Я- русский офицер. Ч. II. Гл 24

               
                Гл. 24. Летающие лодки Дорнье.

                «… Не всё то золото, что блестит…»

Высокие качества летающих лодок Дорнье подтвердила серия рекордов, установленных 4 -11 февраля 1925 года на DoJ с моторами «Игл» IX. Немецкий летчик Вагнер и итальянский Гроссио побили в общей сложности 20 мировых рекордов при полетах с полезной нагрузкой от 250 до 2000 кг.
Во второй половине 1920-х годов советская гидроавиация, не имея на вооружении современных самолетов, переживала тяжёлый кризис.
   На Балтике летали в основном поплавковые Ю-20 немецкой конструкции, строившиеся на заводе в Филях, на Черном море - устаревшие итальянские одномоторные летающие лодки «Савойя С-16 бис». Они не обладали необходимым радиусом действия, имели слабое вооружение, физически и морально устарели.
  Создание поплавковых модификаций сухопутных самолетов, таких как МУ-1 и МР-1, не могло поправить дело, так как при незначительной дальности полета они имели очень плохую мореходность.    
Флоту требовался современный дальний разведчик, способный работать в открытом море, но единственный отечественный гидросамолет, принятый на вооружение после окончания гражданской войны - летающая лодка М-24 конструкции Д. П. Григоровича - оказался явно неудачным и применялся только для учебных целей.
  Других реальных результатов проектирования отечественных гидросамолетов пока не было. Поэтому еще 5 августа 1925 года руководство ВВС обратилось к советскому посольству в Берлине с просьбой выяснить, как отнесется «Дорнье металль- баутен» к предложению продать Советскому Союзу двадцать DoJ.
Немцы ответили очень оперативно: 19 августа в Москву пришло письмо с конкретными сроками, характеристиками предлагаемых модификаций и ценами при различных условиях поставки.
   После рассмотрения вопроса в высших инстанциях решили купить два пробных экземпляра и после их испытания принять окончательное решение. 3 сентября Управление ВВС (УВВС) телеграммой уведомило Торгпредство в Германии о выделении денег на покупку двух летающих лодок, а 20 октября уже оформили заказ № 211 (он же ДЕ-55).
За прототип выбрали самолеты, изготовленные для Чили. При этом оборудование на них устанавливалось не немецкое, а "сборное": английские пулеметы и компасы, французские турели и фотоаппараты, итальянские радиостанции, немецкие часы.
 Главным отличием от прототипа явились моторы Лоррэн-Дитрих 12ЕБ, трехрядные V-образные водяного охлаждения, мощностью 450 лошадиных сил.
  Выбрали их, вероятно, за дешевизну, а не за высокие характеристики. Эти же двигатели устанавливались на покупавшиеся УВВС во Франции бомбардировщики Фарман F.62 «Голиаф» и отечественные разведчики Р-3.
  Немцы предлагали моторы «Либерти» или «Игл», но УВВС в конечном итоге настояло на французских двигателях.
  Самолеты советского заказа получили на заводе в Марина-ди-Пиза номера 56 и 57. Предприятие выполнило заказ в указанный договором срок - летом 1926 года. Сборку самолетов закончили в июле, а 2 августа машина № 56 совершила свой первый полёт. Первоначально предполагалось, что 15-16 августа обе лодки прибудут на территорию Советского союза.
  Однако лишь к восемнадцатому числу, после всех необходимых испытаний, самолеты получили необходимый для перегонки сертификат министерства авиации Италии. После этого вылет неоднократно задерживался из-за дипломатических осложнений и лишь 26 сентября 1926 года обе летающие лодки прибыли в Севастополь. Машины вели итальянские экипажи - пилоты де Бриганти и Крозио.
  С самолетами прилетели один из директоров фирмы - Шульте-Фролине - и два сотрудника советского Торгпредства в Милане, участвовавшие в предварительной приемке лодок в Италии: инженеры  Антонов и  Булычёв.
