Глава 20. Тонуть или спасаться

      
Переданная команда по рации о готовности к движению трубы, встретила Константина на подходе его экскаватора к заглушке.

Плавающая труба, на протяжении полукилометра скованная десяти-пятнадцати сантиметровым льдом при начале движения вперед, уже не сразу поддавалась мощной силе четырех трубоукладчиков, толкавших ее с той стороны. Поэтому руководству штаба ремонта газопровода пришлось усилить их квартет пятой машиной.

Опускавшийся вечер на болото требовал от Константина еще большей внимательности при передвижении экскаватора. Во-первых, он как всегда должен миллиметровать при наезде на железный плот – «пен», чтобы его конец не подняло высоко, или не накренило какую-нибудь его сторону в глубину трясины. Это может привести к соскальзыванию с него машины, ее перевороту и потоплению.

Несколько раз с этими опасностями он уже встречался. И что самым страшным было для Белова в этот момент, он находился со своим экскаватором на середине бездонного болота. Вдали от помощи, когда он мог надеяться только на самого себя: вовремя спрыгнуть с машины и пытаться самому спастись, или действовать по ситуации, спасая саму технику. Но при этом Константину пока везло, когда начинала возникать экстренная ситуация он не покидал своего экскаватора, а оставался в нем, управляя его равновесием рычагами.

А в последний раз, когда экскаватор, теряя равновесие на плоту, начинал заваливаться набок, в доли секунды, к счастью машиниста, ковш еще не был высоко поднят над только что установленным «пеном». И в эти секунды Константин успел его опустить, и зацепился им за его среднее окошко, сделанное для перетаскивания плота. Это и позволило Белову удержать машину на «пене». И сделав небольшой проезд вперед, на ковш, уцепившийся снизу в «пен», нашел равновесие.

После этого, несколько минут хватило, прийти Константину в себя, чтобы продолжать работать, встречая плывущий по траншее ему навстречу конец трубы, поправляя ее движение, или убирая свалившиеся в траншею с кромки куски грунта, корней.

Об этих опасных казусах он никому не рассказывал, понимая, что для отца, работавшего невдалеке от него, об этом знать не нужно, как и брату, так и оставшемуся работать с их вахтой при штабе. Его помощь Левцов высоко ценил, как и монтажно-сварочной бригады отца. А о своих страхах, с которыми Константин успевал пока еще оперативно психически справляться, молчал. Иногда ему приходил в памяти тот хохол экскаваторщик. И стыдно становилось. Нет, до такой истерики нельзя опускаться, иначе, его место больше не тут, где работают настоящие мужики.

…Поднятый ковшом «пен», повернув платформу машины на сто восемьдесят градусов, потихонечку начал укладывать впереди себя. Его нижняя часть уперлась в снег. Придавив немного его стрелой, Константин, повел ковш вперед, немного опуская его. «Пен» лег нормально, плотно упираясь в своего собрата, на котором стоял экскаватор Белова. Теперь нужно его продвинуть хотя бы сантиметров на тридцать – сорок вперед, чтобы потом было легко его перенести, как этот дальше. Так и сделал. Вода из снега начала не просто выступать, покрывая его черной массой торфа, а бурлить в области окна и по краям, как сильные родники.

«Этого еще только не хватало, - с холодком, подступившим к сердцу, подумал Белов. – Когда же тебя скует наш дед Мороз, болотце-то ты наше родное?»
Легонько поворачивая влево джойстик, выровнял платформу, правый джойстик двинул немножко от себя, подняв стрелу, чтобы больше открыть обзор местности. Расчет движения машины, чтобы удобно было работать в траншее, очищая ее от ледового панциря, мешающего движению трубы, был правильным. Это успокаивало. Особенно то, что с каждым днем его путь к телу трубы от стоянки, становился короче. Как и сейчас, добрался до ее заглушки быстро, семнадцать раз переставив пен. Вчера он это делал двадцать три раза, позавчера – тридцать.

