Тысячеликий. Четвертая глава

                Четвёртая глава:
                «Новый король Эримгема.»
    Мелодлин ничуть не удивилась, когда их остановили на границе. Ну конечно, чего ещё ожидать — после смерти Саведина в Эримгеме начался хаос. Бершель тоже изменился. 
Рядом со скромными домиками вырос монастырь с отгороженным двором, словно посёлок
внутри города. С центральной площади доносились голоса и музыка. Должно быть,
выступали барды. Лармарен вспомнил рассказы о своей матери. Порой он словно наяву
видел Фриссею — маленькую, с короткими рыжими кудряшками и дерзкими зелёными глазами. Старшая дочь в семье, Фриссея Пэльд не обладала смирением. Вместо того, чтобы помогать родителям растить младших детей, легкомысленная девушка сбежала с возлюбленным искать лучшей доли. Спустя три года дочь отдала внука родителям и исчезла навсегда.
     Гурикон стоял возле монастыря, весело щурясь от весеннего солнца. Белая
меховая шапка была ему немного маловата, но грела голову замечательно.
- Рад снова тебя видеть, дружище! - он хлопнул Айви по колену. - Вот уж кого не ожидал
увидеть! А это кто? Твои новые друзья?
- Старые друзья, - рассмеялся тот в ответ. - Вот, познакомьтесь, это принцесса Мелодлин.
- Ах, лопни мои глаза! Настоящая?! - Гури крепко пожал руку Лод. - Вы уж простите, Ваше
Высочество, за тот беспорядок, который у нас творится! Ну, Вы же понимаете — король умер, а мы-то остались.
- А в жизни всегда так, - тихо и спокойно заметила Мелодлин. - И как же идут у вас дела,
уважаемый Гурикон?
- Кхм! Пожалуйста, потише, - как-то сдавленно продолжал гном. - Видите этот женский
монастырь? Его построили они.
- И кому там поклоняются? Что делают?
- Молятся богу смерти Рельхему, а я работаю у них послушником, - пояснил Гурикон. - Пыль
вытираю, готовлю. Нас таких много.
- А зачем ты туда пошёл? - насторожился Айви. - И вообще какое это имеет отношение ко всему?
- Самое прямое и я вам это докажу! Во-первых, я не сам туда пошёл, меня отправили. Во-вторых, даже нас не пускают там ночевать.
- Но это же правильно, - возразила Лод. - Там же девушки, они защищают свою невинность.
- Невинность, ой! Ха-ха! - расхохотался Гурикон. - В обычных монастырях так оно, пожалуй,
и есть, но в монастырях Полосатой маски этого быть не может! Если девку в Маске никто не
тронул, значит, страшна как зверь! - он изменился в лице. - Шлюх они в эти монастыри
посылают, непонятно, зачем.
- Посылают — значит, они не идут туда добровольно? - осторожно уточнила Мелодлин. 
- Некоторые из них жили не хуже Вас, принцесса, - задумчиво заявил Гури. - Ради такой
жизни имеет смысл родиться женщиной.
- Вы имеете что-то против женщин? - Лерит опередила Лод.
- Помилуйте, что вы! Когда женщина красива и достаточно умна, чтобы не лезть в мужские
дела, она просто клад для мужа! - заметив раздражённо поджатые губы Мелодлин, Гурикон
таинственно понизил голос: Я как-то раз спрятался во дворе и заметил в окнах подвала свет.
Подошёл ближе и увидел женщин в длинных чёрных мантиях. Там был алтарь, а на нём... я
не уверен, но там лежал труп женщины.
Мороз ужаса пробежал по коже Мелодлин, но она взяла себя в руки и спокойно ответила:
- Это же бог смерти! Кто знает, что его монахини считают для себя высшим блаженством?
- Так-то оно так, но всё-таки! - очень серьёзно возразил гном. - Четыре месяца назад я
побывал в Фалленме и сходил в главную церковь Рельхема и сходил в главную церковь
Рельхема, там всё по-другому.
- Как отношения Полосатой маски со Стальными когтями?
- Плохо. Происходит что-то непонятное. Недавно Сафид и Риден даже заключили союз, но
потом начали воевать с новой силой.
Девушка недоверчиво-насмешливо прищурилась:
- Хм! Похоже, что вы не всё мне рассказали.
- А что тут ещё расскажешь! - отвечал Гури хмуро. - Король Неренн построил Академию
волшебства. Будто деньги тратить не на что.
- Это были деньги моего отца. Так есть какой-то план?  Что нам делать дальше?
- В Фалленме есть одна эльфийка по имени Дюлан из Маски. Мы поружились и решили
вместе развалить это гнилое общество.
- Аристократическое общество не менее гнилое, - хотела возразить Лод, но промолчала,
наблюдая за писавшим гномом.
                *  *  *
Элоина стояла сзади, чувствуя как сердце подрагивает и больно сжимается. Оно требовало от своей хозяйки немедленного решения. Здесь и сейчас. Мать посмотрела на своих детей: тощего долговязого мальчишку, краснощёкого малыша и грудную девочку. Дети... Они так остро всё чувствуют, нельзя причинять им боль. Из головы не выходила встреча с Элироузом. Тогда они измучили друг друга, потому что любой выход из этого тупика означал страдание. Элоина перевела взгляд на Допена. Жена вовсе не жалела нелюбимого мужа. Он обеспечивал семью роскошью и она  никогда не интересовалась честностью его доходов. Сдержанно принимая любовь Допена, Элоина стала всё чаще замечать охлаждение в отношениях. Они превратились в совершенно чужих друг другу, будто никогда и не дружили. Близость между супругами ещё бывала, но днём они избегали общения. « У меня ведь есть ещё одна обязанность» - подумала она и повернулась к мужу:
- Я всё ещё остаюсь членом Гильдии алхимиков. Мне придётся время от времени ездить на родину к братьям.
- Хорошо.
Элоина поймала на себе взгляд Алериты, своим женским чутьём безошибочно угадав, что у
той в браке тоже проблемы. Они долго смотрели друг на друга: Элоина уверенно, Лерит растерянно. Наконец Элоина усмехнулась и отвернулась, что означало: « Мы ещё поговорим.»
    Фалленм встретил их радостным блеском холодных и чистых слёз ранней весны. Лерит вспомнила Ридена. На душе стало тоскливо. Интересно, как он жил весь этот год? Они  ещё встретятся. Всё, что Алерита могла — сжать зубы и смотреть, как разрушается её семья. Жизнь постепенно превращалась в кошмар.
                *  *  *
  Всей компанией дружно поужинав и выпив немного, они разошлись по спальням. Вместо снега начался первый весенний дождь с грозой. По окнам бежала вода. Вспышки молний освещали бледное лицо Элоины. Допен придвинулся поближе. Он молчал, но она почувствовала горячее дыхание на шее и прикосновение рук под одеялом. С губ сорвалась издевательская фраза:
- Зачем ты обнимаешь меня? Уже ведь не любишь.
- Люблю. Но ты не хочешь что-то менять, просто исполняешь свой долг, я прав?
- А разве плохо? Я стараюсь быть покорной женой, делаю то, что могу для нашей семьи. Тебе не в чем меня упрекнуть.