  Окончательная приемка прошла в Севастополе 2 октября. Новые гидропланы вызвали большой интерес у советских специалистов.
  На испытания прибыли специалисты ЦАГИ во главе с директором Г. А. Озеровым, от Отдела морского опытного самолетостроения приехал П. Д. Самсонов, с завода ГАЗ-5 командировали двух инженеров, а затем к ним присоединился и директор предприятия. В роли командира самолета выступал сам начальник  Военно - Воздушных сил Чёрного моря Лавров.
Согласно утвержденным Научно-техническим комитетом (НТК) УВВС требованиям, самолет предполагалось использовать в качестве дальнего разведчика с максимальной скоростью 192 км/ч, посадочной не более 85 км/ч, рабочим потолком 4200 м. и запасом горючего на 5,5 ч. полета. Вооружение состояло из двух спаренных пулеметов «Льюис» образца 1924 г. с боезапасом 940 патронов, экипаж - четыре человека.
Общая оценка самолета Дорнье «Валь» оказалась весьма высокой. Лавров в своем рапорте начальнику ВВС РККА П. И. Баранову писал: «Самолет сделан весьма тщательно, выполнение металлической лодки несравненно выше, нежели у «Юнкерса». Все ответственные детали доступны уходу и наблюдению. Доступ к моторам хорош, механик в полете находится между ними и имеет возможность даже произвести кое-какой ремонт. В управлении самолет прост и легок и требует лишь настолько внимания, сколько необходимо для управления нормальным тяжелым самолётом. Устойчив в управлении при полёте на виражах».       
В Севастополе на одну из машин сразу  установили французские винты «Левассер». При этом уровень вибрации понизился, а скорость возросла до 180,5 км/ч. С английскими металлическими пропеллерами «Фэйри-Рид» скорость достигла 187 км/ч, а рабочий потолок поднялся до 3435 м. Относительно вибрации немецкие специалисты дали заверения, что её уровень не опасен для прочного цельнометаллического самолета.
В итоге лодки «условно приняли», выставив фирме ряд условий, основным из которых являлась присылка новых винтов.
 Рассмотревший результаты испытаний НТК УВВС сделал заключение: «Самолеты «Дорнье-Валь» - машины, обладающие хорошими эксплуатационными, летными и мореходными качествами. Большим преимуществом является возможность ухода за моторами в полете и возможность горизонтального полета с нормальной нагрузкой 1600 килограмм на одном моторе».
  Воодушевленный начальник ВМС РККА писал начальнику УВВС П. И. Баранову: «...считаю необходимой закупку самолетов «Дорнье-Валь» до полного вооружения одного из гидроотрядов еще в текущем сметном году».
В это же время в Москве уже готовился договор на покупку двадцати летающих лодок, остро необходимых морской авиации. Так, на Чёрном море имелось только 50% положенных по штату самолетов, причем большинство машин физически и морально устарели.
После приёмки самолётов специалистами ВМС в Севастополе, Николаю Петровичу и Василию Антонову предоставили неделю отпуска, для встречи с родителями и до Москвы, они очень довольные своей работой добирались вместе.
   Оттуда Василий Антонов поехал в Нижний Новгород, с подарками для матери и сестёр, которые приготовила заранее Мария, зная, что он плывёт в Советский союз по служебным делам. Когда она узнала про командировку в СССР, она надавала ему кучу наставлений, потом принесла заранее заготовленные подарки и, глядя ему прямо в глаза, вдруг сказала:
 - И ещё, знаешь, мой родной, если будешь проплывать мимо Константинополя, то передай привет этой земле. Ведь именно оттуда, ты меня украл, как крадут девушек джигиты на Кавказе. Но особый привет Севастополю, там мы с тобой познакомились и полюбили друг друга.
 - Машенька, милая моя! Не волнуйся, я всё именно так и сделаю. Верь мне, - Василий крепко обнял беременную же-ну, проклиная в душе эту командировку, ради которой он должен был оставить Машу в Нерви одну с Алёшей в таком положении.
