Стукач

Егор забрался на подоконник и встал на цыпочки, чтобы выглянуть в форточку. Во дворе стояла пасмурная тишина. Людей видно не было. Тогда Егор свистнул в два пальца.

Из-за угла послышался топот. Показались улыбчивые лица пацанов и грустная физиономия Настьки с фингалом:

— Чё интересного, Горе? — спросил Митяй.

— Бочку позовите, тут телек мазовый.

Митяй коротко кивнул и снова убежал за угол. Настька и Тимоха стояли под окном:

— Давай пока, что лёгкое, Горе.

Егор и сам знал, что делать. Он соскочил с подоконника и стал постепенно подавать в форточку уже заготовленные находки.

— Открой окно-то хоть! — бросила раздражительная Настька.

Егор молча просунул руки через оконную решётку, отдал серебряные ложки и чью-то фотографию в бронзовой рамке. Насупился:

— Сама бы залезла и открыла. Тут щеколда с замком!

Дальше работали молча. Через пару минут подкатил Бочка на семёрке. Кое-как протиснули панель телевизора через решётку.

Егор решил ещё разок пройтись по квартире. Постучал по стенам, как это делают в кино. Звук везде отдавался глухой. Зашёл в туалет облегчиться и попутно простукивал плитки.

Это была четвёртая квартира в карьере Егора. Во всех он простукивал стены. Пацаны смеялись над этой его странностью.

Уже застёгивая джинсы, Егор встал на унитаз и стукнул в плитку под потолком. Раздался звонкий звук, а плитка чуть сдвинулась. Мальчик поддел уголок пальцем, и плитка громко упала на пол.

Внутри обнаружилась полость. Егор пошарил ладонью и вытянул пакет. Заглянул внутрь. Там лежали две пачки с долларами и толстая тетрадь.

От такой находки закружилась голова, и мальчик поспешно спустился на пол.

С улицы прилетел свист. Егор суетливо втолкнул пакет за воротник футболки и заправил её в джинсы. Побежал в комнату с открытой форточкой. За окном курил Митяй.

Егор вспорхнул на подоконник и гуттаперчево протиснулся меж выгнутыми прутьями решётки. Ребята побежали прочь от обнесённой квартиры.

***

— Горе, чё настукал там? Делись! — Бочка и остальные ждали через два двора. Сорили семечками.

— Ничего нет больше, — соврал Егор, глядя на работающие массивные челюсти Бочки.

— Чё найду — всё моё, значит? — осклабился мордоворот.

— Не надо, Бочка...

— Я те дам! Бочкарёв Степан Иванович! Руки в горку, господин!

Массивная туша Бочки покатилась на Егора. Мальчик внезапно решил, что пора завязывать с этой компашкой, и собрался уходить, но грудью налетел на Митяя. Тот был старше на год и выше на голову. Из-за плеча Митяя высунулся Тимоха и щербато загоготал.

Только Настька грустно сидела в стороне под деревом на какой-то картонке. Трое пацанов немного потолкали своего подельника. Потом Бочка улучил момент и двинул Егору по зубам. Мальчик упал на асфальт. С него сорвали куртку и футболку. Пакет упал, и из него выскользнула пачка стодолларовых купюр.

Повисла тишина. Егор, сидя на асфальте, натягивал испачканные вещи. Остальные стояли недвижимо. Первым опомнился Бочка:

— Ах ты, сучёнок! — и съездил Егору кроссовком по скуле.

Егор снова повалился на асфальт и согнулся, прикрыв руками лицо. Его пинали три пары ног.

— Да стойте вы, идиоты! — Настька как бы выхаркнула этот крик, окатив им всю компашку. Пацаны замерли.

Девочка поднялась с картонки. Подошла к Бочке и вырвала пакет. Заглянула:

— Горе ведь молодец! Добился своего... За то, что скрысятничал — долю не получишь, конечно. Но наверх это пускать не будем.

