Безграничная Отчизна ч. 6 Металл и Молот

   Королевична Мегана родила дочь, которой дали имя Прита, она и стала наследнице своего деда, короля Ласа.
   Сам король не надолго пережил своего скончавшегося в юном возрасте сына. Через несколько месяцев после рождения внучки у него пошатнулось здоровье и ещё спустя какое-то время король скончался.
   Лакар стал регентом в Керте.
   Королевична Прита не унаследовала слабоумия своей матери, порода её шла в сторону её отца, королевича Амета. Внешне она также походила на отца. Но ни Лакара, ни Даяра это не настораживало. Оба не воспринимали всерьёз женщин.
   Лакар стал воистину великим правителем Керты и при его правлении это государство начало по-настоящему процветать.
   Лакар, поначалу относившийся к жрецам-аникам враждебно, понял, что лучше быть с ними в союзе, потому что они, жившие веками и тысячелетиями, обладали опытом и знаниями и могли ими делиться. К тому же, они на самом деле напрямую общались с зорками, а значит, могли ввести нужные религиозные обряды, энергия которым могла защитить страну от негативного влияния ордиема и природных катаклизмов.
   Избавленный от всяких помех в лице короля Ласа, Лакар решил дать ход процветанию торговли и купечества. Покойный король не доверял купцам и ненавидел их настолько, что не прислушивался даже к советам своего министра, убеждавшего его, что торговля сделают Керту богаче и могущественнее.
   Парнским и такомагским купцам было дано разрешение строить лавки в Керте, налог на их торговлю был не совсем маленький, но и не за огромный, какой прежде требовал от них король Лас.
   Вид Фера и Сириса начал меняться: на высоченных платформах начали вырастать дома чужеземных купцов. Это были более изысканные архитектурные здания, отличавшиеся от простых кирпичных домов кертян.
   Местное население не было довольно этим, завидуя богатству купцов, но бунтовать против них не решалось, зная, что им покровительствует сам Лакар, содержавший за счёт купцов сильную армию.
   Перестал Лакар бояться и аников-жрецов - он поладил и с ними, потакая их цели перестроить все храмы в Керте, сделав их по-настоящему великолепными в красоте.
   Было и ещё кое в чём единомыслие у Лакара, аников-жрецов и купцов: Керте был нужен выход к морю, но на пути к нему неизменно стояла Улрика. И Лакар, и жрецы и купцы считали, что было бы неплохо сделать Керту и Улрику единым государством. У всех были свои интересы: Лакар жаждал власти, жрецы-аники Керты желали соединиться с жрецами в Улрике, а купцы не желали платить Улрике пошлину за выход к морю.
   Однако, королям Улрики не восторгались перспективой, чтобы их крошечные королевства превратились в провинции Керты. Захватнических войн не хотел никто - ни жрецы, ни купцы, ни Лакар, осознававший, насколько война разорительна и опасна.
   Конечно, жрецам-аникам ничего не стоило захватить Улрику, применив ленгаборы, но это сулило слишком большое кровопролитие и могло огорчить богов-зорков и ослабить их силу и в этом случае Милде угрожала бы незащищённость от ордиема, а значит - природные катаклизмы, которые могли просто уничтожить планету.
   Было принято решение Лакаром, купцами и жрецами, иное и тайное: создать по обстоятельствам такое положение Улрики, чтобы так или иначе её королевствам пришлось бы стать частью Керты.
   И начаться всё это должно было в самом ближнем к Керте королевстве Хранике, где-по прежнему правил король Хмаль.
   К этому времени король Хмаль сумел приобрести для себя ещё два имени: Мар-Кар - "Убийца маров" и Сер-Ван - "Казнивший разбойников". Правда, в королевстве Сенге, соседствующей с Храникой, плохо относились к Хмалю и поливали грязью эти его два имени. Хмаль утверждал, что он убил на охоте четырёх маров собственной рукой, это считался величайший подвиг, но свидетелей его свершения не нашлось, потому что все люди, сопровождавшие тогда короля на охоте, по его словам, погибли тогда от когтей и зубов этих чудовищных гавов. Всё это выглядело не очень правдоподобно, но народ Храники не смел оспаривать истину слов своего правителя. Король был суров и грозен, да и честь ли народу усомниться в достоинствах своего государя?
   Не спорили с Хмалем и четрые союзника его королевства, когда он объявил, что у него есть и второе имя - Маркар. Королевства формально дружили не один век, не чревато ли проблемами - усомниться в правдивости союзника, тем более, король союзного государства сумел окружить себя лучшими поединщиками, всегда готовыми отстоять его честь?
   Но сенгане не боялись ничего, а потому отвергали и третье имя Хмаля - Серван. Да, он на самом деле казнил неуловимую шайку разбойников, указав своим людям их тайное логовище в лесах. Однако, сенгане были убеждены, что прежде разбойники делились с Хмалем добычей и он покрывал их, а когда разбойниками было накоплено достаточно добра и они собрались разбежаться каждый со своей долей в разные сраны, королю это не понравилось и он указал на них и велел казнить, а их награбленное имущество присвоил себе.
   Никакими другими делами, славящими честь, Хмаль не отличился. В его государстве с особой жестокостью были особо жестоки казни не столько для убийц и грабителей, сколько тех, кто смел хотя бы дурно отозваться о короле, приравнивая их к бунтовщикам. Король самолично присутствовал почти на каждой казни и даже руководил ими.
   Другим его любимым занятием было изнасилование служанок и нередко, войдя во вкус зверств, он калечил их, мучал до смерти или отдавал на забаву своим телохранителям, поединщикам или исполнителям его тайной воли.
   Когда начал подрастать его сын, который в других королевствах считался безымянным, но в стране своего отца носил имя Анар, у Хмаля появилась ещё одна забава. Его сын радовал его своим поведением. Мальчишка не признавал игрушек, остервенело ломая их и бросая в огонь. По приказу отца ему приносили детёнышей мелких животных, обитавших на Милде или птенцов и малыш душил их или топтал ногами или разрывал на части. Став чуть постарше, сообразительный мальчик понял, что гораздо интереснее умертвить живое существо, медленно замучивая, с упоение слушая его писки, скуления и вопли боли. Такие вкусы малыша заставляли его монаршего отца хохотать до слёз и гладить ребёнка по пушистой головке:
   - Мой Анар, каким сильным и твёрдым духом ты растёшь! Твои враги будут уничтожены тобой, ты оправдаешь своё имя!
   Мальчик улыбался в ответ, довольный похвалой родителя и собой. С малых лет для него было весьма важно мнение отца.
   Минув пятилетие, Анар обнаружил в себе небывалую живость характера. В шесть лет он получил в подарок от отца своё первое настоящее холодное оружие: каркалу - полумеч-полусаблю, выкованную такого размера и веса, чтобы её мог удержать мальчик его возраста. Королевич был в восторге от подарка. В тот же день он переколол каркалой всех слуг на кухне, а через несколько дней серьёзно ранил сына водоноса, мальчика трёх лет и ребёнок вскоре умер от ран.
   С этой поры домашняя челядь утратила покой, стараясь не попадаться на глаза маленькому злобному королевскому сыну.
   Если перед кем и благоговел Анар, то только перед отцом, во многом потакавшим ему. Мальчик ходил за ним по пятам, где только мог, особенно радуясь, когда Хмаль брал его с собой на казни.
   Король занимал своё место на возвышении, на втором троне, установленном на площади, где происходили казни, сажал на одно колено своего отпрыска и давал знак к началу казни.
   Случалось так, что он сходил со своего возвышения на лобное место с сыном на руках и показывал тому процесс казни и пыток в непосредственной близости.
   А нередко и сам демонстрировал малолетнему сыну своё умение ловко сдирать с живого человека кожу или мотать кишки.
   Его тешило желание Анара не только наблюдать такие зрелища, но и рвение мальчика самому принять участие в них, но Анар был слишком мал и мог пораниться орудиями пыток и король откладывал это, убеждая мальчика подождать и потерпеть.
   К двенадцати годам это удовольствие королевичу было разрешено.
   Если Анар благоговел перед своим отцом до преклонения, то свою мать Лому, вечно лежащую или сидящую из-за неспособности ходить на слабых неразвитых ногах, он боялся. Она ненавидела его, как ненавидела его отца за то, что тот ненавидел её. Едва Анару стоило появиться перед ней, как она, не мигая, начинала смотреть на него потемневшими глазами, наводившими на него ужас. А иногда говорила странные слова:
   - Ты не просто холодный и способный убить всё живое. Ты - радость и надежда ордиему!
   Анар избегал видеться с ней и не перестал испытывать перед ней страх даже когда превратился в восемнадцатилетнего юношу - стройного, высокого и красивого.
   Его имя - Анар - всё же стало законным для него после того, как он победил поединщика короля Барга, правившего страной Азурой за морем. Имя поединщика было Калет, это был весьма зрелый и опытный воин, владевший многими видами оружия. В страну Хранику он явился, чтобы выкупить своего друга, попавшего по глупости на каторгу в этом краю.
   Но Хмаль не удостоил своим вниманием поединщика короля Азура и вместо него с ним говорил Анар, осыпая его насмешками и оскорблениями. Разумеется, гордый Калет, дороживший своей честью больше, чем жизнью, не мог не вызвать королевича на поединок.
   И погиб на этой дуэли.
   Калет был прославленным поединщиком во многих державах и многих немало удивила удача юного Анара, пронзившего его грудь каркалой. И только двое друзей королевича - Люпор и Зава знали, что уадча - удел дураков, а для Анара постаралась некая Фейра, девица, с которой он частенько развлекался. Эта особа служила подавальщицей в корчме, в которую заглянул перед поединком с Анаром Калт, чтобы перекусить и набраться сил. Когда миловидная Фейра начала флиртовать с ним, он не имел ничего против и не заподозрил злого умысла с её стороны, когда она угостила его приятным напитком из трав и ягод, придававшим бодрость. Будучи сам человеком честным и простым, он даже ни о чём не догадался даже тогда, когда во время боя с Анаром у него начало сжиматься сердце и замедляться движения...
   Немного нашлось желающих обсуждать слишком громко то, что малоопытный восемнадцатилетний королевич уж чересчур легко расправился в матёрым умелым воином. Победа Анара делала честь всему государству - от высокопоставленного вельможи до последнего вояки.
   Но даже те, кому она показалась довольно странной, предпочитали благоразумно помалкивать для сохранения собственной жизни. Среди их числа был корчмарь, в заведении которого обедал Калет самый последний раз в своей жизни. Корчмарь происходил родом из геддийцев и звали его Иоге.
   После смерти Амета Иоге и некоторых других купцов, слишком тесно друживших с покойным королевичем, начали преследовать неудачи.  Приказом регента им было запрещено вести торговые дела на территории Керты и это означало для них разорение.
   Иоге понимал, почему это происходило. Лакар мстил друзьям покойного королевича, настраивавших того против него.
   Иоге потерял всё, что имел и чтобы не умереть от голода на остатки денег открыл корчму в королевстве Хмаля. Теперь всё чаще он задумывался о том, о чём раньше размышлять просто не было времени: о своей невесёлой судьбе.
   После победы Анара над Калетом в корчму Иоге валом валил народ, желавший праздновать узаконенность имени королевича, право на которое он заслужил в поединке. Простолюдины раздувались от гордости за сына своего короля. " - Это достоинство для всех нас!" - твердили они.
   Иоге разливал вино в кружки, а Фейра разносила подносы с жареным растительным овощем, вкус которого почти ничем не отличался от вкуса мяса говядины и назывался этот овощ гарпо. Неприхотливый народ Храники и не нуждался в других закусках - было бы сытно, да вкусно.
   А через некоторое время возник другой повод для торжества: женитьба королевича Анара на дочери короля-соседа, правителя Пикара Лавила Ленории.
   Хмаль вместе с сыном Анаром отправился в королевство Пикар. Оно носило такое название, потому что состояло, преимущественно, из множества холмов и почти не имело равнин. По возвышенностям бродили жуткие ветры и королю Хмалю с его сыном пришлось ехать в крытой чаге, покрытие её было из досок дерева тун, окованных чёрным металлом, самым прочным и тяжёлым на Милде. Такие чаги-кареты принадлежали только королям или очень богатым людям. Внутри такой кареты находилась печка из металла и камня и дрова.
   - Лавила - единственная дочь Лавила, - говорил дорОгой Хмаль Анару, - а сам король очень стар и немощен. Я всё опасался, что он загнётся раньше, чем его дочь достигнет брачного возраста. Тогда бы встал вопрос о регентстве, а регент шиш бы отдал её замуж за тебя. Наверняка постарался бы сам жениться на ней, как кертский Лакар на внучке покойного короля Ласа Прите.
   К тому времени Лакар являлся королём Керты, сумев жениться на дочери покойного Амета и Меганы, единственной наследнице престола.
   - Ловкий тип! - заметил Анар. - Хорошо, что при Лавиле не нашлось таких.
   - Лавил не так глуп, как был король Лас. Но он уже не жилец. Вскоре он подохнет и два из пяти королевств Улрики будут нашими.
   В холодных, как металл, покрытый льдом, глазах Анара блеснул алчный огонёк. Он улыбнулся таким оскалом, от которого бросало в дрожь и придворных и слуг. Но короля Хмаля лишь тешила такая улыбка сына. Хмаль был уверен: Анар навсегда станется под его властью, даже когда станет правителем Пикара.
   Наконец, крытая королевская чага с вереницей других чаг, в которых ехали сопровождающие монарха и его наследника, подъехала к хоромам короля Лавила, мало чем отличавшимся от хором короля Хмаля - брёвна да серые камни.
   Когда Анар увидал свою невесту, он сразу понял, что она не нравится ему. Она относилась к такому типу женщин, который он терпеть не мог. Она не была уродкой, кто-то назвал бы её даже хорошенькой и миловидной, но Анар от её вида испытал такое сильное раздражение, что у него заныли зубы. Она была очень маленького роста, толстощёкая, с ярчайшим румянцем на этих выпуклых, как будто надутых, щеках. Большой круглый и мягкий её живот выступал вперёд, как мячик, немного свисая вниз. В её движениях угадывалась лень и томность, а выражение глаз было туповатым, сонным, глупым и довольным. Анару стало противно, но ему и в голову бы не пришло заявить родителю, что он отказывается жениться на дочери короля Лавила только потому, что она не пришлась ему по вкусу. Отец, считал Анар, всегда принимает правильные решения и стать наследником Лавила стоит того, чтобы бракосочетаться с этой несуразной девкой.
   Ленории едва исполнилось четырнадцать лет и она была влюблена в поединщика отца Кевина. Но король Лавил сказал ей, что она станет женой королевича Анара и она приняла это без особой трагедии - любовь её к Кевину была не так уж сильна. А когда она увидала жениха - красивого и стройного Анара, то поняла, что он нравится ей даже сильнее, чем бывший возлюбленный.
   Через несколько дней в главном храме Пикара был совершён обряд бракосочетания Анара и Ленории, а после состоялся роскошный при, устроенный королём Лавилом и королём Хмалем, привёзшим с собой бочки лучшего кертского вина и горы фруктов, что закупались только в Керте.
