Глава 19. О гордости мужицкой

 
Маша, поправив на себе фартук, продолжала собравшимся в гостиной женщинам рассказывать о ребенке, родившемся у Гали.

-  У него кожа очень тонкая, темно-красная, морщинистая, с густым пушком на лице. Когда Гале его показали, она глаза закрыла и лежит, думала, сознание потеряла. Я к ней, а у нее слезы и говорит: «Как я счастлива». И не знаю, что с ней делать, мама.

- Да, да, - отставила от себя в сторону пустой поднос Светлана Михайловна. – Ну, дальше, дальше, рассказывай.

- Ой, так за это время, что малыш находится у нас, выглядит уже почти как нормальный новорожденный ребенок. Только еще голова относительно размеров тела, велика, да...

- Умным будет, - улыбнулась Вера Ивановна, сидевшая в кресле и слушавшая рассказ Маши, - как мой старшой. Я его тоже не доносила, голова у мальца была большой такой. Ну, мне соседка и говорит, что прохфессором будет. И стал им!

- Да мы разве против, мамочка, - всплеснула руками Светлана Михайловна и, ойкнув, что-то вспомнив, ухватив со спинки стула полотенце, побежала в кухню.

- А я-то рада, только не увижу уж того, как прохфессором мой правнук станет, - вздохнула Вера Ивановна.

- Да, бабушка Вера, да зачем вы торопитесь то на тот свет? - сказала на распев  Маша. – Здесь столько еще у вас дел не законченных.

- Да не в том дело-то, Машенька, - махнула рукой Вера Ивановна. – Вот Галюню вам нужно поддержать-то, помочь ей, а то у нее все слезы да слезы. Как она там, кормит-то хорошо, Илюшку то нашего?

- Ой, так они ж, бабушка Вера, не Илюшей его решили назвать, а Матвеем.

- Ой, да что ж ты такое говоришь?! – всплеснула руками Вера Ивановна. – Только вроде Илюшей хотели малыша назвать. Ой-то… А чего ж, Машенька, она плачет то все? Родила же, аль совсем плох ребенок?

- Да, как вам сказать. Ей кто-то наговорил, что Игорь утонет.

- Ну, не утонул же? Вернулся с той реки Лены! – снова всплеснула руками Вера Ивановна.

- А ей кажется, что он все там где-то в опасности находится. И сейчас тоже, в болоте он же работает, газотрассу ремонтирует.

- А кто ж ей сказал то об этом, Машенька? – застучала своим маленьким кулачком по столу Вера Ивановна.

- Да кто-то с работы. Что за люди, не знаю.

- Так скажи ей, что это все сплетни, Машенька! – снова стукнула по столу Вера Ивановна.

- Так и я ей об этом говорила уже, и Светлана Михайловна тоже. А ее сердце, ей все о другом говорит. Вот и нервничает.

- Вот дурра-то, ой, какая она дурр-ра! - мотает головой Вера Ивановна. – Дети, они и в тридцать лет дети.

- Я ей сказала, что пусть, в первую очередь, думает о ребенке своем, - сказала Маша.

- Я вот, когда Матвей ноги заморозил себе с руками на трассе своей газовой, - перебила Машу Вера Ивановна. - Как узнала про это, схватила полотенце и в больницу. И вместо того, чтобы жалеть его там, отдубасила хорошенько его этим самым полотенцем. Учить, Машенька, нужно этих мужиков. Учить! Ишь, они только о себе думают. Знали бы они нашу бабскую долю. А то для них мы так, тарелка, да ложка, все черпают из нас и черпают, все им мы только для сласти. А чего это все стоит нам, воспитывать детей, ростить их, да за ними, этими мужиками ухаживать, они не думают. Ироды!

- Что ты мама говоришь? – кричит из кухни Светлана Михайловна.

- Та я это так, о нашем. Как там курица то, Света? – спрашивает Вера Ивановна.

- Что говоришь?

- Да ладно тебе, - махнула рукой в ответ Вера Ивановна. – Так ей надо и Игоря хорошенько тряпкой отлупасить, получается, а то под воду лезет. Ему мало на земле ту трубу няньчить. А той бабе, что ей на уши капает, надо хорошенько волосы порвать, чтобы думала, что говорит.

- Ой, да мы ее с медсестрами в коридоре при всех мужчинах так отстегали словами, Вера Ивановна.

- И правильно!

- Да, что правильно, Вера Ивановна, то? Главврач нам предупреждение за это сделал, и еще сказал, что премии лишит.

- И что? А за что? Дай-ка, Машенька, мне его телефон-то, я ему сейчас покажу, вашему главврачу, где раки зимують, - поднялась из кресла Вера Ивановна.

- Так он-то нормальный человек, бабушка Вера. Он понимает, мы ему все объяснили. А та женщина, что пожаловалась на нас ему, ну такой у нее характер. Она-то у меня тоже рожала. Я вам скажу, страшная женщина, какими только словами нас не понукала.

С одной стороны, это нормально, когда женщины рожают, всякое могут сказать, когда больно им, кричат, что попало, не думая о том, что говорят. А эта и после родов скребла наши нервы каждые пять минут. То простыня ее не так постирана, то пододеяльник не отглажен как нужно, то в каше соли не хватает, то сквозняк, то еще что.

