Глава 1. Надя

Повесть "Газотрасса"


Сделать таким красивым узел на галстуке, как было указано на схеме журнала, не получалось, и Костя уже  в какой раз, с нервозностью развязывая его, начинал все заново.

В полуоткрытую дверь все хуже и хуже слышалось, о чем мама говорила с его девушкой Надей. Костя тихо, сделав несколько шагов к двери, прислушался. Вроде рассматривают фотографии в альбоме.

- А это Валентин после ранения в Афганистане, - говорила мама. - В него несколько осколков от мины  попали.

- Ранили? – шепот Надюшки был звонким.

- Да. Сначала пришла похоронка к нам…

- Ой-я-ей.

- Да, да. Такая бумажка, маленькая-маленькая, серая в конверте лежала. Развернула ее, и сердце остановилось. Пришла в себя, когда его мама, Вера Ивановна, мой лоб тряпочкой мокрой утирала. А лицо у нее красное, глаза набухли от слез, она меня и не видела, плакала и плакала.

-  А он же живой?…

- Кто ж знал из нас об этом тогда, Надюша, когда перед тобой лежит сообщение из воинской части: «Рядовой Белов Валентин Матвеевич умер от болезни» и все! А я с Колей, малышом нашим, в углу осела, не знаю, сколько там так просидела в беспамятстве. Отец его туда-сюда ходит по комнате. А я потом поднялась, взяла сына на руки. А он словно понимает, и ни всплакнет, все смотрит и смотрит на меня, своими кругленькими глазками. А я прижимаю его к себе. Оделась, Колю в коляску положила и пошла на улицу. Сколько так проходила по поселку не знаю. Кругом люди радуются, поют, идут, размахивают шарами, флажкам, праздник в стране, седьмое ноября! И мне что-то говорят, а я их не слышу, Валентин передо мною стоит и улыбается и говорит как-то непонятно: «Что нюни развесила, скоро приду».

Не знаю, как и день провела тот. Вечером домой пришла. А до меня ни у кого дела нет, собралась вся родня Валентина в кухне. Плачь. Колю спать уложила, а он, как взрослый прямо, хоть бы одну слезинку уронил, все смотрит на меня и смотрит, переживает.

Откуда он понимал это, прямо не знаю, - вздохнула Светлана Михайловна. - Ведь больше месяца от Валентина писем не было. А вот у меня на сердце тяжести не было, сколько раз такое бывало, когда письма его вовремя из Афганистана не приходили, а все потому, что с доставкой почты у нас плохо было. То в поезд их не успели положить, то еще что. Газеты на две недели с опозданием приходили, а бывало и позже.

Мама вздохнула. В комнате тишина. А Костя, привалившись к дверному косяку, положив подбородок на свою руку, почувствовав холодную каплю, побежавшую по лицу, даже не стал смахивать ее. Не раз он слышал этот мамин рассказ об отце, и ни как он в такой момент не мог пропустить его, всегда слушал. Представлял ожившим на черно-белой фотографии того молодого парня в десантной форме - своего отца.

Нет, он его таким, как на той фотографии, не помнит, так как до его рождения было еще долго. Сначала родился Коля, до того как отец служить в армию ушел, а потом, его средний брат Игорь, а через несколько лет появился на свет, Константин.

- Я и не помню, как в сон провалилась. На следующий день отец Валентина съездил в райвоенкомат, - продолжала рассказывать мама, - появился ночью, пьяный, и слова сказать не мог. А на следующий день я и не знала, чем заняться. Всю ночь не спала, а если и проваливалась в забытье, Валентин передо мною сразу появлялся. Живой, веселый. И все говорил о том, что он придет. Просыпалась от плача сына, а молока у меня почти не стало. Спасибо бабушке Вере, сходила в совхоз на вечернюю дойку и купила коровьего молока, вскипятила. Сына им напоила.

