Уролог

Попал как-то я в больницу. Сердечко прихватило.
 
Поставили мне его доктора на место. А чтобы не показалось,  дескать, легко отделался, направили и других специалистов проходить.

Глаза посмотрели, в рот позаглядывали, живот пощупали – всё в норме.

И вот, уже слегка расслабленный, захожу к урологу.

Уролог, Хаустов Александр Иванович, из старой плеяды врачей. На носу очки, в руках сигарета и философские рассуждения.

- Проходи, – говорит он мне, – Александр Витальевич, в смотровую, спускай штанишки, нагибайся да раздвигай ягодицы.

Иду. По пути успеваю заметить, как добрейший Александр  Иванович тушит сигаретку, натягивает на правую руку резиновую перчатку и смазывает указательный палец каким-то кремом.

Его палец вошёл в меня, как острие кинжала. Не остановившись на достигнутом, Хаустов начал водить им справа налево, слева направо. Эти манипуляции вызвали тупую разрывающую боль во всём теле. Тело из
«Г»-образного сразу же захотело занять привычное вертикальное положение и напряглось, как струна. Рот рефлекторно открылся, взывая о помощи, хотя и без того было ясно – мне, как панфиловцам, помощи  ждать неоткуда.  В члене зажгло и дико захотелось помочиться.

Да. В такие секунды сразу начинаешь понимать: однополая любовь – это не твоё!

- О, – довольно хрипит Александр Иванович, – так у тебя, голубчик, простатит. Гонореей не болел?

Я сразу вспомнил хирурга, хирурга с большой буквы, полковника Поремского Юрия Борисовича, заместителя начальника кафедры Военно- морской и госпитальной хирургии, человека, не лишённого чувства юмора и  безумно  любившего  жизнь.  Он  как-то,  читая  нам,      пятикурсникам,
 
лекцию, чтобы разрядить обстановку и разбудить спящих терапевтов, сказал, слегка шепелявя.

- Каждый моряк в своей жизни обязан хоть раз переболеть гонореей.

И служба показала, что данное заболевание стоит далеко не на последнем месте в ряду всех тех болезней, которыми болеют моряки.

- Придется тебе, Александр Витальевич, походить ко мне с недельку на массажик простаты. Угу? – Сказал Хаустов и улыбнулся.
-
Два сеанса я как-то ещё вытерпел.

Но потом появилась такая боль в промежности, что аж ходить стало больно.

На третий день я еле приковылял.

- Входи, – говорит, – Александр Витальевич, опаздываешь, - А сам руки от нетерпения потирает.

- Уж нет, Александр Иванович, не буду я больше делать ваш массаж. Боль такая, что вытерпеть невозможно. – Моя физиономия кривится. - Да  и походка меняться стала, ягодицами сильно шевелить начал, отчего отдельные особи мужского пола начинают смотреть на меня с похотью, - добавляю я, улыбаясь.

- Ну, смотри, – с сожалением отвечает Хаустов. – Не пропадай. А то, может, продолжим?

- Не-не-не, – машу руками. – Мне легче бутылку поставить, чем ещё раз отважиться на такое.

- Ладно. Тогда завтра приходи после трёх. Посидим, поболтаем.

- Не знаю как кто, а я остался сторонником разнополой любви.

Да и тяга к женщинам даже как-то усилилась.