- Ну да... Не в чем, - Допен перевернулся с бока на спину. - Идеальная скучная жена. С такой неплохо проводить вечера, но водить её на балы нельзя.
Он испытующе посмотрел на супругу. Голубые глаза Элоины наполнились слезами раздражения, но она промолчала.
Айви страстно целовал Алериту. Чувство былого отвращения давно ушло, теперь она
радовалась прикосновениям мужа. Пожалуй, если закрыть глаза, то всё не так уж и плохо. Лерит очень хотела вернуть того, прежнего Айви. Их очень интересовала Академия. Может быть, там его сумеют вылечить. Лекари только снимали зуд и гасили боль, но улучшения не приносили. Раны не гнили, но и не заживали. Разомлевшая и словно опьяневшая женщина отвечала на поцелуи и ласки, даже не заметив, когда оказалась обнажённой в постели.
 Алерита не узнавала себя. Неужели это она, яркая и страстная? В прошлом вскрикивавшая и извивающаяся в объятиях любимого, теперь лежала с мечтательной улыбкой. И всё же Лерит с облегчением вздохнула, когда Айви опустился рядом. Она крепко сжала его руку и прошептала:
- А что со Стальными когтями?
- Нам придётся туда вернуться. Как — я не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю.
- Давай. Ты сможешь, - подбодрила Алерита, правда, не очень убедительно.
Мелодлин счастливо хихикала, прижимаясь  спиной к своей двери. Волосы Лармарена
щекотали её кожу. Вот такой он хотел видеть свою Лод всегда. Ларми зарылся лицом в роскошные чёрные волосы, а потом заглянул в глаза. Улыбка медленно погасла. Весь  этот год Лармарен боялся даже приблизиться с подобными намерениями — не хотел потерять доверие будущего тестя. Появление Манделаса немного успокоило страх перед свадьбой, хотя он не только ничего не говорил о целомудрии , но  даже не замечал.
Желание прохладой поднималось снизу. Знакомое, но полузабытое предвкушение страстью горело в его глазах. Ларми взял лицо Лод в ладони. Нет, он не может её поцеловать. Не сейчас... Сколько можно мучить и себя, и её? Может, Лармарен бы и сохранил отношения с Квейрил, если бы не Мелодлин. Первая — она не забывается. Одна первой вошла в его жизнь, другая эту любовь украла, став первой в ином смысле.
- Милая, почему ты не хочешь впустить меня не только в сердце, но и дальше?
- Любимый, мы с тобой уже обсуждали эту тему, - огорчённо выдохнула Мелодлин. - Ты знаешь, что я не могу. Пока не могу.
 Не давая ему возразить, девушка быстро поцеловала жениха и скрылась в комнате. Ларми помрачнел от досады. Он опять не понимал её. Ещё до рассвета друзья собрались и вновь принялись совещаться.
- Идея неплоха, - задумчиво заметил Допен, - но меня это не касается. Хотя знаете, я, пожалуй, схожу к этой Дюлан.
- И я, - вмешался Лармарен. - Ужасно любопытно одним глазком взглянуть на эту гномью
подругу. - Он оглянулся и, увидев вопросительный взор невесты, расхохотался: Да не
волнуйся, я знаю!
                *  *  *
Ларми с Допеном пошли гулять по столице. Они болтали, заглядывали по дороге во все
лавки. И как-то незаметно дошли до монастыря. Внутрь пустили только Допена. Он с
замирающим сердцем шёл по тихим коридорам и вошёл в нужную комнату. Женщина с
чёрными, по-мужски коротко подстриженными волосами поднялась с постели, где
осталась лежать книга. В светло-карих глазах блеснул интерес. Допен мысленно сравнил её с Элоиной: ростом выше, худее и намного бледнее. Но кое-что общее у этой измождённой
женщины с его женой всё-таки было: глаза. Они излучали страдание. Сам не зная почему,
Допен побоялся углубляться в причины этого и просто уточнил:
- Дюлан?
- Это я, - спокойно ответила эльфийка. - А кто вы такой? Зачем пришли сюда?
Дюлан так и продолжала стоять поодаль. Меньше всего она походила на тех распутниц в
публичном доме( до свадьбы с Элоиной Допен побывал там всего один раз, но запомнил
происходящее очень хорошо), которые вели себя так, будто только и мечтали затащить
кого-нибудь в постель. Он представился:
- Допен Келль. Я член Торговой гильдии Лесной империи.
- Мне это ничего не говорит.
- Знаю. - Допен прошёлся по комнате и вдруг бесцеременно сел на кровать. - О, дневник! Тут
должно быть много интересного...
- Прекратите! - Дюлан покраснела. - Слушайте, я не знаю, кто вы и знать не хочу! Вы что
думаете, если я обслуживала моряков в порту, значит, со мной можно обращаться как с
грязью?!
Её лицо исказилось от злости и со всхлипом Дюлан вырвала у Допена дневник и дала пощёчину. По её лицу покатились слёзы. В глазах Допена мелькнуло нечто, похожее сразу
на уважение, восхищение и в то же время злорадство удовлетворённой мести.
- А ты неплохо бьёшь, - прижимая руку к больному месту, заявил он, решив, видимо, что
пора перейти на «ты». - Ведь я мог бы вытащить тебя отсюда. Правда, для этого нам обоим
придётся потрудиться.
- Не всё в этой жизни измеряется деньгами, господин купец, - эльфийка начала успокаиваться и сложила руки на груди. - Есть ещё вера, убеждения, законы, репутация. Вы
предлагаете против этого идти? Ради чего?
- Ради справедливости, ради свободы. Вы же умная женщина, Дюлан! Неужели эти стены
стали для вас такими родными?
- Я не понимаю, зачем вам это понадобилось.
Он рассказал историю вражды между Полосатыми масками и Стальными когтями. Дюлан
молчала. Она не была готова говорить о своём прошлом, тем более с незнакомцем. Дюлан
провела рукой по волосам и выдохнула:
- Может, вы и правы. Но я знаю лишь, что всё это началось с каких-то разногласий между
королём и церковью. Будто бы Верховный священник заявил, что мы развращаем общество.
Неренн согласился, нас всех стали хватать без разбору. Некоторых даже забили до смерти. У
нас об этом не говорят, их просто увели в подвал, а потом их никто не видел.
- А может, они взаперти?
- Тогда их бы навещали хоть изредка — посмотреть, как там пленницы...
Под неуверенностью в голосе Дюлан сквозил неподдельный ужас.
- Мне надо посоветоваться с друзьями. Будьте осторожны.
Что ж, слова Гурикона нашли подтверждение. Разумеется, это не радовало. Ларми с ужасом
думал о том, как расскажет обо всём Айви. Эх, какие же они дураки! Ну зачем было втягивать любимых женщин в это дело?!
             Выйдя из-за угла, в узеньком переулке Лармарен и Допен увидели её. Сурово
сжатые губы, чёрные глаза прожигали ненавистью. Осознав, что замечена, Квейрил быстрым
шагом пошла к бывшему любовнику:
- А вот и ты! Негодяй! Наконец-то я нашла тебя!
- Что случилось, Квейрил? - растерянно пробормотал Ларми. - В прошлую нашу встречу ты
была ко мне более благосклонна!
