Вован-веган

   Улица сияла чистотой. Ещё тёплое солнышко облизывало каждый листочек. Хотя последние уже, местами, побурели, а кое-где и пожелтели.
   По тротуару шел, в общем-то, ничем не примечательный, средних лет человек. Да и имя у него было не самое редкое - Владимир. В детстве мама называла его Володюшка. Пацаны, в те далёкие времена, обзывали его Вовка-морковка. С ними
он на этой же улице, в то время грязной и неухоженной, гонял мяч, стрелял воробьёв и голубей из рогатки и затем вместе пытались пожарить их на костре. Иногда дрались. Да много чего было... Учился наш Володя тоже не очень. Да что
там не очень - плохо учился.
   Оставим те, хотя не такие уж и далёкие, но прошедшие времена.
   Вова вырос и теперь его уже не дразнили как прежде. Ныне друзья звали его Вован. А некоторые добавляли к его имени ещё одно слово - веган. Кому-то это слово было незнакомо, но многие понимали о чём идёт речь. Эта его особенность и делала нашего героя конечно не исключительным, но и не среднестатистическим.
   Давно уже перестал наш Вован стрелять голубей. Он прекратил есть мясо любых животных. Не стал есть яйца, пить молоко, да и вообще употреблять любые молочные продукты. Что уж совсем удивляло окружающих - он не ел даже мёд.
   Питался он только продуктами растительного происхождения: плодами, семенами, листьями, корнеплодами и прочими "дарами богини Флоры", - как он говорил. Где-то слышал он о такой.
   Он пылко всех убеждал, что убивать животных - это грех. "Это живые существа, у них есть душа, в отличие от растений, вы её губите..."
   Но вернёмся к нынешним временам. Владимир подходил к воротам рынка. Это и была цель его путешествия. Всё здесь было бы хорошо, но вот был у этого рынка один недостаток, с точки зрения Вована. Идти к необходимым для него продуктам приходилось либо через мясные ряды, либо далеко в обход.
   Вид розовых кусков мяса, висящих гирляндами, вызывал у него отвращение. А продавцы наперебой нахваливали свой товар. Кто-то, взяв тушку желтопузой курицы, совал её чуть ли не в лицо ему, кто-то похлопывая по бокам крупной,
потрошённой индейки, говорил, что лучше он нигде не найдёт.
   Здесь были и гуси, и утки, куропатки и кролики... У последних одна лапка была не отрезана, покрыта шерстью, чтобы, не дай бог, не заподозрили подмену на кошку. Тут были и птичьи потрошки, дальше развалы с внутренностями
более крупных животных: бычьи сердца - огромные, красные, пугающие; печень говяжья и свиная, почки и кишки, свиные и говяжьи ноги... В общем много чего... И запах... Запах просто убивал нашего Вована.
   Следующие ряды сменяли как ассортимент, так и запах. Здесь появлялись нотки чеснока и дыма. Палки и кольца варёных и копчёных колбас живописно свисали с обеих сторон. Буженина, зельц, окорока... А сортов сала просто не сосчитать: варёное и солёное, с чесноком и без, с перцем чёрным и красным, с толстыми прослойками мяса и снежно-белое... И прочее, и прочее, и прочее... Чуть поодаль были ещё рыбные ряды.
   Но хватит мучить нашего Вована. Он, наконец, достиг своей цели.
   Вот они - залежи яблок и груш. Сочные персики и абрикосы. Сливы, янтарные гроздья винограда, айва, хурма... А вот и гости из тропиков: бананы, ананасы, манго,папайя, питайя... Нет, всего не перечесть.
   Овощные рады были не менее разнообразны: тут и второй хлеб - картофель, и лук, помидоры и огурцы, кабачки, баклажаны - ласково называемые "синенькими", патиссоны, пузатые тыквы, перец сладкий-"болгарский" - ну прямо светофор - красный, желтый, зелёный. Перец горький, морковь, репа, редька...
   Конечно зелень: кудрявая петрушка, кинза, сельдерей, укроп, базилик...
   Дальше шли ряды сухофруктов, орехов, пряностей и прочих имбирей и куркумы...
