Я- русский офицер. Ч. II. Гл 27
Гл. 27. Эмигранты.
« На Аллаха надейся, но
верблюда привязывай».
Восточная мудрость.
В октябре 1920 года, Белая армия была окончательно разгромлена большевиками, и началась массовая эвакуация военных и гражданских лиц из Крыма.
В период с 13 по 16 ноября 1920 года, крымские порты покинуло более 145 тысяч человек.
После пяти дней спокойного путешествия по Черному морю русские беженцы приплыли в знаменитый Константинополь - Царьград, как красиво называли его наши предки.
Проплыв Босфорский пролив, они остановились в Мраморном море.
Справа, на европейской стороне, на взгорье, высился мировой город, предмет домогательства многих держав в течение более полутора тысяч лет. А на левом, более отлогом, азиатском, берегу был провинциальный город. Турки, как известно, звали свою прежнюю столицу «Истамбул».
Кажется, это имя является исковерканным словом греческого языка: «Ис-тин-полис», то есть «В город», все дороги вели «Ис-тин-полис», турки исковеркали в «Истамбул».
А на азиатской стороне был город Кадикей, некоторые говорили, что почему-то он назван был когда-то «город Судьи». Но другие, ранее бывавшие в Константинополе, объяснили, что это слово есть исковерканное имя древнего города «Халкидон», где происходил Четвертый Вселенский собор.
На рейде Мраморного моря останови-лось 126 наших больших и малых кораблей со 145 тысячами беженцев.
История ещё не видела такого нашествия «русов». Но нынешние хозяева - турки и прежние владельцы - греки ни-чему не удивлялись, теперь война перемешала всё.
В Царьграде было столпотворение народов.
Фактическими господами положения были англичане, могущественный флот которых спокойно и самоуверенно стоял на якорях, поблескивая по ночам сотнями огней.
За англичанами стояли французы, потом итальянцы, союзники - победители немцев. А русские, которые больше всех сделали для этой победы, прибыли теперь сюда бесправными просителями. Позади них, там, в далёкой и большой Скифии - Советской России, шёл шторм революции.
Морская полиция первое время не пускала их с кораблей, потому что ни одна держава не хотела принять такого количества русских к себе, как и предупреждал перед прощанием с родиной генерал Врангель. Начались хлопоты перед англичанами и французами.
А тем временем вековечная человеческая корысть решила использовать их бедствие. Со всех сторон, как мухи на падаль, окружили их пароходики, шаланды, лодки, предлагая пищу, фрукты и даже пресную воду.
Да... На многих судах уже не хватало её, и люди готовы были напиться за зо-лото. И, самое горькое, этой водой торговали преимущественно греки.
Православные христиане, они - увы!
- показали себя нисколько не менее корыстными, чем турки, даже, говоря откровен-но, более. Но такова была прав-да истории. А вообще они оказались более холодными, чем турки.
Турки, несмотря на пережитую войну на стороне немцев, были совершенно беззлобны к русским и даже дружественны, ласковы. Кардаш – «приятель» - вот что беженцы постоянно слышали от них. Карош, то есть «хорош».
Как потом рассказывал Батюшину один из офицеров, следующих в эмиграцию вместе с женой и двумя детьми « я решительно не помню ни одного случая, огорчившего нас со стороны турок. Спасибо им! Они приятели наши, и, несомненно, мы ближе и приятнее им, чем хитрые плотоядные немцы, протягивавшие через них свои государственные и экономические щупальца к Багдаду, нефти, к Востоку... Движение на восток».
Через несколько дней русских начали спускать с пароходов, но не всех, а по очереди, иначе бы они наводнили город.
Сначала разрешили въезд высшим начальникам, архиереям и купцам.
Масса же войск должна была, потом отправиться в лагеря на полуостров Галлиполи и остров Лемнос, а флот был отправлен в Африку, в город Бизерту, который стал теперь известен всему миру по войне.
Но часть военных, не захотела идти в лагеря. Кажется, что милостивее всех оказались французы, а потом уже англичане, после и сербы с болгарами пошли нам навстречу и взяли несколько тысяч беженцев.
А ещё дальше французская власть стала принимать их рабочими на заводы и земледельческие фермы.
Этим трём народам, и особенно милым сербам, нужно отдать историческую благодарность за нас, несчастных бездомников.
Много профессоров и студентов пристроила в университеты Чехословакия, возглавляемая тогда президентом Масариком.
Совершенно отказали в приёме итальянцы и вообще католические страны.
Они, наоборот, воспользовались нашей нищетой и горячо принялись вылавливать детей русских беженцев, устраивая их в приюты и окатоличивая их там. Уловили, ещё и несколько десятков взрослых.
Но, в общем, их пропаганда не имела успеха.
Принять русских беженцев согласилось Королевство СХС (Сербов, Хорватов, Словенцев), и в период с 25 ноября по 23 декабря, королевством было принято 21343 беженца, которые были перевезены на восьми кораблях в порты Котор, Бакар и Дубровник.