Сказав, Настька оглядела всех. Бочка молча сплюнул в сторону и забрал пакет, стал шуршать. Митяй с Тимохой растерянно переминались с ноги на ногу.

Наконец, Бочка вынул толстую тетрадку и бросил на коленки Егору:

— Твоя доля, — процедил смешливо. А деньги подобрал. Компашка села в семёрку и уехала.

Егор скрутил тетрадь и сунул за пазуху. Потом тяжело поднялся. Решил ощупать синяки и заодно отряхнуться. Всё болело.

Во дворе было тихо. Егор огляделся и заметил курящего деда на лавке у подъезда. Они столкнулись взглядами. Дед почему-то кивнул и отвернулся.

Мальчик сунул руки в карманы и побрёл домой.

***

— Алло, Горе! Завтра подтягивайся к старому городу. Там созвонимся. Давай не косячь больше... Услышал?

— Услышал.

— Всё.

В мобильнике затихло. Егор бросил его на диван. Сам уселся на подоконник. Смотрел на белеющую улицу. Прижался щекой к холодному стеклу.

Он учился в шестом классе и жил в нормальной семье. Ввязался в квартирные кражи ради лишних карманных денег. Сейчас начала мучить совесть.

Егор сокрушался: «Нужно было сразу выбросить тетрадку. Всё из-за дурацкого любопытства. Пора взрослеть». Скосил взгляд на тумбочку. В ней прятались записки неудачника. Так их окрестил мальчик.

Вся тетрадь была испещрена расчётами, как и где будут сэкономлены следующие 100-150 баксов. Хозяин тетради кропотливо шёл к сумме в 20 000$ почти 10 лет. Здесь были его планы, победы и поражения.

Квартиру уже обворовывали 7 лет назад. Тогда и появились все эти глупые меры предосторожности: кованая решётка, замки на окнах, тайник в туалете. Банкам он просто не доверял. И, кажется, вообще в жизни никому не верил. Он копил-копил, превратив накопление в смысл жизни.

В тетради нашлись даты, когда от неудачника отвернулись друзья. Их имена, внешности, имущество. Были даже зарисовки. Два года назад: уход жены. Её фотографию Егор тоже украл вместе с красивой рамкой.

Должно быть, вчера, вернувшись домой, этот человек осознал бессмысленность… всего.

Мальчик невольно задумался: «А я-то что делаю?».

— Егор, иди поешь! — в комнату постучалась мама, — Слышишь, сын?

— Да-Да! Иду.

Егор отлепил щёку от стекла. Пошёл на кухню:

— Чего вкусненького? — бросил он, шагая по коридору.

— Руки помой! — прилетело с кухни вперемешку со звоном тарелок.

— Уже! — крикнул мальчик и зашипел водой. Потом посмотрел в зеркало. Показалось, что лицо пробуравили преждевременные морщины. Но через секунду сообразил, что нужно просто расслабить брови.

Ещё несколько минут стоял, массировал лоб, глядя в отражение: «Наверно, деньги неудачника уже поделили и, может, даже потратили. Жирный Бочка купит себе кожаные чехлы в семёрку. Настька – дорогие духи. А Тимоха с Митяем тупо на кислоту спустят. Дебилы. Все дебилы. И я вместе с ними…».

— Ты чего тут воду льёшь?! — от неожиданности Егор ударился рукой об кран. Тут же выключил воду. В дверном проёме стояла мама, — Нервный ты какой-то сегодня. Пошли на кухню.

Мальчик ел медленно и нехотя. Всё ждал, что зазвонит дверной звонок. Мама пойдёт открыть, а там полиция: «Где тут ваше горе? Ну-ка сюда его!». Жевал и мечтал об этом. Хотелось справедливой расплаты с самим собой.

Когда, наконец, доел и помыл посуду, сказал:

— Пойду погуляю, мам.

— Уроки сделал?