   На брачном пиру жених был мрачен и угрюм, но этот юноша славился таким характером, поэтому никто не заподозрил, что это от того, что ему не пришлась по нраву невеста.
   Не обрадовала его молодая жена и в брачную ночь: девушка оказалась слишком вялой, к тому же, она постоянно глупо хихикала, когда он касался её. Он лишил её невинности и поспешил отвернуться к стенке и уснуть.
   Но, несмотря на отвращение к Ленории, он всё-таки провёл с ней положенных три брачных дня, с трудом выдерживая непрестанную болтовню юной жены о чём-то пустом и бессмысленном.
   А когда закончились брачные дни, он поспешил прочь из Пикара в Сенгу, сопровождаемый Люпором и Завой. Хмаль не ладил с Сенгой, но Анар всё же решил отправиться туда, потому что там должна была состояться казнь разбойников и на ней знаменитый палач Вара собирался продемонстрировать своё новое изобретение: механизм, вырывающий рёбра, аккуратно, одно за другим, не ломая их. Анар, обожавший жестокие и кровавые зрелища, не мог пропустить одно из них - особенно ужасное. Что ж, они выполнил волю отца, женившись, на ком было велено, пробыл с ней положенное время, но это не значит, что он неотлучно обязан находиться возле бабьего подола. Сам Хмаль не одобряет потакания женщинам и не осудит сына за отлучку.
   Но Анар и его друзья опоздали на казнь. Они прибыли в Сенгу, когда казнь уже была завершена и зрители расходились, бурно обсуждая увиденное.
   Анар взревел от ярости.
   - Проклятая свадьба!!! - прорычал он. - Это из-за неё я опоздал на казнь! Будь прокляты все глупые бабы и то, что у них между ног! Уууу, разорвал бы, наступил бы на одну ногу, а за другую потянул! Когда ещё в этой Сенге состоится подобная казнь?
   - Да не огорчайся! - отозвался вечно весёлый Люпор. - Неужели в лесах мало разбойников? Вот увидишь, вскоре поймают кого-нибудь из них и уж тогда-то мы не опоздаем!
   - И я должен ждать?! - Анар свирепо оскалился. - Проклятый король Сенги! Если бы он хоть немного чтил моего отца, он уважил бы и меня, обратись я к нему с тем, что я хотел бы увидеть механизм Вары в действии, он приказал бы поймать первого встречного, да показать! Так нет же, зазнаётся, что у него семь имён, а у моего отца всего три! Ну, ничего. Однажды мы его проучим!
   - А что, Анар, ему в самом деле не сдобровать, когда ты войдёшь в силу и станешь королём вместо Лавила! Не забывай, что ты наследник двух королевств!
   - Я об этом не забываю! - Анар остервенело плюнул на грязный снег. - Как помню и  о том, как плачу за это!
   - Не печалься, Анар, пойдём лучше в корчму, где подают хорошее вино! - предложил рассудительный Зава. - Другого выхода и нет, как залить досаду вином!
   В городе была лишь одна корчма, где подавалось хорошее кертское вино. Анар и его друзья ввалились в эту корчму, выбрали себе стол, прогнали из-за него тех, кто уже сидел за ним до них, пинками и уколами каркал.
   Рассевшись за столом, Анар и его друзья посбрасывали со стола посуду с объедками и потребовали вина и жареного гарпо.
   Но владельцу корчмы не понравилось буйное и бесцеремонное поведение трёх молодчиков. Очевидно, они были богаты, судя по новой и добротной одежде, но это не давало им права оскорблять других посетителей корчмы, известных, как людей с честью и именем.
   Полный достоинства владелец корчмы, заслуживший имя Лучар(Справедливый), приблизился к столу, за которым расселись Анар и его друзья, произнёс:
   - Очевидно, ваша стоимость, молодые люди, заключена в богатстве ваших отцов, ибо я не вижу на вас регалий, свидетельствующих о делах вашей чести. Ваши поступки гнусны, а потому вам не подадут здесь вина. Ступайте отсюда.
   - Я сын короля Хмаля и зять короля Лавила, наследник двух королевств! - прорычал Анар, вскакивая. - Вот мои регалии! - он сорвал с руки перчатку и ткнул под нос Лучару кулак и два перстня на указательном и среднем пальце с чеканкой наследника-королевича. Но корчмаря это не впечатлило. Он ответил спокойно и холодно:
   - Каков отец, таков и сын. В Сенге не уважают короля Хмаля, потому что не считают, что он по праву владеет своими именами. Убирайся вон, сын Хмаля. Ни в одной корчме в Сенге ты не получишь и самого плохого вина, а здесь самого лучшего не отведаешь точно!
   - Ах, ты жалкий корчмаришко! - Анар был вне себя от ярости. - Ты смеешь так отзываться о моём отце, великом короле, да ещё и гнать прочь меня, его сына?! Кровью заплатишь! - каркала королевича вонзилась в живот Лучара и пропорола его снизу вверх, как рыбу. Мёртвый корчмарь рухнул на каменный пол.
   Посетители корчмы повскакали со своих мест. Мужчины и некоторые женщины, обученные владению оружием, обнажили клинки каркал.
   - Они убили Лучара! - раздались крики отовсюду. - Арестовать их, отдать стражникам!
   - Не смейте прикасаться ко мне! - рявкнул Анар. - Я вам не ровня! Я - сын короля Хмаля!
   - Сын бесчестного короля Хмаля! Судить его, судить, в кандалы! Убийца!
   Анар, Люпор и Зава выставили вперёд клинки, прижавшись спинами. Они были  готовы защищаться до последнего, но толпа окружавших их вооружённых людей росла. Завязался неравный бой, во время которого у Анара и его друзей были выбиты из рук клинки наиболее ловкими и опытными воинами, все трое юношей оказались повязаны и отправлены в темницу.
   Начальник стражи пытался их допросить, но все трое вели себя словно бешеные псы и их пришло заковать в кандалы и запереть в камеру с металлической дверью.
   - Проклятье! - проревел Анар, стукнув кулаком о стену. - Они обо всё доложат королю этой гнусной державы и, конечно, он будет рад расправиться с нами. Отличный повод для казни сына короля Хмаля: убийство не простого корчмаря, а носившего имя, именитого гражданина Сенги!
   - Надо бежать отсюда, - сказал Зава.
   - Как? - насмешливо поинтересовался Люпор. - Кулаками разрушишь каменные стены, убьёшь всех стражников?
   Зава приблизился к маленькому зарешеченному окошку и выглянул в него. Снег был чуть ниже уровня подоконника и покрыт жёстким настом, потому что время года было ранняя весна. Если бы выбраться через окно, то по этому насту можно было бы шагать, не проваливаясь. Но прутья, они так толсты!
   Внезапно у юноши появилась мысль. Он бросился к одной из грубо сколоченных лавок, стоявших вдоль стен и перевернул её.
   - Надо вытащить гвозди, - промолвил он.
   Анар и Люпор поняли его. Их сильные руки разломали лавку и вооружились гвоздями. Остриём гвоздей можно было расковырять раствор, скрепляющий камни, державшие прутья решётки. Юноши принялись делать это и повозились всю ночь, управившись только к утру. Решётку можно было бы вытащить, но бежать при свете солнца означало вновь быть пойманными и друзья решили дожидаться следующей ночи.
   Анар вновь был вызван на допрос и в этот раз в дом арестантов явился сам король Сенги Бабаял(Строитель), потому что, ещё будучи королевичем, он добился строительства в Сенге металлоплавильного завода, чем отличил свою страну. Затем, за всю свою жизнь он заслужил ещё шесть звучных имён. И были многочисленные свидетели его дел, тех самых дел, благодаря которым он заслужил эти имена. А по сему он презирал короля Хмаля, потому что подвигам, якобы совершённым им, давшим ему ещё два имени, свидетелей не было, да и сами подвиги были сомнительны. По мнению Бабаяла, Хмаль был бесчестный и наглый, не заслуживающий быть правителем своего края.
   Анар произвёл на Бабаяла такое же негативное впечатление. Едва юношу поставили перед лицом короля Сенги, как он заговорил дерзко, с рычанием в голосе:
   - Я не буду разговаривать, стоя в этих кандалах! Я - наследник двух королей  не потерплю такого бесчестья! Пока не поздно, король Бабаял, прикажи освободить меня и моих друзей, иначе ты поплатишься! Или ты не слыхал, каковы поединщики моего отца?!
   Эти слова королевича из Храники возмутили Бабаяла, но усилием воли он постарался сохранить внешнее спокойствие.
   - В Сенге поединщики не хуже, - ответил он, - поверь мне. Только я не нуждаюсь в них. Согласится ли твой трусливый отец выйти со мной один на один? Сомневаюсь. Но ему придётся. Потому что ты будешь казнён. Ты убил гражданина моей державы и смерть будет за смерть.
   - Ты намерен казнить меня?
   - Ты не веришь? Напрасно. Ты явился в Сенгу, чтобы увидеть, как действует механизм палача Вара, казня преступников? Ты испробуешь это на себе.
   - Но тогда тебе тоже не жить! - лицо Анара перекосилось от бешенства, с губ срывались брызги слюны. - Мой отец и тесть будут мстить тебе за меня! Два могущественных короля будут тебе врагами! А если моя жена зачала от меня и родит, то моё потомство будет мстить твоему!
   Но Бабаяла явно не испугали эти угрозы. Анара вновь заперли в темнице. Казнь была назначена на следующее утро. И он и его друзья знали, что следующая ночь - это единственная возможность для них спасти свои жизни.
   Едва стемнело, юноши принялись старательно расшатывать прутья решётки и за несколько часов сумели вытащить их. Затем один за другим они выбрались через амбразуру ока наружу и ступили на наст. Весенний снег на самом деле оказался достаточно сбитым и по его поверхности возможно было передвигаться.
   Беглецы огляделись кругом. Розовато-искристый свет огромной звезды Астралано над их головами озарил спящий город, наполовину утонувший в затвердевшем снеге. Юноши поспешили в лабирин узких улиц, к корчме покойного Лучара, где была оставлена их чага.
   Улица, ведущая к корчме, была расчищена от снега, как одна из самых главных. По краям её высились стены сугробов, а дно дороги покрывал толстый слой льда, днём при свете солнца превращавшийся в грязный ручей.
   Сжимая в руках цепи, чтобы не греметь ими, юноши осторожно крались по льду, упирясь плечами в снежные стены, чтобы не упасть и не расшибиться.
   Чагу караулил стражник, как имущество, которое после казни её владельца должно было принадлежать казне. Но стражник дремал на посту, опершись на стену и дубинку. Это его и погубило. Подобравшись к нему, Анар с размаху ударил его кольцом от кандалов по темени, а Люпор обмотал его шею цепью и задушил.
   Юноши поспешили забраться в чагу, Зава уселся за механизм управления и завёл его.
   Металлические гусеницы чаги загрохотали, круша лёд под собой, мотор заревел. Друзья опасались пробуждения горожан и погони, но беспечные сенгцы, сон которых был нарушен этим шумом, были уверены в прочности стен и решёток темницы и бдительности стражников и решили, что это среди ночи грохочет грузовая чага, поздно ночью возвращавшаяся из леса, нагрузившись дровами.
   Анар и его приятели благополучно выехали из города, миновали деревню за деревней, и на границе оказались на границе Сенги с ПИкаром - вдали выросли белоснежные холмы, усыпанные жилым домами.
   - Спасаны! - облегчённо вздохнул повеселевший и довольный Люпор.
   - Но я не собираюсь возвращаться в дом тестя в кандалах! - сквозь зубы проговорил Анар. - Достаточно того оскорбления, что у меня отобрали мою именную каракалу и мне стоит позаботиться, чтоб вернуть её назад!
   - Я видел здесь неподалёку кузницу, когда мы въезжали сюда, - сказал Зава. - Можно посулить кузнецу денег, чтобы он снял нам кандалы.
   Кузница находилась всего в нескольких метрах от границы Сенги и Пикара, ещё во владениях Сенги.
   Пнув кованы сапогом дверь кузницы, Анар вошёл в неё и приказал кузнецу, невысокому коренастому мужчине, срочно отложить все его дела и снять оковы сначала с него, а затем с его друзей.
   Кузнец удивлённо уставился на незваных гостей, один из которых разговаривал с ним властно, как со слугой.
   - Как эти кандалы оказались на ваших руках? - спросил он. - Разве честных людей заковывают в цепи?
   - Не твой дело рассуждать! - Анар затрясся от ярости. - Делай, что тебе велено или умрёшь!
   - Э-э-э, нет, гости незваные, как бы не так! - сурово ответил кузнец. - Баркар-кузнец ещё никогда не освобождал кандальников, бежавших от наказания! Лучше я позову людей, а он помогут мне отдать вас стражникам!
   Он растолкал юношей и ринулся к двери. Люпор, проворно подскочив к нему сзади, проворно набросил ему цепь на шею. Могучие руки ухватились за металлические звенья и принялись проворно оттягивать их от горла. Зава, подбежав, ударил его со всей силы под дых. В руках Анара оказался кузнечный молот и он с размаху ударил этим молотом кузнеца по голове, раскроив тому череп.
   - Тьфу! - зло плюнул Анар, отшвыривая молот в сторону. - Кто теперь снимет с меня кандалы? Мне явиться в хоромы к Лавилу?
   - Просто уже в Пикаре поищем кузницу, - сказал Зава, - и скажем, что, якобы мы были в плену у разбойников, но бежали. И попросим помощи.
   - Чтобы я оправдывался и просил о чём-то какого-то кузнеца в государстве, которое в будущем будет моим? - Анар затрясся от злобы.
   - Лучше схитрить, чтобы добиться своего. Не станешь же ты убивать каждого кузнеца, который решит, что ты беглый арестант, если не услышит версии о разбойниках, будто бы напавших на нас.
    Чага Анара двинулась в сторону лесной тропы, утопая в болотной слякоти и преодолевая её. За стенами снега высилась чернильная полоса угрюмого леса, туны пронзали верхушками небо, радостно улыбавшееся весенним солнцем. Чага карабкалась вверх на холм и мутная река из растаявшего снега мчалась ей навстречу, но металлические гусеницы преодолевали её сопротивление движению чаги.
   Наконец, мрачная и грозная полоса леса окончилась и на самой вершине холма появились очертания строения, высившегося на платформе. За этим холмом сверкала чаша озера, а далее выглядывали другие холмы, макушки которых облепляли крестьянские дома.
   Со стороны ближайшего холма доносился звук удара молота о металл.
   - Это кузница, - сказал Зава, - я видел её ещё на пути в Сенгу.
   Он остановил чагу возле гигантского сугроба, навалившегося на фундамент из камня высотой почти в три метра. Друзья выбрались из чаги и приблизились к каменной лестнице с потёртыми ступенями.
   - Кузнец! - рявкнул Анар и, схватив отколовшийся кусок льда, ещё не растаявшего в тени сугроба, швырнул его в кованую дверь кузницы.
    Металлический звон прокатился по пространству и внутри домика послышался звук тяжёлых шагов. Грохнул засов и громоздкая кованая дверь поехала в сторону, а затем распахнулась.
