Тысячеликий. Шестая глава

                Шестая глава:
                «Режущие осколки мечты.»
Лармарену с каждым днём становилось лучше. Мелодлин часто навещала его.
Несчастья сближали эту пару, а спокойная жизнь разлучала. Это тревожило девушку, но
откровенно поговорить с любимым никак не решалась.
Однажды влюблённые сидели на балконе и любовались Фалленмом. За это время
они успели привыкнуть к этому городу и полюбили его. Грустно было думать о том, что им
придётся уехать отсюда. Жених с невестой ели, Ларми отложил ложку и взял Лод за руку:
- Милая, я хочу попросить тебя стать моей женой.
Мелодлин улыбнулась в ответ и прижалась щекой к его пальцам:
- Любимый, мы ведь уже говорили на эту тему и я дала согласие. Так в чём дело?
- Разумеется, дала. Но с тех пор многое изменилось. Я уже не мальчик в красочных доспехах,
которому нужны сказки. - Лармарен поднялся из-за стола и стал на одно колено. - По традиции, я долже принести тебе подарок. И он у меня есть.
Мелодлин развернула свёрток и лишилась дара речи: перед ней лежл Шисс-Громовержец.
- Ты оказалась права, что привела нас всех сюда! Его нам подбросили и твой отец скоро
будет здесь. Орк, который отнял у тебя этот меч, сам попал в рабство, а меч достался Полосатым маскам.
Слова любимого принцесса пропустила мимо ушей. Пальцы скользнули по рукоятке, взгляд
стал бессмысленным и диким — такими глазами на этот меч, возможно, смотрел и её предок.
Лармарен испугался за невесту и хотел забрать у неё меч, но тут на него взглянула Лод -
спокойная, с чуть заметным блеском в глазах.
- Нам надо пойти к нему.
Гларвинн шёл не спеша, чтобы иметь возможность поговорить с императором.
- Не думал, что вы решитесь на это.
- Я тоже не ожидал от себя такого, - признался Манделас скрепя сердце. - Но думаю, Мелодлин не сможет возразить, ведь я позволил ей брак с простолюдином.
Он произнёс это с раздражением. Видимо, опасался, что дочь перестанет его слушаться. В
жизни императора начались перемены: неприступная Дераифа наконец-то ответила взаимностью. Он знал, что радоваться рано, существует слишком много «но», способных
всё разрушить.
Манделаса никто не приглашал и не ждал, но его это мало волновало. Решительным быстрым шагом Его Величество прошёл к трону растерянного Неренна, резко
поклонился и снял капюшон:
- Добрый день, Ваше Величество! Я приехал сюда потребовать то, что по праву принадлежит
мне. Согласно моим докладам Ваши... хм, люди похитили Шисс-Громовержец.
Король побледнел, чувствуя, что дело пахнет войной. Лесную империю боялись, к тому же
он хотел быть её союзником.
- Я выдам им Империи и Вы сами накажете виновных, - пытаясь придать голосу твёрдость,
обещал Неренн.
Император отправился к Мелодлин.
- Девочка моя, как ты похорошела! Пойдём, нам нужно поговорить.
Они не спеша пошли по улице, сопровождаемые телохранителями и Гларвинном. Увы, сейчас принцессе было не до болтовни с другом детства. Лод начала рассказ о здешних
приключениях. Манделас слушал молча, а потом сказал:
- Знаешь, я мог бы помочь Гурикону, если он согласится переехать в Феравию. Дераифе не
составит труда использовать его ум правильно. Да, кстати, мы... я с Дераифой решили
пожениться, - выдохнул император и посмотрел дочери в бездонные чёрные глаза.
Трудно сказать, какие чувства испытала Мелодлин. Она стояла посреди улицы, не зная,
заплакать или дать пощёчину отцу, чтобы не думал о глупостях. К счастью, Лод вовремя
остановила себя: что она делает? Хочет разбить его сердце, держится за давно прошедшие
события, которые никому, кроме неё самой, не нужны. Мама умерла и с этим пора смириться.
Внезапно Лод всё-таки расплакалась:
- А как же я? Неужели ты...
Невысказанные обвинения сдавили горло , лишая возможности говорить. И снова Манделас
обнимал её и успокаивал, как маленькую.
- Пойми, я люблю тебя, но и её не меньше. Мы вернёмся и всё обсудим. Хорошо?
Она молча смахнула слёзы предложенным платком, но промолчала. Обида ранила душу
Мелодлин. Ведь это была её родная мама — звонкий смех, тёплые руки, блестящие от счастья глаза. Радоваться свадьбе отца с другой значило предать её. Манделас угадал мысли
Лод и заявил:
- Я знаю, как ты обижена и возмущена, но попытайся нас понять. Мы не хотим расставаться.
Поверь, твоя мама занимала огромное место в моей жизни. Я буду помнить её и сейчас, ведь
она оставила мне тебя.
Мелодлин заморгала покрасневшими глазами и кивнула. Девушка не знала, как ей теперь
относиться к будущей мачехе. А наследство трона, а будущие дети и внуки? Какая им
уготована судьба?
Дюлан брела по улице, сгорбленная как старушка. Молодость уже увяла, блеск в
глазах погас и что теперь делать, неизвестно. Может, опять заняться прежним видом
заработка? Ведь жизнь ничего другого ей не оставила. Поглощённая мрачными мыслями,
она не услышала торопливого топота за спиной.
- Подожди!
Рука коснулась её плеча и резко развернула. Холодный ветер бросился в лицо, а чувства
пронзили всё тело словно раскалёнными иглами. Стало неловко, Дюлан покраснела и
опустила глаза. Допен выглядел несчастным и напуганным. Странно. Разве он не должен
быть с женой и детьми?
- Постой, - задыхаясь от бега, не сразу смог выговорить Допен, - я прошу тебя, поехали со
мной в Империю.
- Что?!
Она оторопело смотрела на него, не понимая, издевается он или шутит. Постепенно сквозь
недоумение начал прорываться стыд.
- Зачем? Ты женат! - Дюлан умоляюще смотрела на любовника. - Кто я для тебя? Орудие
мести собственной жене? Возможность поразвлечься?
Почувствовав, что она права, Допен выпустил её руку, которую взял было перед этим. Она с
трудом сдерживала слёзы.
- Ты мне нужна! - он серьёзнос посмотрел Дюлан в глаза. - Без тебя моя жизнь с ней
превратится в ад.
Не дав ответить, Допен крепко обнял её и принялся покрывать поцелуями, шепча: « Не
уходи, не покидай меня.» Она беззвучно плакала, понимая, что не может отпустить любимого к этой холодной женщине.
Мелодлин ничуть не удивилась, увидев на пороге Алериту. Живот уже заметно
округлился, хотя до родов было ещё далеко. В сердце Лод острым колом вошла
непонятная злость, осуждение возмущением сверкало в глазах. Воплощение жестокой
чистоты, она считала себя вправе судить оступившихся. Лерит шагнула вперёд:
- Ваше Высочество, я прошу помощи и защиты! Уговорите своего отца не казнить Ридена!
- Знаешь, - не сдержалась Мелодлин, - а ведь Айви тоже наверняка умолял тебя остаться, да
не смог...
Обе замолчали, не зная, что ещё добавить. Легко забыв о приятельских отношениях, Лод
теперь хотела восстановить семью друга. Ведь после свадьбы с Ларми они станут ещё
ближе. Алерита это поняла и злилась на эти попытки решить её судьбу за неё.
- Риден отец моего ребёнка, - твёрдо произнесла молодая женщина. - Если ты думаешь, что
я тебя прощу, то...
- А если ты думаешь, что я стану закрывать глаза на подобную чудовищность, то ошибаешься. Неренн может только радоваться, что отец постарается всё это... скрыть. Я
твоя императрица. Не забывай об этом.
«Императрица и ничего больше» - подумала Лерит. Мечта раскололась.
Назад вся компания возвращалась очень мрачной, в глазах мелькнула ненависть.
Алерита не смогла попрощаться с Риденом, тем более прийти на казнь. Частица её души
умерла, а всё остальное замерло от ужаса. Айви приходил каждый денб якобы к Лиаре. Тесть
и тёща радостно встречали зятя, кормили, а потом вздыхали о сломанной судьбе своей девочки.
Лармарен же, напротив, сиял от счастья. Манделас обещал ему пожаловать после свадьбы
титул лорда и дать место при дворе, чтобы он мог помогать жене и тестю. Увидев Дераифу,
Лод поняла, что по-прежнему ей союзница. Слишком много у них общего, чтобы враждовать.
Королева радостно улыбалась, но карие глаза вопросительно-выжидающе смотрели на
принцессу.
- Добрый вечер, Ваше Высочество! Ваш отец хочет изложить план... - и она жестом пригласила присутствующих сесть.
- Итак... - Император обвёл взглядом всех и начал: Полагаю, весть о свадьбе уже и так
разнеслась по всей Империи. Не вижу необходимости ещё раз об этом напоминать. Для
начала я хочу сообщить, что Феравия не переходит под власть Империи, она достанется
нашему сыну( если он родится) или наследнику, которого выберет Её Величество. Что
касается трона Лесной империи, то императрицей будет Мелодлин.
Он ушёл в свои покои. Раздражение накипело. Манделас знал, что большинство лордов, как
имперских, так и феравельских, настроены против этого брака. Что ж, не в первый раз
император ставил капризных дворян перед фактом. Задабривать их нелегко, но такова плата
за возможность повелевать. Тихо щёлкнув дверью, зашла Дераифа. Гномиха погладила его
по руке:
- Знаешь, мне неловко чувствовать себя немолодой невестой. На меня тут так странно
смотрят, что поневоле ощущаю себя ребёнком.
- Не переживай, я тебя защищу, - Манделас обвил правой рукой её талию и поцеловал в лоб.
- Я не поняла, согласна Лод на наш брак или нет, - в тихом королевы смешались тревога и
раздражение.
- Конечно, согласна, у неё нет выбора, - засмеялся император.
И всё-таки Дераифа боялась. Слишком быстро развивались события, она не была готова.
Дераифа была ещё почти ребёнком, когда стала королевой. Она думала, что разделит с
супругом груз власти и умрёт в окружении множества детей и внуков, но увы! Урелькан
превратил жену в злейшего врага, но одиночество и ненависть сделали из неё ту, кем она
есть. Дераифа не понимала до конца свои чувства — мучил страх стать униженной и
обманутой любовью. Из-за этого королева не подпускала влюблённого слишком близко. А
согласием на его предложение ответила потому, что сочла достойным. И вот этот день настал. Красный костюм императора горел, точно солнце. В светлых волосах зловеще
поблёскивали капельками крови крохотные рубины на ниточках. Нежно-розовое, почти
воздушное платье королевы ( поскольку Дераифа уже не была девушкой, то решила
отказаться от белого) украшала такая же воздушная лиловая шаль. Тяжёлое, расшитое
золотом жёлтое платье необычно смотрелось на худой фигуре Мелодлин. Принцесса
смотрела на происходящее с явным интересом, как вдруг возле неё возник раскрасневшийся
Лармарен:
- Ты видела лицо Антривии? Я думал, она разорвёт бедняжку Дераифу на части.
- Многие здесь готовы сделать то же самое, - невесело усмехнулась Лод. - Это ещё один
отцовский урок — нельзя препятствовать любви. Судьба сама всё решает.