А утром звонок в дверь. Зашел парень в военной форме. Отец с матерью еще и на работу не успели уйти. Он с Валентином служил, и когда Валю ранили, он его тащил на себе из боя. Его звали Женей…

И снова тишина. Под ногой скрипнула половая доска, Костя поднял ногу и замер.

- …Когда он демобилизовался, Женя с ребятами из взвода, где служил Валентин, ездили к нему в госпиталь. К Вале их не пустили, он без сознания был. Врач пожал плечами, не знал, выживет он или нет. Вот и боялся он об этом сказать нам.

- А вы же сказали, что пришло к вам письмо, будто он умер? – спросила Надя.

- Оказывается, когда его в медсанбат доставили, у него сердце остановилось во время операции и его положили в морг. А потом, когда его в гроб клали, дежурный хирург услышал его дыхание и отправил в кабульский госпиталь. Вот, видно, когда он в морге лежал, на него и оформили документ, что умер, и отправили похоронку нам.

А на следующий день, после Жениного приезда, приходит письмо к нам из Ташкентского госпиталя, внутри одни маляки. Слова из разных букв, а что обозначают, непонятно. А адрес в письме четко написан, с фамилией Валентина, а под ней вместо индекса написано «Ваш сын жив». Не знаю, куда оно и делось, то письмо. Валина мама, Вера Ивановна, его на работу носила.

Отцу Валентина на работе люди собрали денег, и он уехал в Ташкент, оттуда – в Ленинград. В том госпитале Валентину, после ранения, третью, самую сложную операцию сделали. И он на Новый год прямо, за несколько часов до его начала, приехал. Вот таким был: кожа да кости. Потом через неделю пошли с ним и Коленькой в дом быта, сфотографировались…

Константин и не заметил, как навалился плечом на дверь, она под его тяжестью резко открылась, еле удержался на ногах.

Но мама с Надюшей, на шум не обратили внимания, рассматривали в альбоме фотографии.

Стушевавшись, Константин вернулся в свою комнату, и замер у зеркала, задумавшись, стоит ли бриться. На ощупь на подбородке только начала пробиваться поросль, еле ощутима ладонью. А вдруг целоваться придется. У Надюшки лицо гладкое.

Поморщился, вытянул губу вправо, потом – влево. Что говорить, а пройти лезвием нужно, чтобы ни уколоть свою девушку. А то…

Приложив ладонь к губам, сильно дыхнул на нее и принюхался: вроде не воняет изо рта, но все же и зубы почистить нужно. Тихонечко, выйдя из комнаты, на носках прошел в коридор и направился в ванную комнату.
Во входную дверь, как всегда, без звонка и стука вбежал Игорь. Столкнувшись с братом в прихожей, Костя приложил указательный палец к своим губам, мол, не шуми.

- Ты чего? – удивился тот.

- Так девушка ко мне пришла, - прошептал Костя.

- Какая?

- Надя, - еще тише прошептал младший брат.

- Надя? А кто такая, эта Надя? Не та ли, из телевизора, о которой Колька говорил, что у тебя на газотрассе интервью брала?

- Не на газотрассе, а на конкурсе сварщиков, - вздохнув, поправил брата Костя.

– Она подумала, что я конкурсант, хотела взять у меня интервью, а я-то механизатор, завозил в цех куски трубы для сварки.

- Так она это, что, любовь твоя? – сверлит Костю своими большими голубыми глазищами Игорь, еле-еле удерживая на своем лице улыбку.

- Ну, как сказать, - сдавил губы Костя. – Вроде да. Но она это, ну… она журналистка, а я тракторист. Что-то не вяжется как-то.

- Интеллигентка, говоришь! Понятно! - скривил рожицу брат. – А ребенок, слышал, у нее есть, трехлетний пацан, случайно не твой?

- Все уже знаешь.

- Так в нашем городке собака на околице брехнет, а баба Таня, что в другом его конце живет, уже знает, какая девка своему мужику изменила.