    На порог шагнула девушка огромного роста и не по-женски мощного телосложения, сжимавшая в уверенной руке молот, лихо закинув его на своё широченное плечо. Между тем, она была и красива: правильные аккуратные черты лица, пшеничного цвета коса была толстенной и свисала через плечо на ложбину между двумя пышным грудями, прикрытыми перепачканным сажей фартуком, ниспадала на чуть выпуклый живот. Всё в этой девушке говорила о обладании ею недюжинной силой. У неё была могучая, как у быка, шея, чуть ли не шире, чем нижняя челюсть; руки, выглядывавшие из-под закатанных рукавов, были мускулисты; ноги в тёмных штанах, заправленных в короткие полусапожки, твёрдо стояли на пороге, надёжно держа эту груду мускул вместе с молотом.
   Глядя на неё, Анар от восхищения забыл обо всём. Он залюбовался её красотой, не сводя с неё своих свинцово-серых глаз, полных восторга. Он не слышал слов Завы, что-то мямлившего о плене у разбойников и кандалах, прося девушку освободить их от оков. Анар даже перестал ощущать цепи на руках и ногах, настолько заворожила его мощнотелая красавица, которая, по-видимому, являлась хозяйкой кузницы и самим кузнецом.
   Девушка также то и дела бросала заинтересованные взгляды на Анара. И это легко было понять: как уже говорилось выше, юноша был хорош собой. Ему очень шли тёмные одежды, облегающие его стройную гибкую фигуру, у него были светло-пепельные волосы, ниспадавшие до плеч, черты лица выдавали благородную породу: прямой нос, тёмные брови, жёсткая, но сексуальная линия рта, точёный овал лица. Девушку не смущал опасный холод его глаз, он, скорее, возбудил её, вызвал остроту ощущений.
   Выслушав Заву, она промолвила:
   - Что ж, можно и помочь, коли у вас такая беда приключилась.
   Её громоздкому телосложению подошёл бы более низкий басистый голос, но он оказался более звонким и приятным.
   Как во сне Анар поднялся вверх по ступеням, вошёл в кузницу, приблизился к наковальне. Девушка принялась освобождать его от оков, а он всё это время не сводил с неё глаз.
   На руках его были перчатки, они прикрывали два перстня, свидетельствующие о его высоком положении, о том, что он являлся зятем короля Пикара и сыном короля соседнего государства. Но Анар и не хотел, чтоб девушка поняла, кто он, ему хотелось, чтобы хоть не надолго она видела в нём примерно равного ей и не смущалась, что он значительно выше её.
   Когда оковы были сняты, он присел на лавку в углу, ожидая, когда от оков будут освобождены Люпор и Зава и продолжал всё смотреть на девушку-кузнеца. И вдруг начала ощущать, как восторг и восхищение её красотой перерастают в бешеную злобу. Почему такая девушка не досталась ему в жёны, почему ему подсунули вместо неё никудышнюю рохлю?
   Люпор и Зава, освободившись от кандалов, повеселели. За долгое путешествие они замёрзли, потому что в карете чаги оказалось недостаточно дров для печки и теперь им хотелось погреться в кузнице. Облегчение вернуло им прежнюю наглость и уверенность в себе. Они смотрели на красивую девушку-кузнеца уже масляными вожделеющими глазами и Люпор заговорил с ней:
   - Только, красотка, нам нечем заплатить тебе. Разве что оставить в награду это! - он пихнул кованым сапогом оглушающе звякнувшие цепи, сваленные в кучу. Девица подняла одну из них и принялась рассматривать.
   - Знатная работа! - оценила она. - Звено к звену, такие лишь на заводе в Сенге изготавливают. Что ж, плата хорошая, принимаю её.
   - Плохая плата! - резко произнёс Анар. - Я заплачу тебе монетами из металла баль. Это лишь достойно тебя. Но попозже.
   - Ты богат, наверно, - произнесла девушка, только вот обладаешь ли именем?
   Анар ухмыльнулся. Он спрятал от красавицы регалии, свидетельствовавшие о том, что он - наследник двух королей, чтобы хоть ненадолго забыть об этом. Но ни к чему скрывать о неё своё имя, безымянность не делает чести.
   - Имя моё - Анар, я заслужил его, когда победил одного прославленного поединщика.
   - Славное имя! - улыбнулась девушка. - Металл! Что может быть лучше для кузнеца, чем металл? Он также дорог ему, как и молот. Вот и моё имя - Тэгга - Молот.
   Юноши дружно захохотали:
   - Откуда у тебя может быть имя? - насмешливо проговорил Анар. Красота девушки уже не столько восхищала его, сколько злила от мысли, что эта девушка не его жена. - Как ты могла уже заслужить его и сколько тебе лет?
   Тэгга насупилась. Ей совсем не понравилось, что трое парней, гостивших у неё, вздумали над ней смеяться и подозревать её во лжи.
   - Мне шестнадцать лет, - с достоинством ответила она, - только имя своё я получила два года назад и я честно заслужила его, потому что получила от самого короля!
   Её огромная рука нырнула а пазуху замусоленной рубашки и извлекла из неё медальон с выгравированным на нём знаками королевской власти и её именем. Анар и его друзья были удивлены.
   - Как же ты добилась такой чести? - поинтересовался Анар.
   - Два года назад на Пикар было нашествие маров из глубины лесов. Гавы пробирались в дома людей, убивали, жрали человечину. Крестьянам - и мужчинам, и женщинам пришлось превратиться в охотникам, а кузнецам днём и ночью ковать капканы и оружие. Я тоже работала наравне с опытными и умелыми кузнецами и изготавливала капканов не меньше, чем они, потому что трудилась на износ, готова была даже умереть у наковальни. Король услышал обо мне от сборщиков капканов и изумился, что я в таком возрасте в подвиге кузнечного дела не отстать от других. И когда нашествие маров было остановлено, король позвал меня ко двору и в присутствии вельмож и знатных людей вручил мне моё имя и эту регалию.
   - Это мало похоже на правду, - поморщился Анар.
   - Я не вру! - возмущённо крикнул Тэгга. - Не веришь мне - расспроси крестьян в ближайшей деревне, многие из них за подвиги охоты и кузнечного дела были у короля вместе со мной и получили имена и награды!
   - Такие же лжецы, как и ты! - Анар презрительно плюнул себе под ноги.
   - Не смей оскорблять меня! - глаза Тэгги свирепо сверкнули. - Или я вызову тебя на поединок!
   - Поединок? - Анар презрительно засмеялся. - Я убил лучшего из поединщиков, а ты возмечтала справиться со мной? Ты и владеть-то каркалой не умеешь!
   - Я владею каркалой с малых лет, но я вижу, у тебя её нет.
   Девушка задела Анара за живое и он снова вспомнил, что его именная каркала находится у короля Бабала, что это бесчестье и ему предстоит решать проблему с возвращением своего оружия. Он начал ещё сильнее.
   - Не смей насмехаться надо мной! - прорычал он. - Я смотрю, у тебя в кузне стоят молоты. Я обучен бою молотом отлично. А ты?
   - Не сомневайся, что я отлично дерусь молотом! - заносчиво ответила Тэгга.
   - Тогда давай один молот мне, другой бери себе и береги свою голову, Кувалда!
   Люпор и Зава удивлённо переглянулись.
   Тэгга схватила один молот и бросила его Анару и юноша ловко поймал его за рукоять. Рот Анара оскалился в зловещей улыбке.
   Взвалив другой молот на плечо, Тэгга направилась к выходу из кузницы и зашагала вниз по ступеням, а затем ступила на снег и он громко захрустел под её большими ногами.
   Анар неотступно следовал за ней.
   Они вышли на достаточно освещённое, но не залитое солнцем пространство под холмом, ближе к озеру.
   Люпор и Зава поодаль наблюдали за ними.
   Анар и Тэгга остановились друг против друга и замерли в напряжённых позах, сжимая молоты и готовясь наносить удары.
   - Начали! - крикнула Тэгга и размахнулась своим оружием, но Анар умело блокировал удар. Молот ударил о молот, высекая ослепительные искры.
   Они бились отчаянно и исступлённо, то нанося удары, то защищаясь от них, рыча и гремя металлом и ни один не мог одолеть другого.
   Анара подвела злость и гнев, они заставили его сделать неловкое движение и он не сумел выдержать оборону и получил касательный, но довольно болезненный удар по плечу. Он растерялся и Тэгга наскочила на него с такой яростью, что ему пришлось отступать к озеру.
   - Ого, Анару плохо теперь придётся! - изумлённо прокомментировал Люпор. - Как бы нам не пришлось нести королям дурную весть о гибели их наследника! Может, нам вмешаться?
   - Нет. Не надо. Этим мы унизим Анара, он этого не простит, - ответил Зава.
   Это было время, близившееся к вечеру и лёд на озере затвердел. Анар, отступая, был вынужден шагнуть на это лёд, пятясь от соперницы, задорно размахивавшей молотом, не дававшей ни мига на передышку.
   - Ты славно бьёшься, - произнёс Анар, - но я не уступлю. Ты, Кувалда, сегодня найдёшь свою смерть!
   - Ты, Металл, запомни: когда ты расплавлен в огне гнева, Кувалде ничего не стоит тебя расплющить. Это я и сделаю с тобой!
   - Я и в самом деле, словно в огне горю от ярости! Или от чего-то другого?..
   - Не болтай-ка, неприлична болтовня металлу!
   Между кованых сапог Анара по льду побежала трещина, но он в пылу битвы не заметил её. Не обратила на неё внимания и Тэгга, неистово нападая на него.
   Лёд разошёлся в разные стороны и юноша с девушкой провалились в холодную воду. Анар выпустил молот из рук и, набрав в лёгкие воздуха, разбросал руки в стороны, стараясь удержаться на поверхности. Тэгга же наоборот, сжала рукоять молота, судорога сковала её пальцы и тяжесть молота потащила её ко дну, под лёд.
   Анар огляделся кругом и перед его глазами плескалась лишь чёрная вода и конец девичьей косы, которую поглощали волны. Он ухватил за конец этой косы, намотал на руку, рванул на себя, а другой рукой принялся яростно грести, подбираясь к берегу.
   Люпор и Зава уже мчались вниз с холма, чтобы помочь.
   До берега не пришлось плыть слишком долго, да и само озеро было не слишком широкое и глубокое.
   Стуча зубами и корчась от судорог, Анар на четвереньках выполз на оледеневший берег, волоча за косу обмякшее тело девушки.
   Друзья суетились возле него, бессмысленно повторяя его имя. Они пытались взять его под руки и поднять, но он оттолкнул их и поднялся на ноги сам.
   Затем, схватив Тэггу за мокрую одежду, он рывком вытащил её на берег. Он пихнул её в бок носком сапога, пытаясь привести в сознание, но ему это не удалось.
   - Похоже, она мертва, - предположил Люпор, - надо швырнуть её в озеро и пойдём в кузницу, ты обсушишься и обогреешься. Да и пожрать бы чего поискать...
   Анар в ответ прорычал что-то нечленораздельное и вместо того, чтобы внять благоразумному совету друга, склонился над телом Тэгги и принялся делать ей искусственное дыхание и массаж, желая во что бы то ни стало привести её в чувство. И поплатился за это: изо рта девушки хлынула вода и блевотина прямо ему в лицо. Он грязно выругался и вытерся рукавом. Затем поплёлся к кузнице, за ним - Люпор и Зава, а шествие замкнула Тэгга, по-прежнему преданно сжимавшая в руках молот, едва не утопивший её.
   Люпор и Зава принялись шарить по кузнице в поисках пищи. Наконец, они обнаружили за печкой сковородку с жареным гарпо и предложили Анару. Он только отмахнулся и они сами жадно набросились на еду.
   Анар и Тэгга сидели рядом у печки, обернувшись в шерстяные одеяла и пытаясь согреться Их одежда лежала сверху на каменной спине печи.
   - Ты могла бы выковать для меня каркалу и выгравировать на ней моё имя? - спросил Анар.
   - А то! Я знакома с гравировальным делом.
   - И сохранишь это в тайне?
   - Ты хочешь, чтобы никто не узнал? Я не болтлива.
   - Верю тебе. Верю тебе теперь и в том, что ты на самом деле получила своё имя от короля. Но не потому, что ты напугала меня своим молотом. Я ничего не боюсь! Тут иное... Я сам не знаю, что. Просто у меня такое чувство, как будто я знаю тебя очень давно.
   - Может, мы знали друг друга в предыдущих воплощениях?
   - Всяко может быть, Кувалда. И странно... Ты будишь во мне необычные чувства... Я вижу тебя всего ничего, а мне кажется, что ты - самое главное, что нужно было мне всегда, нужнее всех благ... И одновременно меня душит непонятная обида, как будто ты нанесла мне её...
   - Как же я могла обидеть тебя?
   - Я и сам не знаю, но души кричит. Боль от тебя и радость. Кажется - поверю тебе и погибну. Но всё равно верю.
   - Странные речи твои. Но и со мной бывают иногда необычные чувства. Ощущаю непонятную потерю и боль. Только что я теряла? Отец у меня умер год назад, только это не то... Вот у меня его кузница, она меня кормит, да ещё мать и сестёр в деревне, там дом у нас, запасы. Ничего, вроде, не потеряно, а душа вопит об утратах.
   - Не меня ли ты потеряла?
   - Прости - не помню
   - И я всё забыл. Я буду честен с тобой. Зава сказал тебе, что, якобы, мы были в плену у разбойников, чтобы не объяснять, что к чему, на самом же деле мы сидели в темнице в Сенге. Нас должны были казнить сегодня. Я там убил корчмаря, наглого корчмаря, оскорбившего меня. Из-за него король Бабаял приговорил меня к смерти, отнял мою именную каркалу и оружие моих друзей, обесчестив этим. Я не могу вернуться к моим людям без моей именной каркалы. Это вызовет цепь проблем. Я непременно верну свою каркалу, так или иначе. Вызову Бабаяла на поединок. Только это позже, а сейчас, чтобы вернуться домой, мне необходима хотя бы видимость моей каркалы, хотя бы подделка, чтобы мне с честью перешагнуть порог моего дома.
   - У меня есть несколько готовых каркал, - ответила Тэгга. - Ты был откровенен со мной и в благодарность за это я помогу тебе, не задавая вопросов - кто ты, откуда и где твой дом. Это было бы невежливо, сочтёшь нужным - сам всё расскажешь.  Просто выбери у меня любую каркалу, а я попробую сделать её схожей с той, что была у тебя.
   Запахнувшись поплотнее в шерстяное одеяло, она поднялась с лавки у печи, приблизилась к сундуку в углу, подняла тяжёлую кованную крышку. Анар последовал за ней, заглянул в сундук и увидал там несколько новых каркал.
   - Я сумела добыть металл, - сказал Тэгга, - мне помогли друзья. Я изготовила это, решив продать тем, кто спросит о них, заглянув в кузницу. Выбирай любую и скажи, что мне с ней делать.
   - Не сомневайся, я заплачу тебе щедро, только попозже, - ответил Анар, внимательно рассматривая оружие, - сейчас у нас нет ни гроша - стража Бабаяла всё отняла.
