Ч. 16 Ели щи руками из папах

Предыдущая страница    http://www.proza.ru/2017/12/06/1683

В 1853 году в Севастопольской крепости имелось 568 пушек, затем за счёт морских орудий их количество довели до 610. Это количество по понятной причине постоянно менялось: шла война, одни пушки были разбиты попаданиями вражеских снарядов, другие не выдерживали количества произведенных из них выстрелов (каждое орудие рассчитано на определённое число выстрелов).

Артиллерию постоянно пополняли на бастионах и батареях армейскими и снятыми с кораблей морскими орудиями. Разнокалиберное вооружение вызывало дополнительные трудности с обеспечением боеприпасами.

По величине калибра преимущество было на стороне неприятеля. К тому же союзники имели абсолютное превосходство по количеству мортир, осадных орудий, имевших не настильную, а навесную траекторию.

Это преимущество противника неуклонно наращивалось по ходу войны. Если от снарядов, летевших по настильной траектории, ещё худо-бедно можно было укрыться за насыпями или защитными каменными стенами, то от падающей сверху бомбы не спрячешься нигде, почти все блиндажи оказались разрушенными уже после первой бомбардировки города.

Корнилов считал, что с силами, имевшимися в Севастополе, город не отстоять, о чём в секретном письме доложил главнокомандующему. Владимир Алексеевич просил Меншикова увеличить гарнизон, переведя одну дивизию в Севастополь.

Жене, которой он сообщил всё, что секретным донесением доложил светлейшему князю, вице-адмирал  высказался очень откровенно: «…что ожидать, кроме позору, с таким клочком войска, разбитого по огромной местности, при укреплениях, созданных в двухнедельное время».

Отдадим должное вице-адмиралу: своими тягостными мыслями, кроме Меншикова и жены, Корнилов ни с кем не делился. Напротив, старался вселить в подчинённых уверенность и бодрость духа.

Он был главным двигателем, приводившим всё в движение. Между тем Меншиков, будто сквозь землю провалился, от него не было ни слуха, ни духа. Владимир Алексеевич направил к светлейшему князю своего адъютанта с донесением.

Офицеру предстояло отыскать главнокомандующего и вручить ему пакет. Время шло, а от Меншикова известия не поступали. Приходилось гадать, не погиб ли посланный им офицер. Корнилова мучила неизвестность: получит Севастопольский гарнизон подкрепление или нет?

Его донесение адъютант всё же сумел доставить Меншикову, и тот ответил, что пришлёт на помощь три полка. 19 сентября полки стали прибывать. Несколько позже Меншиков прислал и четвёртый полк.

Первыми подкрепление увидели моряки с парохода «Владимир», стоявшего в Инкерманской бухте. Узнав, что солдаты и казаки голодны, командир парохода приказал им отдать котлы со щами, которые были приготовлены для его команды.

У казаков не было никакой посуды. Изголодавшиеся люди ели руками из… своих папах!
С приходом войск Корнилов приободрился, у него появилась уверенность, что в случае штурма удастся выстоять. Жене он написал: «Севастополь опустел, лавки закрыты, кроме некоторых исключений, женщины редки, но продовольствие есть, кроме сена для скота…».

Под словом «женщины» он, конечно, имел в виду «благородное» сословие. Большинство семей офицеров, чиновников и помещиков покинули город, когда привезли первых раненых, и всем горожанам стало понятно: ничего хорошего  ожидать не приходится.

Матросские жёны и женщины из нижних слоёв общества, оставшиеся в городе, как правило, даже в официальной переписке проходили под словом «бабы».

Продолжение http://www.proza.ru/2017/12/08/1824