- В прошлый раз мои родители были ещё живы! Что, не ожидал?! Думал, я снова брошусь к
тебе в объятия?! Знай, Лармарен, ты становишься моим злейшим врагом и если я уйду в
могилу, то только потащив тебя за собой!
 Она не просто угрожала, это была клятва мести, после которой она скрылась в потоке
людей, отравив душу ему и себе. На лице Ларми застыли отчаяние и боль потерянного
ребёнка. Ему и вправду было очень больно потерять такую красивую любовницу. Чувства
к Мелодлин вновь улетучились, против воли застилая глаза слезами. Теперь Лармарен
страшно жалел её, но и себя не меньше.
          Допен смотрел на происходящее с осуждением. Любя Элоину, он не понимал, как
можно с такой лёгкостью уступить в борьбе. Жена иногда позволяла себе больно кольнуть
мужа какой-нибудь язвительной фразой. А он всё прощал. Про Элироуза ни Допен, ни Элоина не говорили, но он незримо стоял между ними все годы.
Когда Квейрил ушла, Ларми умоляюще взглянул на Допена. Тот колебался. Скрывать такое
было неприятно, но, как знать, на что способна Грозная принцесса в гневе? Перед мысленным взором Допена возникла эта девушка с Шиссом-Громовержцем, светящимся
голубым светом от переполнявшей его энергии. Он невольно вздрогнул, схватил Ларми за
руку и громко прошептал:
- Я не на твоей стороне, но никому ничего не скажу. Разумеется, ты меня потом поблагодаришь.
 Лармарен сглотнул и кивнул, пытаясь как-то выйти из непростого положения, в котором
оказался по своей же вине. Думать о возможной расплате за измену он не мог — наступало
состояние паники.
                *  *  *
Квейрил проходила через толпу. Вечность ушла с тех пор, как она наслаждалась
страстью в объятиях своего первого мужчины. Молодая женщина уже почти забыла его
прикосновения  и не хотела вновь падать в эту губительную бездну. А самым ужасающим в
их короткой любовной истории была правда. «Как и всегда» - мысленно добавляла Квейрил.
Жизнь в Фалленме оказалась непростой и суетливой. Впрочем, сёстрам Фелузан было бы
грех жаловаться на судьбу — за полученный от Мелодлин фургон лекарств они смогли
получить в столице неплохой домик, в то время как некоторые односельчане вынуждены
были сбежать с пустыми руками. И сейчас она как раз шла домой. Лабель мыла пол. На лбу
девушки выступил пот, но она продолжала работать.
- Прости, не могла ждать, когда ты проснёшься. У меня кое-что есть, - молодая женщина стала выкладывать из корзины всевозможные овощи. - Вот, смотри, сейчас мы сварим обед,
а потом... У нас накоплена большая сумма денег и надо подумать, как лучше их использовать.
- Опять лавка? - равнодушным голосом поинтересовалась Лабель.
- Что ты, существует множество других интересных и прибыльных занятий, - спокойно
ответила Квейрил. - Я хочу получить членство Торговой гильдии. Чтобы заслужить уважение
 здешних толстосумов, одной лавочки мало, нужно предложить что-то посерьёзнее. Например, заключить выгодный брак.
- Подожди! - нетерпеливо перебила девушка. - Ты хотела сначала укреплять своё положение
и только потом искать себе мужа!
- Искать нам мужей, - строго поправила старшая сестра. - Я не собираюсь удерживать тебя
при себе в качестве служанки. Запомни это!
- Я помню, - вяло произнесла Лабель, подперев голову рукой.
- Что с тобой? - Квейрил почуяла неладное и подошла. Её голос резко переменился: Ты
заболела?
- Я не знаю...Наверное...
- Ох, ну почему сейчас?! - в сердцах выругалась Квейрил. - Ты же знаешь, я не могу тебя
лечить, у меня нет времени! Хотя... есть те, кто это сделает не хуже меня. Собирайся.
Лабель безмолвно повиновалась. Она всю жизнь находилась в тени старшей сестрёнки, но
это не унижало. Несмотря на разницу в возрасте в семь лет, девочки жили очень дружно.
Квейрил как-то совершенно незаметно стала управлять жизнью Лабели. Впрочем, сама этого
не замечала, занятая попытками приблизиться к своей самой главной мечте — богатству. Она
почти наяву видела себя лежащей на диване в роскошных одеждах.
            Они вошли в монастырь. Здешняя тишина умиротворяла, но Лабель всё равно
волновалась. Гостьям навстречу вышел маленький старичок. Лысину он прикрывал шапочкой золотистого цвета, но по краям головы осталось немного волос. Весь его вид
излучал благосклонность. Квейрил мысленно усмехнулась: искусно управлять такими
мягкими людьми для неё не составляло особого труда. Она украсила лицо самой
любезнейшей из улыбок и низко поклонилась:
- Добрый день, святой отец! Мы молим о помощи.
- Я не отец, - улыбнулся в ответ священник. - Можете называть меня брат Тоба. Слушаю.
- Меня зовут Квейрил Фелузан, а это моя сестра Лабель. Она больна, а я не могу сама
вылечить её.
- Понимаю. Есть с собой вещи?
- Нет, - выдавила из себя помрачневшая Квейрил. - Я вещи потом принесу, вы, главное,
девушку примите.
- Примем, - выдохнул Тоба.
        На улицу она вышла в дурном настроении. Квейрил откровенно не любила церковь.
Недоверчивая по натуре, она искала в других скрытые порывы к власти. В детстве
родители заставляли сидетьв церкви тихо, но мыслями девочка находилась далеко. Позже
стала придумывать всевозможные отговорки, чтобы не ходить туда. И вот теперь,
захлопнув за собой дверь, Квейрил почувствовала, как на неё нахлынуло раздражение. «Ха,
святоши! Лабели точно будет о чём с ними потолковать!» - с презрением прошептала
молодая женщина. Она нащупала в кармане мешочек с монетами и вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Академия... Квейрил давно хотела туда поступить — женским чутьём
прощупывая обстановку, всё больше убеждалась, что может оказаться в центре событий,
которые сломают нынешнее общество. И тогда она окажется либо в рядах неудачников, либо
на самой вершине.
                *  *  *
 Лармарен отвёл Айви в сторону. Выглядел он очень напуганным и несчастным.
Опасливо оглядевшись, Ларми прошептал:
- Я только тебе могу открыться. Помнишь, как Лод удерживали в рабстве? В то время... в
общем, я изменил своей невесте.
 Повисло гробовое молчание. Айви широко раскрытыми глазами смотрел на Лармарена. Он
радовался, когда у друга всё хорошо и верил, что его любовь к Мелодлин незыблема. Видя
их счастливые лица, Айви надеялся, что и в его жизни наладится. Робкая надежда, что это
всё-таки не та женщина, о которой он думал, не оправдалась. Он стиснул зубы, злясь так,
будто его предали. И в самом деле, Айви готовился разоблачить Квейрил, не задумываясь о
последствиях.
- Ты любишь Квейрил? - спросил он напрямик.
- Нет, мне нужна только Мелодлин, - серьёзно ответил Лармарен. - У нас больше ничего не
повторится. Я встретил сегодня Квейрил сегодня. Она заявила, что потеряла родителей.