   " - Если он на самом деле захочет платить, то я ещё увижу его! - с замиранием сердца подумала Тэгга. - Говорить с ним слаще любого вознаграждения!" Анар всё сильнее очаровывал её.
   Вскоре её одежда и одежда Анара высохла, они оделись и Тэгга принялась за работу. Она на самом деле мастерски гравировала и умело вывела на клинке имя Анара и рядом с ним - знак его рода: остролистый цветок в полукруге. Тэгга не знала, что это королевский знак страны Храники, до сих пор ей были хорошо знакомы лишь знаки отличия государства, в котором проживала она сама.
   На рукояти каркалы Анара, отнятой Бабаялом было кольцо, державшее зелёный драгоценный камень. Анар попросил Тэггу приварить к рукояти кольцо, рассчитывая, что скажет тестю, что камень утерян и заменит его другим. До тех пор, пока ему не вернут его подлинную каркалу.
   Тэгге пришлось работать всю ночь, потому что Люпор и Зава попросили её тоже подделать им именные каркалы, которые также остались в Сенге.
   На рассвете Анар простился с Тэггой и обещал непременно вернуться.
   Тэгга долго стояла на пороге куницы, провожая взглядом чагу королевича до тех пор, пока та не скрылась за лесом. Ей очень хотелось, чтобы юноша Анар скучал по ней так же, как будет теперь скучать по нему она.
   Девушка и не подозревала, какой в карете чаги Анара шёл о ней разговор.
   - Мы неблагоразумно поступили, оставив её живой - рассуждал Зава, - она может кому-нибудь проболтаться про утраченное нами оружие. И тогда нас ждёт позор, особенно тебя, Анар! Следует вернуться и зарезать её. Позволишь мне?
   - Не вздумай и коснуться её! - сквозь зубы прорычал Анар. - Она умрёт только от моей руки! Но не сейчас, а только когда я решу!
   - А девица-то хороша собой! - прокомментировал Люпор. - Можно понять, почему ты не спешишь расправиться с такой красавицей! У тебя виды на неё, Анар?
   - Довольно! - бросил королевич, взглянув на него исподлобья. - Лучше бы подумали вы оба о более важном: как вернуть нам наши каркалы! И поскорее! Что если Бабаял раструбит на весь мир, что они у него?
   - Думаю, придётся опять обратиться за помощью к Фейре, - сказал Зава. - Эта бабёнка что-нибудь придумает, я уверен, она найдёт людей, что добудут нам наши каркалы. За деньги и постель с тобой, Анар, она готова на всё!
   - Будет ей и то, и другое! Но смотрите, не позволяйте никому прикасаться к этим каркалам, что у вас и рассматривать их слишком тщательно, иначе подделка может быть обнаружена.
   Чем ближе чага Анара приближалась к хоромам Лавила, разбрызгивая каскады слякотных брызг, тем мрачнее становился её хозяин. Злоба и раздражение переполняли его и он не знал, где взять сил, чтобы не выплеснуть их на тестя-короля и жену.
   Впрочем, Лавил повёл себя мудро и не стал допрашивать зятя, где тот провёл несколько дней. Анар честно пробыл с его дочерью положенное брачное время и имел право отлучиться по своим делам. Не сажать же его на цепь возле молодой жены, чтобы он её не возненавидел. Лавил-то понимал, что мужчина должен быть всегда свободен, тогда ему не опротивится семейная жизнь.
   Но Ленория этого явно не желала понимать.
   Анар понимал, что снова обязан зайти к ней в опочивальню, ведь с королевичной и наследницей короля нельзя не считаться. Потому что после смерти отца-короля она, как его дочь,  будет доминирующей королевой, она станет главой государства, а не её муж. Правда, Анар рассчитывал, что после смерти короля Лавила Пикаром будет править всё-таки он. Потому что Ленория глупа, ленива и ей придётся беременеть и рожать детей, возможно, одного за другим - какие уж тут государственные дела! Были у Анара и надежды, что Ленория, которая была не из крепких женщин, однажды от родов умрёт и Анар будет от неё свободен.
   Но сейчас надо быть с ней, делить постель, чтобы она скорее забеременела. А если она будет беременна, то можно будет и не спать с ней под видом, что он бережёт жену, носящую его ребёнка.
   В опочивальне он застал картину, от которой его затрясло в ярости. Ленория валялась на горе мягких подушек, неумытая, непричёсанная, дурно пахнущая и поедавшая в избытке сладости. У Анара вновь начали болеть зубы от раздражения.
   Увидав мужа, она сползла с перины, заковыляла к нему и принялась прижиматься к нему своим рыхлым телом:
   - Наконец-то вернулся! Ну где же ты бродил? - она капризно надула и без того пухлые губы. - Ты должен спать со мной, а не бросать на целые дни!
   - Полагаешь, я могу где-то шататься, не имея на то веского повода? - сдавленным от едва сдерживаемого гнева голосом проговорил Анар. - У меня могут быть и другие дела, кроме постели. Кроме того, я подумал, что, может, ты зачала, а беременным женщинам, я слышал, во вред близость с мужем.
   - Но ведь прошло ещё так мало времени! - заныла Ленория.
   - Многие зачинают в первую же ночь. Странно, что с тобой этого не произошло. Я надеялся, что ты плодовита.
   - Ведь ещё трудно выяснить. Ну, поцелуй, поцелуй меня, ты же мой муууужжжж! - Ленория повисла у него на шее.
   Анару пришлось заняться с ней близостью и, чтобы смягчить отвращение, он попытался представить, что делает это с Тэггой, но ничего не получалось. Ленория была слишком мелкой, слишком рыхлой, живот и груди её напоминал бурдюки с киселём и сама она то и дело то попискивала, то хихикала.
   Наконец, он отвалился от неё и закрыл глаза, чтобы не видеть ничего вокруг. Хоть бы Ленория зачала! Хоть бы она зачала!
   Однако, Ленория оказалась какой-то ненасытной до ласк и принялась снова домогаться их у мужа и Анар едва сдержался, чтобы не начать её избивать.
   Ему пришлось пойти на хитрость и начать её ревновать к её бывшему предмету влюблённости поединщику Кевину. Ленория испугалась беспричинной вспышки ревности мужа, начала оправдываться, клясться в любви к Анару, но тот ревновал её ещё усерднее, закипая от злости. Наконец, пылая "праведным" гневом, он покинул её опочивальню и заночевал в покоях для гостей.
   На следующий день он узнал от Люпора, что Зава отправился в Хранику, чтобы встретиться с Фейрой и поговорить о возвращении каркал из Сенги Анару и его друзьям. Анар не сомневался, что Фейра что-нибудь придумает ради него. Без сомнения, очень скоро всё будет шито-крыто.
   Мысли его вновь и вновь возвращались в маленькую кузницу на окраине королевства и её мощнотелой красавице-хозяйке. Как же ему улизнуть из хором, чтобы снова встретиться с ней?
   Потянулись скучные томительные дни. Чтобы как-то скоротать их и иметь повод пореже видеться с нелюбимой женой, Анар подолгу упражнялся с оружием разного вида на заднем дворе за амбарами, брал уроки у лучших поединщиков Лавила. Иногда ему в голову приходили лестные мысли стать настолько искусным бойцом, чтобы без опасения быть убитым вызвать на поединок самого короля Бабаяла и заслужить себе второе имя - Убийца Короля Сенги.
   На дворе за амбарами высилась платформа - площадка, на которой было удобно тренироваться с оружием, а вокруг площадки оседал снег, затем он превратился в земляную кашу, а после, ближе к лету, каша подсохла под лучами солнца и на ней начала проклёвываться пёстрая трава.
   Королю Лавилу пришла пора выполнять свой королевский долг: раз в год объехать всё своё королевство, каждую деревню, чтобы посмотреть на нужды своих подданных своими глазами и в последствии принять решение, как помочь им. Король Лавил всегда честно и ответственно исполнял эту обязанность, несмотря на то, что с возрастом это делать становилось всё труднее.
   - Учись этому ты, - сказал он зятю. - Ты и твоя жена. Поезжайте по королевству вместо меня, осмотрите его.
   У Анара подпрыгнуло сердце: ведь это возможность побывать у Тэгги!
   - Ленории не стоит ехать в такую утомительную поездку, - ответил он. - А вдруг она окажется беременной, её растрясёт в дороге и она выкинет? Мне ни к чему рисковать будущим потомством, я еду один.
   Ленория была огорчена, что муж вновь покидает её, но и отправиться с ним в утомительное путешествие она не имела желания - лень взяла своё. Она будет по нему скучать. Всё-таки у неё хороший муж: хоть и грубиян, зато взял на себя все трудности, которые они бы должны делить в заботе о королевстве.
   Анар не пожелал взять в дорогу свиту и свои регалии, он оделся просто и забрался в обычную чагу без кареты. Объяснил он это Лавилу, что, якобы, он хочет воспользоваться тем, что ещё немногие в королевстве знают его в лицо, а значит, он может появиться среди своего народа инкогнито и узнать побольше правды от том, как на самом деле живут граждане Пикара и что думают о правительстве. Король одобрил эту идею.
   По пути к кузнице Тэгги Анар на самом деле заехал в несколько деревень, путая следы на случай, если кто-то из приближённых тестя пожелает тайно понаблюдать за ним, но пробыл в них недолго.
   Чага его мчалась по лесным тропам, окутанным запахам поздней весны, к кузнице Тэгги возле озера на окраине королевства...
   Тэгги в кузнице не оказалось, кузница была заперта на замок. Хозяйка её уж несколько дней гостила в доме своей матери, вместе с сёстрами работая на маленьком поле. Семья Тэгги оказалась в нужде. В прошлом году летом они засеяли пол растением ДЖУХОЙ, прораставшим из земли волосяным клочкам, подобными шерсти и из него изготавливали тёплую одежду на самые лютые морозы. Джуха ценилась, её могли закупить прядильные мастерские, а можно было и самим всю зиму готовить пряжу. Но лето оказалось чересчур дождливое даже для Милды с её влажным климатом и джуха сгнила на корню, потому что ливни были почти не прекращающиеся.
   Тэгга не доверяла земле, во всем надеясь на металл, молот и силу своих рук и они ещё ни разу не подводили её. Всю зиму она помогала семье матери, оставшейся без урожая, покупая для них пропитание. Она же помогла им закупить самые дешёвые зёрна КАРУХИ - чёрные и мелкие, из которых делали кашу и грубый хлеб, чтобы засеять ими поле. Но Вилла не пожелала сажать каруху.
   Весной в деревне поселился ростовщик из Керты и он убедил Виллу и ещё нескольких крестьян взять у него в долг большую сумму денег и под огромные проценты, и купить дорогостоящие семена джухи и вырастить шерсть, чтобы выгодно продать. Виллу соблазнила эта идея, она влезла в долг, закупила семена, начала вместе с дочерьми засевать ими поле, призвав на помощь и старшую дочь Тэггу. И только после того, как поле уже было засеяно, Вилла и Тэгга подсчитали предполагаемые грядущие доходы и сколько из них придётся отдать, чтобы покрыть долг с процентами и поняли, что им останется так мало денег, что это снова не прокормит семью в зиму.
   Тэгга поняла, что и следующую зиму ей снова придётся кормить мать и сестёр. И Вилла ей не будет за это благодарна. Вилла вечно недовольна старшей дочерью.
   Вилла имела колоссальные планы на красоту Тэгги, надеясь выдать ту замуж повыгодней. И а самом деле прошлой осенью к Тэгге посватался сын самого богатого крестьянина в деревне, владевшего самым большим полем и нанимавшего батраков.
   Во время сватовства отец жениха имел неосторожность сказать Тэгге:
   - Такая невестушка нам нужна! Ты очень сильная, сможешь работать лучше и больше всех моих батраков. Может, мне и меньше работников нанимать придётся, если лениться не станешь!
   Тэггу это оскорбило. Жених ни слова не сказал ей о любви к ней, а его отец откровенно заявил ей, что она придёт в его дом почти батрачкой, которая, к тому же, знакома с кузнечным делом, что в хозяйстве всегда пригодится.
   - Знамо дело, сильные руки всем нужны, - ответила она, - только и я своей силушке цену знаю. А вот каков женишок-то? Достоин ли меня?
   - Да ты в уме ли? - взвился отец жениха. - Мы богаче вас раз в десять, мы тебе честь оказываем, что берём в свой дом женой сына, а не служанкой!
   - А мне ни к чему прислуживать, пока я способна удержать в руках молот! - с достоинством ответила Тэгга. - Вот только женишок его удержит ли, если я вызову его на поединок?
   - Что ты ещё выдумала? Зачем тебе вызывать его на поединок?
   - Силушкой померяться! Значит, сильна я, говоришь? Так мне слабый муж не нужен! Одолеет меня в бою молотами - стану женой, не одолеет - башку расшибу!
   Злополучный жених не был уверен, что справится с могучей девой-кузнецом и свадьба его с ней так и не состоялась.
   Вилла же едва не сошла с ума от досады: как же её глупая дочь отвергла такого богатого жениха! Вот ведь дуру вырастила - убить мало! Она пилила и ругала дочь, но та не желала этого слушать, она уходила из дома надолго, запиралась в кузнице, а после и вовсе переехала туда.
   Но иногда приходила в гости, чтобы всё же помочь семье матери.
   И теперь, когда Тэгга работала вместе с матерью на поле, та не переставала ворчать:
   - Гнём спины, а толку не будет. Всё за долги и спустим. А что зимой делать? Ну, прокормит кое-как твоя кузница. А ведь ты бы могла иметь ещё больше и нам помочь получше!
   - Чем? - раздражённо бросила Тэгга. - Я не стала бы там хозяйкой. Кто бы позволил мне отрывать жирный ломоть от их пирога и отдавать вам?
   - Была бы умной - всё прибрала б к рукам. Только у тебя весь ум в силу, да в красоту ушёл. Такое богатство отшвырнуть от себя далекооооо - ну, не дура ли?
   - Не велик ум - батрачить на мужа, что тебя не любит. На кой мне это? Нешто у меня совсем удела нету?
   - Знаю я твой удел! Кузница грязная, будь она проклята!
   - Не кляни кузницу отца! Она мне имя дала! - Тэгга с досадой швырнула на землю короб с семенами.
   - А ты и именем не сможешь воспользоваться! - Вилла, опустившись на борозды поля, зарыдала. - Почему я не родила умную дочь, умеющую обращать себе на пользу всё, что имеет - силу и красоту! Почему я дала жизнь этой девке, что не хочет знать ничего, кроме копоти и молота? Ничему не научилась, кроме как стучать по наковальне!
   - А для меня нет ничего дороже моей наковальни! - ответила Тэгга. - Я была бы счастлива в своей кузнице, если бы не твои несправедливые упрёки! Вот пойду в свою кузницу, запрусь там и буду ковать, пока на душе не полегчает!
   Она повернулась к матери спиной и большими шагами двинулась от неё прочь, двигаясь по распаханным бороздам. Вилла заголосила ей вслед дурным голосом, но она даже не оглянулась - она была обижена.