Но это еще не говорило о том, что можно расслабиться. Как раз этого делать он и не имеет права, иначе…

Кусок льдины, раздробленной зубцами ковша экскаватора, вылез из траншеи наружу, и замер как айсберг, оголив свой грязный бок, смерзшийся с кусками торфа, ила.
Двинув ковш влево, ударил им по этому куску льдины, и с наслаждением наблюдал, как зубцы ковша дробили ее и топили в темной жиже болота, освободившейся от ледяного панциря.

Но добраться до самой заглушки он не успел, хотя оставалось совсем немного, метров пять-шесть. Труба двинулась к нему, своей огромной массой, больше напоминающей торпеду, таранящей и крошащей ледяной ковер.

Подняв еще выше ковш, Константин продолжал беспрерывно наблюдать за заглушкой трубы, которая через несколько минут должна была поравняться с его машиной и безостановочно продолжала свое движение. Но оно было не долгим. Труба замерла.

- Костя, подожди немного, - затрещал голос мастера в рации, - сейчас отпустим передний трубоукладчик и продолжим движение.

Через несколько минут торпеда снова двинулась вперед, но не долго, метра через три замерла.

 - На сегодня хватит? – невольно спросил Константин.

- Что, спать хочешь? Рано еще, детское время впереди, - говорит мастер. – Сейчас крайний трубоукладчик отойдет, и еще на такое же расстояние продвинем трубу вперед. Как она, кстати, плывет там у тебя? Ей там впереди ничего не мешает?

- Нет, теперь нет. Я убрал здесь несколько кусков съехавшего с края торфа. Еще смонтируете три-четыре плети к этой трубе, и ее конец не просто упрется в берег, а вылезет на него.

 - Три-четыре, - вздохнул мастер. – Тридцать два – сорок четыре метра? По моим расчетам четыре. Ну, ладно, это уже будет болеть голова у твоего батьки, он же красный стык будет накладывать?

- Наверное, - ответил Константин.

- Наверное, - передразнил младшего Белова мастер. – Хотя мы сейчас тебе протолкнем еще половину плети, это еще одиннадцать метров, так что. Ну ладно, посмотрим

- А сколько ждать начала движения трубы, Иван Федорович?

- А нужно ли? – спросил мастер. – Минут через пять продолжим проталкивать оставшийся кусок трубы, ну а потом, три-три с половиной часа как минимум уйдет на монтаж новой плети. Так что сам смотри, сидеть это время в болоте или ехать домой в теплый вагончик. Так что перебирайся на сушу.

- Так и сделаю, - достав из кармана термос с чаем, сказал Константин. – До утра, Иван Федорович.

Чай, сделанный по методу отца, из листьев кипрея, брусники и смородины с брусничным и клюквенным изюмом, был достаточно крепким. После нескольких его глотков Константин, откинувшись на спинку кресла, полузакрыв глаза, наблюдал сквозь ресницы за закатом солнца. Он был темно-бордовым, значит, предвещал хорошие заморозки.

Теплый воздух в салоне размаривал, чего никак нельзя было допускать.

- Костян, ты где? – громкий вопрос по рации испугал младшего Белова.

- Кто это? – не поняв, кто с ним говорит, задал вопрос Костя.

- Николай. Брат, что ты там стоишь, уже ночь наступила. Костян?

- Да все нормально.

- Ты это, давай, не тяни резину, едь сюда, жду.

- Ладно, фу-у-у.

- Так у тебя там все нормально, Костян? – по голосу было понятно, что старший брат волновался. – Фары включи, чтобы видел я их. Ты же уже недалеко от нас?

- Да метров в пятидесяти.

- Вот и давай вылезай из трясины. Жду!

«Жду, жду», - повторил несколько раз про себя эту фразу Константин и завел машину.

Развернув платформу назад, посмотрел на берег. Вместо него была ночная темнота, как и по всей окружности. Развернувшись на девяносто градусов, посмотрел на замершую в замерзающей болотной жиже трубу.

«Эх ты наша долгождан-ная, - улыбнувшись ей, стал распевать про себя под какой-то возникший в памяти мотивчик, складывающуюся песенку младший Белов. – И вот так мы с тобой газопровод по жизни идем, то ползем, то плывем. И никуда мы друг без друга… Стоп, не в рифму. …По жизни идем, то ползем, то плывем. И никуда друг без друга, ты моя газотрасса», - и, как назло, больше не мог найти какой-то новой подходящей строчки, чтобы продолжить исполнять эту песню.