  Вновь воцарилась напряжённая тишина. Мужчины смотрели в пол и думали. Её невозможно подкупить, речь идёт о гибели самых близких людей, но надо остановить так,
чтобы Лод не узнала. Нет, никаких идей.
- Будь сильным, Ларми, - Айви крепко сжал руку друга. - Я прошу тебя, не делай
глупостей! Я слишком хорошо знаю, каково это — предать свою любовь. Мы с Лерит не
сумели вернуть былого счастья. Но! Мы уже повязаны. А Мелодлин может и уйти.
Ларми кивнул. В его глазах появилась надежда, а вот Айви потускнел. Он даже ощущал
горькую обиду, ведь оказался в незавидном положении. Когда они вошли к остальным,
тоскливый взор Айви застыл на принцессе. Девушка сжимала в руке золотой кубок с
красно-фиолетовым вином и что-то весело рассказывала внимательно слушавшим её
Элоине и Алерите. Как часто принцесса Мелодлин Тоирвель позволяла себе быть
настоящей? Наверное, никогда. Похоже, её любовь обречена. Сама виновата. Айви перевёл
взгляд на жену. Лерит счастливо смеялась , глядя ему в глаза, потом резко вскочила и
подошла. Нежно обвив шею мужа, она игриво прикусила мочку его уха и прошептала:
- Любимый, ты же не оставишь меня здесь? Мы ведь одна семья.
- Красавица моя, - он изменился в лице, - я же не могу подвергать вас опасности.
        Алерита отвернулась, прикусив губу. Об истинной опасности Айви не подозревал, но
оказался прав. Чего она желает? Отомстить за измену? « Нет, я  хочу быть с Риденом, - твердила себе Лерит. - Он же сам сказал, что я особенная. Значит, любит,» Радость согрела
сердце, но Алерита посмотрела на Мелодлин и вздохнула. Они не были близкими подругами,
но иногда обсуждали своих мужчин. Бороться за семью не оставалось душевных сил. Она
заглянула в глаза мужу:
- Дорогой, я тебя не брошу. Подумай сам,  как я, безмужняя жена, буду растить дочку одна? В
Империи мы с Лиарой жили в Империи. Нам вернуться?
Не мигая, Лерит с упрёком смотрела в родные бирюзовые глаза, которые показались отчуждёнными. Айви улыбнулся и обнял её:
- Не переживай, милая, всё будет хорошо.
И все начали дружно собираться.
- Я буду навещать Дюлан, - пообещал Допен на прощание.
 Элоина промолчала. Ревность не коснулась её. Усталость и равнодушие, вызванные
самопринуждением, опустошили её лицо. Жизнь с нелюбимым не была пыткой, но и
счастья в ней было мало.
             Вскоре Айви с друзьями уже стояли в комнате Ридена. Глава Стальных когтей и
гвардеец узнали друг друга.
- Вы задолжали мне за обучение, - глухо произнёс Айви. - Думаю, пришло время платить
старые долги.
         Риден посмотрел на сопровождающую его соперника компанию и заметил скромно
стоявшую сзади Алериту. Синие глаза просили не отвергать её чувства, которое могло стать
скользкой дорожкой в пропасть. Он хорошо понимал, с кем имеет дело. Как знать, чем
кончится эта история? Надо признаться наконец, что всё это время любил её и ждал. Бедная
Лерит! Стиснув зубы, она с трудом сдерживала слёзы. Риден подумал: а вдруг Айви всё
знает и использует жену? « Нет, я не позволю мучить ни себя, ни её!» - мысленно
разозлился он и спросил:
- А остальные кто?
- Мы заплатим, - Лод высыпала на стол золотые. - Записывайте!
- К занятиям приступаете с завтрашнего дня, - металлическим голосом сообщил Риден.
Семью Гэстэйлов поселили подальше от остальных — видимо, не доверяли. Айви  мрачно
пробубнил, что у него дела и ушёл. Лиара тоже убежала, поиграть с другими детьми.
Оставшаяся в одиночестве Алерита решила прогуляться по коридорам, посмотреть, что
изменилось за время её отсутствия. Но не успела дойти и  до угла, как сильные руки
коснулись плеч и развернули:
- Куда ты убегаешь, дорогая? Я же только хотел поговорить.
- Ты спятил? - перепугалась Лерит, когда Риден повёл ей в ближайшую спальню. - А если
кто-нибудь войдёт?!
- Никто. Нас. Не потревожит, - отрезал он и запер дверь. - Я выпущу тебя только при
соблюдении одного условия. Догадываешься, какого именно?
 Он самодовольно ухмыльнулся и в этой ухмылке было всё: злорадство, страсть и даже
ненависть к её законному супругу. Лицо Алериты не выражало ни радости, ни желания. Ей
хотелось убежать, ведь пути назад Риден не оставил. Любовник неизбежно разрушил бы тот
хрупкий мир, который был создан с большим трудом.
                Риден властным поцелуем отведал неопытность губ Алериты. Холодные руки
скользнули под одежду, касались груди, гладили спину. Когда он стал целовать шею и ласкать
полуобнажённое тело, Лерит не смогла терпеть собственных телесных позывов. Целовала в
губы, хихикала и постанывала, раздевала его, раздевалась сама... Это было безумие, по
которому Алерита очень сильно скучала. Они с Айви отдалились друг от друга ещё и в этом
смысле. В объятиях малознакомого мужчины прежняя Лерит ожила — счастливая, наслаждавшаяся каждым мгновением жизни.
                Она смахнула со лба волосы. Риден провёл пальцем по её верхней губе и блаженно
улыбнулся. Она выдохнула:
- Что же мы наделали? Сейчас выйдем в холодный, враждебный мир и будем его обманывать.
- Ты готова?
- Да.
Айви бродил по пустынным коридорам, придерживая платок. Академия потрясала
великолепием — высокие потолки, столбы, дубовые узорчатые двеи. В отличие от школы
Стальных когтей, оберегающих тайны страхом мучительной смерти от собратьев, ученики
Академии приходили лишь на занятия. Из-за угла вышлии пятеро девушек в одинаковых
красно-фиолетовых мантиях. Айви почувствовал нахлынувшую волну ненависти и бессильной ярости. 
            Даже в скромных платьях, без своей ироничной улыбки и огня в глазах Квейрил вызывала желание и производила впечатление. Блеск её волос манил мягкостью. Сердцем и душой Айви принадлежал своей Алерите, но не мог не признать превосходства Квейрил перед остальными женщинами. После признания Лармарена она предстала перед ним в ином свете. От этой воплощённой страсти невозможно было ускользнуть, она проникала внутрь подобно золотому и сладкому, но липкому и отравленному мёду.
 Пообщавшись немного с подругами, молодая женщина зашла в ближайшую дверь, а остальные, с подозрением покосившись на странного незнакомца, прошли мимо. Он тут же подошёл к двери.
- Я принесла все необходимые бумаги, - почему-то робко сообщила Квейрил.
- Отлично! А деньги есть?
- Завтра будут, - отмахнулась она.
- Э, нет, милашка, мы так не договаривались. Давай сбегай за монетками, а я тебя здесь подожду.
- Я что, неясно выразилась?! - в голосе Квейрил прозвенел металл. - Я же не смогу принести
всю сумму до конца месяца!
- А это уже твои проблемы, - спокойно ответил мужской голос.
