Подарки РОДА Плоть ангела

               
                Кате снился все тот же сон о двух лунах, болотах, о призывно в      любовном томлении кричащей рептилии. И во сне эта охваченная вожделением рептилия впервые не была ей страшна и противна. Она и сама в этом сне была тварью с влажной, нежной, зеленоватой кожей и шла, трепеща от нетерпения, на этот брачный призыв…  Ей снился шум сумасшедшего ночного дождя… Как тогда, когда они укрылись с Максимом от летнего ливня под портиком театра «Современник», и она засунула ему руки под рубашку, и под её ладонью учащенно, как трепетная птичка, билось его сердце. И он, касаясь губами её влажных прядей, шептал сладкие слова о том, как любит её. Что в его жизни свершилось чудо – никогда ни одна женщина не влекла его так – телом, душой - всей своей сутью. Своей женственностью. Единственностью. Уникальностью.   
        Шум дождя нарастал, и Катя проснулась. Был самый глухой час ночи – третий, и за окном слабоосвещенные светом далекого фонаря медленно проплывали снежинки. А дождь? Дождь ей только снился. Но Катя отчетливо поняла, сон этот неспроста. Что какое-то подсознательное знание, интуиция, или всемирное кольцо информации, эгрегор любящих,  пытается сообщить ей самое важное. О том, кого она любит и кто, она знает это также верно, как имена своих детей, любит её. И попал в Большую Беду. Именно так, именно в Беду с большой буквы.
        Иначе он давно бы был с ней. И со своими детьми.  Максим любит только её, Катю, ведь он дал ей самое лучшее, что мужчина может дать женщине -  здоровых, хороших детей.
        И она найдет Максима. Она сегодня же сообщит Игорю, что тот жил в пятидесяти километрах от Монреаля, на берегу озера, через которое протекает река святого Лаврентия. И пусть ищет, раз обещал!
       И еще – с серьгами придется расстаться. И опять нужен Игорь. Он сильный, душевно сильный человек, и его трудно обокрасть, пусть он  поможет их продать. Получить деньги без обмана – пусть и за десятую часть подлинной цены и всё равно для Кати это фантастическая сумма. И она даст ей свободу!
        Но, может быть он не захочет помочь? Не захочет, значит, все его слова о любви были пусты. Он просто, как все мужики, рвался к телу. Потому что если ты любишь, то любишь не для себя. А если любишь для себя, исключительно только для своих удовольствий, то это не любовь – это эгоизм. Вот такая простая арифметика. 
        А если не получится продать, что ж не судьба. И вообще, деньги это суета. – Закукарекала Катя, получив от отца и его жены - милой, интеллигентной женщины недурную сумму денег на внуков. И призрак нищеты пока что не грозил ей из-за угла костлявым пальцем.
        - А почему она подумала про Максима, что он жил? – Катя в ужасе села на кровати. – Почему – жил? Живет! Или он переехал жить куда-нибудь, в другое место? Может так быть? Конечно может!
        На следующее утро она позвонила, но не смогла связаться с Игорем. Секретарша бесстрастным тоном сообщила, что он уехал. Но куда и надолго ли ответить отказалась.
        И всё равно Катя находилась в приподнятом настроении. Дети были здоровы, веселы,  и безумно любимы. А она, Катя, когда-нибудь добьется успеха – её работы, её  батики, а они и впрямь хороши, обязательно оценят. Но чтобы тебя заметили,  надо победить в себе страх неуспеха – самый главный враг творческому человеку. Это Михал Михалыч, прожив столько лет в нечеловеческом, потустороннем мире лагерей, впитал страх всеми порами, а она, как бы ни приходилось тяжело, не предаст ни своего таланта, ни своей любви!
        И скоро весна!

        Она неожиданно вспомнила, как в восьмом классе, уже вполне зрелыми девицами, полуобнявшись с Оксаной, стояли вдвоем на сцене актового зала школы и пели:
                … Скоро опять весна, весна.
                Алые паруса, паруса…
        Капитан, где бы он не был сейчас, уже отчалил под этими романтичными парусами и плывет за ней. А если нет – он уже был в её жизни. И этого никто у неё  не отнимет!
       
        Долго по легкому морозцу в этот сияющий день Катя гуляла с детьми  и повеселевшей Шанелькой,  которой передавалось любое настроение хозяйки, и которая больше всего любила эти прогулки.
