Снежная пустыня

 Первый декабрьский снег пал сухой крупицей и растаял, не оставив по себе ни серебряных луж, ни грязной слякоти. В потеплевшем воздухе и на земле осталась только редкие следы вчерашнего снега, но через день всё высохло. Осенняя корова слизала жадным языком все влажные пятна, выпила всю морось из воздуха. Второй снег принесла сухая метелица-кружилиха. Он отвердел и так и остался на земле белым скучным саваном, серой больничной простынёй.
Я посмотрел в окно на вечереющую землю. И показалась она мне белой безжизненной пустыней. Я не житель полуденных стран, заброшенный подобно Назону в страну даков. Это моя земля. Моя кровь давно впитала  обжигающую стужу ледяных кристалликов воздуха, лёгкие вдохнули навек жестокий холод «красавицы-зимы». Здесь рождались и проживали свой век многие поколения моих предков. В чертах и выражении моего лица, конечно, отразились все особенности их облика, во всех изгибах и складках моей души ; те же родственные знаки. Среди них были финны, славяне, половцы, татары. Неужели у кого-то из них эти белые равнины пробуждали такое же чувство тоски по берегам тёплого южного моря? Я видел горы Таврии и Кавказа  много раз, вдыхал бальзамические острые запахи лавров и ароматов Никитского сада и Массандры, Южного берега близ Ливадийского дворца; моё обнажённое до плавок тело быстро впитывало жар беспощадного южного солнца, горькую соль морского ветра и воды, водорослей, сухой полыни. Мне было хорошо… но не более двух недель. К концу этого срока скука разливалась и в теле, и в душе. Тянуло на север, в летнюю прохладу лесов и остывающих от летнего зноя полей. Зима манила зеркалом ледяного катка, игрой в снежки, в «царя горы», раскатанными дорожками, на которых и катиться и падать было весело.
Теперь же тягостно смотреть на белое полотно земли; оно кажется мне безжизненным и печальным кладбищенским покрывалом. «Нет уж дней тех светлых боле…».
Да, там, ближе к центру земли, где реки вливаются в тёплое море, цветут оливы и маслины, пирамидальные кипарисы слегка покачивают тяжёлыми, густокронными, тёмно-зелёными  стволами, нет снега. Но теперь и там зима. Тугие, холодные, пронизывающие до костей ветры дуют с моря. А ещё дальше, ближе к поясу земли, между двух полушарий, за зелёными водами Босфора и Средиземных вод, за апельсиновыми рощами Египта  сухие пески Аравии, Сахары. И они тоже, может быть, кажутся кому-то безжизненными кладбищами, однообразным океаном зыбучих барханов.