Дераифа стояла перед зеркалом, не отрываясь от своего отражения.. Она приняла этого
мужчину вместе с долгими разлуками, взрослой дочерью и честностью, которая часто
мешала и ему, и окружающим. «Рано или поздно это должно было случиться» - сказала себе
королева. Вошёл Манделас. Со снисходительной улыбкой император рассматривал свою
теперь уже жену, невероятно беззащитную в широкой ночной рубашке и с мягкой волной
каштановых кудрей. Но всё же что-то было не так. И он даже знал — что.
- Любовь моя, - Манделас опустился на колени, - с этого момента не будет ни Урелькана, ни
Ларики. Есть только ты и я.
Дераифа кивнула и утонула в его объятиях. Сладостное чувство острого наслаждения молнией пронзало давно позабытую и оставленную первым мужем жену. Смущение не могло
ускользнуть совсем, оно дрожало в сжатых пальцах, коленях, скулах. Как-то по-матерински
она захотела согреть его в своих объятиях и сама впилась в эти губы
Лод лежала и смотрела в потолок. Ресницы слиплись и лицо опухло от слёз. Больно
было осознавать, что от мамы уже ничего не осталось и даже воспоминания скоро сотрёт
время, но ничего нельзя изменить.
Спустя два месяца в этот же собор собиралась уже сама Мелодлин. Она как раз вертелась
перед зеркалом, когда вошла Дераифа:
- Ну и как себя чувствует невеста?
- Ах, я самая счастливая!
- Ошибаешься, это я самая счастливая, - с радостью возразила королева. - Мы с твоим отцом
ждём ребёнка.
Бриллиантовые серёжки упали на пол. Лод обернулась и по лицу мачехи поняла, что это
правда. Молчание могло жестоко обидеть будущую мать.
- Неужели отец всё-таки дождётся сына? - девушка явно отказывалась верить собственным
ушам.
- Да! - от радости у Дераифы выступили слёзы. - Я давно мечтала о ребёнке и теперь он у
меня будет! Если б я знала, что твой отец способен так легко воплотить мою мечту, я бы
намного раньше вышла за него замуж!
- Он тебе не нравится, - произнесла Мелодлин ледяным тоном.
- Манделас умеет прокладывать путь к сердцу любой женщины, - с искренней теплотой
ответила гномиха. - У нас много общего.
- Это правда, - смягчилась Лод. - Пора ехать.
Всё вокруг сияло и блестело, но сердце счастливой невесты сжималось и холодело:
тоненькой змейкой в нём притаилось дурное предчувствие.
Айви быстро пробирался через толпу, расталкивая всех золотой алебардой. У каждого
гвардейца были стальные доспехи для ежедневной службы и золотые для торжественных
случаев. Когда он вошёл в крохотну комнатку перед залом, входная дверь стукнула. Айви
оглянулся и похолодел: на пороге стояла Квейрил.
- Ты не посмеешь испортить им свадьбу! - с ненавистью прошипел эльф.
- Ещё как посмею! - выкрикнула она и, резко вытащив кинжал, приложила его к шее Айви,
вынудив его попятиться. - Я знаю, что ты готов достать оружие, но, будь добр, выслушай
меня.
- Не нужно ему ничего объяснять, он сам всё понимает, - сладостно-насмешливым тоном
вмешался женский голос.
Это оказалась леди Кейри. О злобности этой женщины знали все, но такого не ожидал никто.
- Твоя дочь сейчас за городом. Поедем, ты увидешься с ней.
Ему пришлось подчиниться. Оставшись одна, Квейрил беспрепятсвенно и смело толкнула
тяжёлую дверь.
- Уважаемые имперцы, для вас необычно видеть в этом месте незваную чужестранку. Я здесь
для того, чтобы раскрыть правду о женихе. Лармарен был близок со мной и у меня есть
доказательство.
Это оказался платок из тончайше белой ткани, с вышитыми фиолетовой ниткой буквами «Ф.П.». Единственный подарок матери....
- Как ты могла? - Ларми не сдержал крик.
- Так это правда? - прошептала Мелодлин и закрыла лицо руками.
От отчаяния Лармарен был готов заплакать. Как же так, его первая любовь, нежная и чистая,
опалена безумным огнём мести! Девушка отняла ладони от лица. Ей хотелось вырвать
собственное сердце, чтобы не ощущать этой унизительной боли, не видет этих глаз. Злость
пришла неожиданно, вспыхнула иской ненависти и принцесса твёрдо произнесла:
- Свадьба отменяется.
Дав уже бывшему жениху пощёчину, бросила фату на пол и гордо вышла. Ехидно улыбаясь, Квейрил подошла и шепнула:
- Расплатился? А я вед говорила, что отомщу за смерь моих родителей.
- Лучше бы ты меня убила! - тихо ответил Лармарен.
- Это я легко могу устроить, - сверкнула она глазами . - Но лишь тогда, когда ты меньше
всего будешь ждать и хотеть этого, я окажусь рядом и нанесу тебя решающий удар. До встречи.
«Скорее бы эта встреча произошла!» - с тоской подумал эльф и ничего не сказал.
Манделас приблизился к Гларвинну и погладил. Единорог молчал, глядя в сторону.
Было видно, что его очень беспокоит это позорящее событие, но что делать? Может быть,
Лод права — нельзя такое прощать.
- Найди ей мужа. Сам.
Император вздрогнул от неожиданности, но кивнул. Он не решил, когда лучше поговорить с
дочерью — сейчас, когда из-за своей обиды она особенно уязвима и готова мстить, или
дать немного времени прийти в себя? Изумление Дераифы, заставшей Лод в её покоях,
нельзя описать словами. Королева боялась что-то спросить, но самое главное поняла — её
падчерица не вышла замуж. Гномиха села на кровать и показала глазами на место рядом с
собой. Принцесса опустилась и беззвучно заплакала о том, что оказалась несчастнее самой
нищей простолюдинки. Не нужны были ни утешения, ни слова.
Вечером Манделас с Дераифой лежали в постели. Она застыла, задумчивым взором
глядя в окно, за которым бушевала гроза. С того самого момента, как королева осознала, что
станет мамой, ей хотелось любить весь мир. Она любила и уважала Манделаса, а значит,
должна стать поддержкой для него.
- Гларвинн посоветовал то же, что предлагала ты, - неожиданно нарушил тишину
император. - Выдать её замуж.
- Возможно, - после недолгого раздумья гномиха скривилась. - Хотя лучше, чтобы Лод сама
приняла такое решение. Иначе на второй день она сделает мужа рогоносцем и возненавидит
всех нас.
Наутро их встретила Мелодлин с заплаканным лицом. Она явно стыдилась этого.
- Я должна уехать, - заявила принцесса. - Здесь мне делать нечего, так что не буду портить
вам настроение и поеду к родственникам в Тиэрию.
- Езжай, девочка, - хмуро кивнул Манделас. И добавил, как будто говоря с собой: Там тебе
будет легче.
Мелодлин решила плыть на корабле — в это время года так было безопасней. Она садилась
на «Гордость грифона» с пустыми глазами и глубокой раной вместо сердца. Равнодушно
взглянула на провожающих её восхищёнными взорами и пошла немного прогуляться по
палубе. Этот корабль не принадлежал Манделасу, им владела Торговая гильдия, поэтому,
кроме принцессы и её слуг, на корабле было полно всякого сброда, плывущего в ту же
сторону. Сейчас они раздражали Лод и она смотрела на воду, пытаясь понять, почему Ларми
так с ней поступил. Хотел удовольствий или просто не любил? Объяснениям самого
Лармарена Мелодлин не поверила бы, как не верила желаниям своего непостоянного сердца.
Сквозь боль, парализующую душу яростью бессилия, прорезалась мысль: Дераифа! Она тоже толкнула своего мужчину в объятия похотливых шлюх. Равнодушием и холодностью.
Солнечные лучи плясали на волнах, поднимаемых холодным ветром. По берегу
пробежал олень. Отсюда он был виден как на ладони. Берег отдалялся, вскоре остался только
океан, ревущий как живоглот, вечноголодный и оттого яростный. В пути ждало множество
испытаний: штормы, русалки, пираты. Мысль о приключениях вернула девушке силу, она
невольно улыбнулась. И только сейчас заметила Хидера. На миг Лод испугалась. Что её бывший хозяин делает здесь? Живой она в плен не дастся. Оглядевшись и не заметив никого подозрительного, Мелодлин приблизилась к нему:
- Хидер, ты?
- Я... - удивлённо ответил он. - А вы кто?
- Женщина, которая мыла твои ноги и грела ложе, - спокойно и чуть насмешливо произнесла
принцесса. - Что, не узнал?
- Лод? - вспомнил Хидер. - О... Ты слишком изменилась, чтобы я тебя узнал.
- Свобода пошла мне на пользу, но про тебя этого сказать нельзя, - заметила она, оглядывая
его с ног до головы.
В ответ орк рассказал, что не смог вернуться на родину, потому что имперские леса и дороги
были наполнены эльфийскими разведчиками, убивавшими каждого встреченного орка.
Принцесса грустно промолчала. Да и как признаться в том, что кровопролитный указ убивать
побеждённых — её рук дело?! Она призналась только в том, что является самой главной
женщиной в Империи. Также Мелодлин рассказала о сорванной свадьбе.
- Понимаю, - Хидер сочуственно покачал головой. - Знаешь, нашу судьбу за нас часто решают другие: друзья, знакомые, родственники, наконец.
- Это ты о своих маме и дяде? - не удержалась Лод от язвительного тона. - Я хочу продолжить наш разговор в другом месте.
Каюта бедняков была общей, поэтому девушка повела его в свою. Заперев дверь, принцесса
стала молча раздеваться.
- Что ты делаешь?! - испугался Хидер.
- Тебе от меня не уйти, - прикусив нижнюю губу, Мелодлин провела по собственному обнажённому телу. - Смелее!
Орк закрыл глаза.  Шаги приблизились, рука скользнула под одежду, будя жаркое желание. Хидер набрался храбрости и крепко прижал Лод, чтобы эта странная девушка никуда не исчезала. И они впервые поцеловались, разрушая годы бессмысленного одиночества.
Утром Мелодлин открыла глаза. Прежняя боль нахлынула с новой силой. Стыд, отвращение и злость усталостью открыли начало новой жизни. Девственность осталась кровавым пятном на простыне. Вот так, глупо и нелепо отдала чужаку то, что берегла даже в рабстве для него, любимого. Слёзы полились сами от обиды от отчаяния.
- Мелодлин, не плачь! - Хидер погладил её по плечу. - Что с тобой?
- Ничего, - отвечала Лод сквозь слёзы, - я просто подумала, что сейчас со мной должен лежать ОН.
- Ты сама этого хотела.
- Я всегда знала, что измену способен даже трогательно нежный Лармарен, - она скривилась.- А-а, да какая разница? Сама виновата. Нужно мудрее быть.
Мысленно согласившись с этим ( ещё бы, более безумного поведения для будущей
императрицы и представить нельзя), Хидер не решился высказать свои мысли вслух и
оделся. Лод засомневалась в том, что правильно выгнать его. Она сделала глупость и... хотела ещё.