На месте высадки им было организовано бесплатное питание стоимостью пять динар в сутки. А через неделю, всех перевезли в Белград и его окрестности, в котором в это время жило всего 110 тысяч жителей.
Ещё раньше в феврале 1920 года в район Белграда из Одессы прибыл первый эшелон Владимирского, Киевского, Одесского и Полоцкого кадетских корпусов, оказавшихся в годы Гражданской войны на юге России.
Этот эшелон находился под начальством полковника М.Ф. Самоцвета и состоял из сотни кадетов разного возраста, двух десятков офицеров и всего четырех преподавателей.
Прибывшие были размещены в здании школы. Спать приходилось на соломе на полу. Питание было организовано следующим образом: дважды в день на человека выдавались по полкило хлеба и суп с мясом. Почти сразу беженцы получили баню и медицинский осмотр, а их носильные вещи при этом подверглись дезинфекции.
Так началась новая жизнь русских кадетов на чужбине.
24 февраля 1920 года российским военным агентом в Королевстве СХС генералом В.А. Артамоновым был назначен временный руководитель прибывших кадетских корпусов. Им стал генерал-майор П.Ф. Старк.
5 марта в Белград под начальством полковника Б.Н. Протопопова из Одессы прибыл второй эшелон тех же кадетских корпусов (117 кадетов и 10 человек учебно-воспитательского и административного состава).
А уже 10 марта генерал В.А. Артамонов приказал сформировать из чинов и кадетов, прибывших в Королевство СХС, Сводный кадетский корпус, директором которого был назначен генерал-лейтенант Борис Викторович Адамович.
В тот же день новый директор отбыл из Белграда в провинцию для поиска приемлемых зданий под размещение корпуса.
В результате первый эшелон был размещен в Панчево под Белградом, а второй — в хорватском городке Сисак. Соответственно, отделения Сводного кадетского корпуса получили наименования — Панчевское и Сисакское.
22 апреля 1920 года Панчевское отделение пополнилось 42 кадетами во главе с полковником В.Ф. Гущиным. Это были остатки большой группы кадетов, которые не смогли сесть на корабли при эвакуации Одессы. Вынужденные уходить из города, они примкнули к отступающим частям полковника А.А. Стесселя и с боями пробились через Днестр в Румынию.
Преподавание в Сводном кадетском корпусе первоначально велось по чудом сохранившимся запискам. Учебников не было, русский язык учили по «Родной речи», доставленной из Праги, а географию — по карте из учебника, случайно нашедшейся у одного из кадетов. Вместо классной доски использовался лист оберточной бумаги, вместо парт — табуретки и лазаретные столики.
К середине мая генералу Б.В. Адамовичу удалось подыскать наиболее приемлемый вариант для постоянного размещения корпуса на территории Королевства СХС. Распоряжением принца-регента Александра корпусу была выделена «Казарма короля Петра» в Сараево, которая представляла собой трехэтажное здание почти в центре города с большим внутренним двором.
Переезд отделений корпуса в Сараево состоялся в период с 4 по 12 июня. А в начале августа имел место первый, самый трагический из выпусков Сводного кадетского корпуса за пределами России. Дело в том, что из 50 окончивших курс 32 человека спешно отправились в ещё воюющую в Крыму Белую армию.
А.Г. Колмогоров, рассказывая об этом в газете «Кадетское братство», не может удержаться от восклицания:
«Чем могли помочь ей эти юноши, с такими мучениями всего лишь семь месяцев назад едва сами спасшиеся от смерти при оставлении Одессы? Насколько же высоким должно было быть в них чувство воинского долга, чтобы принять такое самопожертвование!»
Обратно в Королевство СХС смогли вернуться лишь пять человек. История сохранила для нас их имена. Это Николай Тарасенко, Нестор Микулин, Михаил Журьяри, Леонид Никитин и Георгий Войцицкий.
9 сентября 1920 года корпус получил новое название, — Русский кадетский корпус в Королевстве СХС.
Окончательное поражение антибольшевистских сил в Гражданской войне и эвакуация Крыма вызвали необходимость новых изменений в управлении делами российских беженцев в Королевстве СХС. В частности, возросла роль ГК по приему и устройству русских беженцев и, напротив, уменьшилось значение правительственного уполномоченного, должность которого в октябре 1921 года была ликвидирована.
Официальным российским дипломатическим представителем в Королевстве СХС был назначен Василий Николаевич Штрандтман. Кроме него в российскую дипломатическую сеть входили консулы в крупнейших городах королевства и военный агент (атташе) генерал Виктор Алексеевич Артамонов.
В 1920 году по настоянию генерала П.Н. Шатилова - начальника штаба Русской армии, В.А. Артамонов был заменён на посту военного агента и представителя главнокомандующего Русской армии в Королевстве СХС генералом Дмитрием Николаевичем Потоцким.
А тот, в свою очередь, в ноябре 1923 года был уволен П.Н. Врангелем и полковником Владимиром Иосифовичем Базаревичем.
