Вина Гациви

Когда у города было море, у города была еще и морская набережная. Как любая морская набережная, она была полна прогуливающимися людьми, музыкой, запахами еды, яркими вывесками и разнообразными зазывалами. Зазывали в ресторанчики, на аттракционы, “проверить удачу” в вечной игре со стаканчиками. Гациви был выше этой суеты. Охоту на покупателя он считал недостойной себя. Принуждать людей заходить в его погребок он считал отвратительным.

- Те, кто мне нужен, сами придут. Те, кому нужен я, придут еще раньше. - таков был его девиз.

Он ожидал покупателей за стойкой, сколоченной из старых винных бочек, поглаживая свои пышные седые усы.
И покупатели не переводились. Конечно, не было ни очереди, ни толпы, Гациви сам бы не стерпел этого, но нет-нет да скрипели ступеньки, ведущие в погребок, предупреждая о новых посетителях. Гациви нравилось угадывать по скрипу ступенек, кто к нему идет, и за несколько десятков лет он уже стал таким мастером, что угадывал цвет платья у дам и размер кошелька у мужчин. Поток посетителей не прерывался ни на день, каждый день по 5-6 пыльных бутылок переходили из рук Гациви в руки покупателей. Учитывая стоимость вина, это были вполне приличные объемы, Гациви хватало. Иногда он даже подумывал еще поднять цены, пусть покупают меньше, больше останется для собственных гостей.

При этом располагался погребок даже не на самой набережной, а в глубине одного из тупиковых переулочков, который начинался между кафе со сломанной вывеской и старой крепостной башней. Никакой вычурной яркой вывески не было у винного погребка Гациви. Только жестяной силуэт бутылки непосредственно над лесенкой. Расположение погребка передавали из уст в уста ценители уникальных вин. Были и такие, кто специально приезжали из других мест. С каждым Гациви подолгу беседовал: рассказывал о сортах своего винограда, о погоде в каждое лето тридцатилетней давности, о сортах древесины, из которой делали бочки. Всех постоянных клиентов Гациви, разумеется, помнил в лицо и по именам. Помнил не только их вкус, но и сколько лет детям, как зовут кота, и почему пришлось чинить крышу над флигелем. Каждый новый подвергался длительным расспросам. И только выяснив всю подноготную, Гациви решал, достойны ли эти новые люди стать его клиентами. Становились не все. На основании чего Гациви принимал решения - никто не знал. Он отказался продать вино руководителю делегации из университета Бергена. Зато всегда радушно приветствовал синьору Куэрту, бабку Кристалины, тогда еще полную сил женщину, только-только перешагнувшую финал своей первой молодости.

Если Гациви решал, что клиент ему не подходит, он прекращал разговор, на вопросы отвечал односложно, а на прямую просьбу продать то или иное вино бросал только “Вам оно не подходит”.  Если же клиент проходил первую проверку, то Гациви извлекал на свет пузатенькие бокалы на тоненьких ножках, плескал на дно рубиновой жидкости и предлагал гостю. Это была вторая проверка. Если гость сразу тянул бокал ко рту, то он проваливал тест и навсегда терял возможность приобрести что-то у Гациви. Надо было посмотреть через вино на свет, потом покачать бокал, любуясь игрой бликов, стекающих по стеклу, потом вдохнуть аромат, прикрыв глаза, чтобы зримые образы не мешали отдаться чувственному восприятию, только потом можно было аккуратно пригубить полглоточка, и покатать во рту, дав возможность каждому сосочку языка принять участие в сем божественном действе. Потом, конечно, замереть на несколько мгновений и почувствовать, что только что состоялся тот самый миг высшего наслаждения, ради которого и затевалась вся ваша жизнь. Потом следовало обсуждение оттенков, обмен впечатлениями со спутниками, почтительное внимание экспертному комментарию Гациви. Потом все повторялось с другим сортом.

Вина Гациви все были в высшей степени хороши. Проблема выбора, казалось бы, вставала неразрешимо перед каждым клиентом. Однако каждый раз, рано или поздно, происходила магия. Человек, сделав глоток очередного вина, понимал, что встретил свою истинную любовь, свою “вторую половинку”, которая, по какому-то недоразумению или счастью, явилась на свете в виде напитка. После такого потрясения обретением становилось ясно, что все прочие сорта, хоть и хороши, но даже близко не дотягивают до тех ощущений, которые можно получить от своего родного вина. Расставания переживались не менее горько, чем расставания с возлюбленными, а они неизбежно случались, потому что неизбежно вино определённого сорта конкретного года когда-то заканчивалось. Покупатели некоторое время ходили потерянные. Бывало, не один визит в погребок проходил без покупок, потому что никак не находилось то самое утраченное счастье. Однако и самые безутешные страдальцы в конце концов вновь обретали свое счастье, все как в жизни с отношениями.