                *  *  *
Как ни странно, отпустив дочь, Манделас почувствовал себя спокойнее. Не то, чтобы
Мелодлин мешала ему наслаждаться счастьем с новой женой или вмешивалась в порядок
Империи. Её страдающие глаза часто мелькали перед мысленным взорои отца. Для
успокоения совести император лишил Лармарена почётного звания гвардейца и отправил в
провинцию. Дераифа удивлялась:
- Ну зачем, скажи, ты это сделал? Он и так достаточно наказан. К тому же я думала, что этот
юноша, сын Фриссеи Пэльд, такой же символ величия Империи, как и Гларвинн.
- Хм, символ! - невесело усмехнулся Манделас. - Женился бы на Мелодлин — был бы символ, а так — кому нужен неудачник?
- Теперь от него все отвернутся, - хихикнула Дераифа. - Интересно, та женщина того стоила?
- Не думаю. У нас много дел.
Из-за беременности королева не могла поехать в Феравию. Править на расстоянии было
нелегко и Дераифа с ужасом думала о том, что не сможет удержать власть, если вспыхнет
восстание. Были и у Манделаса серьёзные неприятности. В этот же день в тронный зал
пришла толпа воинов и все встали на одно колено. Суровым взором император взглянул на них и кивнул. Вперёд вышел гном:
- Приветствую, Ваше Величество! Для меня большая честь встретиться с Вами на Вашей земле!
- Я рад видеть Вас не меньше, Шерген, хотя и удивлён причиной столь странного и
внезапного визита, - сдержанно ответил Манделас. - Прошу простить: что могло привести
эримгемских паладинов в Ладраэль? Шисс-Громовержец уже возвращён, это может
подтвердить Хеннел, - он показал в окно, где мирно беседовали дракон и единорог.
- Мы по другому поводу, - уточнил Шерген. - Недавно в Эримгеме казнили опасных
еретиков. Но некоторые из них сбежали в Империю. Вместе с Вашими паладинами мы можем попыталаться остановить их, если Вы сохраните наше пребывание здесь в тайне.
- Ну, раз я получу помощь за такой пустяк... - рассмеялся Манделас и согласился.
Он не боялся, потому что верил в успех. Порой это было ужасно трудно, император убеждал больше себя, чем других. Манделас не давал затмить себя ни покойнице Ларике, ни
Грозной принцессе, ни Гларвинну. Дераифа же и не пыталась блистать: во-первых, здесь она
привлекала внимание, как коричневый гриб среди ярких цветов, во-вторых, она предпочитала работу и на праздниках скромно стояла у стены.
Гларвинн отпил немного воды и продолжал взволнованным шёпотом:
- Я недавно навестил Лармарена. Бедняга в ужасном состоянии, всё твердит, что вернёт
любимую женщину.
- Хм! Интересно, как! - хмыкнул Хеннел. - Он понимает, что испортит ей жизнь! Кому нужна
безвольная императрица?
- Да, ты прав, - окончательно приуныл единорог. - Эх, что ж теперь будет-то?
- Не грусти, - дракон выдохнул тучу дыма, провёл когтём по золотой гриве и опустил голову
на лапы. - Нет таких проблем, которые невозможно разрешить, ты же знаешь. Держись и
Мелодлин поддерживай, а я улетаю — Глируфокс наверняка волнуется.
                *  *  *
Квейрил вошла в ворота Фалленма и остановилась, вдыхая его ароматы. Этот город разбил
ей сердце и поглотил по-девичьи робкую мечту. Произошло то, чего она не могла представить в страшнейнем кошмаре — гибель Илоизы пробудила в сердце старика любовь
к супруге. Раскаяние настолько мучило Нериена, что он не мог как ни в чём ни бывало
продолжать отношения с любовницей.
Ноги сами понесли молодую женщину к поместью. Барон стоял на балконе. Отсюда
Квейрил легко смогла рассмотреть морщинки на его лице, цвет платочка и отсутствие кольца
на безымянном пальце. «Ему очень одиноко, - с горечью думала она, - и в этом виноваты мы
обе. Испытывает ли Мелодлин чувство вины? А он?» И, словно услышав немой вопрос,
Нериен повернулся. Любовники смотрели друг на друга и страдали вместе. Любовь
томилась в груди Квейрил, требуя выхода. Она ощущала острую, невыносимую боль,
которую сама же и причинила. Страх оказался сильнее любви, но молодая женщина не
хотела уходить: по глазам старого барона она видела, что нужна ему. И почему так получилось? Мечтала о богатом красавце-дворянине, молодом, который имеет сил согревать
её по ночам, а получила вот такого. Остекленевшими глазами Квейрил наблюдала за тем, как
Нериен нагнулся и тихо спросил:
- Это ты?
- Да, я.
- Ну, заходи.
Молодая женщина в нерешительности стояла на пороге и не смела поднять глаз. Барон
коснулся ладонью её щеки и заглянул в глаза:
- Ты скучала по мне, правда? Скажи, что скучала!
- Я люблю тебя, - в голосе Квейрил сдавленно задрожали накипевшие чувства, - Мы должны
решить, как нам жить дальше.
Сказала и замерла. Он мог выгнать её в любую минуту и имел на это полное право.
- Всё очень непросто, - барон скрестил на груди руки.- Для начала я должен признаться, что
погорячился с обвинениями. Ведь я знаю, что ты меня любишь. Не хочу оскорблять ни тебя,
ни твои чувства, но влюблённая женщина способна на ужасное. Сразу после похорон
Илоизы друзья рассказали мне о делах, в которых была замешана моя жена. Я хочу любить
тебя и быть с тобой, но прости меня за скорбь по Илоизе. Мы всё-таки не чужие люди. Жизнь прожита, дети выросли, но я не могу забыть прошлого.
Квейрил не могла не понять, ведь любила впервые в жизни и до безумия. К тому же
оставалась тайная надежда, что после траура барон всё-таки на ней женится.
                *   *   *
Волны грубо толкали корабль в бок, льстиво поглаживали снизу, убаюкивали плывущих.
Месяц и звёзды изчезли за стеной туч, оставив « Гордость Грифона» один на один с чёрной
бездной. Одна особо высокая волна безжалостно швырнула корабль на скалы. Мощный удар,
отвратительный треск — и все в ужасе забегали. Усилия моряков оказались тщетны — на
лодках и обломках погибшего корабля выжившие отправились в путь. Когда начало светать,
они нашли берег и с всеобщим вздохом облегчения устроились на ночлег. Мелодлин заснула
прямо на песке в обнимку со своим знаменитым мечом, а Хидер сидел рядом и не сводил с
неё глаз. Страх переступить через себя прежнего и растоптать её любовь не дал воспользоваться своей властью и затянуть Лод в постель полтора года назад. А теперь она настолько сильно пожелала мести, что никого не стала спрашивать. Настоящая женщина-стрела: быстро, ломая всё на своём пути и точно в цель. Он с самого начала  побаивался излучаемой ею решимости. Пожалуй, нежной женщиной Мелодлин оставалась лишь во сне.
А наутро принцесса вместе с капитаном затонувшего корабля взяли командование
на себя. Они несколько раз осматривали местность с высоких точек, сравнивали её со
слегка порванной картой. Новости оказались хорошими: они вернулись на родную землю,
материк Риад. Увы, о пути в Тиэрию по суше не могло быть и речи в это время года.
Оставаться на одном месте тоже надолго нельзя по той же причине — опасно. Нахмурившись и сурово сжав губы, Мелодлин пристально вглядывалась в напуганные лица бедняг: способны ли они защитить себя? У большинства не было при себе даже  простейшего оружия. Лод глянула на Хидера и он тут же встал, готовый помочь ей по первому требованию. Своим боевым топором он срубил дерево и начал делать стрелы.
Мелодлин одолевали уныние и тоска, но она продолжала работать. Вдруг её осенило: Оракул
Веззелхорна! Племя шамана Вердэга господствовало именно в этой местности и даже
основали три города. Пальцы крепче сжали рукоять меча, по коже побежали мурашки. Война
унесла жизнь многих смельчаков, но по опыту Мелодлин знала, что всё великое построено на
крови. Молодая женщина в задумчивости скользнула взглядом по светящемуся голубым
светом лезвию. Ох, и нелегко же решать за других!
                *  *  *
Дюлан подошла к Допену и обняла его сзади за плечи, но он даже не пошевелился.
Страсть между ними изчезла, остались полусонное тепло тел, печальнын улыбки и слова.
- Элоина беременна и ты тоже, - его голос звучал безжизненно. - Это ужасно. Я не могу
бросить её, какой бы она ни была. Она знает о тебе.
- Ты говорил, что я нужна тебе, - на всякий случай напомнила Дюлан и склонила голову ему
на плечо.
В ответ Допен улыбнулся и погладил любовницу по голове. Любовь к жене продолжалац
больно колоть сердце, но близости между супругами не было. Дюлан, как ни странно, своим
вмешательством упростила ситуацию, заставила признаться в правде, которую мы чаще
всего скрываем от себя.
Элоина поднималась, злясь на судьбу, себя, мужа, высокую лестницу и весь мир. Именно в этой башне проходили её свидания с возлюбленным. Он и сейчас находился тут. Стараясь не мешать, эльфийка тихо присела на краешек стула. Она выглядела постаревшей и бледной, в отличие от Дюлан, которой положение содержанки пошло на пользу: появились румянец на щеках, блеск в глазах, сияющая от счастья улыбка. А уж про украшения и наряды и говорить нечего. Беременностью любовница крепко привязала его к
себе. Элоина с тяжёлым вздохом поудобнее расположилась на маленькой кровати и заявила:
- Я жду ребёнка, но моё будущее не внушает уверенности. Допен... изменяет мне.
- Что?! Проклятье! - выругался Элироуз и ударил кулаком по столу. - Выходит, мы зря с тобой
расстались и сейчас могли быть вместе!
- Да, могли бы! - с неожиданной злостью прошипела Элоина.- Это меняет всё. Я хочу
побороться за свой брак, поэтому нам нужно расстаться.
- С моей стороны наивно было думать, что вновь не услышу от тебя этих страшных слов, - с
упрёком произнёс Роу и пытливо взглянул на любимую.
Уголок рта Элоины поднялся в ухмылке, по щеке предательски скользнула слеза. Она
попыталась взять себя в руки, но заплакала. Допен достойно отомстил за свою любовь и её
ненависть. Элироуз устало вздохнул:
- Чего ты хочешь?
- Я не знаю, - тень легла на лицо Элоины, голубые глаза сверкали, отчего женщина средних
лет стала похожа на озлобленную девочку. - Вернее, да, знаю! Я хочу, чтобы время повернулось вспять, мы не поссорились бы в тот день, а остались вместе навсегда!
- У тебя есть дети и муж, - холодно заметил эльф, - так что возвращайся к тем, кому ты на
самом деле нужна. Прощай.
Скрипнула кровать, хлопнула дверь. Роу закрыл глаза и подпёр подбородок сложенными
пальцами. Он старался не слушать торопливые шаги по лестнице, но не только слышал, но
и чувствовал холод слёз, бегущих из неподвижно застывших от боли глаз, обиду на судьбу и
горечь отчаяния. Оставалось только проклинать встречу на празднике.