   Всё это многообразие радовало и возбуждало органы чувств Вована; и пышностью форм, и обилием цвета, и своим благоуханием.
   Купив всё необходимое, он направился к выходу. Надо сказать, что выход, он же и вход, у этого рынка был не один. Беда только в том, что другие два входа-выхода обеспечивали ему приличный крюк на пути к дому. Несмотря на это,
хоть и был наш Вован изрядный лентяй, но пройти второй раз за день пытку мясными рядами он уже не мог.
   Прямо у ворот сидела знакомая ему баба Маша. У неё было своё небольшое, но процветающее дело - она торговала куриными яйцами и семечками. Так жарить семечки, как баба Маша не умел никто. И пройти мимо Вован просто не мог.
   - Привет, баб Маш.
   - А, Вовчик. И тебе не хворать. Яичек возмёшь десяток? - проговорила она полубеззубым ртом, подвигая к себе ведёрко с яйцами, - дёшево отдам.
   - Баб Маш, ну каждый раз одно и то же. Ты же знаешь, я яйца не ем. Как можно есть куриные зародыши. Это же, по сути, не родившиеся дети. Я не ем младенцев, хотя ещё и не родившихся... Я...
   - Ну хватит, хватит. Завёлся. Младенцев он не ест. Мог бы и уважить бабушку. Семок тебе что ль?
   - Да, пару стаканчиков.
   Баба Маша вырвала два листа из книги, свернула из них кульки, высыпала в них по стакану семечек и отдала Вовану. Рядом с книгой, которую она так безжалостно уничтожала, лежала ещё одна. Называлась она: "Занимательная биология". Баба Маша взглянула на Вована, на книгу и, немного подумав, взяла её и протянула нашему герою со словами:
   - Младенцев он не ест..., - повторив уже раз сказанную фразу, продолжила, - зародыши ему не по вкусу... А семки трескать? Там что нет зародышей? На вот почитаешь на досуге.
   - Зачем, баб Маш? Всё что мне надо я и так знаю.
   - Почитай, почитай. Много интересного узнаешь.
   Вован нехотя взял потёртую книгу, расплатился за семечки и направился домой.
   Посещение рынка всегда оставляло у него в душе двойственное ощущение: неприязнь в начале и одухотворённость в конце. Ну а поскольку, как было сказано в одном известном фильме, запоминается последняя фраза, так и у него - положительное в конце преобладало над отрицательным в начале. Его путь удлинялся благодаря другому выходу с рынка и этого времени оказывалось достаточно, чтобы всё плохое по приходу домой было полузабыто.
   Вот и время обеда. Не стоит описывать сам процесс приготовления пищи. Расскажем лишь о его результате.
   На столе стояло блюдо с котлетами, приготовленными из капусты с морковью и политыми гранатовым соусом. Рецепт этого соуса Вован держал в секрете. Гарниром служил зелёный горошек. Каждая ярко-зелёная горошина отражала на своём боку, обращённом к свету, солнечный "зайчик". Здесь же было гороховое пюре и рис, приготовленный на пару. Пюре и рис были припорошены измельчённой зеленью укропа, кинзы и базилика. Рядом стояла плошка со свёклой, запечённой в духовом шкафу, натёртой на крупной тёрке и приправленной измельчёнными грецкими орехами и чесноком. На большой, плоской тарелке расположились ломтики помидоров и огурцов. Огурцы, разрезанные вдоль на две части, переливались крошечными "бриллиантами" капелек выступившего сока. На этом же блюде лежали пучки петрушки и зелёного лука. Тут же стояла баночка с кабачковой икрой. Небольшая плетёная корзинка была наполнена кусочками серого пшеничного хлеба с отрубями, а также чёрного ржаного. Чуть в стороне стоял стакан свежеотжатого сока. Здесь же был термос с настойкой шиповника и каких-то трав. Что ещё привлекало внимание, так это ваза на высокой ножке с фруктами: местными и заморскими, радующими глаз разнообразием красок.
   Вован, удобно расположившись в кресле, приступил к приёму пищи, зачем-то положив рядом и открыв подаренную бабой Машей книгу, что для него было не свойственно. Читать он не любил, а за обедом этого вообще никогда не делал.