 – Но, и ты дай мне слово, что пока я не вернусь, ты никого не родишь, ладно?
 - Даю! – весело ответила Мария, с тревогой глядя на мужа, уезжающего в длительную командировку на целых двадцать дней, да ещё и так далеко.
- Тем более что сроки родов ещё не подошли. И будь осторожен там, не геройствуй, помни о том, что мы все тебя ждём. А если окажешься в Нижнем Новгороде, поцелуй за меня маму, и передай, что я по ней очень скучаю, и по девочкам тоже.
  Василий в точности выполнил поручение жены, расцеловав мать от своего имени и от имени Марии, вручил ей  подарки от неё: красивую шерстяную кофту и бусы из речного жемчуга.
 Агафья Тихоновна расчувствовалась, и сказала, приняв подарки:
- Ну, какая она у тебя всё-таки Климентий замечательная, ну просто клад, а не жена. Береги её сынок, такую женщину вряд ли на целом свете найдёшь.
 - Я знаю мама, и как могу, стараюсь это делать, - ответил довольный Климентий, уже привыкший к другому имени, под которым он проходил службу в Торгпредстве, которого ни отец, ни его родные, естественно не знал.
  Его приезд снова собрал в семье Горшковых всё семейство, и за ужином, в доме было шумно и весело, а румяная и сияющая от счастья встречи с сыном Агафья Тихоновна, угощала всех с её знаменитыми пирожками с картошкой и капустой.
   Климентий передал сёстрам подарки  из Италии от Марии, рассказал, как они там живут, скрыв пока, что она ждёт второго ребёнка.
   Когда гости, вместе с детьми разошлись по своим домам, они с отцом прошли в его кабинет и почти до двух часов разговаривали.
  Клима в первую очередь интересовала обстановка в стране, и он был очень обрадован тому известию, что на Сормовских заводах строятся стапеля, для производства малых подводных лодок и наращиваются темпы производства паровозов, как воздух необходимых советской стране.
    Алексей Ильич, рассказал ему, что на заводах значительно улучшилась трудовая дисциплина, организовано обучение новым специальностям, увеличена заработная плата, и у многих рабочих, появилась тяга к знаниям.
  - Жизнь начала налаживаться сынок. Но подъёма промышленности особой ждать нечего. Станки у нас устаревшие, инструмента металлорежущего своего нет, а закупить новое оборудование и инструмент за границей, пока не можем, нет средств. Вот и крутимся, как ужи на сковородке, но всё равно медленно и верно идём вперёд. Я, как инженер это хорошо вижу.
  - Мы, папа, там, в Италии, тоже, как ужи крутимся, как ты это образно заметил. Итальянцы покупают у нас зерно, нефть, лес, шёлк, а на эти деньги мы стараемся у них их автомобили, трактора, сеялки, косилки, ну и немного цитрусовых, которыми славится эта страна…
   Алексей Ильич внимательно посмотрел на сына, улыбнулся, и лукаво спросил:
- Значит, трактора и сеялки говоришь, закупаете? Это хорошо! Только вот почему, в проекте по производству наших  малых подводных лодок, выпуск которых планируется начать на нашей верфи уже в середине следующего года, указано, что торпеды на них будут именно итальянского производства? Не скажешь?
   Климентий, улыбнулся, но промолчал, не зная, что ответить отцу. Он не мог раскрывать все секреты торговли с Итальянцами, тем более что был связан подпиской о неразглашении государственной тайны.
  Отец всё понял, и не стал больше ничего расспрашивать про его дела, а больше интересовался, как и мама, как там живёт Мария с внуком, по которым они очень скучают.
 Потом зашёл разговор о Сталине. Алексей Ильич считал, что он правильно поступает, что взял курс на индустриализацию страны, но кое в чём, он с ним не согласен.