                *  *  *
Мелодлин лежала на коленях Хидера и смотрела в звёздное небо. После
расставания с Лармареном ею овладевало равнодушие, она не хотела отвечать на вопросы,
искала уединения. И, конечно же, её не волновало чужое мнение. Выстраивать что-либо или
осаждать города с маленькой кучкой людей, среди которых были дети, было бы настоящим
безумием. Взор Лод скользнул по тёмным силуэтам гор в синеватом небе. Догадка молнией
вспыхнула в голове принцессы, она выпрямилась, здраво оценивая ситуацию. Мелодлин
почти наверняка знала, что именно там находится: пещеры, похожие на хищно раскрытые
пасти десятиглавой болотной гидры. Молодая женщина невольно вздрогнула от ужаса и
отвращения, представив картину: подобно крокодилу в реке, коварное чудовище наблюдает
крохотными, но внимательными змеиными глазками. Стоит появиться у воды живому
существу, гидра с оглушительным вплеском вырывается в атаку. Десять огромных пастей
способны разорвать даже рыцаря в доспехах верхом на коне. Оставалось два выхода: убегать
или попытаться пронзить сердце, до которого придётся добираться со спины, потому что
ударить в грудь невозможно.
Мелодлин однажды встретилась с такой. Жаркая битва закончилась вничью
благодаря прибежавшему Гларвинну, заставившему гидру отправиться в бегство без добычи.
Никакой награды он не просил, ведь и так имел всё, что нужно. Птицей в золотой клетке он
себя не ощущал — если решал отправиться в путешествие, даже император обычно не
спрашивал, куда уходит верный страж и скоро ли вернётся. Во-первых, он всегда возвращался, во-вторых, не бросал Империю в минуты опасности.
Лод повернулась и протянула Хидеру руку:
- Пойдём, мой страстный зверь, я приглашаю.
Напрочи лишённая таланта безмолвного соблазнения на языке жестов и взглядов, она
частенько вела себя по-мужски, особенно с несчастным Хидером. Сладость отношений
перемешалась с чувством вины. Новая Мелодлин рыдала в его обьятиях, но не отпускала.
Как всегда, он после близости заснул, а Лод сидела рядом со скрещенными ногами и
смотрела. Тягостная печаль погасила блеск в чёрных глазах, невесёлая усмешка прокатилась
по губам. Липкий груз отчаяния и боли медленно покидали её. Но дело было даже не в том,
Хидер лечил Мелодлин от невыразимой словами боли. Уже давно этот орк протянул в её
душе тоненькую ниточку, она тянулась с первой встречи и до этого момента. Имя ей...
- Жалость, - пренебрежительно произнесла Лод. - Кому она нужна? Мне нет. Тебе, думаю, тоже.
Погружённая в собственные мысли принцесса не обратила внимание на то, что говорит сама
с собой. По телу пробежал неприятный холодок. Это напомнило Мелодлин, зачем она здесь.
Немного поёжившись и собрав мысли в порядок, Лод смело пошла, готовая к любой
неприятности. Она злилась, когда встречала препятствия, но не останавливалась. Через
полтора часа Лод уже стояла на вершине и вглядывалась в незнакомую темноту. Не давая
себе ни мгновения на то, чтобы бояться, принцесса обнажила меч и вошла. Жёлтые глаза
моментально вспыхнули, раздался визг, удар засветившегося во мраке Шисса-Громовержца -
и всё затихло. Пользуясь его светом, как факелом, Мелодлин сумела рассмотреть обгоревшее
тело гарпии. Эти полулюди-полуптицы доставляли массу неприятностей горцам. Будучи
трусливыми, они нападали целыми стаями. К сожалению, они жили в местах, где преимущества были на их стороне, а значит, истреблять их — дело неблагодарное и
требующее множества жизней. Гарпиями питались драконы и грифоны. Встреча и с теми, и
с другими не порадовала бы Мелодлин.
Спустя минуту стая с радостным визгом бросилась в атаку. Поцарапанная, обозлённая
принцесса вышла из боя победительницей. Она только успела перевести дух, как снизу
вылетела новая стая, ещё больше прежней. В пылу битвы Мелодлин не сразу заметила
широкоплечую тень, размахивающую топором. Избавившись от врагов, Лод узнала его и
почувствовала, как щёки горят от неловкости. В глазах Хидера читался упрёк. Ничего не
говоря, они смотрели в глаза друг другу. Ещё совсем недавно принцесса относилась к нему
иначе. Угрызения совести словно бились вместе с её сердцем, отвратительным чувством
невысказанные слова расползлись по телу. Он печально кивнул и положил руку на её плечо:
- Нам нужно поговорить о наших отношениях.
- Ты уверен? - Лод отдёрнулась.
Ноги оказались в воздухе, но взмахом руки Хидер подхватил Мелодлин и крепко прижал к
себе. Случайно глянув вниз, молодая женщина чуть не потеряла сознание от страха: там
была дыра огромной высоты. Орк осторожно поставил принцессу на землю и признался:
- Знаешь, я легко мог бы бросить тебя умереть, если бы не одна вещь. Я знаю, как ты,
правительница народа победителей, с презрением смотришь на меня, своего бывшего
хозяина. Так вот, я совершил большую глупость, согласившись лечь в твои объятия.
Первая женщина не забывается, но так я не хочу.
Отпустив Лод, Хидер с виноватым видом побрёл прочь. Мелодлин стало трудно дышать.
- Нет! - закричала она. - Не уходи!Ты спас мне жизнь, как я могу тебя презирать? Пойми, ты
мне нужен не как друг, это... Прости, я не могу правильно подобрать слова. - Принцесса
взяла его за руки и заглянула в глаза. - Я потеряла Лармарена, а вместе с ним и часть души. О
прощении не может быть и речи после того позора. В общем... Позволь сказать просто: без
тебя я не я.
Хидер молча обнял Мелодлин и она против воли зарыдала, потому что поняла, что глубокая
рана на сердце не заживёт окончательно.
                *  *  *
Лабель подала брату Тобе его чашку. В последнее время они стали неразлучны.
После разгрома еретиков и Полосатых масок в Фалленме воцарилась унылая тишина.
Верховный паладин уехал в Лесную империю и забрал половину паладинов, а чуть позже
вернулся и по предварительному договору с королём и Верховным священником забрал
множество добровольцев из послушников и королевской армии. Было ясно, что надвигается
что-то серьёзное. Как обычно бывает, ходили разные слухи. На Тобу свалилась куча дел,
подкосившая здоровье. Теперь наступила очередь Лабели выхаживать больного.
В то утро всё было не как обычно. Остатки вчерашнего дождя жизнерадостно
поблёскивали бриллиантами в увядающих цветах. Солнечные лучики разносили последнее
тепло. Девушка не отрываясь смотрела на неспешно движущихся по улице людей и животных. Она не боялась монастырской жизни, потому что не являлась лишённой права выйти на улицу пленницей. Наоборот, для больных и монахов стала настоящим другом.
- Девочка, твоя улыбка способна исцелись самую сильную боль, - шептала тяжелобольная
старушка, сжимая её руку.
Лабель опустила глаза на Тобу, спокойно что-то пишушего. И вдруг он посмотрел на
девушку, взял её за руку и поцеловал. Не найдя слов, девушка второй рукой погладила его
сильно полысевшую голову.
- Я люблю тебя, - охрипшим голосом прошептал Тоба.
- И я вас тоже, - с каким-то необъяснимым ужасом ответила Лабель.
- Нет, ты не понимаешь! Не бойся, я не причиню тебе зла, что бы ты ни сказала, но знай: без
тебя мне незачем жить.
- Я тоже люблю тебя, - повторила Лабель и прижалась щекой к его груди. - Но есть то, чего
нам делать нельзя.
Он хорошо понимал, что именно имеется в виду. Множество монахов хоть раз в жизни не
выдерживали давления своей мужской сущности и нарушали обет целомудрия. А вот Тобе
оказалось проще терпеть, чем преодолеть собственные страхи. А с возрастом это перестало
быть проблемой.
Увы, связывая Лабель по рукам и ногам своей любовью, Тоба лишил её права на полноценные отношения с кем-то намного моложе, кто мог бы вступить с ней в брак и
подарить прекрасных детей. В отличие от Квейрил, она не стремилась выйти замуж любой
ценой и как можно скорее. Ради него Лабель подумывала стать монахиней, но поняла, что
окончательно потеряет его, ведь её отправят в женский монастырь далеко на востоке.
Они зашли в пустой зал, чтобы приготовить его к завтрашней проповеди. Изящный
кареглазый эльф бесшумно поднялся с лавки и с любезной улыбкой поклонился:
- Добрый вечер! Меня зовут Карлен.
- Лабель, - холодно ответила юная послушница и взяла метлу.
Голубые глаза скользнули по полосатой мантии, золотому значку на груди, изображавшему
странное существо — наполовину орла, наполовину змею. « С внутреннй стороны должны
быть инициалы» - почему-то подумала Лабель и без всякого страха заглянула в карие глаза.
Карлен смотрел со снисходительной насмешкой где-то с минуту, затем повернулся к Тобе:
- Святой брат, у меня есть важный разговор наедине.
Он учится в Академии вместе с Квейрил. А вдруг это касается её? Остаться в стороне девушка просто не смогла и побежала за ними на цыпочках.
- Видите ли, Тоберин, - сладким голоском говорил эльф, - у меня большие неприятности.
Как только я освободился от подозрений в убийстве, меня тут же обвинили в сотрудничестве
с бывшими атаманами Полосатой маски. Я в любой момент могу оказаться за решёткой. Вы
не знаете меня, но я слышал о вас как о человеке безупречной репутации. Слово такого
весомо и привлекает много внимания. Если вы придёте на суд, то спасёте меня от петли. Вы
же сможете, правда? Всего лишь несколько слов...
Стоявшая у двери Лабель невольно напряглась: ведь в случае отказа её любимый уже не
будет для неё идеалом.
- Хм! Я не знаю, вправду ли вы невиновы, уважаемый сударь, к тому же я не вижу смысла
рисковать своей, как вы изволили выразиться, безупречной репутацией ради того, кого вижу
впервые.
- А я думал, ваше призвание в том, чтобы служить, - язвительно заметил Карлен. - Во всяком
случае, это должна обозначать коричневая роба, которую вы носите! А что до моей
невиновности, то её признают и вы всё пожалеете о том, что отказались помочь!
- Знакомое выражение, - хмыкнул старичок, - и к чему эти угрозы? Незачем вести себя как
влиятельный дворянин, это не убеждает собеседника помочь вам. Я подумаю, стоит ли это
делать мне.
Когда разъярённый Карлен вышел, Лабель как ни в чём ни бывало подметала.. Девушка
оторвалась от своего занятия и немигающим взором посмотрела на эльфа. Думала, что он
скользнёт по ней взглядом и пройдёт мимо, но Карлен вдруг остановился. Улыбка смахнула
с лица мрачную злобу, в карих глазах сверкнула хищная похотливая волка. Страх ледяной
рукой сжал сердце, в душу сами полезли ужасные мысли. Несмотря на красоту этого
незнакомца, Лабель почувствовала в нём нечто настораживающее. Впрочем, её всегда
настораживали мужчины, уделяющие ей внимание.
- Позвольте полюбопытствовать, нежный ангел, - приближаясь к ней, тихо и чуть насмешливо произнёс Карлен, - а вы не давали обетов?
