8. Крапива и курево

   Через какое-то время я забыл, что меня интересовали Сашкины и Ларискины познания в вопросе как делают детей, и переключился на другие проблемы.
 
   Всякий человек себя мнит пупом Вселенной. Хотим мы или не хотим, но изучение окружающего мира начинается с детства, и оттуда постепенно расширяется мир, раздвигая дебри собственного невежества. И маленькие озарения в жизни зачастую случаются благодаря простым вещам, которые казалось бы, совершенно не связаны с темой нашего непрерывного исследования. Достаточно вспомнить байки о воде, которая выплеснулась на пол, пока Архимед наслаждался бездельем в ванне. Или же о яблоке, которое набило шишку спящему под деревом Ньютону.

   Искрой Божией, которая разбудила мой интерес к географии стали, как ни странно, блеклые рисунки на пачках советских папирос. Так благодаря коробке с лучами восходящего солнца над пологими холмами я узнал, что где-то далеко существует холодный и неуютный Север.
 
   Найденная пачка «Беломор - канала» ещё больше расширила мои познания: я узнал, как выглядит, пусть и примитивная,  географическая карта, что наверху карты располагается холодный север, внизу – жаркий юг. Звёздочка на пачке означала, что Москва – столица государства,  красная черта метит границы, на север от Москвы тянется Беломор - канал, а на юг – Волго-Дон, синим на карте рисуют реки и моря. Разумеется эти знания мне сообщили взрослые, но любопытство пробудила простая пачка папирос.

   Однажды на постоялый двор приехала рессорная двуколка на велосипедных колёсах, из которой вышел председатель какого-то колхоза. Было сразу заметно, что он являлся важной птицей, отличной от простого крестьянства. Хромовые сапоги, шикарные галифе, почти новый пиджак и командирская сумка на левом боку сразу выделяли его из толпы. Пробыл он на базаре не долго, а когда вернулся, то сел в двуколку, чтобы уехать. Из кармана у него незаметно выскользнула коробочка. Я хотел  подбежать и сообщить сельскому начальнику, что у него что-то выпало, но не успел: председатель поднял кнут, кнут хлестнул лошадь, лошадь понесла лёгкую двуколку.  Двуколка проскочила мимо меня, и важная птица улетела в свой колхоз по зову партии поднимать сельское хозяйство.

   Пришлось подобрать плотную картонную коробочку и раскрыть, внутри она была почти полна папирос. Папиросы меня заинтересовали не очень, а вот на рисунке глянцевой крышки сияли высокие белоснежные горы, и стремительно нёсся чёрный всадник на великолепном скакуне. Понизу шла надпись – «Казбек». Правильно бы было отдать пачку матери, но я решил вначале показать коробку Сашке. Моему приятелю наоборот рисунок оказался безразличным, а вот папиросы его весьма заинтересовали. И он предложил выкурить эти ароматные, не в пример вонючим материнским чинарикам, папиросы самим.

   Чтобы нас никто не смог найти, мы уединились в пространстве между стенкой старого сарая и забором. Место это заросло самой, что ни есть, породистой крапивой, которая делала схрон недоступным для постороннего взора. Сашок стащил из дома спички, и мы на карачках осторожно, чтобы не стрекавить крапивой руки и ноги, забились в дальний угол, и там сидя на ржавых консервных банках предались курению.

   Курить мне не нравилось, но чтобы Сашка не поднял меня, малолетку, на смех, я всячески изображал наслаждение от вдыхания ядовитого дыма. Изображать пришлось недолго: вскоре я услышал, как мать бегает по двору с криком: «Вовка, ты куда пропал? Быстро иди домой!»

   Само собой разумеется, что  бежать на материнский зов я не собирался, уверенный в том, что мать в крапиву не полезет и нас не заметит. Однако на всякий случай мы затаились, не переставая курить.
 
   Велико же было моё изумление, когда мать вдруг остановилась (сквозь породистые стебли растения я видел её ноги) и спокойным голосом сказала: «Вовка, вылезай! Я знаю, что ты в крапиве, и ты куришь».

   Я паникнул. Сашка жестами показал, что мне надо выползти и сдаться, а сам затаился. Когда я выполз и стал что-то врать о причинах моего пребывания в зарослях крапивы, мать прервала мои излияния и грозно велела:
 
- Лезь обратно и отдай то, что курил!
- Там крапива жжётся, - промямлил я, почёсывая руки и ноги.
- Ничего, полезай, будет тебе наука, - настаивала матушка.
 
   Спорить было бесполезно, пришлось выполнять приказ и заползать снова, к счастью неглубоко. Сашка лихорадочно подсунул мне коробку «Казбека», ткнул себя пальцем в грудь и приложил указательный палец выразительно к губам. Я понял, выдавать его нельзя: дома его кроме порки ничего не ждёт.

   Когда моё извивающееся тело показалось из крапивы, мать изъяла наш трофей, и больше эту коробочку я не видел до тех пор, пока в нём не кончились дорогие папиросы, которые моя мать выкурила вместе с тётей Раей. Потом мама мне эту коробочку вернула, и я ещё долго принюхивался к аромату дорогого табака всякий раз, когда перерисовывал картинку с гарцующим абреком.

   Совесть моя чиста: Сашкина задница по моей вине не пострадала, но меня долго мучил вопрос, как же моя матушка догадалась, где мы   прятались, и что я курил в крапиве.

   Всё стало на свои места, когда в школе мы стали изучать физику. Я узнал, что тёплый папиросный дым легче воздуха, и по законам физики имеет устойчивую тенденцию подниматься. Он-то меня и выдал, а я Сашку наоборот спас, хотя моей матушке до него и дела - то не было.

Далее "Лошади":
http://proza.ru/2017/01/12/1361

Начало:
http://proza.ru/2020/05/19/427