   Её огромные мускулистые ноги несли её по холмам, то вверх, то вниз, крестьянских дворов на склонах, не зная усталости. Долгий путь не пугал её, для неё было делом чести преодолеть любые трудности и худшая горечь - ощутить себя слабой.
   Она принимала мир, в котором жил - труд, долгую суровую зиму, снега на метры в высоту. В этом мире было и хорошее: те, кто помогут выжить, ожидая также помощи взаимной. Тэгга считала, что если кто-то что-то от неё ждёт, значит, она нужна и чего-то стоит. Трудности и скудость благ сближают людей, порождает общие цели, единомыслие, дружбу. И в этом мире было бессмысленно жить прошлым и слишком задумываться о будущем, потому что от прошлого нет пользы, а будущее уж точно на Милде непредсказуемо. Но это не значило, что здесь не было места мечте, великим целям, вдохновению. И Тэгга мечтала о любви с тех пор, как поняла, что она бывает. С того дня, как увидала Анара.
   И она грезила об этом юноше, холодном, как металл и носившему такое же имя. Она горевала от мысли, что, возможно, не увидит его уже никогда.
   Приближаясь к кузнице, она ещё издалека заприметила чагу, стоявшую возле фундамента кузницы и сидящего в ней человека. Она предположила, что наверняка это какой-нибудь заказчик, дело известное.
   Однако, приблизившись, она увидала силуэт, показавшийся ей знакомым. Сердце её бешено заколотилось. Ей стало боязно верить собственным глазам, обмануться в надеждах.
   Сидевший в чаге также заметил её приближение, ловким гибким движением выпрыгнул из чаги на траву, спружинив на длинных стройных ногах. Этот прыжок показался Тэгге самым грациозным и пластичным. Так двигаться мог только ОН.  Ей стало так радостно, что она застыдилась и принялась отворачивать лицо в сторону и кусать губы, чтобы не расплыться в глупой счастливой улыбке и не выдать своих чувств.
   Анар же вёл себя более самоуверенно: не сводя с девушки дерзкого взгляда, он широко улыбнулся и зашагал к ней навстречу.
   - Приветствую тебя, прекрасная Тэгга! - произнёс он. - Ты догадалась, что я явился не только отдать тебе долг, но и полюбоваться твоей красотой?
   - Приветствую и тебя, - ответила Тэгга. - Любуйся, чем хочешь, коли есть охота! - она изо всех сил старалась казаться равнодушной.
   Анар отстегнул от кожаного пояса, проклёпанного металлическими бляшками, тяжёлый кошелёк и вложил его в руку девушки, затем взял эту руку в обе свои ладони и нежно сжал:
   - Вот то, что я тебе обещал. Будь уверена: здесь монеты только из металла баль!
   - Тогда ты значительно переплатил мне, чем был должен. Это много.
   - Это малая толика того, что я могу тебе дать. Ты достойна дорогих нарядов, украшений из драгоценных камней. Пожелай - всё привезу тебе.
   Тэгга подняла на него искристые глаза.
   - Ты так богат?
   " - Знала бы ты, кто я, - " подумал Анар. Но пока ей не стоит этого знать. Он прятал от неё все свои регалии королевича и наследника. Ни к чему сейчас смущать девушку ими, пусть она общается с ним, как с равным, будет свободна в поведении и в чувствах. Именно такой она и нравится ему. Так пусть пока не ведает, что он - её будущий король. Ей идёт быть дерзкой и смелой.
   - Да, я не беден, - ответил он. Моё поместье даёт мне неплохую прибыль.
   Не стоит также перегибать палку, представляясь Тэгге нищим. Женщины не любят неимущих. Пусть знает: он даст ей всё, что она пожелает. Он не пожалеет для неё ничего и она достойна роскоши!
   - Скажи мне, Тэгга, чего бы ты пожелала в обмен на нашу дружбу?
   Уголки губ девушки тронула лукавая усмека.
   - Не переоценил ли ты меня? Я не обучена тем хитростям в любви, что владеют первые счастливицы - куртизанки.
   - Любая бы из них позавидовала бы тебе. И хочу я тебя больше, чем кого-либо. И если ты по-хорошему не отдашься мне, я тебя изнасилую!
   - Сначала справься со мной! - фыркнул Тэгга и, отстранив Анара, гордо направилась к каменной лестнице, ведущей наверх в кузницу.
   - Будь уверена - справлюсь! Прибью гвоздями к лавке твои руки и ноги - не пошевелишься! - Анаром овладело шутливое настроение.
   - Удержи хоть одну мою руку!
   - Удержу обе - сил хватит!
   - Ой ли?
   - Сейчас убедишься.
   Тэгга вошла в кузницу, открыла сундук с личным вещами и кинула туда увесистый кошель. Она не была жадной до денег, но было приятно осознавать, что мужчина, который пришёлся ей по сердцу, не скупится для неё.
   Краем глаза она наблюдала за своим гостем. Он рывком сбросил с себя ремень вместе с прикреплёнными к нему ножнами с каркалой, швырнул это на пол возле лежанки. Затем сбросил с себя чёрный кафтан, облегающий его стройную изящную фигуру, оставшись в серой рубашке.
   Затем повернул лицо в сторону, где находилась Тэгга. Спина её чуть подрагивала. Вожделение волнами начало раскатываться по его телу. Он приблизился к девушке, обхватил её обоими руками и потащил к лежанке.
   Она проворно развернулась к нему лицом.
   - Денег мало, - промолвила она, - ты должен любить меня, если хочешь лечь со мной!
   - Я не переставал думать о тебе, Тэгга, - ответил он, - с тех пор, как увидел. Что это, если не любовь? Видно, я сошёл с ума, если вздумал любить женщину!
   - Если ты сейчас солгал, Анар, клянусь, я не прощу! Убью! Молотом убью!
   - Да убей - от твоей руки и умереть не горестно! Но это я убью тебя. Потом.
   Он повалил её на лежанку и опустился на неё сверху, придавив почти всем телом, но здоровенной девке это оказалось нипочём. Она легко спихнула его с себя и ухмыльнулась. В порыве страсти Анар рванул на ней холщёвое платье и разодрал его на две половины. Тэгга не осталась в долгу и тут же так же расправилась с его рубашкой. Он бешено рассмеялся и снова плюхнулся на неё сверху, раздвигая коленями её ноги.
   Он почти насиловал её и кровь била ему в виски со злобой и ненавистью, перемешанных с ревностью и обидой.
   Тэгга кому-то принадлежала до него.
   Этого от неё он не ожидал. Ему хотелось причинить ей боль, услышать её вопли, отомстить. Но она всё мужественно сносила. А может, это ей даже нравилось.
   Наконец он, обессиленный, отвалился от неё и уставился ледяным немигающим взглядом в закопчённые доски потолка кузницы.
   - А ведь я так мало знаю о тебе, - задумчиво проговорила Тэгга, положив мощную руку под свой затылок. - Не расскажешь ли чего о себе?
   - Лучше ты, сука, расскажи, с кем спала до меня! - хриплым от гнева голосом сквозь зубы процедил Анар.
   - Ты о чём? У меня до сих пор не было ни одного мужчины.
   - Думаешь, я ничего не понял? - Анар спустил с лежанки руку и нашарил рукоять лежавшей на полу в ножнах кракалы. Ему пришло в голову изрубить Тэггу в капусту за этот мерзопакостный сюрприз, да ещё и враньё. Но девушка потянула руку к молоту, стоявшему у стены неподалёку от лежанки и Анар отказался от своих намерений.
   - Когда мне было чуть больше двенадцати лет, - принялась оправдываться Тэгга, - я очень хотел понять, как это происходит между мужчиной и женщиной. Но тогда ещё был жив отец и он не допускал ко мне парней. Вот однажды я заперлась в амбаре, взяла початок мисла попробовала поиграться с ним, вышло всё так неудачно... Вот так я потеряла девственность, а с мужчиной не была ни разу.
   Анар поднял голову от подушки и посмотрел на неё расширенными от изумления глазами:
   - В это трудно поверить! Ты такая дура?!
   - А мне ум ни к чему! - огрызнулась Тэгга.
   - Но это невозможная глупость! Початком мисла лишить себя девственности?! Да это выходка слабоумной!
   - А мне ум ни к чему! Мне и без него хорошо!
   - Но ты не напоминаешь ничем слабоумную. Значит, ты лжёшь. Нелепо лжёшь, думая, что я дурак. Немедленно говори, кто бы с тобой!!! - Анар резко повернулся на бок и схватил Тэггу за горло. Она захрипела, задыхаясь, принялась разжимать его пальцы, но они оказались жёсткими, как сталь. Чтобы спасти себя, она ударила его кулаком под дых. Он отпустил её горло, скорчившись, но потом, переведя дыхание, подскочил, сел верхом на бёдра Тэгги и принялся нещадно молотить её кулаками по лицу, плечам, даже по груди. Однако, девушка не растерялась и принялась давать ему сдачи огромными, как кувалды, кулаками. Она сумела его сбросить с себя и с лежанки на пол и сама прыгнула на него. Они катались по полу, яростно мутузя друг друга, кулачный бой завязался не на шутку.
   Наконец, они оба устали и расползлись по углам. У обоих лица напоминали кроваво-синюшное мессиво, тела также были покрыты синяками и ссадинами.
   - Скажешь, кто был твоим любовником? - прохрипел из своего угла Анар.
   - Не было никого, не веришь, так пусть тебя причешет ордием! - бросила Тэгга.
   - Что ж, может, ты и правду говоришь. В таком случае, ты полная дура! - он засмеялся.
   - Я и не величала себя умной... На кой мне ум-то. Я и без него своё ремесло знаю. Мне бы молот, да наковальню!
   - И початок мисла - вот всё, что тебе, дуре, надо, - сострил Анар.
   - Да не нужен мне початок! Что пристал со своими насмешками!
   - Ладно, - уже более миролюбиво заговорил Анар, - лучше уж дура, чем шлюха, а то пришлось бы тебя убить. Снова приду к тебе в гости через пару дней, чтоб в шобонах меня встречать не смела. Новое платье купи, с вышивкой. Трать деньги, что я дал тебе, я тебе ещё принесу.
   - Не на барахло деньги потрачу. Матери и сестре надо помочь поле выкупить, иначе как раз ростовщику за долги достанется.
   - Какому ещё ростовщику?
   - Объявился год назад такой в деревне, сам из Керты. Ему вся деревня должна, кое-кто уже потерял свои поля, ему отошли из-за неурожаев.
   - Поля теперь принадлежат теперь этому кертянину?
   - Да, теперь они его собственность, их бывшие владельцы трудятся не него батраками.
   - Странно... Никогда не слышал об этом, - промолвил Анар. - Почему-то это мне совершенно не нравится.
   - Вот-вот, никому это не нравится. Никто и не поймёт, как это многие угодили к нему в ловушку. Мне-то что, меня кузня всегда прокормит. А в деревне все голодают. Не надёжно это дело - земля, хоть и проращивает пищу.
   " - Если я буду хорошо знать жизнь Пикара с самого низа, не стану ли я сильнее Лавила, не приберу ли власть к рукам раньше, чем старик скончается? - подумал Анар. - Всё-таки нужно вновь объехать многие деревни и разузнать, что к чему и понять, как это можно обернуть себе на пользу. И, конечно, посоветоваться с Завой. У него голова умная, толковая. Только бы поскорее вернулся и решил проблему с моим именным оружием."
    Вскоре Анар простился с Тэггой и отправился в её деревню.
    Проезжая на чаге мимо поля, он увидал крестьян, разложивших на его кромке свой скудный обед - варёная каша из карухи, да из карухи же хлеб. Всё это они запивали обычной водой. Крестьяне все, как один, были загорелы, тощи и стары на лицо, даже дети.
    Такими Анар помнил крестьян с самого детства, когда отец-король, по традиции объезжал с ним деревни своего государства. Хмаль учил ещё совсем маленького сына: " Сытый крестьянин с полным желудком - всегда плохо. Потому что сытость притупляет страх. Нет страха - нет повиновения. Нет голода - нет послушания. Крестьянин должен жрать ровно столько, чтобы не сдохнуть и работать. То же и с горожанами, с ремесленниками. Голодные глаза всегда заглядывают в рот правителя, уши открываются для послушания." Анар ловил каждое слово отца, помнил каждое наставление. Хмаль обкладывал свой народ непомерно большими налогами, а тех, кто не мог их заплатить, либо казнил, либо лишал имущества.
   В Пикаре были менее жёсткие налогообложения и до сих пор те крестьяне, что не ленились, ещё могли сохранить свою собственность и есть до сыта. Но вдруг откуда ни возьмись, объявился этот ростовщик из Керты и ему, оказывается, уже принадлежит часть полей Пикара...
   Анар сошёл со своей чаги и попытался поподробнее расспросить крестьян об этом ростовщике. Оказалось, что уже несколько лет подряд в пикарских деревнях процветали ростовщики из Керты и прибирали к рукам поля. Анар поинтересовался, в каких именно деревнях. Оказалось, почти во всех.
   Анар задумался. Житель любого государства Милды мог беспрепятственно войти в любое другое государство, но не в Керту. Керта, тёплая и изобильная, считала себя особенной, она на самом деле отличалась от других стран хотя бы климатом. Многие бы хотели поселиться в ней или погостить, но она не могла вместить в себя всех желающих, поэтому была вынуждена держать свои границы на замке и в гости пускать лишь знатных да богатых, тех, кто нёс ей деньги. А уж чтобы иноземцу поселиться в ней, тут уж надо самого себя отдать - в рабство. Сами кертяне редко покидали свою страну, явно не испытывая желания переселиться из её тепла в какую-нибудь иную землю с трескучими морозами и непролазными снегами. Но теперь всё изменилось. В Керте вдруг начали, как грибы после дождя, возникать ростовщические лавки и ростовщики начали покидать свою благословенную державу и подались в Пикар. Что бы это значило?
   Несколько дней Анар провёл в разъездах, ночуя на постоялых дворах в деревнях. Чтобы не привлекать к себе внимания подозрительно пустой чагой, он закупал дрова, выдавая себя за горожанина, желающего запастись ими. Пользуясь случаем, он расспрашивал крестьян о действовавших в их деревнях ростовщиках. Выяснилось, что ростовщики умело управляют землёй, полученной у должников, действуя рационально и организованно, а те, кто нанялись к ним, живут сытно, не то, что крестьяне, ещё сохранившие свои участки полей, и даже их зимняя одежда лучше и теплей.
   Анар никак не мог понять, что это происходит.
   В хоромах Лавила его ждал гость - его отец. Анар предстал перед ним в необычном виде: лицо его было покрыто синяками и ссадинами после могучих кулаков Тэгги, из-под кафтана торчали клочья разорванной рубашки, взгляд был диким.
   - Где ты шатался эти дни? - зарычал на него Хмаль.
   - Разве король Лавил не объяснил тебе? Он ослаб здоровьем и я выполнял его обязанность - объезд краёв нашего государства.
   - Я не о том говорю! - Хмаль был вне себя от ярости. - Куда ты исчез после брачных дней, где потерял своё именное оружие, став посмешищем для Сенги и Улрики?