У Лабели душа ушла в пятки, в горле застрял ком. Только где-то в глубине тела
продолжало испуганной птичкой биться сердце, напоминая о том, что она жива. Не обладая
ни решительностью Мелодлин, ни безжалостностью Квейрил, девушка, тем не менее, смогла
постоять за себя. В конце концов, что он может ей сделать? Здесь полно мужчин, кто-нибудь
обязательно придёт. Возможно, Карлен хочет поухаживать. Отказываться от этого — значит,
подставить Тобу. Неужели придётся мучить бедного старика ревностью? Если бы Тоба не
стал монахом, то сейчас уже был бы дедом. В голове Лабели возникла картина: он рядом с
пожилой супругой, окружённый взрослыми детьми, держит на руках своего первого внука и
ни на что не обращает внимания. Словно проснувшись, Лабель ответила:
- Не давала, я не монахиня.
- Очень хорошо, - обрадовался Карлен и смело взял её за руку. - В таком случае, надеюсь,
прекраснейшая дева согласится провести со мной время?
Опасения подтвердились. В этом с виду хрупком и нежном красавце пульсировала тёмная
мощь, тенью расплывающейся по телу до кончиков пальцев. Глядя в его глаза, Лабель поняла, что не боится этой неведомой силы. Девушка разжала его руку, разрывая эту
страшную связь и очень спокойно произнесла:
- Возможно, если будет время.
Магия исчезла, остались только мужчина, торопливо уходящий в ночь и женщина, равнодушно глядевшая вслед. Карлен и в самом деле очень спешил. Деньги семьи Герстенов воспитали в юноше лёгкий характер и не сослужили доброй службы. Раны Сафида загнили и он скончался в бреду, оставив сыну немного золота и кучу проблем с законом. Хоть Карлен и не успел вступить в командование Полосатыми масками, его имя упоминалось в интересующих стражу бумагах. Это была чудовищная ошибка его прадеда — ввести такой
порядок, при котором записи происходящего необходимы. Впрочем, и отец, и дед сочли этот порядок удобным, за что он теперь и расплачивался. При мысли о своей участи Карлен ехидно улыбнулся. Он не знал, что делать, но одно важное решение принял немедленно — до суда о побеге не может быть и речи. В этом случае Карлена обвинят во всём, вынесут пожизненный срок или смертный приговор. Он не был набожен, но любил церковное и монастырское торжественное умиротворение. Чувство неземной чистоты ему, избалованному мальчишке, было просто необходимо.
Вот и сейчас Карлену дышалось легко и свободно, он чувствовал огромный прилив
сил. Та хорошенькая девушка словно излучала чистоту. «Эх, некогда мне о женской красоте
думать! - с огорчением подумал эльф. - И это очень печально, ведь, пока я буду разбираться
с делами, такую красавицу легко уведёт другой. А может, у неё уже есть возлюбленный?»
Отмахнувшись от этой мысли, Карлен ушёл домой и лёг спать, но заснуть не получалось. В
голову сами полезли пугающие мысли. Влиятельные союзники отказали в помощи, чего и
следовало ожидать. Ярость кипела внутри, мешая принятию хоть какого-то решения.
Утром Лабель с Тобой пошли на проповедь, сели на скамью. Почувствовав
затылком чей-то взгляд, девушка обернулась. На последней скамье сидела только что
опустившая глаза Квейрил. Ужас обжёг, заморозил и приковал земле одновременно. Зная о
нелюбви своей сестры к духовности, юная послушница отлично понимала, что с прежней
жизнью покончен. «Искать нам мужей, - раздался в её голове строгий голос Квейрил. - Я не
собираюсь удерживать тебя при себе в качестве служанки. Запомни это!» Лабель знала, что
старшая сестра не желает ей зла. Может быть, в конечном счёте Квейрил со своими принципами окажется права и добьётся успеха. Но девушка не могла оставить Тобу навсегда,
ведь он ей тоже нужен. Правда, она не понимала, кем этот добрый старичок является в её
жизни. Возлюбленный, брат, учитель, друг? Всё сразу и немного больше — отец. Не будучи
святым отцом официально, Тоберин стал духовным наставником для Лабели. От волнения у
девушки замёрзли ноги, но она боялась пошевелиться, чтобы не выдать своих чувств. В
каком-то странном оцепенении просидела Лабель до конца проповеди и услышала
язвительный голос:
- А вы успели подружиться? Пойдём, сестрёнка, пора собирать вещи.
   Девушка медленно поднялась и заглянула в глаза брата Тобы, он улыбнулся и кивнул. Лабель
пошла к выходу, не оглядываясь. Радовало лишь то, что Квейрил будет занят поисками
супруга для себя, а значит, у них будет возможность беспрепятсвенно видеться, не будя
подозрений.
Она усиленно делала вид, что внимательно слушает увлечённый рассказ сестры о
новом любовнике, но её мысли были пропитаны горем. Лабель вспомнила своих родителей. Боги не
послали им сына, но супруги не унывали, обеспечивая дочек всем необходимым и лечили
тамошних жителей, пока возраст позволял трудиться. Они даже подыскали своим красавицам женихов. Тот, которого выбрали в мужья Квейрил, был богат, как она и хотела, но
вызвал у невесты недоумение. Купец, старше на двадцать три года, могущий дать жене сытую, но неимоверно скучную жизнь вдалеке от столицы. Девушка колебалась, не решаясь
отказаться от его денег и в конце концов пошла бы с ним под венец, если бы не внезапное
нападение на деревню.
У мечтавшей о любви Лабель всё было проще: её хотели выдать за её друга детства,
поэтому возражений не возникло. Грустила ли она о погибшем? О да, очень! Хоть и
понимала, что он остался бы ближайшим другом, не больше и не меньше.
- Так ты говоришь, что он стар? - уточнила Лабель, заходя в зал.
- Да, это правда, - нехотя призналась Квейрил. - Но для меня его годы не имеют значения.
Она произнесла эту фразу настолько нежным тоном, что Лабель всё поняла. В душе
затеплилась надежда на понимание, но девушка её погасила. И снова стало безумно жаль
покойных родителей, ведь это немыслимо, чтобы сразу обе дочери растоптали доброе имя
семьи Фелузан: старшая дочь шлюха, младшая опорочила себя преступной с точки зрения
любовью, стала грешницей, сбившей монаха с его праведного пути. Лабель представила себя
привязанной к столбу для сожжения и толпу, с ненавистью тыкающую в неё пальцами и
выкрикивающих грязные ругательства, вспомнила глаза и улыбку Тобы. Затем она
повернулась к сестре:
- Когда ты познакомишь нам?
- Сегодня.
- Что?! Ты хочешь сказать, он скоро будет здесь?
- Да! - отрезала Квейрил. - И не смей мне перечить! Ты ещё никому не можешь указывать!
- Пожалуй, - на глазах Лабели выступили слёзы, - но я могу просить. И я прошу тебя,
сестрёнка, не делай глупостей, иначе ты испортишь нашу репутацию и никто не захочет
нас взять в жёны!
- Не плачь, - смягчилась молодая женщина. - Я уверена в Нериене и ничто не заставит меня
отказаться от него.
- Я понимаю, - девушка мечтательно вздохнула. - Наверное, это огромное счастье, когда
тебя любят.
- Это точно, - лукаво подмигнула Квейрил. - Ладно, нам пора готовиться.
Лабель послушно принялась за работу, но настроение всё равно было испорчено. Предчувствие ворочалось где-то внутри, нашёптывая слова, которых счастливо влюблённой Квейрил лучше было не слышать. Долгим внимательным взглядом девушка изучала лицо старшей сестры. За время разлуки Квейрил действительно сильно изменилась: вместо былой соблазнительности глаза излучали счастье. Казалось, будто это жена, ждущая любимого супруга, который через минуту войдёт, поцелует её в щёчку и сядет ужинать. Пожав
плечами в ответ на собственные мысли, Лабель начала убирать. Она попутно обдумывала
вечерний наряд. Не потому, что рассчитывала увести у сестры любовника, просто хотела
предстать перед будущим родственником во всей красе.
Под смущением и досадой притаилась горькая обида на судьбу и коварный червячок
брезгливости: ведь Нериен с Квейрил спали, ещё не будучи женатыми. В чувствах старого
барона к своей сестре Лабель не была уверена. Для этого наивного, но строгого существа
человек, на старости лет изменившего жене, был всего лишь лжецом и распутником, от
которого разумная женщина держится подальше. Поэтому ничего удивительного не было в
том, что пришедшего Нериена Лабель встретила холодным взглядом.
- Приветствую прекраснейших женщин Эримгема! - барон поцеловал любовницу в щёчку,  надел на её пальчик колечко, затем подошёл к Лабели и вложил в ладошку подвеску, приговаривая: Это тебе, милая, а вот это замечательное украшение будет прекрасно подходить к вашему бирюзовому платью. Полагаю, Квейрил рассказала обо мне. Я же слышал о вас немало интересного, хотя и представлял совсем другой.
Лабель молча примерила подвеску перед зеркалом. Девичье сердце дрогнуло, она
призналась себе, что соскучилась по тому, что именуется благами жизни: ярким нарядам,
вкусной еде. Ей придётся уступить, как всегда. Квейрил сияла от счастья. Когда все наконец
уселись, чёрные глаза возбуждённо забегали, было видно, она с трудом может усидеть на
месте.
- Мои дорогие и любимые, я хочу сообщить вам потрясающее известие. Я жду ребёнка!
Зазвенела посуда, Нериен и Лабель застыли с открытыми ртами. Затем посмотрели друг на
друга и на будущую мать. Старый барон отложил ложку и задумался. Траур по Илоизе не
завершён, но они должны пожениться как можно скорее, чтобы не навлечь позор на дитя. Эх,
репутация в любом случае пострадает.
Лабель печально усмехнулась и опустила глаза. Когда-то она представляла себе
подобную ситуацию с точностью до наоборот, ведь Квейрил меньше всего походила на
человека, способного потерять от любви голову. А она действительно потеряла, судя по тому,
что, как маленькая девочка, радовалась тому, что ещё могло не случиться. Ещё раз
переглянувшись с Лабелью, Нериен принял решение:
- Надеюсь, когда мы поженимся, ты будешь ещё с маленьким животиком.
Квейрил кивнула.
                *  *  *
А вот у Дераифы младенец во чреве рос медленно, но уверенно. К ней приставили
лучшего имперского целителя, ведь все отлично знали, через какие трудности проходит
ребёнок-полукровка. Многие беременности такими детьми легко обрываются выкидашами,
тело отчаянно сопротивляется, ведь это всё равно, что корове родить собаку. Впрочем, возможность забеременеть все равно была. Дабы избежать этого, Дераифа постоянно пила множество лекарств. От них она стала благоухать розами, да и беременность протекала спокойно. И тем не менее здоровью уже немолодой женщины это не пошло на пользу. Манделас очень переживал за супругу и будущего ребёнка, поэтому временно  взял правление Феравией на себя. Дераифа не проявляла холодности, но и роль нежной
жены не играла. Необходимость быть постоянно сильной отпала, так что королева целыми
днями просиживала над книгами, прислушиваясь к собственным ощущениям.В тот вечер Дераифа решила померить несколько подаренных мужем платьев вместе с украшениями, стала рыться в ящичке прикроватного столика и вытащила то, чего не  ожидала найти. Это был портрет Ларики, женщины, до самой смерти носившей титул императрицы и хозяйки дворца, подарившей ему первенца и дававшей любовь, получая взамен верность... А теперь получилось зеркальное отражение произошедшего: любимая
верная жена, носящая в себе его ребёнка. Выходит, Дераифа с благосклонной улыбкой
принимала всё то, что другой было нужно как воздух. Ларика и Мелодлин исчезли, будто их
и не было никогда. В памяти вспыл давний официальный визит. Тогда о каких-то тайных отношениях не
могло быть и речи, ведь их супруги ещё жили. Дераифа знала, что Манделас никогда не будет
сравнивать её с Ларикой и была благодарна ему за это. Звёзды отражались в печальных
карих глазах. С виду гномиха выглядела спокойной, хотя внутри бушевала буря волнений.
