6. Новый поход. Взаимоотношения с начальниками

           (Предыдущее см.  http://www.proza.ru/2017/12/06/514).    

                После возвращения из отпуска мы приняли корабль на этот раз, насколько помню, у Самохвалова. Новая беда – вторые экипажи теперь уже были не у всех. Приходилось принимать, как говорится, «кота в мешке» - матчасть незнакомая, какие у неё особенности на словах всё не объяснишь. Но делать нечего.
               На этот раз, как полагается,  перед походом меня положили в госпиталь на плановое обследование. Болячек накопилось много, (долго перечислять, достаточно сказать, что обнаружилась язва желудка, видимо сказалась та серия из четырех Боевых служб подряд),  но не жаловаться же, иначе вместо меня кому-то другому, как мне в своё время вместо Павленко, придется идти с моим экипажем. Так что полежал в госпитале недельку, и отправился на корабль, будучи уверенным, что корабельный врач не позволит мне отдать там концы. Интересно отметить, бывало, так прихватывал радикулит, что меня на корабль чуть не заносили на руках. А там очень быстро все болячки  как рукой снимало. Кроме язвы. С ней  в походе нередко корчился от дикой боли на своем диванчике в каюте. В глазах доктора, которого иногда вызывал к себе с обезболивающим, читалась тихая паника, - известно, чем такое могло закончиться, - но никто, кроме нас двоих знать о том не должен был.
   
              После всех необходимых мероприятий по подготовке к походу, уже на контрольном выходе, когда мы  в очередной раз выполнили на «отлично» торпедные стрельбы и пуск ракет с условным стартом, комдив Г. Смирнов мне сказал:
            -  Мы всё-таки добьемся, чтобы тебе дали «адмирала»!
               Правда потом как-то вскользь добавил, что мой замполит Астахов говорит обо мне что-то не то. Сначала я просто не обратил на это внимания. В конце-концов комдив мой начальник, это его дело, заботиться о подчиненных и знать о них больше, чем какой-то замполит с ущемленным самолюбием. Да и что такого особенного замполит мог сказать? Но тут же сообразил – тот мог наплести что угодно, например распустить обо мне грязную сплетню, (пойди потом докажи, что ты не верблюд!), упреждая то, что я могу рассказать кому-то о его неприглядных делишках, коим стал невольным свидетелем. Я, конечно, трепать языком, тем более за глаза, и не думал.  Но зам-то судил о других по себе! Расспрашивать комдива, о чем болтал мой замполит, не стал, но сказал, что ни в каких мерзопакостных делах не замешан. Хотел было добавить, если у него или кого-либо другого, тем более у начальства выше, есть сомнения, достаточно обратиться в Особый отдел. Уж там-то обо всех нас знают всё. Вам не откажут в информации. Да более того, сами вас обо всем проинформируют.
             Больше никто и никогда мне ни на что не намекал, а вышестоящие начальники не  раз предпринимали попытки повышения меня по службе и в звании, видимо, не зря. Но о том позже.
 
            Однако, тогда в то, что у  комдива что-то получится, я почему-то уже не верил.  Однажды в кругу друзей кто-то вспомнил слова  одного из старых командиров-подводников:
           - На флоте есть две заслуживающие уважения должности – Главком ВМФ и командир корабля.  Думаю, Главкомом мне уже не стать, так что останусь я лучше командиром!
             Шутка шуткой, а я подумал, что в этом что-то есть.  Во всяком случае, суетиться и выслуживаться перед начальством, чтобы получить продвижение по службе,  не собираюсь. И вспомнил один любопытный в этом плане случай.

             Стояли мы в Боевом дежурстве в базе. Как полагается, на отдельном охраняемом пирсе, одна боевая смена на корабле во главе с командиром или старпомом, другая в казарме, третья на отдыхе, по домам. Дело было летом, тем, кто дежурил на корабле, я разрешал ловить невдалеке от пирса рыбу, разводить костер, варить уху. Нарушение, конечно, установленного порядка, но, на мой взгляд, небольшое. В случае тревоги все мгновенно будут на борту. Начальство о том знало, но как бы не замечало, понимая, сколько времени нам приходится проводить в море без отдыха. И вот в это время из Москвы приехала какая-то комиссия.
            Вечером руководителю комиссии почему-то захотелось ухи. Ну а поскольку ублажать комиссию принято всячески, то ему и предложили пойти ко мне на пирс, благо недалеко. Разумеется, из штаба меня предупредили, чтобы всё подготовил, «как надо». Конечно, я понимал «как надо». Однако как могли не понимать штабные, что я же в Боевом дежурстве, а не на пикнике! Мои подчиненные всё видят. Я всегда дорожил их мнением, и на этот раз не собирался его менять.
            Вскоре гость с небольшой свитой штабных пришел. Я его встретил у пирса, представился, как положено, поздоровались. Я коротко доложил, что на корабле делается, чем мы заняты. В том числе сказал, что свободные от вахты мичмана наловили  рыбы, приготовили уху, и что вот приглашаем Вас к костру, как говорится, к нашему шалашу.  Гость удивленно:
- Как, вместе со всеми?
- Конечно, отдельного стола у нас нет.
Начальник молча круто развернулся и ушел.  Вместе с ним штабные, не забыв, обернувшись ко мне, покрутить у виска пальцем.