        Вернувшись домой, Катя накормила детей вкусным овощным пюре из цветной капусты и моркови, самым лучшим мясом и клюквенным киселем. Уложила их спать. Мурлыкала в ванной трудолюбивая стиральная машина, превращая грязные детские одежды - дети еще не всегда были чистоплотны - в сияющие безукоризненной чистотой. И Катя села за новый проект – сказочные русские города Золотого кольца, церкви с разноцветными куполами, пряничные резные домики, кони - несущиеся тройки под дугами с колокольчиками. Весь цикл виделся ей не утонченной, лаковой  палехской росписью,  она хотела, чтобы батики были просты и наивны, словно их рисовал веселый ребенок.
        Выспавшиеся дети возились на ковре – Катя дала им в качестве новой игрушки  негритят сделанных из черного дерева, (их тогда спасла от бесславной смерти на помойке соседка Шубина), и они тянули эту забаву из рук друг друга, вся эта кутерьма приводила в неописуемый восторг Шанель. И она принимала самое горячее участие в детской забаве.      
        Оторвавшись от своего занятия,  Катя заметила, что Мишка тянет в рот что-то блестящее, и стремительно бросившись к сыну, извлекла из его малозубой  пасти, к невероятному своему изумлению, кольцо необыкновенной красоты – огромный иссиня-черный звездчатый сапфир, обрамленный двойным кольцом, как ожерельем, крупными квадратными бриллиантами.
        Рассмотрев это внезапно возникшее чудо, Катя впала в ступор. Откуда могло взяться это кольцо? Оглядевшись, она заметила, что чертенок-негритенок потерял свое днище, отбитое совместными усилиями детей и собаки, и открыл тайник, откуда явилось это причудливое кольцо, и оттуда же высовывалась ещё какая-то бумага.  Нагнувшись и подняв с пола чудной сейфик, Катя развернула скатанную в трубочку бумагу.
        Балеринка в розовой пачке изящно шнуровала пуанту.
        Дега?!!
        Нет!
        Но, с другой стороны, в таких местах дешевку не хранят! Хотя…  Может быть, эта акварелька была дорога им, как память о счастливом детстве. Нет, это точно не Дега. Дега – это слишком круто! Он весь наперечет. И писал, кажется, только  «голубых» балерин. 
        - Помолчи. – Прикрикнула на себя Катя. – Много ты понимаешь в Дега.
        И всё таки, всё таки… Почему же Михал Михалыч и словом не обмолвился об этом тайнике?  - Задумалась Катя. - Невероятно, но, может, он сам не знал. Глупо! Про серьги и бабочку знал, а об этом нет?
        Обалдеть. Не может быть этот рисунок работы великого импрессиониста.
       А, собственно говоря, почему не может?  Михал Михалыч рассказывал, что его мать тогда, в не рассуждающем материнском инстинкте и подвиге, стараясь его спасти, предложила Наркому изумрудное колье и рисунок Дега. Да, Катя хорошо помнила рассказ об этом Шубина.
        Сначала побледнев до почти обморочной белизны, затем кровь бросилась ей в лицо, и Катя дрожащими руками подняла с пола второго негритенка и стала откручивать его днище. Но, увы, там  ничего не оказалось, отдав все свои штучки, необыкновенный хранитель сокровищ был пуст. 
        А кольцо и рисунок изящной балеринки были последним, прощальным подарком Михал Михалыча. Но почему всё таки о тайнике, размещенном  в этих смешных скульптурках он не обмолвился ни словом?
        Почему? 
        Знал? Не знал?
        Ответа на этот вопрос она не узнает никогда.

        Катя вновь рассмотрела кольцо – конечно, оно не шло ни в какое сравнение с розовым алмазом  и изумрудами, но имело весьма, даже на Катин взгляд полного дилетанта в старинных украшениях, солидную стоимость. И это был выход. Сегодня, нет, завтра она пойдет в  антикварный ювелирный салон на Арбате и предложит это кольцо.
        Почему именно его?
        Потому что легко пришло…
        А балерина?
        Балерина вернется в свой тайник, потому что её время еще не настало. Катя и сама пока не насладилась этим акварельным рисунком. Почти эфемерным, так легка, так воздушна  была работа, но рисунком гения.
        А еще она вдруг подумала, что если бы не преждевременные роды в прошлом январе, её дети могли бы появиться именно сегодня на свет. Кто-то знал об этом и сделал ей подарок в такой день. Тот, кто внимательно следит за её судьбой.