Прикосновение рук вернуло Дераифу к жизни. Она повернулась и встретилась глазами с
Манделасом. На сердце нахлынула тёплая волна умиления: до чего же он беззащитен в
своей нежной любви! Невольно промелькнула мысль, что Мелодлин вовсе не похожа на
своего отца.
- Как ты себя чувствуешь?
- Неплохо. Вчерашние боли уже прошли, так что, я думаю, смогу выспаться. Одна. Даже и
не надейся, что до родов я приму тебя вместе с твоими...
- Что? - уточнил Манделас.
- Твоими любопытними руками. А как там паладины? Ты их видел?
- Некогда.
                *  *  *
Элоина зашла в зал и занял место за длинным столом. Она погладила свой живот и
улыбнулась. Скорей всего, это ребёнок Роу, могучего и свободного, но вместе с тем и
покорного. В этот самый миг Допен наверняка лежит в постели с другой. Потихоньку
закипая от злости, эльфийка стала читать лежавшую перед ней бумагу.
У каждого монарха были безгранично преданные союзники во всех слоях общества.
Каждый член Гильдии мог купить временные привилегии, найти работу или наоборот,
хорошо обученного подмастерье. Все Гильдии, за исключением Торговой и Наёмников
делились надвое: на простых ремесленников и правящую верхушку организаторов,
заключавших сделки с Торговой и подыскивающих охрану в караваны. Будучи богатой и
умной, Элоина с лёгкостью получила право голова. Известность фамилии Келль тоже ей
помогала — Допен торговал недорогой и приличной одеждой для бедняков, вызывая
уважение. И вот теперь она читала, боясь поверить своим глазам.
« Указом Его Величества Манделаса Великого внесены изменения в Закон о сиротах: все
торговцы отныне обязаны отправлять императору письменный отчёт о прибылях, убытках и
суммах пожертвований церквям.» Подобные указы нередко предвещали повышение налогов или цен. Элоина нервно кусала губу, пытаясь что-то решить. Сразу после войны император
приказал всем жертвовать на сирот. Допен очень возмущался, что помогают детям не
добровольно. В зал вошёл широкоплечий эльф с роскошной гривой волос того же светлого
цвета, что и у неё. Элоина подошла к нему:
- Рель, я умоляю, не надо этого делать!
- Не надо чего? - язвительно скривился Рель. - Ты всегда именно то, чего следует ожидать:
добрая и податливая, пока у тебя не попросяте чего-нибудь в помощь беднякам!
- А с каких это пор ты стал таким добреньким? - прошипела эльфийка. - И почему ты на
его стороне?
- Потише, а не то тебя обвинят в государственной измене и казнят, - со смехом в голосе
заметил он. - А если серьёзно, то ты преувеличиваешь мои возможности. Я глава Гильдии
алхимиков, а не влиятельный друг императора.
- Ты с удовольствием занял бы местечко рядом с ним, - сверкнула глазами Элоина.
- Как и любой другой, - не стал спорить Рель. - Ты и сама сделала бы это, если б тебе
улыбнулась удача!
- По-твоему, я неудачница?! - возмутилась она. - Да как у тебя язык повернулся
такое сказать?!
- Повернулся, - хохотнул эльф и скользнул взглядом по её животу. - В твоём положении
нужно беречь себя, а не быть капризной дамочкой!
- Это я капризничаю?! Думаю, мы оба отлично знаем, что на малышей из этих денег пойдёт
в лучшем случае половина. А остальное...
- Остальное Его Величество потратит, как сочтёт нужным, - в его хищной улыбке и глазах
мелькнула угроза, - так что давай больше не обсуждать неуплаченных налогов.
Рель происходил из могущественного клана Кентебри, как и Элоина. По сравнению с другими род Кентебри был довольно молодым. Он начался с имперского лорда, который в
своё время наплодил бастардов. Чтобы скрыть это от жены и законнорожденных детей, лорд
устроил жизнь выросшим детям и щедро заплатил бывшим любовницам. После его смерти
бастарды стали общаться с законными детьми, а ещё чуть позже занялись совместными
делами: большая лечебница, обучение будуших лекарей, экспрерименты... Постепенно они
создали Гильдию под руководством императора. Кентебри пестрел самыми разными
персонажами: простолюдинами и дворянами, чистокровными и полукровками. Никто не
удивлялся тому, что в Гильдии многие внешне похожи, но с разными фамилиями. Добродушные шутки про их предка стали здесь обычным делом. Но вся эта улыбчивость и
доброжелательность являлась жзанавеской страшной правды.
Элоина знала, что воевать со свим хитрым родственником в одиночку она вряд ли
сможет. А кто из друзей способен помочь? Большинство родственников были слишком
заняты собой, чтобы помогать кому бы то ни было. Королеву не дозволялось в её положении
тревожить никому, даже законному супругу это было нежелательно. Мелодлин находилась
далеко. В любом случае, надо немедленно что-то придумать.
                *  *  *
Квейрил высвободилась из объятий спящего Нериена и села к окну. Утро только
начиналось. Во дворе поздняя осень уже содрала с деревьев почерневшую листву, которая
лежала большой кучей. В холодном дыхании ветра теперь пролетали не менее холодные дни.
Обе сёстры теперь не работали, ведь барон их обеспечивал. Она не знала, что в этот самый
миг Лабель уже шла в монастырь. Она озиралась, опасаясь грабителей, но ещё больше
боялась опоздать. Брат Тоба уже сидел у окна со своей традиционной чашкой настоя.
Невольно закралась мысль, что она ушла, бросила его ради жизни, которая может и не
сбыться — в наказание. Девушка подошла к окну и улыбнулась. Через минуту они утонули
в объятиях друг друга в местном маленьком садике.
- Ты ещё не передумал? - спросила Лабель, когда они закончили целоваться.
- Насчёт чего?
- Я говорю об эльфе, который приходил просить помощи. Если не ошибаюсь, Карлен.
Тоба помрачнел и опустил глаза.
- Я уже думал об этом, - признался старичок, - и выяснил некоторые подробности. Похоже,
он действительно виноват.
- Здравствуйте!
Лабель и Тоба оглянулись. Сзади стоял Карлен с самодовольной ухмылкой. Жалость, которую только что испытывала девушка, превратилась в холодную усталость.
Теперь он мог требовать, а не просить и этим правом воспользовался незамедлительно.
- Я вижу, что погорячился с безупречной репутацией, не правда ли, брат Тоберин? А вы,
прекрасная дева, поразили меня в самое сердце. Я глубоко разочарован.
- Мне это безразлично, - с равнодушным видом ответила Лабель.
- Разумеется, - Карлен приблизился к ней, провёл рукой по щеке и посмотрел в глаза. - А
вот судьбу твоего возлюбленного — нет. Я упаду в пропасть, но и вас заберу с собой. Одно
письмо Верховному священнику — и вы больше никогда не увидите друг друга.
Лабель и Тоба знали страшную церковную тайну. Никто не смел заговаривать об этом вслух, только шёпотом и по ночам изредка разносились известия о страшных наказаниях для провинившихся монахов и монахинь. А за нарушение обетов могли и казнить. Ни ужаса, ни сожаления Лабель не испытывал, как будто окаменела. Она посмотрела на Тобу: готов ли человек, которого она любит, на жертву? Тоба хмуро кивнул и побрёл прочь. Девушка с упрёком посмотрела на ехидно улыбающего Карлена:
- Это уже лишнее. Мы и так хотели вам помочь, а вы поступили подло.
- Ах, не разговаривайте со мной так! Хм, это может прозвучать смешно, но я , кажется,
понимаю, почему ты мне так нравишься.
Холодный ветер подул сильнее, развевая светлые волосы. Ощущая руку красивого
незнакомца на своей щеке и глядя в его глаза, Лабель внезапно устыдилась своих чувств. В
конце концов, кому она делает лучше? Неизвестно, сколько лет проживёт Тоба, а ведь за
это время из прекрасной девушки Лабель превратится в измученную женщину с погасшим
взором и тем возрастом, когда о замужестве уже нельзя и мечтать. Нет, Квейрил такого не
допустит. « Милая моя сестричка, - с нежностью подумала девушка, - никогда не даст мне
совершить ошибку, даже если я сама этого захочу.» Воспоминание о старшей сестре повергло
Лабель в уныние и вместе с тем придало уверенности, необходимой, дабы гордо отвергнуть
слишком самоуверенного поклонника, всего минуту назад угрожавшего её возлюбленному.
Смахнув с себя эту надоедливую руку, девушка вдруг дала Карлену пощёчину:
- Это за угрозы, - добавила по второй. - А это за домогательства.
Схватившись за покрасневшие щёки, юноша смотрел вслед Лабели, идущей утешить Тобу.
Видимо, он ошибся и недооценил, за что теперь расплачивался. Неужели влюбился? Раньше
от этой мысли Карлен бы рассмеялся, но сейчас ему стало неловко, больно и.. стыдно. Он не
знал эту девушку, но смотрел со страстью. У юного Герстена было множество любовниц из
Полосатых масок, которые научили его лишь одному — будь уверен в своей красоте и женщины сами к тебе потянутся. А теперь оказывается, что это не всегда работает. Понуро
втянув голову в плечи, он ушёл.
                *   *   *
Через две недели Карлен сидел на скамье подсудимых. Презрительно-мрачным
взором он смотрел на пришедших: сегодня они скажут правду о том, что думают о нём. Здесь
было немало знакомых: и академические друзья, и Тельмер, и Лабель с Тобой. Но самое
главное — здесь находилась Квейрил и её насмешливая улыбка злила его неимоверно.
- Суд начинается! - объявил судья. - Итак, сегодня мы рассмотрим дело Карлена Герстена.
Его покойный отец Сафи Герстен был атаманом банды под названием Полосатые маски.
Согласно найденным записям подсудимый первого октября прошлого года заключил
сделку о продаже тайных бумаг, похищенных у Его Величества.
Карлен похолодел от ужаса: за такие дела приговаривали к смертной казни. А ведь он и
не интересовался делами отца. Очень зря.
- Позвольте, - брат Тоба несмело поднялся и прошёл к судье, - господин Герстен не мог
этого сделать, потому что в октябре лечился у нас.
- Вы близко знакомы с подсудимым?
- Нет, - старичок был сама невинность. - Но знаю наверняка, что этот мальчик не имеет
отношения к чудовищным деяниям своего отца. Спросите у него, знает ли он имя главного
купца Полосатых масок?
- Нет, не знаю! - честно ответил Карлен.
- Разумеется, он не знает, - громко произнёс женский голос.
Карлен удивился, когда понял, что Квейрил пошла против него. Неужели ей так нужна
эта победа? Или он перешёл дорогу когда-то ешё?
- Представьтесь, пожалуйста, - ледяным, но спокойным тоном потребовал судья.