«Ну, ладно, милая, до встречи на берегу», - и, развернул корпус экскаватора назад, вспомнив, что он стоит на последнем пене, и ему сейчас ненужно его переставлять, а только перебраться на следующий, и двинулся вперед.

И только это сделав, сразу стал перебирать в памяти, как он полчаса назад, перебирался на него, делал ли какие-то повороты или нет.

«Ладно, братишка мой, экскаватор, вроде мы с тобой ровно залезали на «пен».
Давай потихонечку с него теперь перелезем на другой. Ну!»
И машина двинулась вперед, начала залезать своими гусеницами на «пен», поднимая его дальнюю сторону.

«Вроде все нормально, нужно еще чуть-чуть двинуться вперед, - подумал Константин, наблюдая за поднявшейся на метр дальней стороной плота. – Теперь ты должна опуститься на место принимая мой экскаватор», и придавив на газ, почувствовал небольшой толчок, как должно было и быть.

Конец «пена» под тяжестью наползающих на него гусениц экскаватора, стал погружаться вниз, принимая на себя машину.

Единственной проблемой теперь оставалось для Константина, это удержать равновесие на этом маленьком плоту. Он чувствовал всем телом, как плот уходит вниз, но при этом экскаватор стоит почему-то не ровно, и уровень воды в крышке из под термоса, стоявшей на панели у лобового стекла, стал приближаться к ее краю.

«Значит, нужно сделать еще одно короткое движение вперед, сантиметров так, на десять-двадцать», - подумал Константин, надавив на газ.

И вздохнул, поняв, что не ошибся, уровень чая в крышке выровнялся.
Развернув корпус машины назад, начал искать заветное окошко по центру «пена», с  которого только что перебрался на другой, чтобы в него опустить ковш, подцепить этот плавающий плот и перенести его вперед.

Попал почти с первого раза, ошибившись совсем ненамного, судя по тому, как встряхнулся «пен». Двинув ковш чуть-чуть вправо, попробовал его опустить, но не попал. Теперь сдвинул его чуть влево, и угадал, он погрузился в заветное место вырезанного в нем кармана.

Развернув ковш к себе, по движению «пена» чуть вверх, понял, что взял его на крюк, и стал понемножку поднимать плот вверх. Но, к сожалению, это было сделать нелегко, нижняя плоскость пена всосалась в болото. Но и это не страшно, нужно использовать другой подход, чтобы сорвать его с места. Начал пытаться двигать ковшом эту железную плоскость чуть вправо, потом чуть влево, пытаясь ее одновременно поднять над трясиной. И к счастью, не сразу, но получилось этого добиться.

С поднятого пена лилась вода, перемешанная с торфом и растительностью.
Константин аккуратненько стал разворачивать его на старое место, при этом понимая, что делает какую-то ошибку. В чем? Понял это через несколько секунд позже, осознав, что поднятым плотом закрыл себе обзор и не может теперь угадать место его укладки. Это чувство начинало нервировать. Но тут же спохватился, ведь место укладки пена определить очень легко, его нужно класть по направлению гусениц экскаватора.

«Тю ты, вот дурака кусок!» - выругался на себя Константин.

А все из-за волнения, которого только сейчас ему и не хватало, чтобы утонуть.
«Нет, нет, нервишки нужно успокоить и отдышаться», - и Белов повел джойстик от себя, наблюдая за тем, как пен, удерживаемый ковшом и стрелой экскаватора ложится в трясину.

Закончив эту работу, взял крышку термоса, и поднес ее к губам. Сделал из нее глоток. Терпкий напиток задержал во рту и стал его сосать, как конфету, по чуть-чуть проглатывая ее. Перед вторым глотком задержал крышку у лица, и смотрел через ее очертания на освещенный участок болота. Смотрел, ни о чем не думая на повисший над пеном ковш, с которого падали куски торфа, стекала жижа. И только сейчас обратил внимания, что дрожит крышка, вернее его рука, державшая ее.