        И, а это - главное, ей не придется никого просить о помощи. Помощь ей окажут те, кого уже нет, но кто любил и любит её.    
      
        На следующий день она позвонила Юле на работу.  К помощи Игоря по зрелым размышлениям она решила не прибегать, и так уже щедро расточала ему авансы и внушала несбыточные надежды. Не хватает ещё быть ему обязанной. И тут же подумала о хваткой Юлии. На квартиру, где та жила с мужем звонить было невозможно. Юлькина свекровь всегда с пристрастием расспрашивала, кому это и зачем требуется её сноха, и из каких-то своих хитрых соображений, могла соврать, что той нет дома и не позвать к телефону. Об этом ей рассказала сама, всё более мрачнеющая Юлия, и просила в случае нужды искать её на работе.
        - Невоспитанная особа, - отзывалась о свекрови Юля.
        Юля, услышав о невероятном открытии  Кати, прилетела мгновенно – изящная, бледная, пахнущая своими странными духами.      
        Рассмотрев кольцо, она подняла на Катю глаза.
        - Слушай, мать, кольцо это из тех же конюшен, что и твои серьги? - полувопросительно взглянула она на Катю.
        - Да. – Катя решила, что не станет лукавить с Юлей, тем более  что сейчас требуется её помощь.
        - Покажи-ка  серьги.
        Катя вынула бархатную коробочку и протянула Юле.
        - Да, - та покусала губы, - такого кольца я не видела никогда. Ты можешь представить женщину, которая носила такие  кольца, такие серьги?..
        - Это всего лишь маленькая толика от уникального убора семьи магнатов Шубиных, - и Катя поведала историю создания изумрудов, и сказочное заклятие хитрого старика, наложенное на эти изумительные изумруды.   
        - Ни фига себе! – Ахнула Юля. – И ты все это имеешь?
        - Нет. У меня  одни серьги. А великолепная диадема у племянницы Михал Михалыча. Она живет в Америке и жена миллиардера Стива Спригфилда.
        - Того самого? Который - биологические технологии, плюс  генная инженерия? Клоны? – Удивилась Юля.
        - Да.
        - Неприятный тип, видела я его по ящику. А кольцо и колье где же?
        - Не знаю. Кольцо, мне рассказывала Идалия, тоже у этой Нины, я её видела всего лишь один раз в хронике светской жизни, но я на её пальцы не глядела, меня диадема сразила…
        - Слушай, а что это за огранка?  - Спросила Юля, вертя в руках серьги. – Что-то не очень «модерн».
        - Михал Михалыч рассказывал, что его дед хотел, чтобы это украшение было единственным в мире, узнаваемым с первого же взгляда. Поэтому он и не отдал гранить их амстердамским мастерам. Огранка была сделана в России. И, вообще, если бы я не знала, что создано это было в последней трети девятнадцатого века, то подумала бы, что это украшение извлекли из гробницы скифской принцессы.
        - Точно. Злато скифов. – С удовольствием сказала Юля. -  Представляешь, как тысячи лет назад ими могла украшаться дочь правителя, или еще романтичнее – его любимая прекрасная жена, умершая молодой… И её похоронили вместе с лошадями, золотой сбруей, зеркалами из полированного серебра, благовониями, штатом прислуги. И украшена она была вот таким драгоценным убором. – И уже деловым тоном. – Интересно, сколько это может сейчас стоить?
        - Не знаю! –  ответила Катя. – Я только знаю, что легкомысленно отброшенное тобой, как незначительное событие, заклятие старика действует.  Я всего лишь два раза надевала эти серьги, и мне становилось в них как-то не по себе. И свидания  эти заканчивались плачевно, словно эти серьги не давали мне расслабиться. Словно удерживали от чего-то…
        - Да ты что? Неужели, правда? Мистика, какая-то. А где их добыли?
        - На Урале – особый сорт изумрудов уральские смарагды, внимательная ты моя.
        - Слушай, а помнишь в «Малахитовой шкатулке», там Хозяйка Медной горы подарила одной девушке, кажется, её звали Катя,  украшения и когда та их надевала, ей становилось неуютно в них. Что-то подобное происходит и с тобой?
        - Да.
        - Невероятно! – Восторженным тоном сказала Юля, как всегда деловитая, но нежная.... – В наше грубое время такие тонкие материи. Фантастика, феерия, фантасмагория. Ты на самом деле веришь в эту чушь?
        - Я это испытала на себе. Мне в них становится как-то тяжко, как-то душно.