— Сделаю, я не долго…

— Смотри…мобильник не забудь!

***

На улице уже темнело. Сыпал крупный снег. Егор сразу отправился в сторону обнесённой квартиры. Шёл быстро и уверенно. Во дворе, где его побили, так же сидел курящий дед.

Мальчик шёл всё быстрей и быстрей, а под конец даже побежал. Выскочил из-за угла и увидел, что в квартире горит свет. Даже плакать захотелось.

Теперь идти стало невыносимо сложно. Непослушными ногами Егор поднялся по лестничному пролёту на первый этаж и нажал кнопку звонка. Дверь открыли почти моментально. На пороге стояла женщина с фотографии: бывшая жена неудачника. Егор молчал. Ему вдруг стало и радостно, и страшно: «Значит всё не так плохо у этого человека. Жена вот вернулась. Хотя…»

— Привет, а ты к кому? — лицо бывшей почему-то выглядело заплаканным.

— Я…я иногда навещаю дядю, который здесь живёт. Он дома?
Женщина вздохнула, потёрла нос:

— А часто навещаешь?

— Ну… раз в месяц, может.

— Ясно. Ты заходи, что же я, — она сделала движение, пропуская Егора в квартиру, — Как тебя зовут?

— Нет-нет. Если дяди нет дома, то я лучше пойду. Не буду вам мешать.

— Да, понимаешь, — женщина снова взялась за нос, — его и не будет больше. Он умер.

Егор вздрогнул. Всё, как он думал: «Неудачник, потеряв смысл жизни, решил эту жизнь прервать. Значит, я опоздал». А вслух:

— Как… умер?

— Да. Ещё месяц назад. Лёг в больницу с сердцем, а оторвался тромб и… всё быстро произошло.

— Месяц? Но как же вы… тут?

— Что? Не поняла? Я… тут?

«Обчистили квартиру мертвеца. Значит, деньги ему и не нужны уже. А эта о деньгах ничего не знает, и не узнала бы никогда. Выходит, я забрал то, что никому было не нужно. Плохо лежало…».

— Я… мне соседка позвонила. Говорит, что форточка открыта. Я и пришла. Квартиру обокрали. Забрали телевизор и что-то по мелочи. Плитку вон сломали зачем-то. Не спасли его решётки эти с дорогущими замками от маленьких детей. Кстати, а ты не знаешь, кто мог бы… и как тебя зовут? Ты так и не сказал…

В кармане очень вовремя зазвонил телефон, и Егор выпалил:

— Мама звонит. До свидания!

И пустился вниз по лестнице. Выбежал из подъезда и воткнулся носом в чей-то живот, обтянутый чёрной кожаной курткой. Сделал шаг назад и понял: полиция.

— Здравствуй, малыш. Пошли в машину. Тут неудобно.

Полицейский мотнул головой в сторону бобика с синей полоской и тут же пошёл туда, открыл заднюю дверь и пригласил жестом Егора.

Мальчик не стал сопротивляться, сел в машину. Впереди сидел ещё один полицейский, а рядом с Егором — дед, который курил на лавке. За руль сел полицейский в кожаной куртке:

— Наш голубчик? — спросил он, направляя зеркало заднего вида на Егора.

— Наш-наш! — откликнулся дед, — Вчера видел с Бочкарёвым и всей его шайкой-лейкой.

— Ну… тогда поехали в отделение. Оттуда маме позвонишь.

Слезы брызнули у мальчика из глаз:

— Дядя-полицейский, ну как же так? Ведь он мё-ё-ёртвый!

Полицейский удивлённо обернулся на мальчика. Приглядывался несколько секунд. Потом выключил свет в салоне и нажал на газ:

— Ничего-ничего. Не плачь. В отделении разберёмся.

Падал липкий снег. Полицейский бобик проехал мимо зарешёченного окна. Там мелькнуло лицо бывшей жены неудачника. Потом шторка задёрнулась.