- Мои? - быстро застучали шаги. - Мои?!
           Наступила тишина. Айви прислушался. Он почти готов был поклясться, что Квейрил
схватила неизвестного врага за шею и держит тонкими длинными пальцами.
- Я тебя ненавижу и хочу убить, - она подтвердила мысли Айви. - Ты жалкое ничтожество и
раскаешься в том, что стал на моём пути!
- Много я видел таких! - грубо отрезал мужской голос. - Запомни, милашка, одно моё слово -
и твою мордашку изрежут на куски, поняла?!
- Ага, твои верные псы, - невозмутимо отвечала молодая женщина. - Хотела бы я послушать,
что ты скажешь, задыхаясь в луже собственной крови. Денег не получишь.
 Квейрил распахнула дверь, сама того не заметив, ударила Айви по уху косяком и гордо ушла. Он прикусил язык и проводил взглядом разъярённую жещину, из-за чего не сразу
заметил вышедшего из той же двери орка. Хмурой тенью орк скрылся за углом. Айви
прислонился к ближайшему столбу, приходя в себя. Так у Квейрил неприятности? Надо же,
а ведь производит впечатление женщины, которая сама устроит их кому угодно.
                *   *  *
 Император вошёл в свою спальню и сбросил мантию. Он привык соблюдать
традиции, но иногда хотел вырваться из этой жизни. В такие минуты всегда помогало
одиночество. Манделас достал из чернильницы перо и задумался. Всё-таки кому лучше
написать — Дераифе или Мелодлин Его маленькая принцесса за много миль и очень скучает,
но ведь она отправилась туда безымянной путешественницей и письмо разоблачит её.
 А гордая королева за этот год так и не вспомнила о его существовании. Яркой вспышкой она
промчалась по жизни Манделаса, оставив в ней глубокий выжженный след. Жизнь шла своим чередом, стареющего императора продолжали окружать улыбающиеся красавицы, к
уже немолодой королеве выстраивались в очередь женихи и просто поклонники. Но из тех
немногих вестей, которые доходили из Феравии, у Дераифы Габели Второй и Манделаса
Тоирвеля Великого оказалось много общего — оба весьма придирчиво выбирали себе
кого-то для близких отношений, находя постоянно какой-нибудь недостаток и со вздохом
облегчения принимались за новые поиски. « Я хочу поскорее увидеться с ней» - признался
Манделас самому себе. Он печально улыбнулся своему отражению, отметив вызванные
недосыпом тёмные круги под глазами, морщины на лбу и  подбородке. Восстановление
Империи истощило его и без того не слишком крепкое здоровье. Манделас вдохнул побольше и стал продумывать пути достижения цели. Туннель, дела в Эримгеме...Точно! И
он начал писать, переполненный решимостью.
                «Ваше Величество!
У меня есть для Вас потрясающие известия. Юный король Неренн принял решение исправить ошибки своего отца, в том числе и создать новые отношения с ближайшими
соседями. Он официально пригласил нас на традиционный весенний праздник бога торговли Ренхелима.. Возлагаю свои надежды на нашу грядущую встречу в Фалленме.
                С уважением
                Манделас Великий.»
Отложив перо, император впервые почувствовал радость, которой смущался как мальчишка.
Она приедет, в этом нет сомнений.
                *  *  *
Айви пришёл поздно ночью, поцеловал спящую дочку, разделся и скользнул под одеяло к жене.
- А у меня хорошие новости, - радостно заявил он. - В Академии я встретил мага, обещавшего заняться моим исцелением совершенно бесплатно!
Алерита пыталась сдержать слёзы и горечь. Риден высвободил её и в то же время сломал
сдержанность. Прежний Айви вернётся? Да какая разница! Всё равно уже ничего не вернуть.
 Злость оттого, что постепенно теряет его, вырвалась наружу грубым поцелуе. Ошарашенный эльф не смел сопротивляться, он не знал, радоваться или быть настороже.
         Измучив и себя, и его, Лерит желанного покоя не испытала. С колотящимся сердцем
молодая женщина положила голову на грудь Айви. Нежное поглаживание его рук усыпило Алериту. Задумчивый и в то же время озабоченный, он смотрел в окно. Испорченные отношения с женой не особо волновали Айви, ведь он верил, что его любовь преодолеет всё.
Как и всегда, долг для Айви стоял превыше всего. После рассказа Допена о знакомстве с Дюлан эльф решил сходить к брату Тобе.
 Утро в монастыре началось с шороха во дворе. Старичок выглянул: послушники подметали.
Тоба умылся, сварил травяного настоя и глотнул из чашечки, с удовольствием ощущая, как горьковатая жидкость разливается по телу теплом и бодростью. Рядом в соседней комнате посапывала Лабель, но вопреки проповедям об истязании тела и воспитании души он не хотел её будить. Родителей Тоба почти не помнил, мать привела его в монастырь шестилетним мальчиком. Как и любой ребёнок, поначалу он чувствовал себя в церковных правилах как в клетке. Нынешние мягкость, терпение и трудолюбие пришли лишь к тридцати. Будучи не отцом, а всего лишь братом, Тоба не мог проповедовать, но нашёл для себя дело — помогать. Больше всего он любил именно это время дня, когда можно посидеть
в одиночестве, наслаждаясь обществом лишь самого себя. Увидев из окна Айви, брат Тоба понял, что с утренним покоем придётся распрощаться, но, тем не менее, сам вышел незваному  гостю навстречу. По встревоженному виду Айви Тоба догадался, что дело серьёзно и провёл его в свою комнату.
- Я слышал очень много плохого, поэтому пришёл поговорить, - прошептал эльф, беспомощно озираясь. - Вы общаетесь со священниками других богов?
- Конечно, это мой долг. Впрочем, наших учений мы не обсуждаем, - уточнил Тоба. - У нас денежные дела. А с той поры, как паладины отсоединились от церкви, нам приходится трудновато и мы должны держаться вместе.
- А какой повод оказался достаточным для раскола?
- Верховный паладин убедил Верховного священника в продолжении сотрудничества, но на других условиях. А ещё заявил, что в Ордене нет нелепых различий, который мы себе придумали сами. Они немного
поспорили, но всё же пришли к соглашению. Я не могу о нём рассказать.
- Да я и не об этом хотел поговорить. Я не стражник, но пытаюсь навести порядок в неродной для меня стране. Вы слышали о Полосатых масках?
- Нет.
- Хмм, ну да, откуда вам знать, - невесело усмехнулся Айви. - Может быть, вы станете тем самым человеком, который перевернёт нынешний порядок Эримгема.
- Не понимаю, зачем это? Я никогда не гнался за славой, - удивился Тоба.
- Дело не в выгоде, а в порядке. Выйдите из этих стен и помогите не советом, а делом.
- Не знаю, чего вы хотите! Сейчас начнётся утренняя молитва, мне надо быть там!
- Святой брат! - Эльф схватил монаха за рукав и умоляюще заглянул ему в глаза: Они убивают и грабят, с этими тварями надо что-то делать!
Брат Тоба обернулся. Ужас в его глазах говорил сам за себя.
- Мне нужно попасть туда любой ценой! - он настаивал на своём. - Монастырь Рельхема! Что
там происходит?!