- Да, брось ты, - смутился Костя, - сам на себя посмотри.

- А я то, что? Моя Галюня, она то, что нужно. Бухгалтерша! У нее все четко должно быть, если здесь минус, то там нужно обязательно убабавить. И дома настоящий старшина, попробуй только урони пылинку, пылесосить всю квартиру будешь. Обалдеть, Костян, и мне так нравится ей подчиняться, знал бы ты. Дурак был ее первый муж, что запил. Такую радость нельзя терять, ею нужно наслаждаться.

- Сироп, что ли?

- Э-э, сироп! Да, что с тобой, зеленью, говорить, - махнул рукой Игорь, - она краса(!), статная, как снежная королева.

- Нашел с кем сравнивать! – улыбнулся Костя.

- А мне запала в душу именно снежная королева из той сказки, как Герта спасала своего братца. Тем более моя Галя из Якутии, там, где морозы за шестьдесят. Ладно, - улыбнулся Игорь, - я так понял, что моя жинка не у вас?

- Не-а, - помотал головой Костя.

- Да еще вроде в роддом собираться ей рано, шестой месяц, - глубоко вздохнул Игорь. – Где же ее носит, а?

- Так у тебя что, Игорь, сотового телефона ее нет?

- О, точно, ты прав. А батя где?

- Да они с дедом еще на рыбалке. Скорее всего к вечеру вернутся, а сейчас только полдень. Батя никогда так рано с рыбалки не возвращается.

- Костя, там не Игорь? – услышав в коридоре разговор братьев, громко спросила мама.

- Я, мамочка! - отозвался Игорь.

- Галя просила, чтобы ты пообедал у нас. Совсем забыла сказать. Она на приеме у Маши Колиной, с дочкой к ней пошла.

- Так еще, мама, рано ей рожать-то, чего она все к Машке бегает? – удивился Игорь. – И мне ничего не сказала.

- Ой, что говоришь? Она тебе звонила, а ты трубку не берешь. А Маша, жена Николая, гинеколог, - уточнила Светлана Михайловна, улыбаясь Надюшке, - пусть посмотрит, как мой внучок растет, что ему там нужно, чтобы крепким был. Ладно, я сейчас, подожди, - и, поднявшись с дивана, Светлана Михайловна вышла из зала в прихожую. – Так что, сынок, давай, раздевайся, иди руки мой и за стол. У меня борщ, как ты любишь, только приготовила. Заодно и с Костиной девушкой познакомлю тебя, вместе и пообедаете.

- Нет, нет, мамочка, - выглянул из ванной комнаты Константин, - нам через полчаса с Надей нужно быть в кинотеатре, вот-вот там сеанс начнется. Так что, сейчас побреюсь, и мы туда с Надюшкой побежим, чтобы не опоздать.

- Костя, только не забывай, завтра то тебе на работу… - поправив складку на своей темно-синей спортивной кофточке, плотно облегающей ее талию, напомнила сыну Светлана Михайловна.

- Да, помню, мамочка, обязательно пораньше приду, чтобы выспаться, - чмокнув ее в носик, Костя закрыл за собой дверь, и, включив небольшой напор воды в умывальнике, начал бриться.

- Ой, дай Бог и ему семейного счастья, - перекрестилась Светлана Михайловна, и, глянув еще раз на себя в зеркало, поправив коротко отстриженные на висках темно-каштановые волосы, вернулась в зал.

- Игорь, а это, что, правда, что завтра улетаешь на реку Лену? – высунулся из двери Костя

- Тссс, - приложил тот к губам палец, - откуда знаешь?

- Так Колька своей жинке рассказал, что на реке Лене обнаружили трещину на газопроводе, давление из-за этого в нем снизили и нужно в срочном порядке его отремонтировать. Так почему тебя туда посылают?

- Все, хватит болтать об этом! - Игорь поднял руку, прося тишины, и махнув рукой в сторону двери, мол, не здесь об этом разговор нужно вести, а на улице.
Накинув на себя куртку и надев ботинки, Константин вышел за братом на крыльцо дома.