- Костя! – ожила рация. – Ты чего спишь?

- Это ты, брат?

- Фу ты, гнуты! А кто же еще, - громко треща, спросила рация.

- Шел бы ты уже отдыхать, я потихонечку доковыляю.

- Нет, Костя,  пока не придешь, не уйду. Давай. Давай, братишка. Фу ты, гнуты!

- Охрана труда, - язвительно спросил Константин. – Боишься, утону, или утоплю машину?

- Без разговоров, брат.

- Да, ладно, - выпив одним глотком остатки теплого чая, опустил руку на джойстик. – Пошли друг, - и надавил ногой на педаль.
Экскаватор двинулся вперед, наезжая на железный лист железа. Константин не спускал взгляда с опущенного ковша, служившего для него, своеобразным мерилом. Его крайняя точка должна поравняться с дальним краем пена, тогда он остановится и замрет, иначе соскользнет в трясину.

Экскаватор замер. Костя сдавил кулак и уперся им в колено, ожидая, когда успокоятся у него нервы. Потом, по привычке, посчитав до двадцати, поднял немножко ковш, открывая себе обзор, и начал разворачивать кузов со стрелой назад, высматривая пен, с которого только что перелез на другой.

Очертания окна хорошо просматривались за счет выдавленной жижи. Опустил в него ковш, и немножко стал его разворачивать к себе, ожидая, когда подхватит лист железа. Все получилось быстро и ровно. Резким движением джойстика, легким рывком стрелы, дернул вверх «пен». Машина немножко накренилась вперед.

- Все нормально, все нормально, дорогой, - начал успокаивать и уговаривать экскаватор Константин. – Не волнуйся, не волнуйся. Сейчас вернем «пен» назад. Вот так, - чувствуя, что машина стала выравниваться, в очередной раз вздохнул Костя. - А теперь еще раз попробуем, вот и хорошо.

Со второго раза ковш сдвинул присосавшийся к трясине пен. Сдвинул, и подняв качающийся лист, начал медленно его переносить вправо.  Поравнявшись с гусеницами, несколькими ударами по джойстику, перенес «пен» от себя чуть дальше вперед и положил его.

Пальцы Константина работали как на клавиатуре компьютера, быстро и четко, уже сами по себе, без сопровождения этих движений взглядом. Автоматически.
Лист лег в болото мягко, как на свое место. И Константин тут же, надавив на педаль, двинулся вперед, забыв вытащить из окна ковш. И пен, вместе с ковшом двинулся вперед, отползая от наезжающих на него гусениц.

Костя, вовремя это заметил, и, стуча указательным пальцем по джойстику, направляя его к себе, пододвинул на полметра к гусеницам лист железа.

- Фффууу! – выдохнул из себя воздух Константин, и, сдвинув свою черную барашковую ушанку на затылок, обтер рукой выступивший холодный пот со лба и лица.

- Все нормально? – спросила рация. – Фу ты, гнуты! Костян, ты еще долго будешь топтаться там на месте? – негодовал старший брат.

- Да ладно тебе, Коля. Иди спать, а я потихонечку буду ползти.

- Фу ты, гнуты! Да это я так, Костян, чтобы поторопить тебя. Кстати, Надюшка была здесь несколько дней назад. Правда, на той стороне, их мастер сказал, Иван Федорович. Слышал?

- И что?

- Что, что, - усмехнулся Николай. - Про тебя все расспрашивала. Ну, он там ей с три короба всяких положительных слов наговорил о тебе. Думал, что она хочет добраться до тебя со своим оператором и снять, как экскаватор работает в болоте. Но ты был в нем, на самой середине, и поэтому ее к тебе он не пустил.

- Чего не пустил, что ему жалко было дать ей какой-нибудь тарантас, чтобы доехала ко мне.

- Фу ты, гнуты! Да я не разрешил! – вспылил Николай.

- И правильно сделал, - вздохнул Костя.

- Правильно? Фу ты, гнуты!

- Ну, не знаю, - сплюнул Константин. – Только не нервничай, братишка.

