Господин в черном твидовом пиджаке

Ромка отчетливо слышал и каким-то животным чутьем ощущал, как в его собственной голове роились мысли. Они что-то друг другу доказывали, толкались, пихались. В ушах стоял такой жуткий звон, что Ромка невольно вдавился в кресло и изо всех сил стиснул зубы. Но потом пришла бабушка, померила температуру и дала ему выпить какой-то жидкости. От жидкости пахло приятно, а на вкус она была хуже отравы. Ромка морщился, но пил, и по мере того, как пустел стакан в теплой, шершавой руке бабушки, шум в его голове постепенно становился все тише и тише, пока не исчез вовсе. Еще через некоторое время Ромка заснул. Вот тогда и появился на свет господин Мыслюхин, он был одет в черный твидовый пиджак на голое тело, черные клетчатые брюки и очень странные, допотопные белые ботинки на толстой подошве, в правой руке он держал тонкую длинную трость с золотым набалдашником и старательно вытирал с нее какую-то красную жидкость, страшно похожую на кровь. «Тридцать девять и шесть, тридцать девять и шесть – эка невидаль. Да мы в такую погоду только и рождаемся» - с ухмылкой несколько раз повторил господин Мыслюхин, ловко запрыгнул Ромке в нос и скрылся из виду. «Ну и приснится же такое» - думал Роман Аркадьевич, мирно покачиваясь в салоне лимузина, мчавшегося по Рублево-Успенскому шоссе в направлении центра. Рядом с ним покоилась серая, невзрачная папка, в которой лежал новенький, только что отпечатанный его любимой секретаршей Любочкой, приказ о начале работ по строительству очередного объекта государственного значения. Тот самый приказ, над которым всю ночь и ломал голову большой начальник...