Сухой сезон

         Сухой сезон
      Маленькая комедия.
       Действующие лица:
         Матрасов Иван Андреевич
         Барбосов Август Юльевич
         Вакаротин Ахмет Закирович
         Восадулин Курбан Алиевич
         Помидоров Степан Сергеевич
         Заминдаров Сергей Степанович
         Поносюк Андрей Иванович
         Смелый Гуляй Артамонович
         Мамандальский Максим Казимирович
         Ахмед Акбар Хан Задир Оглы
         Махенджанар Тантия Рави
         Токк Капитолина Августовна
         Дрыга Галина Евгеньевна
         Статэн Ателон
         Дабуэльо Фернан Педросович
         Вовошник Джебраил Карлович
         Дупондий И. К., по прозвищу Тантра Нагари
         Орехуйник Абрам Христофорович
         Хондзагер Адольф
         Хондзагер Любовь Афанасьевна
         Наоколопалец-Полузадов Георгий Аркадьевич
         Бэтский Трофим Романович
         Козуген Ибрагим Казбекович
         Инспектор таможенной службы
         Тюська, дочь Резусси и Ханумана.
       Действие первое.
Помидоров. (напевает, стоя у входа в маленький отель) Там теперь добывают руду, дует рослый шотландец в трубу. А как дуть молодцу надоест, выпьет виски, баранины съест. А потом к рудокопам пойдет, и отметят они Новый Год. Вот черт, дальше забыл.
Заминдаров. (выходит из коридора) Хватит ваньку валять, пошли по бабам.
Помидоров. С удовольствием, а где их взять? Весь город вчера обошли, и никого нет.
Заминдаров. Значит, не там искали. Поехали в райцентр, там какой-то театрик есть, в очень красивом парке. Говорят, все приличные люди туда ходят. Кажный день.
Помидоров. Небось опять местные шлюхи. Или приблудные… из Кривого Рога.
Заминдаров. Далась тебе эта хохлушка, второй день забыть не можешь. Денег жалко?
Помидоров. И денег… а особенно времени. И как ловко наплела, сволочь! Работает, мол, у геологов, породу, блин, промывает, за приборами следит. Прямо рабочая аристократия.
Заминдаров. Может и у геологов… они получают много, что ж не снять бабу. И на лотке трахаться удобно, и не заметит никто. И профессия элитная, не чернорабочий же.
Помидоров. Да хрен с ней. Меня другое раздражает – огромная страна, народу море, а нормальных баб нет. Всяких приезжих полно, да какие-то дикари из леса. Ну ладно хохлы, сербы, евреи… а вот откуда на Аравийском море ханты и чукчи, да ещё бабского пола?
Заминдаров. Из Сибири, балда. Надоело жопу морозить, вот и решили погреться. Пора и
нам двигать… как туда проехать, не помню. Достает лист бумаги, подходит к стойке. Ахмед Акбар, подскажите, как вот сюда добраться? Ага, понял, спасибо. Вот видишь, всего-то час на электричке, и мы в райцентре. Прямо у парка, идти никуда не надо.
Помидоров. А когда ближайший поезд?
Заминдаров. Через два часа с хвостиком. Как раз собраться и до станции дойти, особо не торопясь. Надо плавки взять, говорят там тёплый и чистый бассейн, прямо в парке.
Помидоров. Мы же за бабами едем, а не за загаром. Тут накупаешься всласть, на месте. А там делом надо заниматься! Я еще женат не был, ни разу, а он про плавки гундосит.
Заминдаров. Так нормальные тетки как раз купанье любят, сечёшь? Там и познакомимся.
Помидоров. То они в театр ходят, то в бассейн, то в парк… тебя хрен поймёшь.
Заминдаров. Они везде шляются, и мы все точки проверим. Тщательно, не торопясь, но и без лишних задержек. До вечера как раз всё выясним, время хватит. А если кого найдём, завтра повторим визит посерьёзней. Благо рядом, и электрички тут дешевые. Араки возь-мём, я тут нашёл отличный сорт, аж дух захватывает. И всего-то пятьдесят градусов.