- О, приветствую. Значит, между вами что-то будет. Чувствую это, фу ты, гнуты!

- Да ладно тебе, Николай. В этом как раз и не уверен, братишка. Зачем нужен интеллигентке тракторист, скажи мне. Ей и инженера мало, ей сразу подавай  Кравцова, папенькиного сыночка.

- Ты о Федьке, что ли? Да эту гадость сам раздавил бы!

- Что, к твоей жене он клеился, Коля?

- Попробовал бы. Ты же слышал, он свою Настю бросил вместе с детками. Платит им теперь алименты копеечные. Будто у него фирма обанкротилась, и денег у него нет, чтобы содержать ее с детьми. Не слышал этого, что ли?

- Опа! – невольно Константин сильно надавил ногой на педаль газа, и экскаватор, резко дернувшись вперед, стал задирать свой нос вверх, скатываясь со скользкого пена назад.

Все произошло так неожиданно, что Костя сразу и не понял, что это было. Пришел в себя только после того, когда спиной сильно ударился в стекло задней части кабины. Осмотрелся по сторонам, и только сейчас до него дошло, что он не сидит, а лежит на стекле. Фары экскаватора, упершиеся своими белыми трубами в черное звездное небо, терялись в его глубине.

- Что там у тебя стряслось, Костя? – кричала микрофон рации.

- Съехал, - облизывая сухие губы, громко прошептал Белов.

- Только не ерзайся там, ковшом в том числе, и стрелой, включая гусеницы. Ничего не делай, понял? Вылезай давай из машины! Дверь не в трясине?

- Нет, снаружи, - с дрожью в голосе проговорил Константин.

- Костя, ты вылез?

- Да, да, я на гусенице задравшейся стою, - соврал Константин.

- Сейчас к тебе пойдет Юговских…

- Дядя Витя?

- Фу ты, гнуты! Вот он уже тут как тут. Жди его, Костенька, только не дергайся, прошу тебя! – орал в рацию брат.

- Хорошо, жду. Да не волнуйся ты, Николай. Похоже, машина уперлась во что-то твердое, замерла. Не тонет.

- Хорошо, если так, фу ты, гнуты! Только Костенька, потихонечку давай вылезай из кабины, чувствую, что обманываешь меня.

- Да нет, -  поерзавшись спиной по стеклу, ответил Константин.

- Повыше от болота залезай на экскаватор. Слышишь? Давай, давай!

- Хорошо, - согласился со старшим братом Константин. – Так и сделаю, но у меня не хватит шнура рации, чтобы ее микрофон вытащить с собою и переговариваться с тобою. Так что, связь прекращается, Николай, я полез повыше.

- Давай. Фу ты, гнуты!

Константин, ухватившись рукой за поручень, открыл дверь и начал вылезать из кабины наружу. Морозный воздух, окатил разгоряченное лицо Белова как студеной водой из ведра.

- Оххх! – вздрогнул машинист, и, глянув вниз, куда поставить ногу, чтобы упереться ей на что-то твердое. Задержал взгляд на спинке кресла. Наступив на сиденье правой ногой, оттолкнулся ей и, напрягая руки в локтях, полностью вылез из кабины.

Оказывается, положение экскаватора было не аховым, как думал вначале. Он, к счастью, еще не полностью сошел с пена, а только на половину, приподняв свой корпус на тридцать-сорок градусов вверх.

Обернувшись, Константин посмотрел в сторону траншеи. Но в темноте ничего не было видно. Вспомнил про фонарь, лежащий в боковом кармане. Вытащил его, включил и стал рассматривать траншею, можно ли ковшом, зацепившись за ее кромку, в натяг, вернуть экскаватор в нормальное положение.
Вроде да.

- 2 –

Николай и слушать не хотел доводов младшего брата, что ему можно самому, без помощи, исправить создавшееся положение.

- Ты бате там, случайно, не настучал на меня?

- Фу ты, гнуты! Левцову только сообщил, - признался Николай.

- Ругается? Убить меня готов?

- Фу ты, гнуты! Не говори глупостей, - оборвал истерику младшего брата старший.

– Отец остается на красный стык со своей бригадой. У него завтра по-хорошему, четыре стыка еще делать.