- Квейрил Фелузан. Я учусь в Академиии вместе с Карленом, мы знаем друг друга уже
достаточно давно.
« Убедительно лжёт» - с горечью подумал эльф. В том, что эта женщина хочет погубить его,
Карлен не сомневался и приготовился к любой лжи.
- В тот вечер я, как обычно, задержалась после занятий, - сладеньким голоском начала
молодая женщина. - Нужно было помочь учителю, да и самой позаниматься. И вот иду я
по коридору и вдруг слышу странный звук. Я пошла на него и нашла нашу ученицу, -
Квейрил громко всхлипнула и смахнула несуществующую слезинку. - Она была вся в крови...
Кто-то замучил до смерти! Я не знаю её имя, так, видела. Перед смертью ученица передала
мне вот эту книгу. - Она достала из сумки большую книгу зловещего чёрного цвета с
появляющимся на свету фиолетовым отттенком.
- История королевства Теон, - вслух прочитал судья и нахмурился.
Королевство Теон было поводом для насмешек и причиной для споров. Оно находилось на
большом острове, расположенном на западе. Теон основали варвары вместе со свирепыми
минотаврами и подлыми гарпиями. Теонцы и мечтать не смели о могуществе Лесной
империи или богатсве Феравии. Но в тот край мало кто заплывал, гигантские водовороты
закрыли теонцам связь с внешним миром, зато они по праву считали себя законными
хозяевами. Как и всякий другой, союз между тремя народами не мог держаться вечно.
Остались только выбеленные солнцем руины.
Судья поднял глаза и с недоумением посмотрел на неё:
- Простите, но я не понимаю, какое это имеет отношение к подсудимому.
- Откройте последнюю страницу.
Пока судья листал и вынимал из книли записку, Квейрил посмотрела со злостью на Тобу,
точно так же, как и на Карлена в Академии. Бедному старику стало плохо, ведь эта женщина
могла навсегда разлучить его с Лабелью. Как хищник чувствует присутствие добычи,
жестокая красавица учуяла слабость и страх, хоть и не знала причины. Лабель побелела как
мел — в словесном поединке сойдутся беременная сестра и любимый со слабеющим сердцем. Обоим нельзя волноваться и нервничать.
Квейрил произнесла очень спокойно:
- Ваша честь, у меня есть важный вопрос. Почему почтенный брат Тоберин так обеспокоен
судьбой этого юноши, что оставил страдать больных и пришёл сюда?
- А что заставило вас оторваться от изучения заклинаний и обвинять его?
- Стремление к справедливости и безопасности, - сквозь зубы процедила Квейрил. - Простите меня за моё желание жить там, где никто не ударит ножом в спину. А церковники
под видом заботы и доброжелательности бросают беззащитных граждан под ноги убийц!
Ваша честь, почему мы должны это терпеть?!
Люди испуганно охнули. Квейрил гневно нахмурилась и яростно сжала зубы. С одной
стороны, она только что подчинила себе их умы и сердца, с другой есть опасность
неосторожно разозлить этих простых доверчивых людей непочтительным отношением к их
святыням. Квейрил глубоко вздохнула:
- Ваша честь, я не пытаюсь обвинять во лжи человека, много лет прослужившего в церкви.
Но! Вы уже знаете из предсмертного признания погибшей, что она была еретичкой, а это
значит, что...
Карлен в ужасе обхватил голову руками и не слушал ласковый монотонный голос. Вот это
да! Кто бы мог подумать — от обсуждения одного преступления перешли к другим,
вымышленным, но от этого не менее ужасным. Брат Тоба внимательно выслушал длинную
речь, неодобрительно покачал головой и заявил:
- Всё это очень интересно, но мы не услышали ничего имеющего отношения к вине подсудимого.
- А для этого нужны бывшие еретики! Они могут рассказать об отношениях подсудимого с
покойной немало.
- У вас есть свидетели? - устало вопрошал Тоба.
- Я сама свидетель. В нашей Академии проводится соревнование на место лучшего ученика
года, она могла бы выиграть награду.
- Карлен Герстен отправляется под стражу до выяснения всех обстоятельств. Решение суда
откладывается.
                *  *  *
Хидер повёл Мелодлин в ближайшую пещеру и показал вниз. Факел в его руке осветил
большое гнездо. Орк бросил факел и солома вспыхнула. Если жара и заставит гарпий
вылупиться, они тут же сгорят заживо. Обняв эльфийку за пока ещё узкую талию, Хидер
вывел её с другой стороны, через проход, который она сразу не заметила.
- Наконец-то! - воскликнула Лод, увидев дома. - Нужно дождаться утра и мы спасены!
Спасибо тебе!
В порыве благодарности молодая женщина обняла и поцеловала любовника. На него
внезапно нахлынула грусть: они не так близки, как ему хотелось. Сблизившись с Мелодлин
так, как ни с кем ни до, ни после не могло произойти, Хидер стал бояться её потерять -
тонкое изящное тело, страстные поцелуи, вдохновляющая уверенность.
Дераифа зашла в конюшню. Чувство неловкости сменилось лёгкой
раздражительностью, но королева тихо позвала:
- Гларвинн, я хочу поговорить.
Единорог вздохнул и открыл глаза:
- Что случилось, Ваше Величество? Придумали новое наказание?
- Мы никогда не дружили, но я вынуждена признать твою правоту. Ты понял нашу любовь
прежде, чем мы сами поняли. Спасибо. А теперь иди в горы к Мелодлин, она ждёт тебя.
У принцессы, как и её мачехи, были свои тайны, но жизнь, будто издеваясь, заключила
двух женщин с похожими характерами в совершенно противоположные обстоятельства.
Обе готовились стать матерями, но одна зачала долгожданное дитя в законном браке от
любящего супруга. Дераифа относилась к жизни с осторожностью, за что получила от неё
достойную награду. Увы, Манделас недооценил чувства собственной дочери и не мог
предположить, что его девочка от обиды и боли бросится в объятия того, с кем когда-то
воевала. А теперь Дераифа наслаждалась покоем, в то время как Лод плохо спала и плакала
по ночам от унижения и страха.
Мелодлин вышла навстречу Гларвинну ещё со стройным животиком. Эльфийка
радостно улыбнулась — никто бы не догадался, что за последнее время она измучила себя
волнением. Хоть она и носила в себе дитя-полукровку, возможность выкидыша была меньше,
чем у её мачехи — из-за возраста. Хидер наблюдал за ними из окна. Он отлично знал, что у
Лод есть жизнь, в которой есть место для императрицы. Спокойной, уравновешенной, мудрой. Той, чьим мужем боялся стать Лармарен, которую Хидер не знал. Просто потому,
что она ещё не стала такой. Гларвинн заметил:
- Ты изменилась. Возможно, повзрослела.
- Надеюсь, не постарела, - мрачно буркнула в ответ Мелодлин.
- А может, и постарела, - единорог смотрел то ли изучающе, то ли осуждающе. - Что-то с
тобой не так. Неужели ты больше не доверяешь мне?
В его голосе зазвучала обида. Мелодлин поспешила успокоить его:
- Не надо, успокойся. Я всего лишь поймала орочьего воина и вожу с собой.
- Правда? - с явным облегчением выдохнул Гларвинн. - Простите, но это глупо.
- Как там они? - принцесса попыталась сменить тему.
- Счастливы. А какими ещё могут быть будущие родители?
Язык у Мелодлин прирос к пересохшему от страха нёбу. Тошнота впилась змеёй, на лбу
выступил холодный пот. Стиснув руки в кулаки, молодая женщина насильно растянула
губы в улыбку, часто заморгала, напрасно пытаясь сдержать слёзы. Мелодлин покачнулась,
но на ногах удержалась. На выручку неожиданно пришла ужасная головная боль. Отдав
приказ устроить лагерь вне города, принцесса прошла в комнату Хидера и без сил упала на кровать:
- Если бы они узнали о ребёнке, я бы, наверное, умерла.
- Что? Ты хочешь молчать до самых родов? - удивился орк. - А как же...
И замолчал. Мелодлин злорадно улыбнулась и погладила живот:
- Ты хотел человеческой любви, так вот знай: она ещё никого не сделала счастливым и нас с тобой ещё немало помучит.
- Любовь? - Он отвернулся к окну. - Я хотел совсем другого, но ты меня этой мечты лишила,
а теперь обвиняешь. Всё хорошо, я не злюсь на тебя, потому что было приятно. - Хидер подошёл к кровати, наклонился и взял её за руку: Когда ты со мной, у тебя меньше болит сердце?
- Совсем не болит, - хотела ответить Лод, но вместо этого разрыдалась.
Нанесённая Лармареном рана ещё долго не заживёт.
Манделас читал бумаги, сидя в кресле. За окном сгущалась ночь и гасли краски, но у императора было ещё много работы. Хмурясь, Манделас держал письмо.
«Ваше Величество!
Пишет Вам верный и преданный союзник, готовый помочь. В связи с построением Эримгемской Академии волшебства в Гильдии алхимиков начался хаос. Глава Гильдии Рель Кентебри готовит тайные отправки запрещённых товаров в Фалленм. Подтверждение своих слов я пришлю Вам позже. Ваш друг.»
Подобные послания нередко присылали лорды и леди, стремящиеся запутать друг друга
интригами. Самым обидным было то, что они всерьёз думали, будто могут управлять своим
монархом, как марионеткой. А теперь к ним прибавились феравельские дворяне. Он знал, на
что идёт ради Дераифы, но не остановился бы ни перед чем, чтобы добиться её. Манделас
разорвал письмо, избавляясь от накопившегося раздражения.
Император в нём победил отца. Но именно тогда, когда Манделас уговаривал себя
поменьше жалеть Мелодлин, то ещё сильнее чувствовал свою любовь к ней. « Простых
времён не бывает» - иногда говорил Гларвинн и все с этим соглашались. Ведь даже так
называемый золотой век — стечение обстоятельств в сочетании с огромной, тщательно
проделанной работой. Глируфокс пристально следил за происходящим, но он не знал об
эримгемских паладинах, тайно приезжавших в Империю. Даже император не знал, как
продвигается дело. Он обязан отправит стражников на проверку. А наутро в тронном зале
стоял Допен. Полукровка поклонился:
- Ваше Величество, для меня большая честь...
- Не нужно раскланиваний и подлизываний! - прервал его Манделас. - А теперь излагайте суть.
- Моя супруга Элоина Келль — член Гильдии Алхимиков, а член Торговой Гильдии. То
есть мы в любой момент могли прийти друг к другу на совет и законно помогать. Я не могу
ругать взрослого мужчину за принятое решение, зато в моих силах уговорить его передумать.
- Это действительно так легко?
- Глируфокс хочет сам пожертвовать на сирот. Но за это ему нужен Гларвинн на месяц.
Эту идею воплотила в жизнь покойная Ларика - «одалживать» Хранителя верным,
проверенным союзникам. Манделас и Гларвинн долго спорили, но в конце концов
согласились с тем, что союзникам нужно помогать не только деньгами и едой, но и воинами.
Император тяжело вздохнул:
- Очень жаль, но я ничем не могу помочь. Он уехал. А вот что касается сотрудничества
Гильдий, вынужден вас разочаровать: я намерен прекратить это. Теперь все движения
товаров будут проходить через моих помощников. В Империи нет места казнокрадству и
контрабанде! Вон отсюда!