- Знаешь Клим, я смотрю изнутри, а не оттуда из Кремля. Я уже рассказывал тебе, что наша промышленность, после полного упадка в годы гражданской войны, начала потихоньку подниматься. Теперь у нас нет хозяев, все большие заводы и фабрики принадлежат государству, и директоров тоже назначает государство.
   В большинстве своём это члены ВКП (б), преданные советской власти. И должен сказать, что они умело, как у нас, руководят производством, советуются со старыми кадрами, прислушиваются к их мнению.
   Но, к сожалению, так не везде происходит, на многих заводах и фабриках - разброд и шатание. Ну, не может член партии, пусть даже с 1905 года,  будь он даже стократ предан советской власти,  если он не знает специфики производства, и маломальской грамотности промышленного производства, руководить заводом или фабрикой. А сейчас такое сплошь и рядом. Это же неправильно, или ты со мной не согласен сынок?
  - Согласен папа, ещё как согласен. В нашей работе тоже много дилетантов сейчас встречается. Представляешь, за время моего пребывания в Италии, в нашем Торгпредстве, сменилось уже три главных торговых представителя, и ходят слухи, что скоро появится четвёртый.
    Итальянские бизнесмены за голову хватаются: только договорились о чём-то с одни главным торговым представителем, как он уехал в Москву, вместо него прибыл новый и  все переговоры надо начинать заново. И они, итальянцы, никак не могут понять, с чем это связано.
   У них, даже после прихода Муссолини к власти, в министерстве торговли, ничего не изменилось, все специалисты остались на своих местах, и как прежде торгуются с нами за каждую лиру.
 - Мне кажется сынок, - понизив голос до шёпота, проговорил Алексей Ильич, - Иосиф Виссарионович им просто не доверяет, потому и тасует их, как карты, чтобы не «зажрались» там, на заграничных хлебах.
  - Я тоже так подумал папа, и должен сказать, что эта тасовка главных торговых представителей, которая, как мне стало известно, происходит везде, во всех наших Торгпредствах за границей, ни какой пользы не приносит, а приносит только вред стране.
   Но, мы люди маленькие, нам дают приказ, мы выполняем. Нам за эту работу деньги платят. Кстати, расхожее среди нашего народа мнение о том, что инспектора и инженеры советских  торговых представительств там, за границей, шикарно живут и «гребут деньги лопатой» - сплошная выдумка.
    Да, сам главный торговый представитель получает денег, может и неплохо, и начальники секций тоже, а простые инспектора и инженеры, получают заработную плату, на уровне квалифицированного рабочего на нашем заводе.
  То есть в переводе на наши советские деньги -100-110 рублей. Это почти две тысячи лир. Плюс 250 лир на жену и ребёнка. Итого 2250 лир.
   А теперь представь: Булка белого хлеба в Генуе – 50 лир, килограмм говяжьего мяса – 100 лир, аренда жилья – 300 лир, молоко 1 литр 20 лир, десяток яиц- 50 лир, 1 килограмм куриного мяса - 150 лир. Так что экономим на всём. Женщины вскладчину, по очереди готовят завтраки и ужины, потому мы все сотрудники советского Торгпредства в Генуе, живём в одном месте, в  местечке под названием Нерви, и даже на одной вилле так там называют большие дома.
   Это старинная вилла, состоящая из трёх этажей, в ней тридцать отдельных квартир. На каждом этаже по два туалета, и по одной ванной комнате, а посередине большая общая кухня-столовая, где хозяйничают неработающие жёны сотрудников.
   Алексей Ильич удивлённо и с недоверием посмотрел на сына и спросил:
- И как же вы там выживаете на эти деньги? Я помню ещё перед войной два моих однокашника по институту, жившие в Санкт-Петербурге, служили в российском Торгпредстве в Германии и Бельгии, так вот они за год или два, приличное состояние накопили.
  - Значит, тогда этих людей больше ценили, а сейчас нет, - невесело улыбнулся Климентий, услышав слова отца.
