Флотские приметы

   Когда корабль проходит узкости (проливы) или, к примеру, подходит к танкеру для заправки топливом и водой, на корабле играется «Тревога». Личный состав, расписанный при проходе узкости, куда входит и начальник медицинской службы, прибывают на свои места. Задача доктора на ГКП вести «Журнал боевых действий». А чтобы это было понятно непосвященному человеку, записываются все, исключая матерные, конечно, команды командира корабля, ну, например: «Правая машина вперед самый малый», «Лево руля» и так далее. Длится это всегда безумно долго.
Наш боевой эсминец вошел в пролив Эресунн, что разделяет Данию со Швецией, чтобы выйти из вод Северного моря и войти в седые воды Балтики. Пролив достаточно широкий, поэтому корабль идет спокойно, уверенно, без лишней нервотрепки. Погода великолепная, но легкий северный ветерок несет прохладу и слегка волнует море. Северо-западное вечернее солнышко, изредка проглядывая из-за низко плывущих по небу облаков, совсем не греет черноморских моряков.

   На ходовом мостике (на эсминце он открытый) трое: командир, Шевченко, вахтенный офицер, Пушкин, и я, с журналом и ручкой, записывающий мудрые команды командира корабля. Всем скучно. Из немногих развлечений - периодический облет нашего корабля самолетом-разведчиком шведских ВМС. Он нас сфотографирует. Мы его. И снова тишина. За чрезмерную разговорчивость, мне приказали закрыть рот. И я стою, молча созерцая оставляемые нами острова. Настроение – нулевое.

   - Доктор, ты с нами который год по морям ходишь? – командиру тоже скучно.

   Я, молча, жму плечами.

   - А морские приметы знаешь? – Шевченко хочется развеяться.

   - Знаю, - равнодушно отвечаю я.

   - Назови мне хоть одну.

   - Мне уже было сделано замечание, что я не на базаре, а на боевом корабле.

   Командир пропускает мимо ушей мою реплику.

   - Ничего ты не знаешь, и знать не хочешь. А должен знать. Ведь ты морской офицер. Или солдат?

   Я молчу.

   - Тогда слушай, я тебя просвещать буду: «Если чайка села в воду – жди хорошую погоду». «Солнце красно поутру, моряку не по нутру». «Солнце красно с вечера – моряку бояться нечего». Знаешь такие?

   - Я знаю другую: «Война войной, а обед по расписанию», – время, действительно приближалось к ужину.

   - Вахтенный, который час? – встрепенулся командир.

   - Семнадцать сорок шесть.

   - А что же вы молчите? Вахтенный офицер, дайте отбой тревоги, команде от мест отойти и объявите: «Малую приборку», а через полчаса – ужин.

   - Я еще одну классную примету, товарищ командир, знаю.

   - Ну-ну, доктор.

   - Солнце вышло из-за тучки, значит скоро день получки.

   - Нет, доктор, не выйдет из тебя настоящего моряка. Правда, Пушкин?

   - Так точно, товарищ командир. Не выйдет.

   - Пушкин, - я изображаю изумление, - отныне и навсегда вы лишаетесь медицинского спирта. Эта рука, - я показываю свои пять пальцев, - больше никогда не нальет его вам.

   - Хорошо, доктор, иди. Мы уж как-нибудь сами с вахтенным офицером выведем корабль в Балтийское море. А то ты опять начинаешь дисциплину разлагать. Доведем, Пушкин?

   - Доведем, товарищ командир. Но я бы Финогеева здесь оставил.
Пусть пишет.

   - Теперь Александр, вы стоите на одной линии с Гитлером. Этих слов я вам во век не забуду, - кричу я, сбегая по трапу. Вдруг и правда оставят, не дай Бог.

   Такая примета практикуется довольно часто.