   Анар похолодел душой.
   - Откуда тебе известно?..
   - Вся Сенга распевает уличные песни о трусливом королевиче Анаре, бросившем своё именное оружие, спасая свою жизнь, эти песни разошлись и по Улрике! Как ты сумел влипнуть в такую дурную историю?
   - Я только хотел посмотреть на казнь в Сенге, знаменитую машину палача Вара, вырывающую рёбра у преступника. Кто же знал, что мне придётся убить оскорбившего меня корчмаря и из-за него Бабаял пожелает казнить меня и обесчестить, отобрав каркалу!
   Хмаль приблизился к сыну и с размаху ударил его ладонью по лицу.
   - Паршивый мальчишка, ты не водоноса сын, а короля, ты был обязан предвидеть, чем закончится эта скверная история! Как ты намерен вернуть себе своё оружие?
   - Вызову на поединок Бабаяла, одержу над ним победу и потребую назад свою каркалу.
   - Потребуешь? Одержишь победу? Да ты знаешь, что Бабаял опытный и умелый поединщик и сопляку, вроде тебя, бросить ему вызов всё равно, что сунуть голову в петлю?
   - Значить, хотя бы умру достойно.
   - Что за бредовые мысли у тебя в голове! Оружие надо выкрасть! Нужен человек, ловкий, умелый, преданный, который сумеет сделать это!
   - Я постараюсь такого найти.
   - Ты постараешься? Стараться придётся мне, покрывать твою глупость! Глупость за глупостью... Ты понимаешь, что если твоё оружие не будет в скором времени возвращено, король Лавил может развести тебя со своей дочерью и мы потеряем Пикар?
   " - Хорошо бы меня с ней развели, - " подумал Анар, зная, однако, что изо всех сил будет стараться сохранить этот ненавистный брак, а значит, право наследования королевства, которым будет править не столько он сам, сколько его отец. Он - собственность своего отца. Он так воспитан.
   - Кто выковал для тебя поддельное оружие? - допрашивающим тоном продолжал Хмаль. - Кто сделал гравировку на нём?
   - Один кузнец. Его уже нет в живых. Я убил его, чтобы не разболтал.
   - Отлично, хоть тут поступил правильно. Почему ты сразу не явился ко мне и не рассказал обо всём, зачем подался невесть куда, без свиты, без охраны? Ты не знаешь, сколько в здешних местах разбойников? Тебе повезло, что ты не убит ими! последние нищие и те в одиночку не передвигаются из деревни в деревню.
   Анар молчал, ожидая, когда отец перестанет его бранить.
   Но разговором с Хмалем неприятности не окончились. Лавил встретил его довольно холодно, потому что уже знал о том, что именная каркала зятя была утеряна им и это бесчестье слишком велико для наследника королевства. Он выразил надежду, что каркала будет в скором времени возвращена, иначе Анару придётся покинуть его семью.
   Через несколько дней явился Зава. Анар метнулся к нему, поинтересовавшись, уладила ли всё Фейра, решила ли вопрос с возвращением именной каркалы?
   Зава ответил:
   - Фейра знает многих ловких и умелых воров во всех пяти королевствах, но ведь дело деликатное, надо было подыскать такого вора, что мог бы сделать всё, как надо, не выболтать, что каркала Анара у Бабаяла. Но и так все уж узнали! Всё затянулось. И от тайны не осталось и следа. Фейра послала в Сенгу одного очень умелого вора, только ему придётся прежде втереться в доверие к придворным Бабаяла и выяснить, где находится тайник с твоей каркалой.
   - Скорей бы уж всё решилось! - сквозь зубы выдавил Анар. - Мне отвратительна дочь Лавила, это куль со слякотью, а не женщина, но если меня разведут с ней, отец меня не простит. К тому же, странные события происходят в последнее время в Пикаре...
   - Какие?
   - Ростовщики из Керты! Они почти во всех деревнях. Крестьяне отдают им свои земли за долги, но, кажется, только довольны этим. Хорошо это или плохо для нас?
   - Ничего хорошего, - мрачно высказался Зава. - Думаю, это происки кертского короля - плута Лакара. Этих ростовщиков уже полным-полно в Хранике и не только в деревнях, но и в городах. И они всё гребут под себя - земли, мастерские, корчмы, постоялые дворы...
   - И что с того? Налог с этого всего идёт в королевскую казну, какая разница, кто этим владеет, наш гражданин или кертянин?
   - Разница в симпатии народа в обольщении. Кертяне действуют хитро, то и дело подслащивают и переманивают наших граждан. мой отец, как ты знаешь, помещик, владелец крупных земель в Хранике. Мы всегда старались держать своих батраков в жёсткости и впроголодь, чтобы им и в голову не пришло требовать себе больше того, что им положено. Рядом с нашим поместьем соседствовала деревня, крестьяне которой владели небольшими наделами, кое-как сводили концы с концами и н беспокоили нас. Затем там появился кертский ростовщик и через несколько лет все поля этой деревни стали принадлежать ему. Он продал свои земли другому кертянину, видимо, знающему толк в землевладении. И он, надо отдать ему должное, умело повёл свои дела, прибыль потекла к нему рекой. Что ж, если у него голова работает с толком, пусть бы богател, так ведь он вздумал баловать своих батраков. Кормить, как на убой, дал добротную одежду, отремонтировал бараки для них. И что ты думаешь, они начали похваляться перед батраками моего отца, а те пожелали того же от нас, стоило огромных усилий их усмирить, так ведь они работать стали хуже, всё мечтают улизнуть к этому помещику, да он к себе не каждого берёт.
   Та же история в городах. В мастерских, которыми владеют кертяне, рабочим платят больше, чем в тех, которыми владеют храникийцы. В корчмах кертян-хозяев дешевле гарпо и выпивка. В доходных домах кертян дешевле снять жильё. Вот что они творят!
   - И какой смысл! - пожал плечами Анар. - Закармливать батраков, переплачивать рабочим в мастерских, отдавать за гроши выпивку и гарпо - это же не очень прибыльно, не так ли?
   - Их цель не прибыль. Анар, Фейра знакома с одним человеком, который относительно пролил свет на происходящие события. Он всего лишь владелец маленькой забегаловки, но в прошлом он был богатым купцом и другом наследного принца покойного короля Ласа. Он из геддийцев. В его корчме Фейра часто встречается с нужными ей людьми и иногда беседует в самим хозяином... Так вот он, а имя его Иоге, утверждает, что в этих событиях главенствует не материальные, а политические интересы. Он предполагает, что все эти новоявленные ростовщики, землевладельцы, хозяева мастерских ни кто иные, как подставные лица короля Лакара и действуют от его имени, стремясь показать нашему народу, насколько хорошо всё, что связано с ним. Батракам он даёт жратву, мастеровым - заработок, гулякам - самогон! А цель такова: весь народ Улрики должен захотеть видеть Лакара своим королём, а свои королевства - его провинцией!
    - Хитро придумано, - задумчиво проговорил Анар. - Совсем неглупые эти кертийцы. Однако, я слышал, в некоторых книгах путешественники отзывались о них, как о глупом и недалёком народе, который процветает только за счёт плодородной земли и тёплого климата.
    - Да, так было прежде, но всё изменилось с тех пор, как скончался король Лас и на престоле оказался Лакар. Он возвысил огромное число людей из низов, в которых увидел толк, которых счёл достаточно умными, практичными и сообразительными. Они-то, этот сброд и есть эти самые новоявленные ростовщики, помещики и владельцы городской собственности в нашем королевстве.
    - Значит, это угрожает нам потерей власти? Бунтом народа, обольщённого Лакаром?
    - Боюсь, что да, мой королевич. Но не всё так безнадёжно, угроза может остаться лишь угрозой. Наш народ смирен и не любит революций. Кроме того, мы, вельможи и помещики, тоже предприняли кое-что.
    - А именно?
    - Наше оружие - слухи. Мы платим рассказчиками, которые ходят по городам и деревням и повествуют ужасные истории о рабстве в Керте. В наших королевствах нет рабства и вряд ли народ его захочет. Рассказчики же делают упор на то, что если Улрика станет провинцией Креты, Лакар сделает народ Пяти Королей рабами - непременно!
    - Я бы поступил более радикально, - зубы Анара всё плотнее стискивались от злости, - я бы приказал казнить всех этих ростовщиков и деляг - всех до одного! Залил бы кровью всю площадь, чтоб лилась по переулкам и чавкала под ногами прохожих!
    Он попытался поговорить с Лавилом о затее Лакара и предложил устроить массовые казни кертских ростовщиков и предпринимателей, но король назвал его безумцем. Такие крутые меры вызвали бы конфликт с Кертой вплоть до войны, а худой мир, как известно, лучше доброй ссоры. Кроме того, действие кертских предпринимателей правомерны и для казни их нет повода. Анара от этих слов начало колотить внутреннее бешенство. Чтобы как-то выплеснуть свою злобу и ярость он отправился на площадь Чары(Смерти) и, переодевшись в чёрную робу палача, принял участие в казни преступников, запытав своими руками четырёх разбойников.
    Затем наступило опустошение. Вакуум сжимал атман, тяготил.
    Ленория никак не беременела, постоянно приставая, чтобы Анар ложился с ней и занимался с ней любовью. Избавиться ненадолго от её назойливых домоганий можно было только отправившись на задний двор, чтобы долгими часами упражняться с оружием, а поздно вечером отговориться:
    - Я устал от тренировок. Мне предстоит поединок с королём Бабаялом, велика возможность моей гибели, а ты докучаешь мне своими похотями!
    Время от времени он всё ж умудрялся убегать из хором Лавила в кузницу Тэгги и пробыть в ней даже несколько дней. Им было очень хорошо вместе, хотя почти при каждой встрече случался тот или иной повод для драки. Анар возвращался к тестю и жене с кровоподтёками и ссадинами на лице и лгал, что посещал ту или иную деревню, чтобы посмотреть, всё ли там в порядке, и ему пришлось подраться с грабителями, напавшими на его чагу. И ему верили.
    Тэгга преданно ждала Анара, почти не отлучаясь из кузницы.
    Лето было в разгаре, мать и сёстры звали её в поле, чтобы она помогала им, но она отказывалась, твердя, что в кузнице у неё слишком много работы. Подруги сманивали её сходить в соседнюю деревню, где была корчма и где, как в старые добрые времена, можно было выпить приятного лёгкого напитка и закусить просоленным и прожаренным гарпо, но она избегала и этого. Покидала она кузницу лишь ради необходимых праздничных походов в храмы, чтобы отдать почтение зоркам-богам.
    Когда же появлялся Анар, наступал настоящий праздник. Они были неразлучны.
    Почти каждый день они купались в озере, наперегонки переплывая его или же резвились и в шутку топили друг друга и иногда доходило до того, что одному приходилось приводить в чувство другого, откачивая из него воду.
    А бывало, они долгими часами бродили мимо вековых угрюмых мрачных тунов, превращавших день в ночь. Между тунов густо росли дикие кусты и некоторые из них были ягодными и юноша с девушкой обирали их. Они рисковали жизнью, забредая в такую лесную даль, где обитали разбойники и страшные гавы, но невероятная удача сопутствовала им и они живыми и невредимыми возвращались в кузницу.
    На планете Милда существовал лишь один по-настоящему опасный гав - мар. И однажды мар всё-таки вышел к Анару и Тэгге. Они не хотели думать об опасности, было не до того. Они целовались, тесно прижавшись друг к другу, у обоих на головах красовались венки из белых скромных цветочков, сплетённые Тэггой.
    И вдруг между длинными тёмными иглами лап туна высунулась крокодилья пасть, поросшая густой чёрной длинной шерстью, пасть мара. Полуоткрытая, полная жёлтых и острых зубов, между которыми алел язык и сочились вязкие струи слюней...
    Гав был стар, неповоротлив и сыт, он убил и сожрал в лесу другое старое и ослабевшее животное. Но гавы, как существа, созданные из негативной энергии, от чувства сытости не утрачивали агрессии, они были запрограммированы убивать всё живое - без повода и причины.
   И гав, хрипло рыча, двинулся в строну юноши и девушки, сминая лапами валежник.
    Анар шагнул вперёд, заслоняя собой Тэггу и, схватившись за рукоять своей каркалы, с лязгом выхватил её из ножен. Тэгга же нащупала молот, висевший на её ремне, но рукоять его запуталась в петле и она никак не могла отстегнуть её.
    Издав бешеный рёв во всё горло, Анар ринулся на гава, выставив вперёд остриё клинка. Прежде ему никогда не доводилось охотиться на этих тварей, но он помнил урок от своих учителей, учивших его убивать маров: самое слабое место мара - его живот. Остальное у него - жёсткая шерсть и толстая шкура, как металлическая броня. Попробуй доберись до этого слабого места: мар яростно обороняется сильными лапами, кинжальным когтями, кидается вперёд, разевая пасть. Поэтому на него охотятся специальным оружием - викарой. Она напоминает косу и копьё с удлинённой пикой одновременно. Пикой обороняются от нападающего мара, но, улучшив момент, викару можно запихнуть под брюхо гаву и распороть его. Каркала же была никудышним оружием против этого чудища.
    Но выхода не было, как обороняться хотя бы каркалой, просто ради того, чтобы не задаром расстаться с жизнью...
    Анар с воплем ринулся вперёд. Мар, раскатисто зарычав, привстал на задние лапы, чтобы передними разодрать приближающегося человека. Но Анар оказался проворнее его лап, а точнее, это была колоссальная удача: согнувшись в три погибели, юноша увернулся от когтей старого монстра, вероятно, утратившего былую расторопность и клинок его каркалы скользнул вперёд, пронзая кишки чудовища. Затем Анар упал на колени и резко откатился в сторону, но когти мара всё же успели основательно шаркнуть его по бедру.
    Мар также завалился на бок и его кишки кровавым мессивом повалились на траву. Он забился в агонии, дрыгая могучими лапами и рёв его трансмутировал в предсмертный стон.
    Прежде Анар видел маров лишь на тренировочной площадке. Охотники привозили из леса их живыми - детёнышей-подростков или наоборот, совсем старых и немощных для обучения королевича охоте. Чудовище частично сковывали цепями для безопасности и Анар учился их убивать - просовывать викару под брюхо и распарывать его. Он обожал эти уроки, позже он наловчился разрезать живот монстру по частям и медленно, чтобы тот умирал в мучениях и долго.
    Но это были всего лишь уроки с полуобездвиженными чудовищами и теперь Анар не обольщал себя тем, что убил не скованного цепями лесного мара благодаря своему умению Он осознавал, что случилось чудо, ему крупно повезло и теперь он обязан сходить в храм и возблагодарить богов щедрым даром за спасение.
    Тэгга не верила в то, что они спасены. ещё больше не верила в то, что произошло до спасения: Анар, увидев чудовище, загородил её собой и бросился на него, защищая её. Этого она не ожидала. До сих пор она не доверяла своему любовнику. Она считала его опасным и коварным, способным в любую минуту её предать и пожертвовать ею. Они принимала его таким, каким считала, потому что была влюблена не смотря ни на что и хотела с ним встречаться. Это открытие, что Анар, оказывается, может встать на её защиту, поразило её.