   Тем не менее, открыв наугад одну из первых страниц, он прочитал: "Всё живое на нашей планете учёные делят на два домена: прокариоты (клетки не имеющие ядер) и эукариоты (организмы, клетки которых имеют ядра). Прокариоты делятся на два царства: археи и бактерии..."
   При слове бактерии он прервал чтение, посмотрел на свои руки и пошёл их мыть.
   Вернувшись продолжил: "Эукариоты делятся на пять царств: животные, грибы, растения, простейшие ...", - недочитав предложение он пробурчал:
   - Ну нет, хватит. Слишком замудро. И грибы у них уже не растения.
   Прожевав очередной кусок своей вегетарианской котлеты, всё же продолжил листать книгу: "Клетки растений и животных очень схожи по своему строению. И у тех, и у других имеется клеточная оболочка, ядро, цитоплазма и различные органоиды. Основным отличием растительных клеток является наличие хлоропластов..."
   - Ну хоть чем-то отличаются, а то я уж стал думать, что это одно и тоже, -усмехнулся Вован.
   Вновь недочитав предложение, он перелистал несколько страниц: "Сосуды (трахеи) у растений, проводящие элементы ксилемы (древесины), представляющие собой длинные полые трубки...", - пропустив несколько слов, прочитал дальше, - "это своеобразная "кровеносная" система растений заполненная водным раствором минеральных солей..." Он оттолкнул от себя книгу.
   - Ну что за бред? Какая кровеносная система? Даже в переносном смысле...
   Вован оторвал листок петрушки и стал внимательно его разглядывать, чего он никогда не делал. Там действительно были видны жилки-сосуды. И, вероятно, по ним действительно что-то протекало. Но сравнить эту жидкость с кровью...
   - Да нет, ерунда. Просто у автора слишком богатое воображение.
   Положив листок петрушки в рот, он продолжил есть и листать книгу: "Некоторые растения обладают способностью двигаться. Всем известный подсолнечник поворачивает своё соцветие вслед за движение солнца в течение дня. Мимоза стыдливая складывает листья в ответ на прикосновение. Что это? Наличие своеобразной "нервной" системы? А росянка и венерина мухоловка не просто способны к движению, а являются хищниками. Они как бы "заглатывают" насекомых... "
   Рука Вована потянулась к очередному листу петрушки. И тут ему показалось, что листик зашевелился и принял форму маленькой ручки. Вован затряс головой.
   - Что за чертовщина?
   Видение прошло. Лист действительно качнулся, но это было всего лишь лёгкое движение воздуха. Посмотрев на открытое окно, наш герой оторвал лист, но уже с опаской всё же положил его в рот.
   Аппетит постепенно пропадал.
   Вован читал дальше: "Как известно, растения могут быть обоеполыми. Например яблоня.  у неё в цветках есть и мужское и женское начало - тычинки и пестики. Есть растения, у которых на одних экземплярах развиваются только
мужские, а на других только женские цветки. Такие растения называются двудомными. Так вот что интересно, при некоторых обстоятельствах эти растения способны менять пол. Например тополь. Всем известен его надоедливый пух. Чтобы как-то избежать этого стараются высаживать мужские экземпляры этого растения. Но что удивительно. Через время некоторые деревья становятся женскими. И вновь пух нам надоедает. Объясняют этот процесс обрезкой деревьев. Якобы это стресс для растения и он то и запускает механизм смены пола. А может быть растения как-то общаются между собой, выделяя какие-то вещества, или генерируя волны? И как бы "бьют"тревогу, сообщая о нехватке женских особей, а значит существующей опасности прекращения рода? И пол меняется. Сам механизм и его причины пока не ясны..."
   - Ну это уже ни в какие рамки... Это что же получается? Каждая петрушка что-то чувствует, общается с другими и только нам сказать ничего не может?
   Вован перевернул ещё несколько листов: "Все мы, по большому счёту, родственники. ДНК человека и шимпанзе совпадают на 98,7%, человека и мыши на 98%, а ДНК человека и банана совпадают на 50%."