Помимо дипломатических представителей вопросами эмигрантов занимался так называемый «делегат Верховного комиссара по русским беженцам в Королевстве СХС» Сергей Владимирович Юрьев. Он был официальным представителем в Белграде Фритьофа Нансена, Верховного комиссара Лиги Наций по делам беженцев (таких представителей он имел ещё в тринадцати государствах).
Кроме того, в Белграде в 1920 - 1921 годах действовало Управление правительственного уполномоченного по делам русских беженцев, единственное подобное учреждение во всей эмиграции.
Первым уполномоченным был назначен бывший в 1912–1915 годах русским посланником в Сербии князь Григорий Николаевич Трубецкой.
В мае 1920 года его сменил Сергей Николаевич Палеолог, бывший чиновник по особым поручениям МИДа. Фактически он стал общебеженским представителем в Ко-ролевстве СХС, соперничая с В.Н. Штрандтманом.
В ноябре 1921 года правительство Королевства СХС создало Державную (Государственную) комиссию по делам русских беженцев, к которой перешли все функции ГК по приему и устройству русских беженцев.
Основная задача Державной комиссии состояла в установлении общих правил пользования денежными ссудами и распределении между колониями и отдельными лицами всей денежной помощи, получаемой от правительства Королевства СХС, а также от Англии и Франции.
Персональный состав Державной комиссии неоднократно менялся. В 1922 году ее председателем стал страстный русофил, профессор Белградского университета Александр Белич, известный не только своими трудами в области лингвистики, но и выступлениями по проблемам внешнеполитической стратегии королевства.
Державная комиссия имела свою канцелярию и несколько отделов по разным направлениям работы (статистический, учебный, труда и т. д.), а также штат контролеров и агентов в крупных городах.
В 1921 году окончательно сложилась система местного самоуправления. Внутренняя жизнь колоний (общин) регулировалась «Положением о колониях русских беженцев в Королевстве СХС», утвержденным ГК по приему и устройству русских беженцев 10 марта 1921 года.
Согласно «Положению», все российские беженцы независимо от категорий, к которым они принадлежали, группировались по месту жительства в колонии. Их члены обоего пола (не моложе 21 года) на общем собрании избирали на один год председателя (старосту) колонии или, если численность колонии превышала 25 человек, правление в составе четырех-девяти человек для решения проблем беженцев и посредничества между ними и правительственными учреждениями.
МВД Королевства СХС предписало местным властям решать все вопросы беженцев при участии правлений колоний (общин). В письме по этому поводу указывалось, что «каждый русский беженец по всякому делу должен обращаться в правление, которое дает свое заключение и передает надлежащим образом просьбу властям».
На практике основное содержание работы правлений колоний состояло в получении из Белграда и выдаче ее членам отпускаемых ежемесячных денежных ссуд.
Положение российских военнослужащих, находившихся на территории Королевства Сербов, Хорватов, Словенцев, определялось несколько иными правилами.
Все они, даже проживая в какой-либо колонии, до апреля 1922 года, прежде всего, находились в распоряжении российского военного агента, который назначал своих представителей (комендантов) в колонии.
Кроме кадетских корпусов на территории Королевства СХС действовали два института благородных девиц, перевезенных из России.
Первым из них был Харьковский институт императрицы Марии Федоровны (начальница — М.А. Неклюдова), вторым — Донской Мариинский девичий институт (начальница — Н.В. Духонина).
Харьковский институт, основанный в 1812 году, по прибытии в Королевство СХС, в 1920 году, был размещен в Новом Бечее.
Донской Мариинский институт, основанный в конце XVIII века, также прибыл в Королевство СХС в 1920 году и был расположен в сербском городке Бела Црква.
Кроме того, на территории Королевства СХС действовали 1-я Русско-Сербская девичья гимназия (начальница — Н.К. Эрдели), Русско-Сербская гимназия в Белграде, гимназия в Поновице, реальные училища в Земуне, Нови Саде, Загребе, Поновице.
Помимо них к 1923 году под руководством «Земгора» - объединения российских земских и городских деятелей, созданного в начале 20-х годов, работали следующие заведения: Белградский детский дом с подготовительной школой и женской гимназией, Панчевский детский дом с подготовительной школой и гимназией, Сараевский детский дом с подготовительной школой, детский дом в Нови Саде с подготовительной школой и гимназией, Загребский детский дом с подготовительной школой и гимназией, подготовительные группы в ГерцегНови, Дубровнике, Бечкереке, Сомборе, Княжевце и Вршаце.
Наряду с профессиональными педагогами в перечисленных учебных заведениях работали княжна М.А. Оболенская, графиня Е.А. Уварова, полковник С.К. Коншин, полковник Генштаба Б.Н. Сергеевский. Последний, кстати сказать, состоял библиотекарем в Донском Мариинском институте, затем был преподавателем в Русско-Сербской гимназии в Белграде.
Свидетельство о публикации №217120500518