    Анар поднялся на ноги и кровь из распоротого когтями мара бедра хлынула на его штанину, в считанные секунды залив её. Рану следовало перевязать и Тэгга поспешила сделать это, оторвав полосу ткани от рубашки Анара.
   - Вот дура! - сказал Анар, прибавив смачное ругательство. - Зачем рвёшь мне рубашку?
    - А что ж мне, своё платье рвать? - огрызнулась Тэгга. - Сам велел мне такое платье надеть, всё тебе мои прежние одеяния не нравились!
    На девушке на самом деле было новое платье из добротной ткани с вышивкой голубыми, красными и зелёными нитями, сделанное на заказ у одной деревенской умелицы. Таких платьев у Тэгги теперь было не одно и это не ускользало от внимания селян. Народ в Пикаре был не слишком любопытный и сующий нос в чужую жизнь, но ведь есть вещи, которые сами о себе кричат. Например то, что девушку-кузнеца кое-кто узрел случайно купающейся в озере со стройным юношей, затем там же их заставали жители деревни не раз. Ну, что ж, это дело Тэгги, с кем ей озорничать в воде.
    Правда, не обошлось дело без зависти, когда Вилла принялась похваляться соседям, что дочь дала ей денег на выплату долгов. А затем ещё закупить продукты на всю долгую зиму и весну. Ну, не даром же мучилась, рожала красавицу-дочь, всё-таки сумевшую вскружить голову какому-то богачу.
    Девушки завидовали Тэгге, когда она являлась на деревенские празднества в новых добротных платьях, а однажды и вовсе - ожерельем из больших драгоценных камней на могучей недевичьей бычьей шее. Ох, и счастливая же она! И наряды ей дарит её молодец, и украшения и синяки на лицо - бьёт, значит, любит, а любит этот парень, видимо, крепко, судя по синякам, да и она его не меньше. И вся деревня знала: если из кузницы по холмам не разносится эхо от ударов молота, значит, у Тэгги дорогой гость и сердить её не следует вторжением, уж очень вспыльчива девица, чуть что хватается за свой молот.
    Теперь же крестьяне, окучивавшие грядки на своих земельных наделах, увидали Тэггу, возвращавшуюся из леса со своим другом, изрядно хромавшим и навалившимся на её плечо и штаны его были залиты запёкшейся кровью. Кто-то случайно услышал, как Тэгга предложила юноше волочь его волоком, но тот ответил, что она дура и в няньках он не нуждается. И никто не придал этому значения, случилось что-то в лесу - дело не наше, невежливо это - судачить и лезть с расспросами. Ведь у простого, даже безымянного крестьянина тоже может быть честь, не срамить же её любопытством и сплетнями.
    В кузнице Тэгга промыла рану Анара и перевязала её чистой тряпицей, затем, как могла, отстирала его штаны в озере, просушила у печки и заштопала.
    На прощание она вдруг произнесла:
    - Это как же я теперь буду без тебя одна? Что же ты сделал со мной! Рабой твоей стала, всё больше о тебе тоскую, а теперь и вовсе зачахну.
    - Я и сам не хочу уходить. Но мои обстоятельства таковы, что я не могу не возвращаться туда, где живу. мой дом мне ненавистен и тошнотворен, а люди, живущие в нём и вовсе хуже всяких врагов!
    Он сел в чагу и завёл механизмы её движения. Как же ему не хочется покидать Тэггу! Ему горько, но жизнь и не должна и не может быть сладкой и приятной. Нужно съесть немерено горького, чтобы получить крупицу сладкого, но какова ценность становится этой крупице! Её не сравнить ни с чем!
    Только однажды всё будет так, как хочет он, Анар. Ведь всё идёт точно и логично по его желанию. Король так стар и немощен, что не проживёт и года. Ленория тоже слабая, она забеременеет, не выдержит родов и умрёт от них. Правда, для начала ей надо забеременеть, а это никак не происходит, но непременно случится вскоре. И если она даже выдержит одни роды, то от других загнётся непременно. И тогда Анар стает королём, а Тэггу сделает своей королевой. И он будет править своим королевством не так, как мягкотелый Лавил. Первым делом он зальёт холмы Пикара кровью ростовщиков и деляг из Керты...
    Он громко рассмеялся и рокот его смеха раскатился по заросшим туном холмам...
    У него всё получится. Теперь - всё, после того, как он, никогда не охотившийся в лесу на маров, в считанные секунды убил одного из них.
    У него на самом деле наступила полоса везения. В хоромах врач зашил ему раны от когтей мара. Шрамы свидетельствовали о том, что он совершил подвиг: не имея достаточного опыта охотника, онвсё же одолел мара, и по сему плучил второе имя - Дит-мар(победитель мара). Но даже приобретение имени не умаляло его посрамление чести - оставленной им каркалы у короля Бабаяла.
    Вслед за успехом пришли и дурные вести. Зава с сожалением сообщил, что в Сенге пойман и разоблачён человек, пытавшийся выкрасть каркалу Анара и теперь её будут охранять ещё бдительней. Но королевичу не стоит унывать, потому что Хмаль послал в Сенгу другого своего человека, который попытается подкупить стражу кладовой, в корой хранится каркала Анара и всё же добыть её.
     Впрочем, Анара мало расстроили плохие новости. Он был полон вдохновения и азарта. Он больше не хотел хитрить и на кого-то надеяться. Он вызовет короля Бабаяла на поединок, убьёт его и заберёт назад свою именную каркалу по праву.
     Вот и раны на его бедре стремительно заживали, а тело жаждало битвы. Впрочем, даже преодолевая невыносимую адскую боль от раны, Анар с утра до поздней ночи пропадал на тренировочной площадке. И весь двор уже знал о его бредовой идее убить короля Бабаяла на поединке. Ему твердили, что это безумие, что Бабаял побеждал поединщиков, гораздо более опытных и умелых, чем юноша Анар, но королевич лишь смеялся наставляющим его в лицо. Не смеялся только перед отцом, бранившим его за мальчишескую самонадеянность, сопровождая брань увесистыми тумаками - но они не выбивали дурь из сыновней головы.
    Зачастую Анар, оставшись наедине с собой, обнажал клинок каркалы и, глядя на своё отражение в нём, говорил:
    - Тэгга выковала тебя своими руками, пальцами своими написала на тебе моё первое имя! Значит, ты исполнишь все мои желания. Ты однажды спас мне жизнь там, в лесу, ты сам повёл мою руку и убил мара! И ты дал мне второе имя! А теперь ты должен убить короля Бабаяла, войти в его сердце, показать мне его кровь! Ай, как же я хочу увидеть его кровь, моего оскорбителя, злейшего врага! Ты поможешь мне, клинок Тэгги, моей красавицы Кувалды!
    И он целовал сверкающий клинок.
    И вновь день за днём он выходил на задний двор и усиленно упражнялся даже под холодным проливным осенним дождём, а затем - под ранним снегом, сыпавшимся с небес, как свидетельство скорой зимы после короткой осени.
    Он реже навещал Тэггу, но, конечно, не потому, что она наскучила ему, а только из-за того, что ему необходима победа над Бабаялом. Она сделает его сильным и свободным даже от власти отца, считавшего его мальчишкой.
    Тэгга скучала и грустила и весенние дожди не добавляли ей веселья. Она никогда не задавала Анару лишних вопросов, ожидая, что со временем он сам всё расскажет ей о себе, но он не сделал этого.
    Она не выдержала и сама решила приоткрыть завесу тайны.
    Она отлично помнила знак, который выгравировала на его кринке. Это знак его семьи, к которой он принадлежит, непростой семье, именитой и знатной, имеющей право владеть таким знаком. Но что это за семья, где находится её богатое поместье и кто её члены?
    Она вспомнила руки Анара. Летом они загорели, но на пальцах правой руки, на указательном и среднем светлели полоски боле светлые, не иначе он носил кольца или перстни. Но не показывал их Тэгге. У него была тайн от неё.
    Тайна имеет свою прелесть и остроту - до поры, до времени. Она как покров ночи имеет собственную загадочную красоту, но если ночь затягивается, она становится угнетающей и пугающей. Значит, пора прояснить обстоятельства.
    Тэгга подумала, кто бы мог растолковать ей знак семьи Анара. Многие крестьяне разбирались в этом лучше неё. Многие из них не имели собственного имени, вели полуголодное существование, не были уверены, что протянут зиму и весну, но всё, что придавало им значительность в своих глазах и заставляло хоть немного уважать себя, так это познания в геральдике, регалиях и знаках королевских и знатных семейств их королевства или даже соседних королевств.
    Тэгга поговорила об этом с подругами и начертила на земле знак, который выгравировала на мече Анара. И спросила: какая это семья? Ей подруги, которых окликали каждую по названию деревни, в которой они жили - Каплук, потому что ни одна ещё не заслужила ничем личного имени, презрительно рассмеялись над незнанием Тэгги.
    - Как ты можешь этого не знать! - удивлялись они. - Срам, да и только! Это же семья даже не просто богатого помещика, это знак дома короля Хмаля!
    - Короля?!
    - Конечно! И его единственный сын недавно женился на дочери нашего короля!
    Тэгга прежде слышала, что дочь короля Пикара стала женой королевича Анара, которого пока немногие знают в лицо в королевстве, но кто же мог подумать, что друг Тэгги и сын короля Хмаля - одно и то же лицо! " - Я соблазнила королевича, " - наконец, сложила картину в собственном уме Тэгга.
    Значит, она навсегда потеряла Анара. Она не сможет быть с ним вместе. Прежде она считала, что он -просто богатый помещик, это то же самое, что сильно разбогатевший крестьянин. Деньги в Пикаре ещё никому не делали чести и Тэгга считала Анара не намного выше себя. Но королевич, наследник двух королей, муж королевичны, будущий король двух королевств - совсем иное дело. Слишком ниже она по положению, чтобы быть с ним на равных. Да и бесчестно это, стать причиной измены королевича королевне, дочери благородного короля Лавила, давшего Тэгге имя Она помнит добро, этот день, когда она была звана в хоромы короля и приняла награду из его рук - священный именной медальон, впервые позволивший ей ощутить, что она чего-то стоит, она - личность, она достойная часть королевства Пикар, единое целое с ним, спасавшая его от нашествия маров вместе с другими его лучшими людьми. А ведь король мог тогда и не придать значения её подвигу, не оценить, ничего особенного она не сделала, просто она, сопливая девчонка ковала день и ночь капканы, не щадя себя, потому что, как и все, боялась чудовищ из леса, не желала стать их едой, защищала свою шкуру. Ну, может, ещё своей матери, сестёр, друзей. Какой тут подвиг? Самозащита, да и сама тогда ещё безымянная девка-кузнец так считала. Сама себя так не ценила, как оценил король. Лучший король на всей Милде. Честный, заботливый, справедливый. Неужто она, Тэгга, его подданная, поступит как недостойная такого правителя?
    Нет. Она покинет Пикар, чтобы больше никогда не видеть Анара. Пусть любит свою супругу-королевичну, а не её. Ах, как же будет тяжело Тэгге уйти от своего возлюбленного! Словно лезвием по живому сердцу...
    Нелегко ей и покинуть свои родные края, такие знакомые и привычные, отцовскую кузницу - самое дорогое, что у неё есть. Но так надо. Так надо.
    Мать и сестёр она обеспечила: выплатила их долг ростовщику, закупила им запасы на зиму, они собрали урожай джухи, теперь будут готовить из неё пряжу, да и семян припасли для следующего сева. Сёстры её подросли и уже могут заботиться о себе сами. А она, Тэгга, имеет право стать свободной от них. Она достаточно помогла семье, сама же помощи не знала - значит, и удержать её некому.
    Она распродала все готовые вещи из металла, что были готовы у неё.
    Она решила уйти рано утром, ни с кем не прощаясь. Путь её ляжет к морю. У неё хватит денег на то, чтобы заплатить за место на корабле. Она уплывёт далеко за море. Там, в чужом краю тоже будут нужны её сильные руки кузнеца. И она не станет прощаться ни с кем, чтобы никто не попытался её отговорить.
    Она так и поступила. Собрав все свои вещи и запасы еды в мешок, она закинула его за плечо и, прикрепив к поясу могучий молот, заперла кузницу и отправилась в путь, в сторону королевства Андрал, лежавшего у моря. На небе ещё было темно, но звёзды освещали Милду, особенно ярким светом заливала её и по сей день безжизненная Астралано.
    Анар, явившись к кузнице Тэгги и найдя её запертой, отправился в деревню, чтобы расспросить, где находится её владелица. Но никто не знал, куда внезапно исчезла девушка-кузнец.
    Анар вернулся к кузнице, сломал замок, вошёл в неё и понял всё. Сундук с вещами её возлюбленной был пуст, металлические изделия больше не сверкали на полках и в ящиках, очевидно, они были распроданы.
    Он понял: Тэгга бросила его, даже не попрощавшись.
    Яростно взревев, он схватил самый тяжёлый молот и принялся им крушить всё, что попадалось под руку: мебель, посуду.
    Затем он сбежал со ступеней к своей чаге, схватил одну из металлических баклаг с запасами горючего тунового масла, вернулся в кузницу и принялся им поливать всё, что мог.
    И высек искру из огнива...
    Кузница Тэгги выгорела изнутри дотла вместе с деревянной просмоленной крышей.
    Анар возвращался домой в полубезумном состоянии, чисто механически управляя чагой и время от времени издавая бешеный дикий вопль. А ведь он спешил сюда, к Тэгге, чтобы сообщить потрясающую новость: он отправил посла в Сенгу. Посол обязан вручить королю Бабаялу символ вызова на поединок: металлический крест, означающий скрещенное оружие. Посол вернулся в тот же день с ответным крестом и поединок должен был состояться через несколько дней на площади в Пикаре, в городе на площади Битвы. Анар желал, чтобы Тэгга непременно явилась в город и увидела поединок, а точнее, торжество Анара, его победу над соперником, в котором он был уверен. Твёрдо уверен, несмотря на то, что окружающие считали его безумцем и самоубийцей.
    Поединок этот Анар назначил в тайне от отца, гостившего ныне у друзей за морем. Он был уверен, что отец запретил бы ему вызывать на поединок Бабаяла.
    Узнала об этом поединке и Тэгга, не успев добраться до моря. Случилось это на границе между Пикаром и Андралом, на постоялом дворе, в корчме при нём, куда Тэгга забрела перекусить, потому что у неё кончились припасы. Меню не было обширным, но подавалось горячее блюдо: варево из мисла и кусками гарпо и хлеб из мисла, а также кисель из лесных ягод и молоко.
    Тэгга заняла место за одним из длинных столов, ожидая, когда ей подадут порцию заказанной еды. неподалёку от неё перекусывали несколько мужчин, которые приосанились и вожделенно поглядывали на неё, красивую и статную, но она слишком привыкла к таким взглядом уже там, в своей деревне, с малолетства, едва у неё проросли груди и она в четырнадцать лет уже была очень высокой. Что толку, что о ней мечтают мужчины и в этих краях, если сама она грустит по своему единственному?