- Морозец пришел, - поеживаясь и наглухо застегивая молнией свой темно-серый пуховик до подбородка, прошептал Игорь. – Конец сентября у них – это уже зима, градусов десять мороза. Я о  Якутске говорю.

- Так почему, Игорь, тебя туда посылают? – повторил свой вопрос Константин.

- А потому что сварщиков-подводников в стране не так много, и они все заняты. А у той организации, в которой я учился варить под водой, заключен договор с нашим главным предприятием. Понятно?

- И кто тебя в шею толкал учиться подводной сварке, а? – сплюнул Константин.

- Костян, я понял тебя, кому бы нюни разводить, - толкнул брата в плечо Игорь.

– Сам хвастался, что в прошлом году в болоте по пояс гусеницу на своем тракторе ремонтировал, не ждал же, когда техническая мастерская к тебе прибудет.

- Не на тракторе, а на экскаваторе это было, - улыбнулся Константин. – Да если бы я не взялся за эту работу, то меня мужики из нашей бригады обсмеяли бы. Я что, сахарный, что ли, или какой-то инвалид?

- Вот-вот. А я что, сахарный? А моей Гальке вы тоже доложили о том, что еду на Лену?

- Нет, конечно! Что мы не понимаем, что ее нельзя сейчас пугать, – младший брат вздохнул. – Естественно об этом и мама ей ничего не скажет, как и Маша.

 - Представляешь, сам генеральный директор со мною по телефону об этом вчера говорил, спрашивал, справлюсь ли с этой работой, - сбавил тон Игорь.

- Здорово! – вздохнул Константин. – Сам генеральный(?) говорил с тобой.

- Да не вру же, - перекрестился Игорь. – Но вот в чем здесь закавыка. Галка то сама с того же самого Якутска, куда я завтра лечу. Вот такие вот пироги, братишка! А если до нее эта новость дойдет, совсем плохо будет. Тем более, там же ее мать живет, а журналисты, знаешь, на жаренное как вороны на тухлятину слетаются, раструбят о ремонте газопровода везде. Могут и обо мне рассказать, а ее мать, узнав об этом, сразу своей доченьке может позвонить и все рассказать. Только этого еще не хватало. Галькин отец погиб на реке, его трактор вместе с ним утонул, когда Лену переезжал по льду. Так что боится она за меня. А я ей божился, что у меня для работы под водою нет разрешения, я еще для этого должен экзамены какие-то там сдать.

Ладно, я побежал, - пожав руку брату, сказал Игорь и направился к калитке.

-2-

Запах кофе, пар которого белесыми линиями поднимался и растворялся в воздухе, несколько отрезвлял Константина. Но ненадолго. Сидевшая напротив него Надюшка, не сводила с его губ своих глаз, словно считывала слова, слетавшие с них. А Костя, словно загипнотизированный от этого взгляда, продолжал рассказ о рыбалке, как в прошлом году они с отцом на озере Арантур поймали большую щуку и «подарили» ее медведю.

- Лодка высохла, резиновая, я начал спускать из нее воздух, а отец,  положил щуку на траву, она килограмм десять-двенадцать была, представляешь, не меньше! И длиною, полтора метра, не меньше? Короче, батя ее начал чистить. А я все поверить не мог, что нам удалось такую огромную рыбину поймать.

Представляешь, когда она схватила блесну, она как торпеда начала водить нашу лодку за собой. Я пытался ее подтянуть поближе, не поддавалась. Водила и водила, а потом разогналась в сторону берега. И, буквально, за несколько метров до него подпрыгнула, крутнулась в воздухе и сорвалась с блесны, и потом, как торпеда, на несколько метров  выскочила на берег, а моя лодка за ней сходу на него носом влетела. Отец был рядом, он видел нашу борьбу и подбежал к щуке, схватил ее за хвост и подальше оттащил от воды.

