Васильки и колоски. Часть 14

Мартин с улыбкой смотрел на Рене. Ее большие темные глаза отражали свет камина, озорные кудряшки забавно подпрыгивали при каждом повороте головы. Томас подарил внучке игрушечное пианино, и девочка задорно смеялась каждый раз, когда ее пальчики извлекали из инструмента мелодичный звук.
Майя сидела в кресле напротив мужа и смотрела на него, пытаясь понять его мысли. Прошло уже три года с момента той краткой встречи с Алексом. Мартин понемногу успокоился, стал чаще бывать дома. Его приводило в восторг все, что касалось дочери – будь это ее смех или первые шаги. Темные глаза Рене распахивались и казались еще больше, когда Мартин входил в дом.
Даже первым словом девочки было «папа», чему Майя нисколько не удивилась. Мартин был растроган. Он почти весь вечер не выпускал дочку из рук. И с того дня чего бы ни пожелала его маленькая принцесса, все исполнялось. С каждым годом интересы девочки менялись. Дочка захотела настоящее пианино, и оно тут же появилось в гостиной. Но через месяц оно стояло заброшенным. Захотела научиться верховой езде? Мартин купил милого пони, которого через два месяца даже ни разу не оседлывали. Захотела рисовать – холсты и мольберт с красками уже в комнате.
С замиранием сердца отец наблюдал, как дочь увлеченно смешивает краски. Он думал о том, насколько хватит ее терпения. Темпераментом Рене пошла в него. Мартину хотелось, чтобы дочь рисовала, как Алекс, но в то же время он противился, потому что и его мать отлично рисовала. Ему не хотелось, чтобы в его ребенке проскальзывал ее призрак. К счастью рисование было быстро заброшено.
– Папа! Я хочу поехать с тобой! – воскликнула Рене. Она постоянно ходила за ним хвостиком.
– Рене, это невозможно, милая. Я еду по делам. Но обещаю, что привезу тебе что-нибудь интересное!
Майя с улыбкой глядела на мужа и дочь, которая была довольно высокой для своих пяти лет. Ее худенькие ручки крепко обняли Мартина за шею, когда он присел перед ней.
– Что ты хочешь? – спросил мужчина.
– Я не знаю. Книжку?
– Хорошо, я привезу тебе книжку!
– Со сказками?
– Со сказками! И с картинками.
Рене заулыбалась.
– Только недолго, ладно?
– Я еду на неделю. Одну неделю.
Губы девочки капризно изогнулись, а карие глаза заволокло пеленой слез, готовых пролиться в любой момент.
– Так долго!
– Совсем нет. Когда ты была малышкой, я уезжал очень далеко, и меня подолгу с вами не было. Но с тобой дома останется дедушка Томас. Ты же знаешь, что он теперь мне стал доверять много-много важных дел, а я не могу его подвести. Так ведь?
– Да, папочка, я понимаю. А когда ты вернешься, мы поедем к дедушке Бернарду?
– Конечно. Мы давно у него не были.
– Тогда счастливого тебе пути.
Рене улыбнулась.
– Спасибо. А ты не капризничай! И веди себя, как полагается леди, а не маленькому сорванцу!
Девочка заливисто рассмеялась и сняла с головы ленточку.  Непослушные кудряшки тут же рассыпались по острым плечикам.
– Возьми ленточку! Ты посмотришь на нее и сразу вспомнишь, что я тебя очень люблю и жду домой.
Мартин, молча, сжал в кулаке синюю ленту и, поцеловав дочь в макушку, залез в коляску. Ганс стегнул лошадей, которые рысью побежали к станции.
Майя заметила, как потемнели глаза мужа, стоило ему взять ленточку. Мартин не обращал внимания на мелькающий пейзаж, а все смотрел и смотрел на ленточку. Он помнил, как Луиза бросила свою ленточку Алексу, который с неверием стоял посреди двора и глядел, как уезжают Мадлен и Луиза. Младшему брату было всего на два года больше, чем сейчас его дочери, когда его бросили в этом доме. Мужчина проклинал себя за то, что не стал опорой и добрым другом маленькому и напуганному Алексу, который до этого и не знал, что его отец Томас.
Луиза писала Мартину, что брат ей больше не отвечает на письма и на концертах не появляется. Последняя ниточка надежды оборвалась.