РАЁК отрывок 3

   ***

И было нам ненасытное Божество Идея.  И апостолы: Светлое Будущее, Интересы Общества,  Всеобщее Равенство, Счастье Всего Человечества.
И при Божестве – сонм великомучеников, страстотерпцев, святых и угодников. Целый Красноказарменный Патерик. Сразу понятно, что это мирозданье выстраивал семинарист.
Здесь и Святой Гайдамак-Узорешитель, и Святой Пышноусый Комдив, Всех Неверных Сокрушитель,  и Невинно Убиенный Отрок, Богоугодно Заложивший Отца Своего Куда Следует,   – Собор Всех Святых, в Земле Багряной Воссиявших.
В них надлежало верить безоглядно и страстно.  И к их чудотворным мощам водили младенцев читать стихотворные молитвы по праздникам, как-то: поклонение веригам политзаключённых, жертв деспотического режима, Усекновение главы Цареубийцы, День Декабриста Затворника.
И кардиналы собирались раз в пять лет на свои съезды, и в каждом посёлке был свой Спас На Крови, ибо  святым жертвам революции придавалось сакральное значение, ведь только энергия пролитой крови и жизней, отданных за дело всех трудящихся, могла напитать наш Революционный Иерусалим, стать его фундаментом, стенами и стогнами. Чем больше пролито крови – тем прочнее построенный Рай На Крови.
И все мы, молото- и серпопоклонники, чтили Десять Заповедей Морального Кодекса Строителей Коммунизма,  всей страной давали обет бедности безоговорочного послушания Коммунистической Церкви в Шестой Главе Конституции и даже обет полового воздержания. Детей нужно было делать побольше, больше солдат, пушечного мяса и рабочих рук. Но секса в Стране Блаженных  не было.
                ***
Какой была наша Вера внутри этого  солдатско-монашеского ордена?
Мы умудрялись на работе и в присутственных местах истово и напряжённо верить, а приходя домой, снимали Веру с себя, как рабочий комбинезон, и надевали на себя такое же истовое Неверие.
Как ухитрялись наши души жить в этих двух параллельных мирах?
Это даже не было лицемерием, не было притворством.  Просто Вера была двуликой, как Янус, и души наши были двуедиными. Мы, собственно, не верили и не были атеистами, а просто исполняли разные роли. И талантливо исполняли.
И сначала вне этих ролей мы были вовсе никакими, и это неудобств никому не причиняло. А потом – всякая маска прирастает и становится лицом – случилось непоправимое: мы вросли одновременно в то и в  другое и стали кентаврами Веры и Неверия, чудовищными химерами Идеи и Равнодушия. Птицами-сиренами, услаждавшими и губящими самих себя.
Страна Блаженных в полном составе страдала раздвоением личности. У каждого из нас появился свой непредсказуемый и неуправляемый двойник, а это, как известно, такая же дурная примета, как лицезрение призрака. – Это перед несчастьем, к близкой и неминуемой смерти.