И вот, когда он ее чистил, а я спускал лодку, чувствую, что на меня кто-то смотрит. А это медведь был, метрах в двадцати от нас. Встал на задние лапы и наблюдал за нами. Такой огромный, метра два ростом, если не больше. Батя тоже его увидел, и мы, не сговариваясь, с ним в воду и подальше от берега. А косолапого, видно, мы и не интересовали. Стал на свои четыре лапы, подошел к костру, сбил с него бачок с ухой, разорвал кулек с едой, нашел мешок с рыбой.
Но мы не стали больше наблюдать за ним, а побежали по берегу к пляжу, где люди были. Часа через два с толпой мужиков возвращаемся на наше место, медведя нет, щуки – тоже, мешок без рыбы, порванный, даже остатков ухи не оставил у костра, все поел. Голоден был. Спасибо, что нашу машину не тронул, - вздохнул Константин, широко улыбаясь Надюшке. – А батя говорит, если бы мы мешок с пойманной рыбой положили в машину, то он по нюху, разорвал бы нашу «Ниву» и добрался бы до нее. Такая уже история была, на реке Ендырь в прошлом году, не слышала? Там медведь УАЗик разорвал, и все из-за рыбы, которую хранили в нем мужики. Им повезло, ушли сети проверять, а то бы он и их порвал бы в два счета. Я тебе правду говорю!

Девушка, слушая Костю, опустила глаза и покачала головой. Даже показалось, что в ее больших карих глазах, промелькнула слеза от переживания.

- А я ни разу не была на рыбалке, - прошептала она. – Мой папа на нее всегда ездит с друзьями на несколько дней. Мне нравится, как мама жарит щуку, и  люблю папину уху, которую он сам готовит. Она у него острая получается, добавляет в нее манку, и еще она всегда прозрачная и очень вкусная.

Константин не сводит своего взгляда с ее больших глаз, теперь изменивших свой цвет и ставших зеленоватыми. Невольно посмотрел на настольную лампу, источавшую вокруг себя на их столике светло-бордовый свет. А карие глаза у Нади действительно зелеными стали, необычные.

- В Петербурге очень красиво? – спросил он у девушки.

Надя, опустив глаза, закивала головой.

- В нем некогда скучать, наверное?

И снова Надя в ответ кивнула головой.

- Ты туда хочешь вернуться?

Надя пожала плечами.

Официант, принесший пирожное, несколько разрядил затянувшуюся тишину. Надя улыбнулась парню, кивнув ему в благодарность головой, и так и не подняв глаз, смотрела то на остывающий кофе, то на пирожное.

- А я люблю торт «Наполеон», - прошептал Костя.

- Да? – она подняла глаза и, поморгав глазами, словно сбрасывая с ресниц какую-то невидимую тяжесть, посмотрела на него. – А я его люблю делать.

- Правда?

- Да, - и снова опустила глаза. – Костя, можно вопрос?

- Конечно, - смутился Белов, не сводя глаз с опущенных ресниц девушки.

- Я когда входила в ваш двор, мне показался дом очень большим. А когда зашла в
него, то нет, всего три комнаты, и лестница наверх, а там столько же комнат?

- А, - улыбнулся Костя, - ты не ошиблась. Наш дом состоит из трех квартир. В квартире, которой ты была, это родительская часть дома. С той стороны двора в этом доме, двухкомнатная квартира, она расположена на первом этаже, в ней живут бабушка и дедушка. А с правой стороны – моя квартира, двухэтажная, трехкомнатная. Там сейчас ремонт идет, и я пока живу у родителей. Вот и все.

- У тебя была семья? – Надя подняла на Костю глаза.

- Нет. Чуть-чуть и была бы, но, это так, ошибка молодости, девушку я любил, и родителям говорил, что она меня любит, но все было не так. Она встречалась со мной, и с другим парнем, который стал ее мужем. Они уехали отсюда в Тюмень.
Четыре года назад.