- Не знаю, - растерялся старичок. - По-моему, там всё в порядке. Хотя монахи Рельхема и впрямь немного сумасшедшие. Рядом с их монастырём находятся библиотека и склеп Эрейнов. В склеп, конечно, никому не дозволено входить, зато в библиотеке собрана история Эримгема. Я встречал там монахов Рельхема. Но не разговаривал с ними, просто  знаю, как выглядят их рясы — фиолетовые, с черепами на рукавах.
- О! Есть идея! - обрадованно воскликнул Айви. - Я приведу с собой друга и мы будем вашими помощниками, послушниками или  юными монахами — вам решать.
Брат Тоба нахмурился. Быть может, кто-то пытается обвести его вокруг пальца. Но кому нужно обманывать простого монаха? Врагов у него нет, до церковных денег ворам всё равно не добраться. Монастырские стены в равной степени воспитывали доброту и жестокость, наивность и суровость. В свои семьдесят четыре года Тоба оставался наивным человеком. Он кивнул и ушёл, оставив в душе Айви необъяснимую тревогу.
                *  *  *
 Алерита нежно улыбнулась любовнику. Она верила, что является единственной
женщиной, могущей переступить порог его спальни без приглашения и гордилась этим, но ошиблась. Квейрил распахнула дверь и удивлённо застыла. Краснея, молодая женщина забормотала слова извинения и закрыла. Лерит с ужасом посмотрела на Ридена и любовники,не сговариваясь, бросились одеваться и искать её по всем комнатам.
        Задыхающиеся, растрёпанные, они выбежали друг другу навстречу друг другу.
- Ну что, нашла?
- Нет.
- Проклятие, что же теперь делать? Ты понимаешь, чем это грозит?
- Она расскажет  Айви!
- Я не смогу защитить тебя от него, - Риден был зол и растерян. - Он ничего не сделает мне, а ты в опасности.
Алерита хотела что-то ответить, но вырвался только непонятный всхлип и она молча прижалась к груди Ридена. Отыскав Квейрил, они попытались бы договориться, но она унесла с собой чужую опасную тайну и наверняка попробует использовать, это на неё похоже.
   История знакомства Квейрил с Риденом произошла несколько лет назад. Так же, как и Допену, ей начали угрожать преступники. Другая испугалась бы, но Квейрил избрала самый опасный путь решения проблемы. Вместо того, чтобы выплачивать Полосатым маскам, она пришла к Стальным когтям, став ещё одним разжигателем вражды.Поначалу она вела войну любимыми средствами своих врагов — деньгами и ложью. Заказы обычно принимал сам Риден и требовал рассказывать о будущих трупах всё. Таким образом Стальные когти оберегали своё неустойчивое, основанное на указах и законах бабушки Неренна положение. Они понимали, что однажды поражение приходит и к самым сильным и,конечно, пытались удержаться на вершине. А Квейрил стала вводить их в заблуждение, заключала сделки с новичками за спиной Ридена, иногда даже не платя ни копейки. Он оказался в трудном положении, из которого пока не нашёл наилучший выход. От Квейрил было невозможно избавиться, она искусно плела интриги, метко била в самые уязвимые места. Но это были подозрение, так что глава Стальных когтей и бывшая селянка изображали дружбу. Риден хотел вырвать свою первую и единственную любовь из того круга, в котором привык жить.
   Когда Айви вошёл вечером, Лерит притворилась спящей. Не открывая глаз, она слушала, как он подходит к постели, раздевается и ложится. Горячие губы оставили на шее влажный поцелуй. Бедняга даже не подозревал, что причинил ей сильную боль. « Мы неверны друг другу, однако делаем вид, будто ничего не происходит, - с горечью подумала Алерита. - Почему ты так любишь меня? Лучше б ты был ко мне равнодушен и холоден!
Пережить такое я бы сумела, но причинять боль тебе... Ах, моя девочка! Я не хочу лишать тебя отца!» Для себя Лерит уже сделала выбор. Самообман и игра в счастливую семью оказались ей не нужны. Даже если Айви узнает правду( впрочем, признаться в измене мужу не давала жалость), просить прощения не хотела.
 Утро было пустым и безжизненным. Лерит осторожно встала, чтобы не разбудить спавшего рядом мужа. Холодная вода освежила мысли и прибавила сил, но не избавила от уныния. Выйдя в коридор, эльфийка на цыпочках побежала наверх. Несчастная почти не сомневаласьво встрече лицом к лицу с угрозой. И она стояла там. Алерита вздохнула, мгновенно утратив бодрость. Квейрил молча открыла дверь. Она осталась спокойной, но чёрные глаза привычно посмеивались.
- Я знаю, кто ты — жена моего врага, - с ненавистью прошипела молодая женщина. - К тому же жена неверная. Если не хочешь потерять сразу мужа и любовника, ступай за мной.
Риден сидел за столом, виновато опустив голову. Алерита села напротив и равнодушно посмотрела в окно.
- Вы оба будете делать то, что я вам скажу, - жёстко заявила Квейрил. - На тебя у меня большие планы, Риден. Начну, пожалуй, с мелочей. Мне нужна кровь Терхима Алоида.
- Так я и не пойму, на нашей ты стороне или против нас? - эльф исподлобья смотрел на неё.
- Я там, где сочту нужным, - взор чёрных глаз вернулся к Лерит. - А ты выложишь мне всю правду. Немедленно! С кем пришла?!
       Начался жестокий допрос. А самым унизительным было то, что он не мог защитить любимую от угроз, которые щедро изливала разгневанная Квейрил Она довела Алериту до слёз и испуганная женщина рассказала всё. Услышав о прибытии невесты своего любовника,Квейрил сразу изменилась — погрустнела и потускнела.
                Единственная встреча с Мелодлин запала ей в душу и молодая женщина чувствовала, что последствия измены Лармарена ещё долго будут давать о себе знать. Любила ли она бывшего любовника? Невинности Квейрил лишилась осознанно и с холодным сердцем сама влекла Ларми за собой. Она больно прикусила язык, пытаясь сдержать слёзы. Страсть молчала, напуганная ненавистью. Сталкивая Стальных когтей с Полосатыми масками, эта женщина не только защищалась, но и раскалывала тщательно налаженную работу обеих банд. Сама Квейрил в преступницы не стремилась, но  подобные игры увлекали её.
Терхим Алоид был гномом. Так же, как и большинство представителей этой расы, он славился жадностью и самоуверенностью. Глава Торговой гильдии управлял ценами по всей стране. Другие гильдии просто не могли не иметь с ними дел, ведь любая работа сводилась к торговле. Терхим состоял в Полосатой маске, но доказать этого никто не мог.
- Второе моё условие — построить школу убийц в Лагемите. Пора переносить наше влияние на восток.
 И ушла, пылая самодовольством. Риден посмотрел на Алериту, та расплакалась. Любовь
может погубить его. Но что делать? Расстаться с ней? Шантаж не прекратится, будет только хуже.
 Строительство школы в Лагемите действительно началось, хоть это требование и удивило Стальных когтей. А Терхима Алоида пока никто не трогал. Риден оплатил Квейрил дорогостоящее обучение и она оставила его в покое.