Помидоров. А говорят они часто с рельс сходят… ваще сплошные аварии.
Заминдаров. Да ерунда! Это товарняк там тяжелый может не вписаться… а четыре вагона птицей пролетят. И скорость у них… сорок вёрст в час, максимум. Не дрейфь, проскочим!
Помидоров. Ладно, пошли собираться. Чего брать-то с собой… кроме плавок? Трусы, полотенце? Араку твою чем-то закусить надо, или так пройдёт? Хотя вряд ли.
Заминдаров. Конечно надо, без закуски копыта откинем. У меня копченое мясо есть, отличная штука. А ты набери зелени… фруктов там разных. Есть в запасе?
Помидоров. Конечно есть, пол холодильника забито. Ой, кто это?!
К отелю подбегает Дупондий, машет перед туристами большой пачкой рекламок и что-то говорит на маратхском языке, потом переходит на английский.
Заминдаров. Ничего не понял, частит, зараза, как пулемет. Что это за эрви такое? Радио Виннипух или болезнь какая? Ну его к черту, пошли собираться, а то опоздаем.
Пом и Зам бегут в свои номера, Дупондий бежит за ними, но теряет из виду и уходит.
      Действие второе.
Помидоров. Ну и где тут клуб с бассейном, и прочие танцульки? Одни бараки кругом.
Заминдаров. Да ща узнаем, погоди. У кого спросить бы… куда весь народ делся.
Помидоров. Вон у нищего спроси, на углу.
Заминдаров. Ох, не люблю я этих побирушек… но делать нечего.
Подходит к нищему, что-то говорит, тот долго отвечает, показывает направление.
Помидоров. Ну что, выяснил? Чего он так долго болтал?
Заминдаров. Да фамилию мою зачем-то переспросил пять раз, черт его знает. А идти недалеко, третья улица поперек, направо шестой дом и в подвал. А там всё расскажут.
Помидоров. Подвал какой-то… странно как-то. Нас там не прибьют?
Заминдаров. А мы посмотрим, что за подвал, вокруг обойдем, все выясним. Пришли, вроде. На вид всё вполне прилично… и вывеска над входом солидная, жалко на хинди.
Помидоров. Да, вроде всё путем, чисто и прилично. А вывеска на двух языках сразу, наверно ещё на маратхском. Черт, пора нам местные диалекты учить.
Заминдаров. Пора, конечно… но не прям сразу. Давай зайдем сперва, посмотрим.
Помидоров. Ого, тут народу полно. Гуд афтенун, хау ду ю ду. Ду ю спик инглиш?
Дабуэльо. Ес, оф коуз. Хэлло, вот из ю неймс?
Заминдаров. Хи из Помидоров, энд май нейм из Заминдаров.
Возбужденные голоса. Заминдари? Заминдари! Народ окружает Зама, кто-то кричит на него, другой тычет в грудь, машет кулаком. Кто-то достает из-под стола кусок доски.
Заминдаров. Вот зе меттер виз ю, вот ю воунт? Вы что офигели, черти?!
Дабуэльо. О, вы говорите по-русски?
Помидоров. Конечно, мы туристы из России. Приехали отдохнуть, искупаться… загореть.
Дабуэльо. Правда?! А что же он говорит, что заминдар, помещик по нашему?
Помидоров. Да нет, это фамилия у него такая – Заминдаров. Никаких помещиков.
Дабуэльо. Надо же… странная фамилия. Извините великодушно, сейчас мы всё уладим.
Что-то говорит своим, те расступаются, улыбаются, кто-то достает бутылку араки.
Мои коллеги тоже просят прощения, мы всегда рады гостям из России. Вот, давайте в знак любви и дружбы выпьем араки… отличный сорт. Если вы не против.
Заминдаров. Спасибо, с удовольствием. Ооо, точно, прекрасная вещь! За Индию!
Помидоров. Да, отлично. Вообще, индийская арака лучшая в мире, на наш взгляд. А вот скажите, вы так бегло говорите по-русски, наверное учились у нас?
