Микрорассказы-были

ЛИСТАЯ    СТРАНИЦЫ    ПАМЯТИ

“СКВОЗНЯК”

Жила – была женщина, одинокая и интеллигентная. Работу имела престижную, но не хлебную. А тут надо то да се, и дочка подрастает. И соседка попрекнула:  - Как не совестно, сама в одном платье ходишь, дочка по шесть лет одно пальто носит…
И вправду стыдно. Как же быть? И нашла она поистине соломоново решение: сдать жильцам одну из комнат в доме да и кухню впридачу. Им с дочерью другой комнаты с коридорчиком вполне достаточно. Комнату сняла семья из трех человек: отставной военный с женой и 10-летней дочерью. А на кухню позарилась одинокая дама, учительница на пенсии. Я часто ходила к ним, к домовладелицам, а с 10-летней жилицей даже слегка подружилась – самой было не больше 12-ти. Девочку супруги явно перекармливали, она от полноты ходила переваливаясь и делилась нехитрыми впечатлениями от родительских забот:
- Заставили съесть четыре картофелины, и за это я получила два яблочка…
Все шло более или менее гладко, но вот хозяйка квартиры стала ощущать со временем смутное беспокойство, будто уединение ее нарушено и кто-то следит за ней. Пыталась отогнать тревогу, но она все возрастала. Чтобы представить себе тогдашние послеовенные бытовые условия, достаточно подчеркнуть основное: вода и туалет во дворе, а мыться чаще всего приходится в комнате в корыте, подогрев небольшое количество воды. И вот купается наша средних лет дама, и чувство неловкости снедает ее. И вдруг, как яблоко на голову Ньютона, взгляд ее встречается с чьим-то глазом, пристально наблюдающим за ней прямо с двери (две комнаты в доме отделялись дверью). Глаз тут же исчез, но хозяйка, наскоро одевшись, подходит к двери и обнаруживает просверленную дыру величиной с человеческий глаз и заткнутую пробкой так, что и не разглядишь сразу; оказывается, стареющий извращенец устроил себе бесплатный стриптиз – клуб, чтобы вдоволь насладиться зрелищем двух купающихся нимф – зрелой матроны и ее подрастающей дочери – старшеклассницы, этакой нимфеточки, предметом вожделений ровесников и мужчин постарше.
Разумеется, разразился скандал, семью выдворили из комнаты, хотя супруга офицера отчаянно скандалила, защищая мужа, не желая признавать вопиющего факта. Но как бы то ни было, они ушли, а с дочерью их я потом встречалась в школе, она была подкупающе наивна.
А что же с кухней, раз авантюра с обогащением за счет комнаты потерпела фиаско? Тут  уже  другая трагикомедия. Одинокая жилица, хоть и оказалась матерью процветающего художника, была настолько материально несостоятельной, что хозяйка не только отказалась от платы, но и стала сама ее подкармливать, поскольку ноги отставной  учительницы буквально, без преувеличения, подкашивались от голода. Щепетильная до крайности, она отказывалась от благодеяний до тех пор, пока хозяйка не придумала целый ряд знаменательных дат – дней рождения и праздников, обрядовых и прочих. Постепенно стала старушка как бы членом семьи и вписалась в их жизнь, неизменно кроткая, тактичная, доброжелательная.
Так что, отгадайте: удалось ли разбоготеть хозяйке дома? Но зато с тех пор они развлекалсь тем, что называли изгнанного постояльца "сквозняком". И это отчаянно веселило всех.


БРАКИ ПО РАСЧЕТУ И БЕЗ

  Знакомая дама много раз выходила замуж, и все неудачно. От первого мужа она, совсем еще девчонка, буквально сбежала. Второй погиб на войне. О нем она скорбела всю оставшуюся жизнь, поддерживала родственные связи с его семьей, которая, к слову сказать, потом и похоронила ее. Но не оставаться же одной? И вот она решилась принять предложение немолодого вдовца, зажиточного, при доме с обстановкой, и одинокого, поскольку дети уже разлетелись по своим гнездам. Устроили импровизированную свадьбу, на которой и я "гуляла" совсем еще малышкой. Единственное, что мне запомнилось – это ковры по всему дому  и огромная веранда. Дама в роскошном халате принимала гостей, стараясь, видно, выглядеть и нарядной, и  домашней.
Вернулась она в свою крохотную комнатушку через пару месяцев. Совершенно ошарашенная. Счастливый молодожен с первых же дней ввел политику жесткой экономики: выдавал ежедневно по ложке масла и сахарного песка, все остальные продукты запирал, вел учет чуть ли не каждой крошке.
Опять навалилось одиночество, но создать  семью хотелось все сильнее.
Следующий выбор пал на человека несколько моложе нее; он и собою был недурен и к ней относился хорошо, хотя со временем стало ясно, что ей так и не суждено стать матерью.
И тут новая напасть: он перевез из деревни в ее комнатку без всяких удобств мать, сестру и брата. Ситуация патовая. С одной стороны, пробы пора прекратить, сколько можно выходить замуж. А с другой - что делать с этой оравой, ведущей себя по-хозяйски в ее доме?
И тогда она решила клин клином вышибить. Заявила, что хочет усыновить ребенка. Ходила по детским приютам, примеривалась. Раз прошел слух, что привезли детей-сирот из Кореи, отдают желающим. Она тут же побежала выбирать. Ну и что же, что из Кореи, это ее не могло удержать.
Но, увы, все оказалось выдумкой некой шалуньи – фантазерки. Однако не отказалась дама от самой идеи усыновить ребенка. Мужья – они сами по себе, а ребенок будет принадлежать ей, и только ей.
Со временем мечту удалось осуществить. А муж выдал сестру замуж, мать с братом тоже куда-то пристроил, стал любить и холить жену и ребенка.Даже после смерти супруги так и не женился и плакал навзрыд, встречаясь с ее знакомыми.
А  даме удалось дожить до того дня, когда сын, окончив университет, женился. И уж потом она взошла на свою Голгофу и после полугода страшных мучений отошла в мир иной. А сын свою единственную дочь назвал ее именем. На счастье ли? Бог весть.


ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ

Кто говорит, что любовь проходит, исчезает   бесследно и беспамятно? Об этом думала женщина после нечаянной встречи. И постепенно вспомнила все.
После школы они с сестрой поехали в ближайшее село учительствовать. Молодая, красивая, несколько болезненная, что придавало ей романтичности, девушка трудилась от зари до позднего вечера: не только учила детей всему, что знала сама, но и ставила спектакли, участвуя в них то в образе Ночи, распустив свои длинные волосы, то в ролях современных героинь.
И вот как-то утром, когда она еще не успела заколоть свои роскошные волосы, в дверь постучался незнакомый мужчина, показавшийся ей из-за ранней седины старше, чем был на самом деле, и спросил, где тут школа. Оказалось, он тоже приехал учительствовать и был всего-навсего на два года старше девушки. Вскоре приехал и его товарищ, и они крепко подружились с девушкой и ее сестрой, стали буквально неразлучны.
Однако предложение руки и сердца седеющего юноши застало девушку врасплох.
- Это так странно, неожиданно… - пыталась она смягчить свой отказ. Но отказ настырным юношей не принимался. Он полюбил ее с первой же встречи, и когда оказалось, что и товарищ без ума от нее, по-мужски поговорил с ним, и тот  признал, что шансов у него меньше, чем у друга. Он нерешителен, неуверен в себе и вообще не блещет ничем.
О том, как наконец девушка сдалась под напором влюбленного и вышла за него замуж, стоило бы написать особо. Но после почти тридцати лет совместной жизни женщина почувствовала странное недомогание и обратилась к врачу.
Болезни как таковой еще не было. Но уже был приговор, не подлежащий сомнению. И она с дочерью возвращалась из больницы, все еще красивая в последнем зрелом женском цветеньи. И тут дочь с удивлением наблюдает, как к ним подходит уже пожилой господин, целует матери руку, смотрит на нее влюбленными глазами и начинает о чем-то тихо переговариваться с ней. Затем они прощаются, и мать вкратце объясняет ей, кто он и откуда.
- И надо же было встретить его именно сегодня, после такой долгой разлуки. И как это он узнал меня – ведь я так изменилась. А еще без конца повторял, что я точно такой и сохранилась в его помяти – навсегда.
Годы не властны над чувством, даже не чувством, а нереализованной мечтой – не о тоненькой длинноволосой девушке, но вечно женственном начале, воплотившемся в ней. Потому – то она для него и осталась прежней.
А о болезни – приговоре он так и не узнал. Никогда. Не от кого было узнавать.


             ЖДИ МЕНЯ

Она приходила к нам на торжества с маленькой дочерью, моей ровесницей. Детям взрослые, все поголовно, кажутся старыми, но эта дама казалась юной и трогательно женственной. Длинные светлые волосы свободно ниспадали на плечи, она вся светилась поэзией и печалью, особенно когда пела песню о своем единственном и неизменно обливалась  при этом слезами. О муже она не знала ничего вот уже несколько лет, но хранила верность и ждала его, без вести пропавшего на войне. Шли годы, но она все ждала, пела и плакала, и молодость все не покидала ее.
И вот как-то летом вместе с подросшей дочерью отправилась она в Кисловодск и неожиданно лицом к лицу столкнулась со своим супругом. Шок был сильным для обеих сторон. И пока он что-то мямлил о новой семье, жене, на которой  обязан был жениться – ведь она спасла ему жизнь, выходила его раненого, почти умирающего и прочее, наша героиня пристально вглядывалась в него. Неужели этого невзрачного и ничтожного мужчину она любила? Ждала и страдала, страдала не переставая? Удар был мощным, но оздоровительным, как сильнодействующее лекарство. Не прошло и года, как она вышла замуж. И, к слову сказать, перестала навещать нас.


КАК ПОНЯТЬ ДРУГ ДРУГА?