Так вот, та квартира, которую мне отдали родители, была пристроена к дому для моего старшего брата. Он тогда учился в институте, женился. Вот дед с отцом и сделали пристрой к дому. Но Колина жена, когда они приехали сюда после учебы, не захотела жить рядом с его родителями, и они сняли квартиру в центре города.

А средний брат Игорь, так же поступил, вот третья часть дома и пустует, надеются, что я там буду жить, когда женюсь, со своей семьей, - Костя сделал небольшой глоток кофе. – Дед как-то предлагал сделать в доме сквозные двери, чтобы можно было ходить друг к другу в гости не через двор, а внутри дома, но отец не захотел этого. Но мы между собой все в мире живем, нам нечего делить, - улыбнулся Белов.

- Это хорошо, - прошептала Надюшка. – У тебя прекрасная мама!

- Да, знаю. И отец тоже хороший человек, и братья с дедом, и бабушка. Они тебе понравятся, - с дрожью в голосе прошептал Константин, не спуская глаз с Надюшки.
В кафе стали приходить люди, рассаживаясь за столики, расположенные вокруг Кости с Надей. В основном это были взрослые люди с детьми. Во втором зале кинотеатра скоро начнется мультфильм, в первом – боевик, на который они еще так и не купили билетов.

Попробовав пирожное, Костя, напомнил своей девушке, что он пойдет сейчас за билетами.

- Да, да, - прошептала она и посмотрела в сторону громко говоривших с родителями мальчика и девочку, по возрасту лет пяти-шести.
Костя, приподняв глаза, стушевался, напротив их присаживалась за столик Настя, его школьная любовь. Ее муж, Федор Кравцов, помог ей сесть в кресло. Он был высоким и статным, как и Анастасия, одет в длинный черный кожаный плащ. В его взгляде – орла, как всегда чувствовалась строгость, уверенность в себе, и даже какая-то надменность. Он был старше Насти на пять лет, работал где-то в Москве, в частной компании, занимающейся ремонтом газопроводов. Говорят, с Настей развелся, оставив ее с детьми здесь. Но это, скорее всего, сплетни. Они мило смотрели друг на друга, о чем-то шепотом переговариваясь.

Настя была одноклассницей Константина. На выпускном вечере Костя помнит, как набрался смелости и пригласил ее на белый танец, но Настя не обратила тогда на него никакого внимания, сказав своей подруге, громко, чтобы услышал он сам: «С детьми не танцую».

Эту «пощечину» от любимой девушки Константин принял с большой обидой, и, не смотря в глаза обступившим его друзьям, проталкиваясь к выходу из зала, вырвался на улицу.

Потом она поступила в Тюменский университет, вышла замуж за Федора Кравцова, проходившего там аспирантуру, магистратуру. После они вернулись в Югорск. У ее мужа карьера была сказочной: через полгода папа, управляющий строительной компанией, назначил его прорабом, потом - заместителем начальника строительно-монтажного управления.

Заметив скользнувший по его лицу взгляд Анастасии, Костя, кивнул ей головой, поздоровался, но она не заметила этого, как всегда.

Выступившую красноту на его щеках Надюша не заметила, так как, не отрываясь, смотрела на Федора. Но тот ни на кого не смотрел, а только на руки Насти, лежавшие на столе, о чем-то с ней разговаривая.

Сердце все сильнее и сильнее колотилось в груди, сжав кулаки, Константин вздохнул, и попытался хоть на немножко расслабиться, спокойнее дышать, чтобы не показать Наде своих переживаний.

- Наденька, а ты знаешь, может, пойдем в другой кинотеатр?

- Костя, извини меня, - перебила его девушка, - мне нужно домой. У сына до обеда болела голова, я переживаю, чтобы Ванечка совсем не заболел, - и, поднявшись, вышла из-за столика.

