Старик и слепая курица

не пускает меня компьютер.. значит точно сейчас  что-то хорошее  напишу.. держитесь, букв слуги. сокрушительный пинок вас ждет..  становитесь по_очереди...




Старик сидел на асфальте...
пытался негнушимися пальцами взять колу, но вместо этого она  отодвигалась, падала, проливалась  и он забрызганный оказывался ни с  чем... потресканные губы его оставались сухи. нормально?.. теперь вся  история..

**
===========================================
вечер бил мокрым яблоком в улицы. морось гнобила плотным ковром -  косила гильотиной в мертвые весенние заросли.. пагубная мрачная  стружка капель затягивала вечерние двор за двором. вжигорь в пагубных  мрачных мыслях вжавшись в куртку внес себя наугад в один из этих  дворов. острые глаза духовного "бомжа" воткнулись в странную фигуру  возле подъезда..

это старик  стоял раскорячась на дороге, ощупывая руками ночь.  было  темно, и только один дождь шелестел во тьме. человек старости и  немощи стоял неориентированно и растерянно дергал руками воздух,  наощуп пробивая путь.
блистающий во тьму огненными глазами поэт-призрак поспешил к  раскоряченной комичной фигуре...
- что с вами?.. - участливо но без охоты - по правилу вежливости а не  сердца - спросил вжиг. (глаза его начали приобретать человеческий  оттенок. бес из них уходил)
- а?.... - откликнулся ночной старец, повернувшись сумрачным силуэтом  лица на слух примерно на голос звука, -  не вижу.. где....  сесть.. -  доработал стоявший во тьме с трудом еще несколько слов.
художник пера, который в книгах всегда прибегал на помощь немощным  и больным, находя им скамейки, с усилием угнетенной воли помог  примоститься "объекту" на ближайшую сырую скамью. сам называвший  себя бомжом сел рядом - молча - как сжатая пружина.

после этого во мраке у того, кто присел, и у того, кто соизволил найти  для этого место, завелся душещипательный разговор.
старик излил молодому и дурному разгуляю свою историю.
по обрывочным фразам присевшего первым писатель попытался  восстановить картину:
- вчера побили меня... (говорили эти отдельные фразы) детишки  совсем  молодые.. я в подъезде..   у батареи прилег... (рука старика с толстым  пальцем с дрожанием ткнула примерно в сторону подъездной двери.)
- глаз выбили.. больно... в больницу меня... отвезли... а там вырезали..
внутреннее кипение вжигоря под курткой нагнеталось до степени  несдерживаемых вибраций
-  ...и говорят, иди отсюда... ак как же - куда я пойду.. - не вижу я.. теперь  слепой....
(по вжигорю из-под кепки начинались литься не то дожщь  не то слезы..  не то ненависть... старик продолжал)
 - ..у нас не ночлежка - иди... до электрички довели - иду домой... теперь  куда, не знаю идти..
голова с мокрыми волосами и струями, пучком свисающими на ней,  оттолкнулась в сторону - высвободилась рука
- тут у меня сигареты были... ага достань.. покурю хоть...
совершавшая тремоло ладонь с тускло тлеющей палочкой приближалась  к заскорузлому сухогубому рту...
- не знаю... посижу пока до утра... подумаю.. покемарю...

вжиг опять стиснул скулы - от микса чувств, от бессилия, от злобы на  всех и от осознания что не может помочь немощному даже в такой ясной  простой ситуации. куда он его поведет.. в ту же больницу?.. или к себе  домой?.. страх обжал дожевого гуляку.
"мама, я дедушку привел!.. не удивляйся, он слепой!" - рой мыслей  кружил в ночной голове мараки под кепкой. бессилие накаляло его.. "бес  силие".. демон невозможности|беспомощности  - он сейчас во мне  правит?. и смеется надо мной?..

что-то потянулось старику и тот медленной реакцией ответил:
- ой сколько тут, 50 рублей?.. так много  ты что сынок.. сынок как тебе  благодарен спасибо спасибо.. - сказал его хриплый разбитый голос.
купюру он изучил тактильно наощуп. сверяя (как показалось вжигу) едва  работающим вторым глазом.
вжигоря разрывали стыд ярость, а также жажда справедливости и  суицида..

взлохмаченный ужасным каким-то мертвым чувством в чудовищном  удручении больной писака возвращался из чудо-дворика убитого ночью  мраком и дождем с черной листвой-сиренью.  в сторону своего места...
он плеся по ветвистой мокрой дороге. тусклые фонари били в  омерзительные точно гнилые гранулы асфальта.... к храму.. - "еще не  закрыт" - мелькнула мысль... голова его была низко опущена,  подбородок прижат

Храм действительно еще работал. влекомый тягостным чувством он  зашел в церковь.. оглядел изможденным взглядом струи свеч - частокол  восковых огней.. горящие черточки-лепестки ему немного придали сил...  поглядел на иконы.. поглядел на стойку с иконой.. сказал шепотом  бессильно:
- господи.. помоги избавиться от всех во мне бесов...
лицо его было как сжатый орех - серым напряженным камнем. взгляд   был слабый ненаправленный.
посмотрел с болью на икону Девы Марии, увешанную золотыми  цепочками и крестом  для заряжания святой энергией. подошел к образу  Христа на кафедре  под стеклом.. глядевшего "сурово и добро"   в  смирении и мучащем собрании воли  поцеловал "волшебную картинку" в  угол стекла... посмотрел в глаза иконы... сказал еще кое-что:
- господи, дай мне шанс хоть крохотно помочь таким людям..
волной пропустил через себя что-то, зачем наверно и пришел, и с  уходящей тяжестью вышел.
не сразу ушел от фасада белого облупленного зданьица, служившего то  кинотеатром то храмом - в зависимости от эпохи мирозданья.. а согбенно  и долго  стоял у храма поправляя мокрый картуз. потом шел вдоль  боковой стены храма, касался пальцами гипсовых крестов, шепча, чтобы  "Господь вложил силы и правды в его пальцы писателя"
придя домой, долго и мучительно писал.. тер красные глаза..
о бомжах  которые видел  которых всковырял теперь из памяти.. об  унижениях которые видел и не пришлось ковырять.. о надежде которую  давно пришиб...
до ночи он покоя не обрел. разбитый  изорванный собой, своим и чужим  грехом  (растянутыми в длину в последние годы)  болезненно и нервно  уснул..
представлял как немощный дед сидит в ночи, пытается зажечь под  дождем на ощуп  мокрые спички...