Человек бывалый он отслужил свое в армии, окончил институт, устроился на работу и задумал жениться. Но где найти невесту? Не на ярмарке же  невест. И тут откуда ни возьмись появляется старый знакомый, родом из маленького грузинского городка и – ну уговаривать жениться на его сестре.
- Век меня благодарить будешь. Умница, красивая, здоровая, совсем еще молоденькая…
Загорелся наш товарищ и поехал с другом знакомиться с девицей. Увидел, понравилась, воспылал, особо рассусоливать это дело не стал и скорехонько привез невесту в Ереван.
И тут только обнаружился недосмотр: невеста ни слова не знала ни по-армянски, ни по-русски. Но что же делать? Не отсылать же ее обратно? Смирился мужик, стали жить, поживать, детей родили-мальчика и девочку. Но ярость  супруга нет-нет да и прорывалась наружу. Особенно когда напивался.
Они дружили с моими родителями, часто приходили к нам в гости, и муж как выпьет, затягивал "Ты ходишь пьяная…" Жена понемногу осваивалась с армянским и русским языками одновремено, успешно работала медсестрой, имела и левые заработки, и будучи симпатичной толстушечкой, никогда, в отличие от  мужа, не выходила из себя.
На шалости детей взирала с беспечной улыбкой: - Они так знают… Ее незамысловатые фразы отличались лексико-стилистическим своеобразием.
- И отчего мужа не берут на эту работу? Он знает все места животных… (Муж был зоотехником).
Как-то она кротко пожаловалась моей маме:
- Вчера меня муж руками трогал…
Оказалось, пьяный супруг поднял на нее руку.
Раздражение мужа достигла апогея, когда она решилась на свой страх и риск приобрести пианино. Хотя не припомню, чтобы кто-то из детей учился музыке – ни крайне молчаливая девочка с лишенной всякой мимики лицом, которую даже на спор не удавалось рассмешить, ни живой пригожий мальчишка – ему я помогала готовить уроки. Так вот: покупка пианино вывела из себя главу семейства, а аргументы его были таковы: - Для того мы воевали с Германией, чтобы ты немецкий инструмент покупала? Изрублю на куски… И не раз еще грозился взяться за топор.
Так и жили они, не слишком мирно, но и не без юмора относясь к слабостям друг друга. Но не мог простить ей муж, что вовремя не догадался о ее незнании языков: Я говорил-говорил, а она, чертовка, все соглашалась: да, да, да. Я и решил, что понимает. А оказалось, только эти две буквы она и понимала. Вот одурачили так одурачили…


           СЕМЬИ КАК НЕ БЫВАЛО

На моих полудетских глазах ушла из жизни, избегаю слова "вымерла", семья из трех человек. Что-то особенное было в их крохотной, чистенькой, нарядной, как бонбоньерка, квартирке, где все говорили не повышая голоса, опрятные, благопристойные, как бы из другого мира. И варенье к чаю подавали какое-то особенное, и стол накрывали празднично, и малейшее отклонение от заведенного порядка здесь казалось кощунством.
Первым заболел отец семейства, немногословно – ласковый к нам, детям, седой, с желтоватой кожей и грустными глазами мудреца. Он и сам знал, что у него рак, говорил об этом спокойно и стоически готовился к страданиям и смерти. Но она, смерть, все не наступала, он изводил придирками свою миниатюрную жену, всячески пытающуюся ему угодить. Наконец, его не стало. Мать и дочь, погоревав, вернулись к обыденной жизни и старались забыть, как дурной сон, долгих четыре года болезни хозяина дома. Дочь обещала вырасти в красивую, наредкость умную и послушную девушку, но я не помню, чтобы она не то чтобы смеялась, но даже улыбалась. И вот она стала хворать, вскоре врачи подтвердили роковой диагноз: ревмокардит. Она долгие месяцы пролежала в больнице, и когда наконец выписалась и мы зашли навестить ее, от слабости  едва  могла говорить. Она угасла в 16 лет. Известие об этой смерти оглушало, удивляло своей абсурдностью. На дворе бушевала весна, а девушки почему-то больше не было, даже тень ее как бы растворилась в прозрачном воздухе.
Мать убивалась не на шутку и хотя нас, детей, не взяли не похороны, я впервые столкнулась с такой нешуточной болью, которую разум отказывается сознавать. Но вот прошел год, "как сон пустой", и одинокую миниатюрную женщину, которой еще не было и сорока, пригласили к нам. Придавленная горем, она однако вела себя вполне по-светски, даже смеялась чьим-то шуткам. Вероятно, в душе ее еще тлела надежда на новую жизнь, некую компенсацию за пережитое. Но сдавалось тело, истощенный организм не в силах был выдержать больше ничего.
Она скоропостижно скончалась – от чего бы вы думали? – от дифтерита. Где и как она могла подхватить эту детскую болезнь – осталось загадкой. Круг замкнулся, семья стала смутным далеким воспоминанием. Но отчего эта горестная история не дает покоя до сих пор нам, живым, пережившим смерть более близких людей и с большим трагическим  резонансом? Но именно эта память, запечатлевшая навеки три непохожих друг на друга силуэта в единой пугающей поступи судьбы, спасает их от бесследного исчезновения в жестокой  безучастности времени.