Священный лес или Голливуд, роман, гл. 45

45.

Толстенький Василий Онуфриевич, следователь прокуратуры Н...ского района, выбрался из бетонного прибежища малолетних бомжей почти не пригибаясь. Низенький он был. Маленький и круглый. Как мяч, накачанный хитреньким недоверием. И туго накачан – профессионал, одно слово. В руках он вертел коричневый блокнот. Добротная вещь. Кожаная обложка. Золотой обрез. Перелистал его в который раз, с сомнением покачал головой и сказал маленькому черному пацаненку, что выбрался на свет вслед за ним и Лёхой:
- Так-таки твой?
Тот молча серьезно кивнул. Угу.
- От яка ж потвора огыдна. Ще й блыщить, як ботинок! Бидна ты дытына. - Пробормотал Василий Онуфриевич, вздохнул, вынул из кармана леденец на палочке и дал пацаненку. Следователь уже вторую неделю бросал курить и носил в кармане леденцы в помощь своему требующему сигареты организму. Потом он опять скосил хитрый глаз в блокнот и прочитал: «Непривлекательные женщины склонны к философии». Из блокнота выпал листок. Другим почерком там были записаны в столбик грязные матерные ругательства. А напротив столбик слов латиницей – видно, перевод.
- Ты русську мову вывчаешь чи иноземну? – Василий Онуфриевич усмехнулся и погладил негритёнка по голове. Тот не понял смысл вопроса, блеснул на следователя голубыми белками невероятно больших глаз и не ответил, только повертел во рту палочкой леденца. – И наган, значит, твой. Ты стрелял?  - Тут мальчишка быстро закивал.

Василий Онуфриевич поманил к себе Лёху. Тот поднял на него глаза, напряженно закусил губу и сделал шаг вперёд.
 
- Так говоришь, шестнадцатый тебе, Алексей? Так-так. Как же он так стрельнул-то у вас, черняшка-то? Не заметил, говоришь? Семь годков ему? – Василий Онуфриевич быстро оглянулся, чтобы убедиться, что двое милиционеров стоят метрах в двадцати возле накрытого тела Элен, плачущего Арчи Мэслоу и говорящего по мобильнику Хэмфри, вынул из кармана небольшую пачку долларов, которые нашёл у Верки при обыске,  и продолжил другим тоном, - Мне передавал Косой, что ты дачу ищешь на зиму для братвы. Оно верно рассудил, молодец. Помёрзнете тут. Есть на Заречной хатка гарная. С печуркой. Хозяева зимой не приезжают. Вот ключик тебе. И иди себе. Иди. За Веру не волнуйся. В лазарет заберём на экпертизу. Потом придёт. Скажу ей куда. – Следователь ещё раз быстро оглянулся, вынул из внутреннего кармана куртки ключ, отдал Лехе. Деньгами чуть повертел, будто производя обмен, и сунул их себе в карман. – Так думаешь, это он с Верой так..? Масло его звать? А вроде иностранец...  Ну, я узнаю, ты иди-иди. Экспертиза покажет.  – И Василий Онуфриевич ещё раз раскрыл блокнот. – К философии, значится, склонны. Так-так. Непривлекательные женщины. А девчата наши, значится, привлекательные. Ну, разберёмся. – Он повернулся и быстрым мелким шагом направился было к Арчи. Потом вернулся, взял негритёнка за руку и повёл за собой. По дороге спросил: «Так ты русською мовою розмовляешь или нет?»

- Я не понимаю по украински, - вынув изо рта леденец, медленно и раздельно произнёс мальчишка. – Я русский. Меня зовут - Голливуд.