А у нас медсестра одна, к ней зашла, да попала под ее язык. А как только та кричит, то какое-нибудь ей обидное слово в ответ скажет. А та в истерике, еще больше орет. Психичка прямо, скажу вам.

Ну, так, да так, а мы ее в отдельной палате держали, других рожениц жалко было, им покой нужен. Да и ее малыш чувствовал нервы своей мамаши, плакал не переставая. Ну, мы под вечер сделали ей успокоительный укол, а малыша ее другой дали женщине для кормления, у которой молоко лишнее оставалось. А та женщина была спокойная такая, согласилась и кормила ее малыша.

Смотрим, и малыш после ночного кормления той женщиной, стал спокойнее. На следующее утро, днем, вечером она ее малыша кормила. Успокоился тот, а его мамку успокоительными поддерживали. Через два дня прекратили это делать, вернули ей малыша, а она спрашивает, не перепутали ли мы, того ли мы ей ребенка принесли. Уж больно он спокойный. А то, что она не кормила его полтора суток, была в состоянии покоя, не помнит.

А потом, мы решили ее еще задержать на несколько дней в родильном отделении, чтобы восстановилась, нервы успокоила. Ну, так вот, встречать пришла ее мать с подругами. Спрашиваем, а муж где? А ее мать говорит, сбежал. Вот такая история была.

- А как дальше, вернулся к ней муж, али другого нашла? – не спускает глаз с Маши Вера Ивановна.

- Да, говорят, что одна так и живет, - вздохнула Маша, и присев рядом с бабушкой, поглаживая ее по руке, продолжила. -  Я телефон у Гали забрала, другого выхода нет. Вот сегодня ее Игорек с трассы приедет, перекусит, и туда его сразу, ко мне в роддом посылайте, пусть Галька, увидев его, успокоится. Ну, ладно, Вера Ивановна, у меня обед к концу подходит, побежала я на работу. Как Игорек приедет, сообщите мне сразу, я Гальке телефон принесу, пусть поворкуют со своим муженьком, а то у него там, на газотрассе, связи нет.

- Машенька, так ты сама и не поела-то, - всплеснула руками, забежавшая в гостиную Светлана Михайловна. – На, возьми с собою, - и протянула ей пакет. –

Там пирожки горячие, я положила с капустою, да с брусникою. И Галю угости. Там два свертка, один тебе, другой ей.

Маша не отказалась, надела пуховик, сапожки и вышла на улицу.

- Как-то неудобно даже перед нею, - покачала головой Светлана Михайловна, вытирая руки о полотенце, лежащее на ее плече. – Вот умница то какая, невестка моя.

- Верно, Светка, говоришь, - согласилась с нею Вера Ивановна. – Горит вся, как свеча. И всем пытается это тепло дать. Умница девонька.
Телефонный звонок отвлек Светлану Михайловну, и она выбежала из гостиной в коридор.

- Да, слушаю вас. Кто это? – ее громкий голос был хорошо слышен в гостиной. – Как не приедут, а что случилось там?

- Ой, что это там у них? - вскочила из-за стола Вера Ивановна и, подбежав к выходу из гостиной, облокотилась на дверной косяк, стала прислушиваться к разговору невестки с кем-то по телефону.

- Так, так. Ну, а что там за красный стык? – спрашивала у кого-то по телефону Светлана Михайловна. - И у Игоря красный стык? Ой, Боже мой! Да что ж это такое? Последний стык трубы. И что ж так, а вечером? И ночью? А завтра, опять ваш красный стык? Завтра домой отправите? Ну, и ладно. Только, Александр Александрович, не задерживайте их там надолго, а то завтра Игоря жену выписывают из роддома. Ну как мы без Игоря будем ее забирать, она же с ума сойдет?

Хорошо, хорошо, Александр Александрович. Хорошо. Только я вам на слово верю. Хорошо?

Светлана Михайловна, держа сотовый телефон в руке, подошла к Вере Ивановне и спросила:

- Вы слышали?

- Красный стык, значит? – и приобняв свою невестку, успокаивая ее поглаживанием рукой по голове, Вера Ивановна продолжила. – Красный стык, дитятко, это у них как роды у нас, что ли. Они на него всю жизнь работают, на этот свой красный стык. Он необходим для того, чтобы трубы между собою соединить.

- Мать, что там за красный стык, - вышел из кухни дед Матвей.

- Да у них там сегодня красный стык, что у Вальки, что у Игорешки. Из-за него их начальство не пустило сегодня домой, - затараторила Светлана Михайловна.

- Это дочка, большое дело! - держа перед собой небольшой граненный стакан с налитой в нем жидкостью чайного цвета, сказал дед. – Завидую им. На моей жизни их, красных стыков, много було. Много. Это, я вам скажу, девки, гордость наша мужицкая. Его соединяют и варят только лучшие работники. И среди них, значиться, мой Валька, да внук Игорек. Моя гордость! – приподняв стакан вверх, Матвей Иванович пригубил его, и опрокинул в себя. – Так что, бабы, теперь все в холодильник несите, завтра будем ждать сыновей с внуками

Эх, где ж это моя молодость то?