Несостоявшаяся дуэль в эпоху декаданса

             
    Могучая держава исчезала на глазах. Еще развевались гордо флаги на крышах разного рода «администраций», еще алели звезды, напоминая о славных героических делах предков, но новое уже вторгалось в жизнь, уже катилось асфальтовым катком, подминая и плюща  и хорошее и плохое без разбора, без выяснения причин и необходимости дальнейшего существования. Все, кто пытался возражать и как-то упорядочить этот процесс прихода нового, объявлялись ретроградами, врагами демократических реформ, их осмеивали, оплевывали, гнали с должностей, где они еще пытались что-то делать, что-то спасти, исправить. Непонятно, откуда вынырнувшие, «эффективные менеджеры», с гладкими лицами, такими же гладкими и влажными руками и душами, не отягощенными устаревшими понятиями Чести и Совести, радостно тащили все, что можно было утащить и реформировали, так это стало называться, то, что можно было списать, продать, подарить и передарить нужным людям – своим, таким же, как они, яростным зачинателям новой морали общества, нового пласта «духовности», которым они собирались осчастливить Родину и ее граждан. Мораль, как уже стало понятно всем, была проста  и выражалась одним ярким и емким словом – «Обогащайся!» Дурацкие и устаревшие принципы  жизни отцов и дедов рухнули в одночасье, кто не смог «вписаться в рынок», был изгнан, отодвинут, оттерт могучими плечами «молодых реформаторов». В Армии, как и в других структурах общества, процесс тоже набирал обороты, стремительно падала дисциплина, цель и смысл самой воинской службы были утеряны, вчерашние враги стали «деловыми партнерами», бывшие друзья, наоборот – получили независимость и тоже бросились делить и реформировать свои маленькие и не очень, республики. Попутно, смачно плюнув во вчерашнего «большого соседа и друга» и обвинив этого друга во всех немыслимых грехах, в надежде и с этих грехов получить нечто весомое для своих героев - реформаторов. Для новой, счастливой жизни под крылом другого «большого друга», который, правда, находился далековато, но уже включился в дело помощи независимым «малым народам» бывшей великой страны. Вобщем, как говорили древние – «Времена менялись и люди стали меняться вместе с ними.»
    Подполковник отошел от окна своего кабинета и повернулся к вошедшему – «А –а, капитан, проходи, давай, что там  у тебя, мне доложили, но я не понял - видимо, старый стал, трудно понимаю вас молодых.» Капитан, худощавый  офицер, лет 35-ти, в полевой форме – «песчанке», шагнул к столу. «Товарищ подполковник, тут, видимо, какая – то ошибка, там «КАМАЗ» у ворот -  я задержал, он с консервации из  резерва, а местный коммерсант бумаги показал от нашей части и Ваша подпись  зампотеха и командира тоже есть. Написано, что в «помощь народному хозяйству республики» и  кооператив какой-то, хрен выговоришь по-армянски что-то.» - «Ну и что тебе не понятно, капитан? Бумаги в порядке, подписи есть, печать стоит, открывай ворота и забудь. Других дел, что ли, нет? Так я тебе найду  дело, не волнуйся, не заскучаешь!» Капитан спокойно выслушал, лицо его не выражало никаких эмоций, он невозмутимо продолжил – «Но, товарищ подполковник, автопарк резерва – это «НЗ» и Вы об этом, как зампотех, знаете лучше меня. Все машины в консервации, передаче в гражданские структуры подлежат только в случае стихийных бедствий, для спасения людей и  по приказу из штаба округа…» Капитан не закончил фразу, не успел закончить. Подполковник двинулся на него, как   тяжелый «Тигр» на Курской дуге – «Ты! Ты кто такой, капитан! Ты кому тут объясняешь, что можно и нельзя! Смирно! Кругом, исполнять!!!»