        Юля внимательно посмотрела в лицо Кате. И, видимо, сделала для себя какие-то выводы.
        - Слушай, заныкай их подальше и никому больше не показывай.
        - Поздно, их уже видело помимо тебя несколько человек. И ты мне уже давала подобный совет.
        - Всё равно спрячь! Да и другие штучки-дрючки. – Сказала Юля. – Но ты меня позвала не для разглядывания серег?
        - Юль, я хочу продать вот это кольцо.
        - У меня нет таких денег. Ты, вообще, представляешь, сколько оно может стоить?
        - Думаю, что не дешево, но конкретную сумму не назову.
        - Не дешево? – Усмехнулась Юля. – Нас с тобой можно купить с потрохами, но для какого нибудь олигарха это, действительно, дешевка. Сходи к официальному антиквару и оцени.
        - Я и сама хотела, но решила сначала с тобой посоветоваться. Допустим, оценят мне его прилично, и я получу деньги, если, конечно, получу. – Она оборвала себя. -  Нет, детективы наши смотреть и читать нельзя, страхи везде мерещатся и подводные камни. – Катя виновато улыбнулась.
        - Значит так, – решительно сказала  Юля, – как я понимаю, это старик тебя запугал баснословной стоимостью своих сокровищ?
        Катя кивнула.
        - Ты где нибудь оценивала эти серьги? В официальных местах с ними высовывалась?
        - Нет.
        - То есть их видели только дилетанты. – Констатировала Юля. – И ты опасаешься, что они где-то вякнут о них, дойдет слушок до заинтересованных лиц? К тебе залезут.
        - Да.
        - Ну и подложи им куклу.
        - В смысле?
        - Купи ты бижутерию вроде этих серег, тем более что сейчас это не проблема…
        - Так можно обмануть только сявок. Я уже думала об этом. Профессионалу туфту не впаришь, они сначала разведают, что я дружила с Шубиным и у меня – подлинники.
        - Да, дела… - Юля побарабанила пальцами по столу. - Спрятать нельзя, ради таких бабок даже нормальный человек пойдет на преступление, а у нас отморозков полно. Да еще ты так уязвима – дети. Ну и зачем ты засветилась?
        - Их видел Игорь. А он меня любит. – Но тут Катя вспомнила про модель, которая безошибочно опознала в серьгах изумрудное сокровище Шубиных.
        - Думаешь? – Юля усмехнулась. - Я ему, помнишь, помогла снять помещение под салон. Так вот, там висят твои батики. Я заходила и любовалась ими. – И жестко поинтересовалась. - Много у тебя заказов?
        - Ни одного. – Катя с удивлением подумала, что вот такая простая мысль не пришла в её голову. – А ведь правда, почему мне никто не звонит?
        - Он тебя, наверное, любит. Но ты нужна ему бедная, полностью от него зависимая. - Юля презрительно скривила губы. -  А золотую клетку он сам тебе организует.
        - Как хорошо, что я с тобой поговорила. Завтра же пойду в салон и попрошу дать мне свой телефон, в смысле телефон художницы. Проверю.
       - А зачем?
       - Ну, буду знать, - растеряно сказала Катя, - права ты или нет.
       - Когда убедишься в моей правоте, не забудь поставить меня в известность. - Юля вздохнула. -   Кать, проехали. Интуиция меня никогда не подводит… Хотя, с моим мужем я пролетела, как фанера над Парижем. Кстати, твой братец все в Париже ошивается?
       - Да.
       - Красивый парень… - мечтательно вздохнула Юля.
       - И ты – Брут?
       - Красивый, но какой-то бесчувственный. Но да бес с ним. Я сейчас разъезжаюсь с моим благоверным, - сообщила Юля, - у меня будет больше времени, и мне надоело мое агентство. Перспектив никаких. Бизнесом нужно заниматься, а то всю жизнь проторчишь в безденежье, как лом в дерьме. Я хочу открыть магазинчик, но у меня не хватает средств, а занимать я не хочу. Надо быть сумасшедшей, чтобы залезть в бандитские банки за кредитом. Вступай в долю. Продашь кольцо плюс мои накопления, плюс твои батики. Не дрейфь, подруга, прорвемся.
        - Магазин моих батиков? – Удивленно спросила Катя.