                *  *  *
   Неожиданный визит императора Манделаса и королевы Дераифы вызвал настоящий
переполох, потому что Неренн пригласил их без особой надежды, что они приедут и
оказался не готов. Монархи прибыли с разницей в несколько дней, Манделас чуть позже.
Закалённый в трудностях император предпочитал родную спину благородног коня. Сейчас
он был напряжён как никогда в жизни. Гларвинн всё чувствовал и понимал. За свою непомерно долгую жизнь могучий единорог не привык к смертям. Конечно же, не со всеми императорами династии Тоирвель Гларвинн близко дружил. Иногда он сжимал зубы и терпеливо исполнял свой долг. А когда становилось совсем невмоготу, сбегал за пределы Империи, туда, где жили одинокими племенами эльфы, не клянущиеся служить какому-либо королю или лорду. Они не разбойничали и вообще держались подальше от дорог. Племена существовали только потому, что им позволили такую жизнь. Рядом с ними Гларвинн
наслаждался местной жизнью — он мог найти столько свежайшей травы и чистейшей воды, сколько душа пожелает. А ещё он щедро одаривал потомством самочек единорогов и простых диких лошадок. Жеребята рождались красивыми и сильными, но одного отец  никогда не смог бы им дать — бессмертия.
                Гларвинн мчался, почти слившись с Манделасом в единое целое. Они чувствовали напряжённое сердцебиение друг друга. Оба одновременно подняли головы и взглянули на замок. Дворец Манделаса был больше и красочнее, но он снисходительно отнёсся к этой мелочи. Гларвинн скакал не спеша, чем очень раздражал своего императора. Манделас вошёл во двор и стал быстро подниматься на стену. Они обернулись. Дераифа ласково улыбнулась. Эльф покраснел и в то же время засиял. Только в этот миг Манделас наконец-то понял, почему ждал встречи с нетерпением. Он любил её. Невольно затаив дыхание, император не сводил восторженных глаз с приближающейся королевы. Дераифа погладила Манделаса по руке и усмехнулась:
- Что-то Вы позволили себе задержаться, Ваше Высочество.
- Это правда, - согласился он.
 О традиционных приветствиях оба забыли, смущаясь по-детски. Манделас не верил своим глазам: прежде строгая женщина предстала перед ним незнакомкой с блестящими глазами.
Кто-то кашлянул. Обернувшись, они увидели хозяина замка. Король Неренн и впрямь оказался юнцом. Иссиня-чёрные волосы поддерживал золотой обруч с бриллиантами.
Согласно эримгемскому обычаю холостые короли и незамужние королевы не имели права
носить настоящую корону, поэтому одевали такие обручи.
     Пытаясь замять возникшую неловкость, император и король поклонились друг другу:
- Здравствуйте, Ваше Величество! Что же Вы — королеву Дераифу пригласили, а сами чуть не опоздали!
- Вам бы изменить порядки на дорогах, - эльф рассмеялся. - Эти, с позволения сказать, стражники неспособны обеспечить безопасность, они тревожат простых путников, вместо того, чтобы выслеживать настоящих разбойников. Совет опытного монарха!
- О, Вы не слишком-то гордитесь собой! Может, я не древний старец, но внушить уважение напыщенным гордецам сумею! - Неренн лукаво подмигнул Дераифе: Пора обедать.
- Горяч! - не то с удивлением, не то с восхищением выдохнула королева и вновь робко коснулась руки императора: А Вы не хотите... выдать свою дочь за него замуж?
Манделас посмотрел на неё полными ужаса глазами. Дераифа поняла его без слов, но
продолжала отстаивать свою правоту:
- Да помню я, что у неё жених есть! Но, если честно, этот юноша, как его... Лармарен, он мне показался неблагонадёжным. Сегодня он любит её, а полюбит завтра другую. Мелодлин особа монаршей крови и уже должна учиться думать о долге, - уверенно и спокойно говорила королева, но заметила странным образом остекленевшие глаза. - Манделас, что с тобой?!
 Ему было не по себе. Вдруг показалось, будто они с Дераифой женаты и обсуждают
будущее своего общего ребёнка. Манделас зажмурился и затряс головой, словно хотел
избавиться от этого наваждения. Выдать дочь замуж...Император не мог сломить её волю, поэтому подчинял себе осторожно. Это давалось ему с трудом, пожалуй, так же трудно, как и править любимой Империей. Иногда с улыбкой Манделас думал о том, что в его народе много таких же сильных и умных личностей, покорить которых сложно, но приятно. Сквозь растерянность прокрадывалась мысль: она обратилась к нему по имени и на ты. Эльф посмотрел на  гномиху, в его голубых глазах сквозили отчаяние и боль. Жалость неприятно, словно желчью, обожгла горло Дераифы. Они не были наедине, но молчаливые тени в доспехах словно не замечали.
- Вам плохо?
- Голова кружится, - Манделас закрыл лицо руками. - Нам бы неплохо принять предложение короля. Правда?
 Близость между ними начала угасать. Ветер пригнал тучу, которая тут же расплакалась холодным дождём. За стол император сел совсем мрачным, хотя и сам не знал,почему.
  Дераифа вошла в комнату, сняла доспехи и одела платье. Она знала, что Гларвинн где-то здесь, но предпочла избегать го. Этот единорог слишком тонко всё чувствовал, да ещё делал язвительные замечания. Он мог спугнуть это странное чувство. « Может статься, я везу будущую императрицу.» Дераифва смутилась и разозлилась одновременно. Нужно родить наследника, пока ещё возможно. Из зеркала смотрела красивая, но лишённая простых радостей жизни женщина. В карих глазах блестели самодовольство властолюбивой женщины и почти незаметная растерянность напуганного ребёнка.
           Неренн улыбался и болтал, Манделас что-то отвечал, но мыслями находился далеко. И вот спустилась Дераифа. Улыбка, сотканная из лучезарности и огня, оживила его приунывшую душу.
- Пора заняться делом. Мой отец поступил с Вами несправедливо, но этот вопрос так и не решён в пользу одной из сторон.
- Если Вы помните, у этой земли было бесчисленное множество хозяев, но они не имеют к нам никакого отношения, - любезно ответила королева. - А есть тот, кто имеет. Вы ничего не хотите сказать?
 Вопросительные взоры присутствующих устремились на Манделаса. Он прокашлялся:
- Да, мне есть сказать! Наверное, Вы прекрасно знаете, что Мелодлин заключила с Дераифой крайне выгодную сделку за спиной Саведина?
Королева глупо захихикала, прикрыв рот рукой. Глаза Манделаса недобро сверкнули и он больно ущипнул её под столом. Хохот мгновенно превратился в кашель. Неренн заявил:
- Я это знаю. Разумное решение проблемы, но так не может продолжаться слишком долго, иначе что-то исправить будет невозможно. Вы не потеряете возможности сотрудничать с обеими странами, но лишитесь положения страны-посредника.
- Я этому даже рад. Ни к чему оказаться меж двух огней — ещё окажешься виноватым. А Вам, Неренн, я хочу предложить совместную работу в Южных горах.
- Поговорим об этом позже. Дераифа, что за выход Вы предлагаете?