            И еще. Как-то во флотилию приехал  генерал-полковник, заместитель Министра обороны СССР по расквартированию и обеспечению войск, (что-то так, точно не помню).  И вот он попросил Павлова показать ему ракетоносец. Павлов поручил это сделать мне. Генерал со свитой человек пять прибыл ко мне на корабль. Я показал ему Центральный пост, основные  пульты управления корабельными системами, Главной энергетической установкой, отсеки ракетного оружия и ядерных реакторов. Гости были поражены обилием различных приборов управления, размером ракетных шахт, а в реакторном отсеке слегка побледнели, когда я им рассказал, что сейчас под их ногами. Так вот. Когда они уходили с корабля, генерал сказал мне, что много слышал об атомных подводных ракетоносцах, но даже представить себе не мог всей сложности и мощи крейсеров, и  только сейчас понял, что это такое и какие люди должны быть, чтобы уметь всем этим управлять, выполнять боевую работу, решая задачи глобального масштаба. (Что бы он понял еще, если бы к тому же испытал погружение и плавание под водой в постоянном, круглосуточном напряжении боевой работы,  2-3 месяца не всплывая!).  Лично мне сказал, что в любое время, когда буду в Москве, чтобы обязательно зашел к нему, и что он будет рад сделать для меня всё, что мне будет нужно. Не знаю, действительно ли так было бы на самом деле. Но уверен, что на моем месте нашлись бы люди, умеющие использовать полезные знакомства.
 

            Особых событий  в ходе нашей очередной Боевой службы не происходило. Как обычно, в первое время притирались, выявляли особенности чужого корабля.  Но постепенно втягивались в боевую работу. Приобретенный опыт сказывался, и на этот раз было намного легче. Все поставленные кораблю задачи были выполнены в заданный срок.
С возвращением в базу, как обычно, сдали корабль основному экипажу, и отчеты за поход. Замечу, что в каждом отчете я излагал своё мнение по поводу тех недостатков в наших делах, о которых говорил выше. Никакой реакции ни разу не было. В этот раз я умышленно не написал в своих выводах ни единого слова, (а они требовались обязательно).  Комдив, просмотрел отчет, вызвал меня к себе, потребовал объяснений. Я ему сказал:
-  А кому они нужны, мои выводы?  Я уверен, что наверху наши отчеты, особенно если не было никаких «ЧП», никто из начальства не читает.
Но, выполняя просьбу комдива, написал несколько общих фраз.

          В числе других новостей, на этот раз я узнал такую, которую услышать не ожидал. По словам комдива, обнаружилась та самая «черная дыра», в которой пропадали представления на меня к награждению и званию. Произошло это так. Ушел на повышение в Москву бывший начальник отдела кадров ТОФ, тот самый Шабанов, у которого из-за меня были неприятности. На его место назначили капитана 1 ранга Козлова, начальника штаба 10 дивизии. Так вот он при приеме дел и обнаружил в сейфе у предшественника все бумаги и представления на меня.
Они преспокойно там лежали, никому из командования флотом о них никто не докладывал. И рассказал мне об этом сам командир дивизии. 
К сожалению, ничего комдив к тому не добавил. Не сказал, что теперь, мол, мы всё исправим, начнем сначала и т.д. И я понял, что ждать мне нечего, никому наверху до чужой души и судьбы дела нет. Проехали. Да впрочем, не очень-то и нужно. Как сказал поэт: «Ведь мы в огонь и дым идем не для наград»…

         Забегая вперед, скажу, что когда уже был преподавателем в Учебном центре в Обнинске, однажды этот самый Шабанов, уже став адмиралом, приехал в составе очередной комиссии ГШ ВМФ в наш Центр с проверкой. После подведения итогов проверки, когда уже расходились, он увидел меня среди других офицеров, ринулся ко мне с протянутой рукой и со словами: "А-а, вот легендарный командир ракетоносца  Альберт Храптович!" и еще что-то такое говорил. Видимо, где-то остатки совести мучили. Я прошел мимо его протянутой руки, демонстративно.  Народ изумился, никто ведь не знал, почему для меня он был нерукопожатным... 

               Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/06/608