Киеву ворогов не надо

   Всё благостно на земле русичей. Тихо в лесах, богато в реках, сытно в посадах и городах.
   Хазары попрятались под кочками, воевать русичей боятся. Киев-град сам кого хошь завоюет. Поглядит Перун на земь и радостно погладит свою огненную бороду.
   Тут время подошло жать небесную пшеницу, да и рожь поспешает. Запряг Перун своего коня, и отправился на пашенку. Ставит снопы, а между шорохом колосьев слышит, как новгородцы киевлян ругают почём зря. Вот и киевские князья уж забряцали мечами и топорами на новгородцев. Спорят, какому граду надлежит быть выше и важнее?
   Осерчал Перун на людишек неразумных, обрушил на них всю воду небесную. Вышли реки из берегов, ручьи реками стали, болота расползлись во все стороны.
   Видит Перун, что поуспокоился народ, кто имущество спасает, кому самому спастись надо.
   Пошёл Перун к Верховному Богу. Спрашивает его:
   - Какому граду стать выше: Киеву или Новгороду?
   Сдвинул брови Верховный Бог и отвечает:
   - Есть малый посад на холмах, вот ему и быть верховным.
   - Что за град такой?
   - Нет у него пока имени, но будет великим это имя.
   - Значит его ещё нет, этого города?
   - Не торопись Перун, его время ещё не пришло.
   - Что же сейчас Киеву с Новгородом воевать верх?
   Взял Верховный Бог громадный дуб за макушку, посадил его между трёх дорог и говорит:
   - Пока этот дуб стоит, будет стоять и земля русичей. С чьей стороны листья на нём опадут, тот город и главный.
   Прознали про те слова Верховного Бога люди киевские, пробираются к дубу ночью и обирают листья с веток. До того дуб со своей ободрали, что он и двух веков не простоял -  засох.
   К этому времени поднялся на семи холмах новый град – Москва, он и стал главным.
   А Перун глядя на дуб засохший качал головой и сказывал: «Киеву никакого ворога не надо, он сам себя воевать будет из-за гордыни и жадности великой».