Глаза Манделаса яростно сверкнули тем блеском Тоирвелей, который блестел во взгляде
древних сказочных героев. Из дворца Допен вышел с видом побитой собаки. Дюлан с
сочувствием спросила:
- Не получилось?
- Не получилось! - шумно выдохнул он.
- Всё будет хорошо, - эльфийка изучала любимое лицо. - Я знаю, что в моих силах совсем
немногое, но у меня есть одна тайна.
- Дюлан, я сейчас не хочу... - начал было Допен, но любовница приложила к его губам палец.
- Успокойся, я не это имела в виду. Я всего лишь бывшая проститутка, к тому же уроженка
человеческой страны и могу оказаться шпионкой, - Дюлан хитро улыбнулась.
- Узнала что-нибудь? - буркнул Допен.
- Конечно! - как бы ей ни хотелось обнять любимого, она не смела подвергать сомнению его
репутацию прекрасного семьянина. - Я проходила мимо заброшенной лаборатории, помнишь, ту, что в посёлке на Ладрии? Так вот, я слышала о тамошнем хорошем лекаре и
решила сходить к нему на осмотр.
- Почему ты мне ничего не сказала? Я бы нанял тебе извозчика! - возмутился Допен и
опустил глаза на живот: Ты содержанка, а он бастард, но от этого я только обязан ещё
сильнее любить вас.
Он обвил любовницу одной рукой за талию, а сам смотрел куда-то вдаль. Мельком
заглянув в его лицо, Дюлан не могла не заметить полные отчаяния глаза Ощущать себя
тенью влюблённого в другую стало не просто трудно — от этого немела душа. Обида на
его равнодушие смешалась с ненавистью к Элоине, заставившей страдать своего мужа.
Дюлан открыла рот для серьёзного разговора, но передумала.
- Ах, вот вы где! - раздался женский голос.
Любовники испуганно обернулись. Элоина стояла возле столба, держа за руку... Элироуза.
Невзирая на присутствие двух беременных женщин, стало ясно, что скандала не избежать.
Сердце Допена разделилось надвое от ревности. Что поделать, он до безумия
любил свою красавицу-жену. Вне себя законный муж бросился на любовника:
- Опять ты?! Я же предупреждал, чтобы ты даже думать не смел о моей жене! Что ты здесь делаешь?!
- Помогаю беременной женщине, чей муж ушёл развлекаться с другими, - Роу оттолкнул
Допена. - Мы никогда не были друзьями и можем разобраться по-мужски, проявить
кристальную честность. Впрочем, честность — это не про тебя.
- Если ты попытаешься ударить меня, тут же угодишь за решётку, - язвительно предупредил
полукровка. - Кстати, угрожать ты тоже не имеешь права.
Допен грубо схватил Элоину. Супруги быстро ушли без сожаления и оглядки. Элироуз
мрачно посмотрел им вслед. Любимая нарочно подстроила всю эту ссору, она долго
уговаривала проводить её, не объясняя причин. И вот что вышло. Спаситель жизни
принцессы мог попросить что угодно — но только не замужнюю женщину. Манделас
всегда серьёзно относился к браку, а после сорвавшейся свадьбы Лод — тем более. Роу
перевёл взгляд на Орозену — широкую белую гладь, где притаился больно сжимающий
внутренности холод. Все войны прошли, а значит, наступило мирное, скучное время. Нужно
найти себе цель, причём немедленно. Можно попросить у императора официальное
разрешение( или точнее — приказ) помочь Феравии? Такие приказы обычно отдавались
крайне неохотно, ведь никому не хотелось брать на себя ответственность за разбой своих
солдат на земле союзника.
- Забавно, - дерзкий голос вернул его к жизни. - Мне бы и в голову не пришло, что у этой с
виду приличной женщины может появиться любовник!
Элироуз наконец обратил внимание на Дюлан, всё это время не сводит с него глаз. Он долго
с печальной улыбкой смотрел на немолодую женщину и решился спросить:
- У вас с ним серьёзные отношения?
- Более чем, - Дюлан жестом показала на свой немаленький живот. - А вы давно любите её?
- Всю жизнь.
Он замолчал, пытаясь сдержать рвущийся наружу поток чувств. Элироуз любовался рекой,
Дюлан смотрела на гору. С того дня, как она поняла, что вновь понесла дитя, не было
женщины счастливее. И даже сейчас страх потерять возлюбленного не мог по-настоящему
омрачить её. Набрав полную грудь воздуха, Дюлан заявила:
- Мы должны их разлучить.
Роу оглянулся, в его глазах блеснула искорка злорадства. Пожав друг другу руки, двое
объединённых одной целью незнакомцев ушли вместе.
                *  *  *
Допен смотрел в окно, Элоина стояла на пороге, не смея поднять глаз. Это
было поистине ужасающе — знать, что одно словао, один шаг навсегда изменит её жизнь... и
меньше всего хотеть этот шаг сделать.
- Конечно, он же рыцарь, - он будто смеялся над собой. - Герой! А кто я рядом с ним?
Обманшик, мешок с деньгами, отец твоих детей. Впрочем, мы оба знаем, что этот ребёнок
не от меня.
- Будь проклят этот Роу! - неожиданно для себя самой выпалила Элоина и сама поразилась
твёрдости собственного голоса.
Она поняла, что остановила поток упрёков. Стало радостно и немного страшновато, ведь
Элоина сказала, не успев выбрать и осознать всю ответственность решения. А это значило,
что она продолжала любить Элироуза и хотеть отношений с ним. Голова закружилась,
Элоина с закрытыми глазами села в кресло. Тепло рук заставило эльфийку открыть глаза.
Перед женой на коленях стоял Допен. Она невольно отвернулась, скрывая досаду. Элоина
впервые почувствовала, что должна извиниться перед мужем.
- Допен...
- Я люблю только тебя, - тихо признался он. - А Дюлан, она... Мы с тобой часто ссорились,
потом ты уехала, помнишь? Она опытная утешительница мужчин!
- Понимаю, - рассмеялась Элоина. - Я постараюсь больше не обижать тебя.
В ответ Допен взял супругу на руки и понёс в спальню. Нежно, будто боясь друг друга,
супруги целовали и ласкали. Вдыхая родной запах любимого тела, Допен терял мысли и
пьянел без вина. Утром он поцеловал спящую жену и сбежал к любовнице. Ещё вчера Дюлан
выглядела намного лучше, потому что у неё была надежда и немного краденого счастья.
Сегодня его встретил воробышек с посеревшим, опухшим от слёз и бессонной ночи лицом.
Эльфийка молча пропустила его и прислонилась к стене. Допен сел и, не давая себе
передумать, заявил:
- Прости, но мы должны расстаться ради моей семьи.
- А как же я?
- Я могу попросить это как доказательство твоей любви.
- Доказательство? Тебе не нужна моя любовь, так зачем я буду хранить её для тебя? - в её
голосе прозвенела обида.
- Ты права, нам лучше расстаться без воспоминаний, а ещё без ненависти.
Убитая его словами, Дюлан мрачно промолчала. Хотелось остановить его, но губы
запечатала горечь отравленной любви. Видимо, она слишком любила его, чтобы простить.
                *   *   *
Мелодлин отошла от гор и удовлетворённо вздохнула. План уже был разработан. Кроме
Хидера, Гларвинна и Айви, близких знакомых у неё здесь не было. Вся ответственность лежала только на её плечах и это безумно ей нравилось.
- Мы не будем лить впустую кровь, как наших воинов, так и предполагаемых врагов, - объявила принцесса своим солдатам сразу, как только они прибыли. - Мы располагаемся
лагерем и посылаем шпиона, чтобы найти Оракул Веззелхорна.
Тошнота подкатила к горлу, но молодая женщина стиснула зубы, сглотнула и отошла. Она
всю жизнь боролась, неужели для того, чтобы проиграть своему телу?
- Собственному ребёнку! - произнесла Мелодлин с лютой ненавистью.
В голове возникла картина: Манделас с Дераифой широко раскрытыми глазами смотрят на
дочь, которая их опозорила и разбила сердце. Нет, этому не бывать! У неё ещё есть путь
назад! Но уже в следующее мгновение Лод тряслась от рыданий и ужаса, как в день смерти
матери. А самым ужасным было потрясение маленькой девочки, которой не было дозволено
попрощаться с умирающей мамой, что наложило вечный отпечаток на глубины её души.
Хидер осторожно погладил её по плечу и тихо спросил:
- Ты правда хочешь от меня избавиться?
- Да, как можно скорее, - еле выдавила из себя Лод, но повернуться не смогла.
Любовь, возникшая мгновенно, принесла ей только разрывающую пустоту одиноких дней.
Мороз резнул по лицам ветром, вырывая из души воспоминания. Снежинки медленно
покрывали каменеющую от холода землю. Тишину нарушил только пролетающий мимо
дракон среднего размера с бараном во рту. Чем меньше был дракон, тем изящнее и красочнее
он выглядел. Этот был очень необычный — ярко-синий, с жёлтыми и зелёными пятнами, с
отливающими фиолетовым цветом крыльями. Хидер проводил его взглядом, тяжело вздохнул
и ушёл побыть одному. В том, что Мелодлин отправит его куда подальше, он не сомневался.
Странная влюблённость в эльфийскую вычурность и тайная, разжигаемая страсть уже
сотворили с ним злую шутку.
Айви подошёл к принцессе:
- Лерит родила сына.
- Бедный мой друг! - Лод обняла его. - Как же мне тебя жаль, если б ты только знал! Лерит
просила оставить Ридену жизнь, я отказала.
- О боги, ну зачем ты это сделала? - он чуть не расплакался от огорчения. - Я думал, моя
жена тебе подруга и ты позволишь ей выбирать и решать!
- Выбирать?! Между кем? - возмутилась принцесса. - Головорезом и мужем? Ты мой друг,
Айви! Я не могла спокойно смотреть на твои страдания, пока Алерита жила бы с любовником открыто!
- То есть ты спасла мою жену от позора? - очень тихо спросил Айви. - Ради её же блага
лишила мать и сына отца. А теперь меня сочтут отцом этого малыша, ведь из Эримгема
Лерит вернулась беременная и со мной. Она наверняка решит, что это я уговорил его убить.
Я слепой дурак! Видел же, как они переглядывались, мило улыбались друг другу — нет, не
дрогнуло сердце. Знаешь, я не могу понять, как вы с жестокой лёгкостью перечёркиваете
счастливое долгое прошлое ради одной минуты нового.
Мелодлин была готова скорее проглотить собственный язык, чем утешать Айви. Любое
сказанное ею слово неизбежно оправдает Лармарена и станет поводом отказаться от
Хидера. Руки сами скользнули к животу и стали поглаживать дитя. Ему предстояло проспать
ещё полгода.
- Принцесса, Вы меня слышите? - голос доносился будто издалека.
- Если тебя считают отцом, то на правах законного мужа ты можешь потребовать исполнения
долга. Будь хозяином, а не рабом.
- Нет... - глухо произнёс Айви. - Если я буду заставлять её любить меня, то окажусь на таком
поле битвы, где выиграть невозможно.
И снова его слова больно резанули по сердцу Мелодлин. Не в силах совладать с собой,
молодая женщина взорвалась:
- А что ты от меня хочешь?! Забудь жену и займись делом! Идите в лагерь, солдат!