   Три дня с родными пролетели очень быстро, но Клим всё-таки не забыл о поручении Батюшина и, купив на почте конверт с маркой, послал в Казань по указанному его адресу то послание, о котором они договорились с Николаем Степановичем, а в качестве обратного адресата записал: от Жилина Степана Матвеевича.
  Из дома он поехал в Москву в «Шоколадный дом» по улице Знаменка 19, где находилась штаб-квартира советской военной разведки, на доклад  к Яну Карловичу Берзину.
Берзин сразу принял его, приказав адъютанту никого к нему не пускать,и почти три часа, слушал его доклад о том, что сделано по тем вопросам, которые интересуют заместителя наркома.
   - Кстати, он остался, очень доволен Вашим, Горшков докладом по танкам и бронеавтомобилям в Италии.  Итальянский танк его не очень заинтересовал, а вот бронеавтомобиль ему очень понравился. Он даже дал заявку в наркомат внешней и внутренней торговли, на закупку тысячи итальянских бронеавтомобилей.
   И ещё товарищу Тухачевскому очень понравился Ваш аналитический доклад по военно-политической обстановке в Германии, полученный в результате встречи с генералом Батюшиным, которого он, оказывается хорошо знал, и слышал о нём много хорошего.
   Знаете, что он сказал мне, после того, как ознакомился с докладом и узнал, что генерал Батюшин жив, здоров и живёт в Белграде? Он сказал:
 - Вот если бы этот гениальный разведчик, не эмигрировал за границу, а остался бы в России и признал советскую власть, то мы могли бы избежать огромного количества жертв, в гражданской войне и у нас была бы самая лучшая военная разведка и контрразведка в мире. Вот так.
 Как Вы считаете Горшков, не может  получиться так, что генерал Батюшин, после встречи с этим австрийцем Ронге и Николаи,  захочет создать какую-нибудь свою организацию, типа РОВС и начать борьбу против СССР? И мы получим ещё одного очень опытного противника?
  - Нет, Ян Карлович! Этого никогда не будет! Дело в том, что Николай Степанович Батюшин, хоть и не признал советскую власть, всё равно любит Россию, и является её патриотом. Живёт он одиноко и очень скромно, и чтобы как-то существовать, устроился на должность мелкого чиновника в Министерство морского флота Королевства СХС в Белграде.
 А то, что он встретился с этими двумя своими бывшими врагами, именно сейчас, когда в Германии зарождается нацизм, а в Италии уже пришли к власти фашисты, говорит лишь, о его аналитическом складе ума.
   Он просто хотел во время этой встречи выяснить, что думают по этому поводу самые опытные разведчики в Европе, и заодно узнать, об их роли в формировании НСДАП в Германии. Я считаю, что со временем есть смысл, мне снова встретиться с ним, и я снова могу узнать много интересного.
  О том, что у Батюшина здесь в Казани живёт жена с детьми, Климентий решил промолчать, потому что это была не его тайна.
  - Очень интересное заявление. Я на днях буду на совещании у Климента Ефремовича Ворошилова, и доложу ему Ваши соображения по этому вопросу. Если он, конечно, ознакомился с Вашим донесением из Италии, которое, после изучения, передал ему Михаил Николаевич Тухачевский.
   От своего имени, за отличное выполнение задания командования, я объявляю Вам благодарность, которая будет занесена в Ваше личное дело!
  - Служу трудовому народу! – бойко ответил Василий, встав по стойке смирно, и настроение у него сразу улучшилось.
   Быстро покончив со служебными делами, он заторопился в Италию, где его ждали жена и сын, по которым он за это время успел очень соскучиться.
   Прибыл он в Геную в конце октября 1926 года, и сразу представился новому главному торговому представителю Торгпредства, со знаменитой фамилией Голенищев-Кутузов Дмитрий Иванович.
  Через день прибыл и Булычёв, и они снова включились в работу на благо своей страны.