    Две девки суетливо метались между столами, разнося миски с горячей похлёбкой для постояльцев.
    Из дверей сбоку деловито вышел полный мужчина, по-видимому, владелец постоялого двора.
    - Служанки! - крикнул он девкам. - Пусть одна из вас слазит в погреб и притащит ещё ящик солёного гарпо на кухню. Нынче гарпо надо много, народ валом повалит в Пикар, да здесь и начнут все останавливаться.
    - А где же ещё! - отозвался мужчина с ближнего столика. - Повезло тебе, корчмарь, что в Пикаре такое зрелище намечается. Вот и я туда, успеть бы к назначенному дню!
    Хозяин корчмы печально вздохнул:
    - Да я и сам бы в город подался бы, да на кого дела бросишь? Эхх, рабом меня сделал этот постоялый двор! Такого зрелища лишаюсь!
    - Плюнь ты на свой постоялый двор! Никуда он не денется, дороже всякой прибыли узнать, как король с обесчещенным королевичем скрестят каркалы!
    - Тебе хорошо, рассуждать, тебе в зиму работы нет, тебе терять нечего. А мне каково?
    Другой мужчина в старой потёртой стёганой распашонке, из которой местами торчали клочки шерсти, махнул рукой:
    - И тебе, корчмарь, терять нечего. Ясно, чем закончится этот поединок. могучего короля Бабаяла ещё никто не одолевал ни в одном поединке, а сам он немало положил сильных мужчин, да и женщин-поединщиц. Видно, сын короля Хмаля решил просто таким образом спасти свою честь, умерев в поединке, ясно, что именную каркалу-то он себе не вернёт.
    Тэгга вздрогнула всем телом, как будто её прошил разряд электрического тока. Что она слышит? Анар вызвал на поединок самого короля Бабаяла? Тэгга с детства слушала рассказы о подвигах этого короля, прославившегося подвигами на поединках, он не знал неудач. Что же затеял Анар? На что он надеялся?
    Тэгга поняла: ей немедленно следует бежать в город, на площадь Битвы. Она вскочила с лавки, выбралась из-за стола, так и не дождавшись горячей похлёбки, оставив в столовой мешок со своими вещами и молот. Она забыла обо всём. Распахнув дверь, в которую рванулся морозный воздух, она выскочила на покрытое грязным снегом крыльцо и, прыгая через три ступени, сбежала вниз. И нырнула в снежный туннель под сугробами, ведущий к большой расчищенной дороге, ведущей в город, куда уже шествовали толпы людей...
    Она шла долгими часами, редко и коротко отдыхая прямо на дороге. Иногда ей удавалось это сделать в компании с другими отдыхающими, жавшимися друг к другу, чтобы согреться. Толпы людей усаживались на обочину дороги или на сугробы, они веселились, пели песни о славном королевстве Пикар, вдохновенно расхваливая отважных поединщиков в предвкушении зрелища, пересыпались шутками. Затем, отдохнув и относительно согревшись, путники снова отправлялись в дорогу, радуясь, что метель или бурные снегопады не препятствуют пути.
    Когда Тэгга вошла в город, ей удалось узнать, что поединок состоится завтра утром с первыми лучами солнца. Она поняла: теперь ей самой следует набраться сил для великого дела. Она непременно явится на площадь Битвы. Встанет в первых рядах, чтобы хорошо видеть бой и будет поддерживать своего Анара. Она сможет. Он победит, её славный воин, как победил того страшного мара в лесу - за несколько секунд. Просто она должна быть рядом.
    Она вновь забрела на постоялый двор, но он был забит до отказа и ей не нашлось там места. Она поняла, что бесполезно искать приюта и на других дворах, там наверняка такая же история.
    Но выход был: гости города, не сумевшие попасть на постоялый двор, разводили костры на улице и торговцы с постоялых дворов в тридорога продавали им лепёшки из отрубей карухи - их расхватывали. Но не на всех хватало и этого, да и деньги водились не у всех и поэтому на улице случались грабежи из-за еды или даже голодные обмороки.
    Тэгга была голодна, но знала, что сознание не потеряет. Она села на вязанку дров возле уличного костра и принялась наслаждаться его теплом.
    Завтра она увидит своего Анара в бою...
    Сон сморил её и она сидя уснула.
     Пробудилась она очень ранним утром, когда ещё было темно, но улица наполнилась невероятным шумом и грохотом. Она разлепила тяжёлые веки.
    Прямо в двух шагах от себя она увидала металлические гусеницы движущихся одну за другой чаг. Если бы Тэгга была чуть ближе, они бы наехали ей на ноги. Детали гусениц сотрясали землю, она гудела в унисон с их металлическими ударами о неё, затвердевшую, заледеневшую, покрытую грязным снегом. Вокруг Тэгги собралась толпа гораздо бОльшая, чем ночью у костра, который совсем потух, оставив после себя кучу головешек. Тэгга поднялась и её стеснили со всех сторон вопящие и беспокойные люди, встречавшие колонну чаг, в которых прибыл в город Пикар король Бабаял и его многочисленная свита.
    Король ехал в своей карете почти всю ночь и спал в ней всего несколько часов, но чувствовал себя полным сил и готов к бою. Он убьёт Анара и тут же вернётся в своё королевство, не задержавшись в Пикаре.
    Ветер от мчавшихся мимо чаг овевал лица зрителей.
     Но вот, колонна их миновала и в толпе послышались вопли: "На площадь Битвы! Скорее! Скорее!"
     Толпа спешила, напирала. Споткнувшийся в ней и упавший мог попрощаться с жизнью - его неминуемо затаптывали. Кто-то оказался слишком сдавленным человеческими телами стоя на собственных ногах и это тоже кончалось смертью. Тысячи людей рекой текли по узким улицам города, оставляя после себя трупы и грязь.
    Тэгга не упала и даже не оступилась, мощная плоть её выдержала тиски человеческих тел. Более того, когда она оказалась на площади битвы локти её могучих рук активно заработали, пробивая дорогу в первые ряды к ограждению пространства, на котором и должно было происходить само состязание.
    Площадка, на которой должен был происходить поединок, была огорожена металлическими столбами и перекладинами, тянущимися между ними. Эта площадка расстилалась прямо перед каменной башней с лоджией, в которой, как правило, находились самые почётные зрители: король, его семейство и избранные им.
    Счастливчиками считались и те, чьи дома располагались вокруг площади Битвы и из окон даже первого этажа на высоком фундаменте могли отлично наблюдать панораму поединка.
    Тэгге так и не удалось пробиться в первые ряды, потому что их заняла знать, а за их спинами стояли гурьбой их слуги - могучие мужчины и женщины, не позволявшие простонародью встать рядом с их господами. И тогда росла Тэгга начала наблюдать за действиями на площади из-за их спин и сердце её бешено колотилось от волнения...
    За башней были выстроены колонны чаг обоих королей и их свит и люди из свиты Бабаяла уже заняли места вокруг площади, встав в первых зрительских рядах.
    Сам король Бабаял вышел на середину площади, поигрывая каркалой, под всеобщее возбуждённое жужжание зрителей.
    Другой король Лавил находился на башне в лоджии, укутанный в стёганную светлую зимнюю накидку, в треугольной тёмно-красной шапке с золотой каймой - такая шапка была привилегией короля. Тядом с ним находилась его дочь - принцесса Ленория.
    Тэгга внимательно всмотрелась в неё. Вот она, законная жена Анара, владеющая им по праву. Сердце Тэгги, беспокойно стучавшее, заныло от боли... Мог ли Анар любить эту женщину - ещё совсем девочку, по-детски толстощёкую, с глупыми глазами, что-то непрестанно жующую? Она явно не понимает, что её мужу предстоит весьма важный поединок не на жизнь, а насмерть. А может она так твёрдо верит в его победу, что не боится возможного вдовства? Поэтому так беспечна, жуёт что-то и не обременяет себя переживаниями.
    За башней, за каменно-бревенчатыми домами вновь разнёсся оглушительный грохот и у толпы из нескольких тысяч человек завибрировала под ногами земля под ногами, задрожали дома и люди, забравшиеся на их крыши. Это по улицам катили чаги: впереди - Анара, за ним - сопровождавших его.
    Вот его чага подкатила к ограждению, врезалась в толпу зрителей, хлынувших в разные стороны.
    Торжественный момент приближался. Анар сошёл со своей чаги и, обойдя ограждение, оказался на площадке для поединка и встал напротив своего соперника.
    Зрители принялись вытаскивать из своих сумок или отцеплять прикреплённые к поясам металлические ударные тарелки и цеплять их на руки. затем толпа дружно взревела и принялась бить тарелки о тарелки и почти весь город охватил сплошной слившийся воедино звон металла. кое-кто оглох от этого, а оке-кто сообразил перед таким звучным приветствием сунуть в уши пучки шерсти, а у кого-то просто выдержали уши столь сильный звук.
    Король поднялся со своего трона с помощью слуги, поддерживавшего его под локоть и опять же с его помощью поднял вверх руку, в которой был жезл его власти с кольцом из металла баль и драгоценным белым сверкающим камнем. Он взмахнул жезлом - это был знак к началу поединка.
    На площади внезапно воцарилась мёртвая тишина. Казалось, все до единого даже перестали дышать, не сводя глаз с двух поединщиков в традиционных облегающих чёрных костюмах, жёстких поясах из чёрной кожи и чёрных сапогах. Один из них - невысокий, плечистый, крепкий, каждый член его дышал недюжинной силой. Другой ещё совсем юный, высокий, стройный. Оба были без шапок.
    Вдруг Бабаял широко улыбнулся, весело и насмешливо. Анар также обнажил ряд своих белых ровных и крепких зубов, но это был оскал злобы и бешенства. Издевательская улыбка Бабаяла привела его в ярость и он, издав воинственный вопль, первым ринулся на своего соперника, но тот умело блокировал удар.
    Сердце Тэгги перестало безумно колотиться, ей показалось, что оно остановилось вообще. Она замерла, сдавленная со всех сторон толпой, но она оцепенела бы, даже если бы вокруг не оказалось ни души. Она мысленно слала победу своему возлюбленному, она хранила его.
    Толпа же была изумлена. Предполагалось, что Бабаял расправиться в Анаром очень скоро, но они мерно бились, ни один не уступал другому. Уж не играл ли король Сенги с этим юношей в какую-то игру? А может, у будущего короля Храники и Пикара всё же есть чудесный шанс сделать честь обоим королевствам победой над несокрушимым Бабаялом?
    Лезвия каркал с оглушительным звоном соединялись и расходились...
    Вдруг Бабаял заговорил с Анаром:
    - У тебя отличная каркала, исправная вещь! Откуда она? Кто её выковал?
    - Будь уверен - непростой человек! - прорычал Анар.
    - Думаю, что в тёмной душой, если и непростой! - Бабаял вновь широко улыбнулся. - Поступил бесчестно - наверняка только за деньги подделал на лезвии твоё имя. Вот, значит, как поначалу ты пытался выкрутиться, Анар, потеряв ту, первую и законную каркалу!
    - Будь уверен, я верну её! - прохрипел королевич.
    - постарайся сделать это. Не век же тебе быть трусом, каким всегда был твой отец. Ибо ты действовал, как трус, подсылая ко мне вора и пытаясь таким образом вернуть себе именное оружие и скрыть своё посрамление!
     В ледяных глазах Анара появился дикий блеск и лицо его исказилось от негодования. Взревев, как бык, он принялся ещё активнее наскакивать на Бабаяла, пытаясь любой ценой достать его плоть каркалой, но тот лишь с ядовитым хохотом отражал удары.
     Анар ярился всё сильнее, его переполнял гнев.
     Тэгга почувствовала, как ледяной столб ужаса входит в её душу. Ей вспомнился её собственный поединок с Анаром. Он никак не мог одолеть её и начал вот так же злиться, скаля зубы и именно поэтому Тэгга стала сильнее его и загнала его на озеро, на лёд...
     - Не злись, любимый, не злись! - шёпотом молила она. - Верни себе душевное равновесие, не поддавайся на колкость насмешек!
     Об этом кричала её душа, как бы взывая к душе Анара. Он не слышал её душу, в ушах его стоял лишь издевательский хохот Бабаяла, тряс его, наращивал злобное бешенство. Он перестал просчитывать удары, обдумывать движения и ходы. Ему просто хотелось убить...
     Он занёс каркалу над головой Бабаяла, открыв перед ним самые уязвимые места - и поплатился за это. Лезвие каркалы короля Сенги вошло в его живот, как в масло, и распорола его.
     Анара не проронил ни звука и каркала его выпала из рук на утоптанный снег. Металлический блеск в его глазах погас в одно мгновение, он зажал руками вспоротую брюшину, из которой обильно хлынула кровь, сочась между пальцами, отступил на несколько шагов, упёрся спиной в стену башни и съехал по ней, сев на наст.
     Вся душа Тэгги всколыхнулась, как от урагана, вся сила её лёгких вышла в сумасшедший душераздирающий вопль:
     - Анааааааааааар!!!
     Ужас удесятерил мощь её рук, она растолкала стоявших впереди могучих мужчин, отпихнула в сторону женщину в богатой тёмно-синей накидке, перелезла через металлическую перекладину ограждения, и со всех ног помчалась к раненному юноше. Упав на колени прямо в лужу крови, образовавшуюся вокруг него и смешавшуюся со снегом, она схватила его за плечи:
    - Анар! Мой Анар!.. Как же так, мой любимый!..
    Он поднял на неё тускнеющий взгляд и прохрипел, раздвинув синие губы:
    - Каркала... Дай мне моё оружие...
    Тэгга вскочила, подбежала к уроненной им каркале, ухватила её за рукоять и подала Анару. Она ничего не замечала, кроме его мертвецки бледного лица и озера крови, растущее вокруг него. Ни тысячи оцепеневших зрителей, застывших в гробовой тишине. Ни Бабаяла, снегом чистившего свою каркалу и искоса наблюдавшего за ней. Ни короля Лавила. Ни королевичны Ленории, наконец, осознавшей серьёзность происходящего, потому что она, наконец, перестала жевать сладкий пирожок и начала испуганно хныкать.
    Зрители же недоумевали: кто эта девушка, сначала бросившаяся к королевичу Анару, склонившаяся над ним, а затем поднявшая его каркалу, вложившая её рукоять в его руку? Вот она села рядом с ним и обняла его обоими руками и его рука тоже обхватила её плечи. Кто же она? Кто?
    - Анар! Анар! - рыдала она. - Только не умирай, молю! Рана твоя смертельна, но не умирай! Сотвори чудо, останься в живых, как я буду без тебя?..
    - Так было надо, Тэгга, - прохрипел он в ответ, - так было надо... Я так сильно тебя любил... Не бойся, любимая, я тебя не оставлю... Никому не оставлю, не отдам, - пальцы его судорожно сжали рукоять каркалы. - Ибо как же я могу тебя оставить, если ты - только моя и в тебе смысл моего существования? - остриё каркалы Анара уткнулось под левую грудь девушки и пронзило её тело. - Я всегда буду твоим, а ты - моей! - сердце Тэгги проколол металл и голова её бессильно упала на грудь Анара...