   Вован как-то отрешённо, уже практически на автомате, намазал толстым слоем кабачковую икру на кусок хлеба. Перелистнув ещё несколько страниц, он прочитал: "Всем нам известны семена различных растений: маковое зернышко и
грецкий орех, виноградная косточка и зерно пшеницы... Их великое множество, но как бы они не отличались по размерам, строению и форме в каждом из них есть зародыш. Съедая кусок хлеба мы поглощаем сотни, если не тысячи зародышей..."
   И надо же было прочитать эти строки именно в тот момент, когда зубы Вована впились в кусок хлеба с намазанной на нём кабачковой икрой. Вован закашлялся, поперхнувшись кусочками пищи, и отбросил книгу в угол комнаты.
   - Старая ведьма... Откуда ты взялась с этой книгой? Зародыши, зародыши... Кругом зародыши... И в яйцах, и в хлебе... С голоду помрёшь...
   Долго ещё Вован что-то говорил. И если бы баба Маша была рядом, она многое узнала бы о себе.
   Немного успокоившись наш веган сел за стол и стал пристально рассматривать фрукты, овощи, зелень и всевозможные ядрышки-орешки лежащие на столе. Он долго изучал половинку огурца с разрезанными внутри частями недозрелых, зелёных  семян. Будто хотел увидеть в них невооружённым глазом те самые зародыши. Смотрел не кровоточат ли листья-лапки петрушки. И так любимый им сок, вытекающий из разрезанных помидоров, теперь вызывал у него совсем
другие ассоциации.
   Всемя шло. Мысли в голове у него путались. Он, то ругал бабу Машу, то говорил, что надо на всё махнуть рукой, а то вдруг вспоминал детство и корил себя за то, что плохо учился в школе.
   День близился к концу. Ужинать Вован не стал. К баб-Машиным семечкам даже не притронулся. Спать лёг выпив только стакан воды из крана.
   А дальше всё пошло как по Пушкину нашему, Александру Сергеевичу: "И снится чудный сон Татьяне." Сон правда не чудный, а страшный, и не Татьяне, а Вовану.
   Снится ему, что прямо из-под пола выползает виноградная лоза и гибкой своей лианой обвивает его тело, крепко-накрепко привязывая его к кровати. Тут же горох своими усами обвивает его пальцы. А в дверь спальни входит
огромная, выше человеческого роста, морковь в форме хорошо заточенного осинового кола.
   - Зачем ты меня ножичком, ножичком..., - молвила она противным голосом.
   - И с нас шкуру снимал, - тут же подпевали картофелины, невесть откуда взявшиеся.
   Много чего набежало. Лук и чеснок брызгали Вовану в глаза своим жгучим соком. Петрушка кровоточащими лапками-листочками тянулась к лицу его. Огромная тыква, в вырезанными в ней глазами, носом и зубами медленно двигалась к кровати, странно колыхаясь - как пивной живот двухсоткилограммового мужика. И зубы у неё были вставные, металлические, зловеще отражавшие свет горящей внутри свечи.
   Фрукты, овощи, зелень орехи и прочие семена всё прибывали и прибывали. Все что-то выкрикивали, обвиняя Вована во всех смертных грехах.
   И самое страшное: из всего многообразия семян выползали зародыши, принимая причудливые формы и увеличиваясь в размерах.
   Вдруг в комнату вбежал огромный кролик, тут же съел морковку, свёклу, схватил ещё что-то. Все кто был в комнате не стали дожидаться той же участи и комната быстро стала пустеть.
   Гигантский кролик, похрустывая листом капусты, стал как-то недобро смотреть на Вована...
   И тут наш герой проснулся. Вскочил, весь в поту с криком:
   - Нет, нет, нет...
   Немного придя в себя он так и не понял, что означало это "нет".
   До утра уснуть он уже так и не смог. Сидя на кровати, обняв руками колени он то проклинал бабу Машу, то путано обдумывал дальнейшую свою жизнь.
   И главный вопрос, недававший ему покоя, звучал для него так: чем же ему теперь питаться, если всё так перемешалось?
   За окном светало. Небо было покрыто тёмными тучам. Утро не предвещало ничего хорошего.