Роковая ночь

В ту ночь  когда в районе отключили горячую воду.. - в канализациях за  ночь умерло около ста бомжей...

они лежали на трубах пьяные в тюфяках  и когда трубы остыли.. те кто  спал больным алкогольным сном так и остались спать сном вечным.

*

в мрачной теплушке окиданной в рваных тужурках и куртках, начинал  пробиваться тусклый свет. с заиндивевшего пуховика, покрывшегося  инеем, поднялся и  стал двигаться  тот кого вчера звали иваном
- что так холодно.. - ударили первые слова этого утра по синей   промерзшей техногенной землянке. он взялся рукой за спину - где  находились почки..
- почему мороз?.. отключили!...
проснувшийся первым вчера не пил - поэтому сегодня проснулся легко,  от первых лучей.. и .. ледяных жал.
он выглянул в щель люка - и увидел, что жуть такого мороза не было  давно.. перемерзла труба - спасительная жила для всего района  Караковки
он спустился вниз.. - друзья синие от холода похрапывали..
- вставай, мокус!.. просыпайся, алкоголик!..  - борец с холодом стал  судорожно расталкивать товарищей. но друзья эти, закованные в  промерзшую броню пуховиков, просыпаться не хотели.. тогда он начал  пинать их по ягодицам и материться непристойно и жестко!..
- вставайте козлы!... ублюдки нажратые!
тогда после активных мер бужения болезненно сморщась и дернув  лицом, открыл глаза один из спящих. скрипучим как несмазанная дверь  голосом он проговорил:
- какая морозяка.. что, трубы порвало?..
- буди мокуса и кузнеца!.. - был сухой ответ.
и тогда стали будить вдвоем. ритуал этот пронизывался причитаниями  оханьем руганью на почки и все владельцы площади источали сухой  жуткий кашель
- б**ть.. миха,.. сука холодная.. - проснулся еще один сожитель трубного  кооператива. скрипя как стертая колодка, он медленно поднялся сам..
через пять минут трое больных нищих сжимаясь от холода сгрудилось  возле четвертого спящего.. который, увы, не издывал звука, не издавал  дыхания.. лицо его было синим и легкая изморозь покрывала щеки и  лоб... он лежал на боку будто бы спал рот его был приоткрыт, лицо было  опухшим но выражало не мучение  а скорее детскую радость, которую он  какбы смотрел во сне...

- прощай, - сказал один
- умер, кузнец.. - сказал второй, кто проснулся вторым, названный  мокусом..

*  *  *

"..давай поворачивай.... куда?.. там обрыв.. иди прямо.. по дороге иди.. объедут"

через час 6-ро человек в оборванных но плотных тюфячных одеждах  с трудом медленно шли вдоль Тигровой улицы.. отделившись от винтовой лестницы ведущей на заднюю Набережную (звали ее железка), шли в направлении центра. на руках их лежал мертвый человек в таких же как у них одеждах.. лицо его было покрыто носовым платком, грязным и мятым.. на лицах всех несущих были гримасы, выражавшие  боль, сокрушение. еще у двоих - стеклянные мокрые глаза с немым  вопросом "за что!.. несправедливость"
шестеро гордо шли вдоль основной трассы, не обращая внимания на  пешеходов, которые не вмешиваясь и не поднимая голов  деликатно  обруливали процессию.. машины так же медленно плыли мимо, но притормаживали чтобы посмотреть.
трое милиционеров направляшихся по встречному тротуару, внимательно поглядели на идущих.. решили ничего не препринимать и обменявшись тихими фразами, затем зыркнув человечными глазами на идущих, пошли дальше...

еще навстречу волонтерам панихиды шел мальчик 10 лет и сопровождавший его отец. пропустив встречную цепь  из  шести человек и 7-го наверху, он спросил немного нервного отца,  опустившего от смущения голову,
- папа, а где хоронят бомжей?..
- где?.. в лесу наверно.. не знаю, в парке.. в земле.. - скомканно и волнуясь ответил отец..
мальчик и папа прошли 50 метров, сын этот путь оглядывался, задумывался, и в итоге дал продолжение вопроса:
- а зимой? земля твердая и лопатки у них нету...
- обкладывают кирпичами.. возле памятников..
мужчина-папа поднял голову - как раз проходили памятник мореплавателю Г.И. Невельскому.
- будет еще могилка.. - более спокойно ответил отец..

- тяжелый кузнец.. - донеслось до ушей отца с сыном от удалявшейся семерки человек, скрывавшейся за поворотом...