Офицер не сделал даже попытки принять стойку «смирно» и не двинулся с места. Лицо его напряглось, глаза сузились, одной рукой он взялся за ремень портупеи, крепко сжав его – « Ты мне не тычь,"подпол", я тебе не холоп, а ты мне не барин. Я – офицер и будьте любезны, товарищ подполковник, обращаться ко мне, как требует Устав - на «Вы». А «КАМАЗ» этот я не выпущу. Если командир в курсе дела, пусть пишет приказ, все официально, через строевую - номер, дата, я исполню, приказ есть приказ. И не надо повышать голос, я хорошо слышу, товарищ подполковник.» Офицер говорил спокойно, слегка кривя рот, презрительно и с нескрываемой неприязнью глядя на вышестоящего начальника. «Что-о-о!!! Да, ты…ты…» - подполковник побагровел, казалось, его сейчас хватит удар, он рванул галстук, ослабляя воротник форменной рубашки, набрал воздуха и заорал. Взревел громко и мощно, как ревет олень в брачную пору, ожидая самку – «Пошел вон! Щенок! Сопляк! Мерзавец! Во-о-о-н!» Капитан щелкнул каблуками, козырнул и вышел из начальственного кабинета. Из соседних дверей выглянуло перепуганное лицо бухгалтерши фин. части – «Что случилось, кому – то плохо?» - «Да, там зампотеху очень плохо, водички дайте, а лучше - водочки.»
     «КАМАЗ» уехал за ворота, его выпустил другой дежурный офицер, сменивший капитана. Довольный местный предприниматель подарил ему бутылку хорошего армянского коньяка и сказал на прощанье –«Вай, очень долго ждал, как у тебя тут все трудно, командир!» Вечером на ежедневном «офицерском часе», где командир части ставит задачи на следующий день и обсуждают, что не успели сделать в течение дня прошедшего и почему, капитан поднялся со своего места и дождавшись, когда стихнет гул голосов и начальник военторга перестанет объяснять командиру, почему третий месяц нет свежей рыбы, громко и четко произнес – «Товарищи офицеры! Сегодня днем подполковник - зампотех части, оскорбил меня, неоднократно употребив в мой адрес грубые слова. Я считаю его поведение беЗчестным, позорящим звание офицера и требую удовлетворения. Пусть принесет извинения публично, здесь и сейчас, в противном случае я буду вынужден вызвать его на  поединок!» В помещении бывшей Ленкомнаты повисла тишина. Офицеры осмысляли услышанное, пауза затянулась, наконец, командир части – седоватый высокий подполковник, иронично спросил – « Морды бить друг – дружке будете? Нехорошо, господа, не по этикету!» - «Никак нет, товарищ командир!», капитан уловил иронию, но не подал виду – «Бить морды не будем. И шпаг для фехтования в наличии не имеется. Но пистолеты табельные вполне подойдут. По одному патрону в стволе и вопрос исчерпан.»  Раздались сдавленные смешки, люди задвигались, сослуживцы, не ожидавшие такого завершения вечера и уже собиравшиеся по домам, заинтересованно ждали «продолжения банкета». Зампотех выбрался из – за стола и подойдя к командиру части, стал что - то негромко объяснять ему, наклонившись к самому уху и иногда оглядываясь на стоящего капитана. Командир внимательно слушал его, потом встал и поднял руку, прекращая шум – «Капитан  и подполковник ко мне в кабинет, остальные свободны!»
    Разговор в кабинете был кратким. Командир приказал офицерам пожать друг – другу руки и разойтись. Капитан отказался, вновь потребовав извинений. Командир части попытался объяснить офицеру ситуацию, невзначай намекнув, что следующий «КАМАЗ» скоро тоже поедет помогать местному народному хозяйству и капитан - раз, уж он такой суровый мужик, может получить некоторую взаимную помощь от этого самого «хозяйства» и местного предпринимателя Алавердяна, в частности. Но капитан, видимо, так и не сумел понять этой простой истины. О помощи и взаимовыгодном сотрудничестве армии и села. Непонятливый капитан даже поинтересовался у командира, разделяет ли его взгляды на этот вопрос командующий округом и военная прокуратура?
    Много еще чего не понял капитан. Через месяц он подал рапорт на увольнение и покинул ряды славных Вооруженных Сил страны. Без пенсии, выслуги и прочих полезных бонусов. А зампотех – подполковник продолжил службу и  принес еще много пользы Родине, вместе с бравым седоватым командиром. Выйдя в отставку, он часто рассказывал детям и внукам о своей нелегкой службе на рубежах Отчизны. Иногда вспоминая о несостоявшейся дуэли в то смутное время. Свой рассказ он, обычно, начинал так: «Помню, был у нас капитанишко один. Из этих, молодых реформаторов. Ох и тащил, как же тащил, сволочь! И я не выдержал – вызвал подлеца! А что, дуэль, так  дуэль! Офицерская честь, как и у предков наших - неприкосновенна!»