурную наследственность, хотя больному, это теперь вряд ли поможет.
   Может, вам, как его дальнему родственнику, стоит взять билеты и поехать к нему, тем более что с документами всё улажено. Но это так,  просто мой дружеский совет! Удачи вам, пишите на старый адрес. До новой встречи. Витторио».
 Василий перечитал письмо ещё раз, потом достал из кармана спички, которые всегда носил с собой, и сжёг его, а пепел растёр руками. Потом сел и задумался.
 «Человек, который заболел, это, скорее всего маршал Тухачевский, которого арестовали по приказу Сталина, и теперь допрашивают всех, с кем он бы связан. А связан маршал, с огромным количеством людей, в том числе и с ним, значит, будут допрашивать и его. И кончится, всё это может, точно также как с Сашей Якимишиным, вызовут в Москву, начнут допрашивать, потом посадят в тюрьму, или даже расстреляют, как бывшего царского офицера, несмотря на все твои заслуги перед страной. И всё. И генерал, узнав об этом по своим каналам, меня заранее предупреждает, прекрасно зная, что швейцарские паспорта у меня на руках…»
 Ровно через месяц, после этого письма, его пригласили в посольство к военному атташе Клейн-Бурзину, и дали прочитать телеграмму, в которой полковнику Антонову Василию Николаевичу, было приказано убыть в Москву, для дачи показаний в качестве свидетеля, по очень важному делу, связанному с хищением вооружения, со складов РККА.
   Прочитав телеграмму, Василий мгновенно всё понял, и его сразу охватило дурное предчувствие.
 Он расписался в Журнале ознакомления, сказал, что немедленно начнёт готовиться к поездке, а сам потом шёл к зданию, где был расположен Амторг, и думал о том, что он так бездумно отнёсся к предупреждению генерала Мончини, и не начал готовиться, к  переходу на нелегальное положение.
  Поздно вечером, когда дети уже крепко спали, он откровенно рассказал Марии, о вызове в Москву, о своих предположениях, и решении, перейти на нелегальное положение.
  - Как это, на нелегальное положение? Под воду, что ли? – искренне удивилась жена, явно не готовая, к такому повороту событий в  их уже размеренной жизни.
    Василий достал из потайного места, швейцарские паспорта, протянул их Маше и сказал:
  - Просто, теперь вместо русских, мы станем швейцарцами. Ради жизни наших детей, и нас самих, переедем, в какой-нибудь небольшой городок, снимем там квартиру и будем жить.
   В общем, просто исчезнем из  этого города. Пусть все думают, что я убыл в Москву, куда меня вызывают, а я с вами вместе останусь здесь в Америке. Правда, есть одна трудность: швейцарцы в большинстве своём, говорят или на немецком или на французском языках. А дети наши, в основном на русском и немного на английском. Так, что на новом месте придётся всем учить немецкий язык, и запоминать новые имена. Ты вот, например, будешь теперь не Марией, а Мартиной, а я не Василием, а Стефаном. Посмотри на свой паспорт.
 - Так ты что Вася, заранее знал, что такое с нами может случиться, и давно готовился к этому? – удивлённо, с тревогой в голосе спросила Маша, внимательно глядя на мужа.
 - Да, родная моя. Знал. И давно к этому готовился. И теперь, надеюсь, этот наш шаг, спасёт нам жизнь…
  - И ты уже даже решил, куда мы поедем, и чем будешь заниматься?
 - Поедем мы в небольшой городок под названием Эйда, где живёт огромное количество эмигрантов из Европы, это в штате Оклахома, в двух тысячах километров от Нью-Йорка. Там будет легко затеряться. В этом штате, есть большой авиационный завод, а при нём технический колледж, куда может потом пойти учиться Алёша, который теперь будет зваться Тобисом. А я…
 Я открою часовую мастерскую, и буду ремонтировать часы. Как думаешь, получится?
  - Думаю, получится. У тебя же всегда всё получается Вася. Когда едем?
  - Завтра  в ночь, как воры. Чем меньше людей нас увидит, тем лучше. Утром я куплю билеты на поезд, и один билет на пароход до Ленинграда. Понимаю, что это дорого, но нужно, чтобы все подумали, что я убыл в Москву, в командировку, на пароходе. Руководитель Амторга, уже об этом знает, и очень за меня переживает.
  Давай, потихоньку соберём, кое-какие вещи, бельё, посуду, одежду, благо, что чемоданы с нашего первого приезда в США ещё сохранились.
 Детям они ничего не сказали, а просто на другой день вечером, когда стемнело, вызвали такси, погрузили вещи, и поехали на железнодорожный вокзал, откуда в полночь отправлялся поезд в Оклахома-Сити.
   Так начиналась их новая,  полная неизвестности жизнь…