        - Кать, ты, безусловно, талант. Но исключительно на твоих работах мы скоро разоримся. Я думаю открыть магазин изящных вещиц и аксессуаров. Даже уже имя придумала – «Бонжур, гламур». – Юля усмехнулась. -  Сумочки, ремни, кошельки, перчатки. Возможно, даже обувь. Бельё, колготки, чулочки. Косметика и парфюм. Всё, что нужно женщине для хорошего самочувствия. А так же твои изящные платки, шарфы, шелковые кимоно и пеньюары.
        - Можно магазинчик сей назвать «Бабье счастье».
        - Можно, но не будем. Бабы не наш контингент. А будем мы принимать заказы на расписанные от руки платья. Наш эксклюзив. В смысле – фишка. На стены повесим твои чудесные батики. – Юля подошла к столу и стала рассматривать новые Катины работы. – Отлично, - похвалила она. 
        - От перспектив голова кругом, - счастливо улыбнулась Катя, еще не приступившая к продаже кольца, но заразившаяся Юлькиным энтузиазмом. – И подлых этих мужиков пошлем.
        - Еще как пошлем, - согласилась злая на своего муженька Юля. – На легком катере…
         Она стала одеваться и, натягивая перчатки, сквозь прищуренные ресницы, сказала.
        - А серьги всё же продублируй.  Если к тебе заберутся, ты на полном основании вызовешь милицию. Засветишь квартиру, и те, кому это нужно знать, обязательно узнают. И, потом, что мы устраиваем истерику Я не донесу, Игорю ты нужна, а кто же еще? А это твоя подруга детства? Оксаной, кажется, зовут, ты ей показывала?
        - Нет.
        - Хватило ума.
        - Их видела еще одна женщина. – Уныло сообщила Катя.
        - Здрась-те! Ты что, совсем того? И кто она?
        - Известная модель с пышной грудью, раньше бельишко рекламировала, но прославилась на телевидении. Главная роль -  разъезжает по знакомым с бутылкой отбеливателя.
        - Тетя Тася что ли?
        - Она ей на смену приехала.
- А, эта. Тысячу раз видела, - вспомнила Юля, - красивая девка, но тоже осточертела уже всем. Она-то откуда это у тебя узрела?
        - Я забыла свои штучки в коттедже Игоря на прикроватной тумбочке. Правда Игорь сказал, что хорошо знает эту девушку и она не опасна.
        - Я самой себе-то иногда не верю.  – Задумчиво сказала Юля, и тут же, встрепенувшись, добавила. - Кать, хватит рефлексировать. Пора действовать. Кольцо, конечно, дорогое, но в пределах разумного. Не дрейфь!
        Но Катя стояла потерянная. И это разозлило самостоятельную девушку Юлю.
        - Значит так. Ты, сучка, хватит ныть. – Процедила она сквозь зубы. -  Посчитай сначала, как к тебе судьба милостива. Ты вышла из всех своих передряг с двумя отличными детьми! С кучей драгоценностей! За гроши не надрываешься. В метро и автобусах в часы пик не давишься. Вонючих клоповников за сумасшедшие деньги не снимаешь, а имеешь свою неплохую квартирку в центре Москвы.  Большенство молодого народа – девушек и юношей, тебе могут только завидовать!
        Катя даже рот открыла, опешив от этой злобной тирады всегда доброжелательной Юли, но тем не менее пискнула. – И ты мне завидуешь?
        - У меня тьма недостатков и даже пороков, – уже спокойным тоном отозвалась Юля, натягивая сапожки, - но я никогда не завидую. Мне это чувство незнакомо. А знаешь почему?
        - Не знаю.
        - Я работаю! Вкалываю, блин. Мне некогда завидовать. И ещё, - Юля нарочитым жестом подняла палец вверх, - жизнь жестока, хоть эти слова – банальность, но тебя, лично, балует. Я в своей ранней юности столкнулась с таким злом, такой чудовищной болью, что тебе, Катенька,  не вообразить.  И не надо, - благородно добавила Юля, -  но как видишь – жива, здорова, не потеряла оптимизьму…
        - Мне очень стыдно, что я всегда думаю только о себе. – Сказала Катя.
        - Не парься. Все думают только о себе, но кто-то научился это ловко скрывать, и маскировать эгоизм под благородную помощь ближнему. Не будь святее Папы Римского.  Он, после первого же покушения на него в открытом автомобиле, залез в стеклянный стакан  и торчит там, как лом.. В общем, не высовывается. А скоро и пидоров оправдает.
        - Юль, прости, что я всегда пользуюсь твоей помощью.   
        - Поздно пить «боржоми» когда почки отказали. Не парься.