- Да, да, - с облегчением вздохнул Константин, и, помогая девушке одеть пальто, оставив под блюдцем две тысячерублевые купюры, пошел с ней к выходу из кинотеатра.

- 3 –

Вечер быстро накрывал Югорск своими темными крыльями, и воздух постепенно становился прозрачным и черным. Домой не хотелось идти и поэтому Константин, выйдя на улицу Спортивную, направился в ее начало, подальше от родительского дома, находившегося в ее конце.

Ночной морозец набирал силу, покалывая щеки, забираясь своим холодом в носоглотку, тем самым вызывая мини-спазм в дыхании. Застегнув молнию на куртке до подбородка, Константин начал дышать носом, выпуская изо рта в ворот куртки горячий воздух. Спрятав руки в карманы, уменьшил длину своего шага. Ему было о чем задуматься.

Настя ему очень нравилась. Девушка спокойная, вернее женщина, мать трехгодовалого сына. Кто его отец, она не сказала. После учебы вернулась к родителям в Югорск, устроилась в местную телекомпанию. Это все, что он знал из ее коротких рассказов.

Их встреча произошла несколько месяцев назад, превратившаяся в дружбу. Константину она очень нравилась, и казалось, что и у нее к нему складываются такие же чувства. Но вот сегодня в их отношениях произошла какая-то непонятная трещинка. Неужели она знала, что Константин был влюблен в Анастасию, которая сегодня со своим бывшим мужем и детьми появилась в кинотеатре торгового центра. Но это была не больше, как школьная любовь, которая до сих пор вспоминалась, и все!

А если даже не так, то, что же могло еще подействовать на ее неожиданно появившуюся нервозность? А может это вообще не связано с Кравцовыми? Может, она увидела кого-то из своих знакомых, и ей стало стыдно, что она, интеллигентка, уже известная в городе телевизионная журналистка, встречается с простым работягой, трактористом. А может, ей было с ним просто стыдно ходить? Или ей было с ним скучно? Его лесные истории ей приелись, как и рассказы о работе на газотрассе. А о чем он еще мог бы ей рассказать? Не о ремонте же ходовой части своего болотохода или о друзьях, таких же простых работягах как он.
Не заметил, как развернулся и пошел домой. В соседнем доме была открыта калитка. Из нее выглянула Анжела, молодая и красивая женщина, чуть-чуть старше его.

- Костенька, добрый вечер, - вышла она к нему навстречу.

- А-а, привет, - кивнул ей головой Белов.

- Ты не поможешь мне?

- Что случилось? - Константин остановился и посмотрел на Анжелу.

- Лампочка в ванной комнате лопнула, нужно как-то ее выкрутить из абажура.

- А-а, хорошо, пожалуйста, - и Константин пошел за ней в дом.

Он был одноэтажным с высокой крышей, в которой ее отец пристроил второй этаж для нескольких небольших комнат. Теперь Анжела осталась без родителей, они уехали жить на Кубань, а их дочка не хотела терять работу бухгалтера в главной газотранспортной конторе, и осталась здесь.

Так судьба у нее сложилась, что жила одна. Скорее всего, ей с мужчинами не везло, хотя она была симпатичной женщиной, правда несколько полноватой. Но это отрицательно не сказывалось на красоте ее лица, на привлекательности ее телосложения. И было видно, что ей нравился Костя, и более того, она старалась это откровенно показывать ему. Но, Костю это только нервировало, он не любил ее, это была не его женщина.

Сорвав пассатижами прилипший к резьбе патрона цоколь лопнувшей лампочки, Костя скрутил его и на его место вкрутил новую лампочку. Вспыхнувший яркий свет вспугнул Константина, он дернулся, пытаясь сразу же удержать свое равновесие на табуретке и,  Анжела тут же, крепко обняла его за ноги, чтобы его удержать.

- Все, все, я тороплюсь, не надо, - отстраняя рукой от себя припавшую к нему телом Анжелу, он слез со стула и вышел из ее дома.