- Он, что, остается, не летит домой?

- Фу ты, гнуты! А я тебе о чем! Да, он с Левцовым договорился закончить этот участок. Бригада согласилась, так что послезавтра вместе с ним поедешь домой. Кстати и с Игорем тоже.

 - А ты?

- А я привязан, дорогой мой, к этому участку, похоже, до самого финиша.
Константин, слушая брата, завел машину.

- Фу ты, гнуты! Ты, что там делаешь? – закричал в рацию Николай.

- Греюсь. Ты же не хочешь, чтобы я здесь околел и превратился в ледяную статую.

- Ладно, только это, не двигайся. Левцов вызвал Юговского, он через полчаса прибудет сюда и пойдет на пенах к тебе.

Рация зашумела, волна, по которой он переговаривался с братом, уступила свое место мастеру с противоположной стороны болота.

- Раз, два, три, готовься, - командовал Иван Федорович машинистам своих «трубачей». – Начинаю обратный отсчет и на слово «ноль», начинайте движение…

- Эй, Иван Федорович, ты включил меня, Белова Костю, а не своих. Давай переключайся.

- Тю ты… - выругался в ответ мастер и переключился, освободив волну Николая.
Пока брат молчал, Константин, спохватившись, еще раз вылез наружу, осветив фонарем заглушку трубы, которая вот-вот должна начать свое движение. От него до нее, метров двенадцать-пятнадцать, а значит, у него времени почти нет, есть всего десять минут, чтобы ухватиться ковшом за дальнюю кромку траншеи и попытаться поставить экскаватор на место и выровнять его на пене.

И, снова опустившись в салон, под шипение рации, потихонечку начал разворачивать стрелу экскаватора влево и опускать ее вниз, раскрывая ковш.
Башня экскаватора начала со скрежетом двигаться в обратную сторону поворота стрелы, хрустя болотным мхом, трескающимся льдом, и еще скользя по чему-то железному.

Костя понял, что это, скорее всего, сам пен, на который экскаватор завалившись, уперся задней частью своей башни. Но, сдавив зубами нижнюю губу, Белов продолжал двигать джойстик в бок. Через несколько секунд остановив движение стрелы, снова выглянул наружу, освещая фонарем траншею.

В принципе, все должно получиться, так, как он думает. Остается еще ниже на полметра опустить стрелу и положить раскрытый ковш на горку земли, лежащую на той стороне траншеи и уцепиться за нее, сжимая «мускул бицепса» стрелы экскаватора.

Невольно заметил, как крошится лед со скрежетом с левой стороны траншеи. То начала свое движение труба, а значит, для его попытки вытащить из наклона машину и поставить ее на пен, времени совсем мало.

Опустившись на кресло, Константин стал двигать джойстик от себя, опуская стрелу вниз, до тех пор, пока она не уперлась во что-то твердое. И в этот же момент, когда корпус экскаватора сильно тряхнуло и начало его еще сильнее вдавливать в трясину, он левый джойстик потянул на себя.

Машину еще раз сильно встряхнуло, но в этот же момент, она изменила свое движение и поползла вверх, сгибая в «локте» «руку» (стрелу). Но это было всего лишь коротким мгновением. Машину снова сильно встряхнуло, и она снова стала заваливаться назад.

- Этого только еще не хватало! - заорал Константин и, ошибившись, стал, вместо левого джойстика правый двигать к себе, поднимая стрелу, а левым – раскрывать ковш. И, тут же спохватившись, остановился, и снова начал опускать стрелу вниз, пытаясь ей ухватиться хоть за что-то спасительное, чтобы не утонуть в этом болоте вместе с экскаватором.

И это твердое, резко опустившийся ковш нашел, а стрела, сгибаясь, потянула экскаватор из трясины наверх.

- Мы во что-то уперлись, Константин! – кричала рация.

- Я тоже! – рычал через горло Константин.
И машина поднявшись, встала на гусеницы.

Когда Константин глянул в окно, на освещенное фарами место, присвистнул:

- Ёклмн, только еще этого мне не хватало, неужели за трубу ухватился?!