- Для начала — признать, что Эримгем давно утратил законные права на шахты. - он с трудом сдержал ухмылку, но королева всё равно заметила и гневно нахмурилась: Ваши люди ушли с насиженных мест, не сумели моей наземной провинции уничтожили тамошних тварей, Саведин внезапно вспомнил, что оставил там старинный шахтёрский посёлок и заявил, что я не имею права делать что-либо на его земле без его ведома! Может, я неправа,
может, он! Но знайте, что я не отступлю!
Карие глаза яростно сверкали. Она вдруг напомнила злого ребёнка, который не только не
отдаст любимую игрушку, а ещё и способы уничтожить её, чтобы никому не досталась.
Манделас чувствовал её кипучее настроение  и хотел защитить от ошибок. Он не смог
промолчать:
- Ваше Величество, не горячитесь! Я кое-что придумал! Да, Вы поторопились, Дераифа.
- Что?!
- Я ещё не договорил, - император, не вставая, положил руку ей на плечо, вынуждая
сесть. - Мне многое известно. И я говорил об этом с Саведином.
- Так Вы тоже... Ах Вы предатель! И ни слова мне не сказали! Неужели я не имею права
знать, что творится в моём же королевстве?!
- Он действительно собирался послать войска и был приятно удивлён Вашим вмешательством.
- Да? - Гномиха почему-то сразу успокоилась и бессильно уронила голову на руки. - Не
ожидала от Вас, Ваше Величество, что Вы станете на их сторону.
- Дераифа! - его голос прозвучал слишком тепло и нежно. - Может, я и совершу сейчас
ошибку, но должен это сказать. Урелькан произвёл на меня впечатление короля настолько
сильно, что он весь мир ни во что не ставит. И Вы далеко от него не ушли.
Дераифа молча глотала слёзы. Что она может сделать? Оскорбиться и уйти? Это глупо. К
тому же на ссору не было сил. Манделас вовсе не стремился причинить ей боль, но уладить
этот конфликт счёл своим долгом. Сердце переполняли светлые и тёплые чувства, которые
не имели названий. Хотелось погладить её по голове.
               Прежний Манделас никогда бы не узнал нынешнего, а может, и посмеялся бы.
Нужные слова нашлись сами:
- Неренн готов уступить Вам право на рубиновую шахту в том же месте. Верно?
 Оживившись, Дераифа подняла голову. Император злорадно улыбнулся, в его глазах горели
искорки. Неренн понял, что остался один против двух и кивнул. Проблема была решена.
                Незаметно обнажились звёзды и окна загорелись. Дераифа снимала серёжки, когда
вошёл Манделас. Едва глянув на него  королева обратилась к слугам и стражникам:
- Нам нужно поговорить наедине. Вы так и не дали мне желаемого, но, хочу признать, я Вам
благодарна.
- Дераифа! - его голос охрип.
- Не нужно оправданий, - добродушно заметила гномиха.
- Это не оправдание, - Манделас опустился перед ней на колени. - Мной овладело безумие.
То есть для многих, с кем я общаюсь всю жизнь, это безумие! - он не смел поднять глаз на
королеву. - Я долгое время полагал, будто мне ничего в этой жизни не нужно, но жестоко
ошибся. Я люблю тебя.
Не дождавшись ответа, Манделас закрыл глаза и прильнул к рукам Дераифы. Её дыхание
участилось, волнение разливалось в груд. Никто раньше не говорил ей такого. Ну а ему
было достаточно того, что она просто его не отвергала. Дрожащими руками Дераифа взяла
голову Манделаса и подняла:
- Так вот что означало то сердце!
- Да, - подтвердил эльф. - Но тогда я сам не понимал этого. Нет, не говори ничего!
      Манделас выпрямился — лицо белое, лишь губы выделялись тонкой ниточкой. Он не
мог отдаться в её власть, не смел надеяться на взаимность холодной королевы, а потому
выбежал в смятении. Дераифа упала в кресло. Вся её прежняя жизнь с треском рухнула в
бездну. « Ну зачем ты это сделал? -  с отчаянием думала гномиха. - Я привыкла к своему
одиночеству, а ты пытаешься меня из него вырвать. Не хочу!» Она заплакала, теряя саму
себя, безжалостно смывала горячими слезами. Дераифа даже была благодарна Манделасу,
что он сейчас убежал. Ведь торопить события не разрешалось никому, когда имеешь дело с
такой, как она. Её мучил вопрос: почему признание в любви от, по сути, малознакомого
мужчины всколыхнуло душу? Уж не потому ли, что сама любит его? Дераифу стала бить
дрожь, как и Манделаса в тот день, когда она уехала. Ей нелегко далось исполнение этого
решения, а теперь было бы намного труднее. Сердце гордой королевы рвалось на части,
боль текла по щекам. Глоток холодной воды и взгляд на своё заплаканно лицо успокоили её
отчаяние. «Я должна что-то сделать. Так продолжать нельзя, иначе мы разрушим всё, чего
удалось достичь! Ну вот, опять! Какая же я зануда! И за что он меня полюбил?»
                Манделас сидел на подоконнике. Отсюда он прекрасно видел Гларвинна, лениво
бродившего под холодным дождём. В этом император со своей возлюбленной был схож: им
не хотелось впутывать посторонних. Полусонное равнодушие расслабило Манделаса. Как бы
скрывая от самого себя боль, эльф криво улыбнулся. Он признался в любви, но желанного
объяснения не произошло. Эльф вынул портрет Ларики. Когда его писали, императрица ещё
не забеременела своей единственной дочерью, поэтому выглядела слишком худой, изящество
 её фигуре не могла придать никакая одежда. Интересно, что сказала бы Мелодлин, если бы
он заявил, что во сне его покойница-супруга с помощью богов передала ему свою любовь?
Чувства Дераифы не имели значения. Куда важнее было другое — как он станет
относиться к этой перемене? Подарок судьбы или ужасное несчастье?
                *  *  *
 Здесь находится принцесса, император даже знал, где именно. Такую возможность
нельзя упускать, поэтому Манделас набросил плащ и пошёл в ночь, сопровождаемый
стражниками. Стальные когти не знали императора, но отказать отцу в свидании с дочерью
не имели права. Мелодлин ещё не легла спать, когда на пороге возник незваный, но желанный гость. Принцесса медленно встала с кровати. Изумление в чёрных глазах
выдавало всю смесь чувств. Она восхищённо-вопросительно глянула на стражников.
Улыбаясь, Манделас взмахнул рукой, чтобы они ушли, взял руки дочери в свои и сел вместе
с ней. Конечно, отец не был близок с ней даже после смерти Ларики, да и, воспитывая в Лод
силу характера, Манделас знал, на что идёт. Он положил руку на плечо:
- Как ты здесь?
- Плохо. Мужчины меня держат подальше от всех этих дел, я даже не знаю, что именно
происходит.
 В нём заспорили отец и император. Отец настаивал на безопасности единственной дочери,
император требовал закалить наследницу. Он решил сделать выбор в пользу императора:
- Ты должна настоять на своём, иначе твоё пребывание в этой стране теряет всякий смысл.
Знаешь, то, что ты делаешь здесь — это тоже правление. А пока я находился в Иламиде,
справиться не смогла, о последствиях не задумываешься!
- Зато я, кажется, придумала, как выйти из этого малоприятного положения, - не
обидевшись на обещание, Лод явно повеселела. - Но я буду писать тебе сама. От чужого
имени, которое отныне буду носить.