Дабуэльо. Да, и учился, и родился я в СССР. Мои родители были испанские республи-канцы, и перед войной эмигрировали в Союз. А потом, в 63 году, переехали сюда, в России так и не смогли к морозу привыкнуть. Родители умерли давно, а я так и остался в Индии. Когда Франко помер, родственники звали домой, да я тут прижился, решил уж жизнь не менять под старость. От добра добра не ищут, так кажется, у вас говорят.
Заминдаров. Именно так… какая у вас интересная жизнь. А чем занимаетесь?
Дабуэльо. Работал электриком, на инженера выучился, а сейчас на пенсии. Вот, помогаю местным коммунистам… видно, левые взгляды у нас в семье в крови.
Помидоров. Так мы в партком попали? Да уж… с такой-то фамилией… не повезло.
Дабуэльо переводит своим, все смеются, допивают араку и расходятся по местам.
Заминдаров. Спасибо за угощение, все отлично. А не подскажете, кстати, где нам найти парк, в котором бассейн и местный театр? Он вроде центральный в городе.
Дабуэльо. Да-да, есть такой, я вам нарисую. Вот, тут недалеко. Только бассейн там маленький и грязный, никто в нем не купается… так, сидят на берегу, загорают. А парк хороший, и в театре интересные вещи последнее время идут. Надеюсь, вам понравится.
Помидоров. Спасибо огромное… да, недалеко, за полчаса дойдем. Всего хорошего!
Дабуэльо. До свидания, рад был познакомится. Приходите еще!
     Действие третье.
Статен. Спускается в холл гостиницы, подходит к ресепшену.
Ахмед Акбар, мне ничего не передавали? А то вечером телефон барахлил, раз двадцать кто-то прорывался, и всё бестолку. Небось, опять сеть пропала, лампы все потухли.
Ахмед Акбар. О да, это бывайт часто, к сожалениям. Фот вам факс был… справочник по щебьень надо отдат зак-асчик… или падр-ядчиг… ну сказали вы в курсах.
Статен. Ага, понял, спасибо огромное. Да она должна быть с собой, в сумке. Ща найдём.
Садится в углу на диван, роется в сумке. Потом что-то вспоминает, бежит к телефону, звонит, возвращается на диван. Через пару минут в холл спускается Дрыга.
Дрыга. Доброе утро, Ахмед Акбар! Неторопливо подходит к Статену.
Статен (роется в своей сумке и напевает) Доллежаль убежаль, и девчонка рожаль. Быть  не может того, энто был не его. Так а чей же тогда, больше нет никуда!
Дрыга. Что за чушь вы поёте, Ателон Абрамович. Тут наших полно, не дай бог услышат.
Статен. А хрен с ними со всеми. Что хочу, то и лопочу. И никакой я не Абрамыч, сколько можно! У нас в Молдавии отчеств нет. Вполне официально, к вашему сведению.
Дрыга. Ну папа-то у вас был… вполне официально. И звали его Абрам, как не крути.
Статен. Да мало ли чего было… когда и где. Как забавно выходит – какую-то песенку, глупую, но безобидную, петь нельзя, а обзывать меня абрамычем можно. Где же логика?
Дрыга. Странная у вас логика… как у озабоченной старшеклассницы, которая своей фамилии стесняется, причем по пустякам. Впрочем, как хотите, распевайте всякую чушь и живите без отчества. Мне всё равно. Пока работаете, вас не тронут, а там сами сбежите.
Статен. Это точно, в такой духоте и жаре ни часу лишнего не останусь. Вот странно – я вроде как абхазец по крови, а всю жизнь север люблю. В Питере жил, как у Христа за пазухой, а тут как дожди пойдут, хоть помирай. С чего бы это, однако? Не понимаю.
Дрыга. Да какой вы абхазец, сами говорили, что предки приехали монастырь строить. В Новом Афоне плотниками работали. А знаменитые плотники – это Ярославль, Вологда… Вятка вроде ещё. Потом обжились, остались на юге, а наследственность-то не изменишь.
Статен. Может быть… но вот родители-то прекрасно там жили. И никогда на климат не жаловались. И мамашин брат в Батуми работал, в порту, и никогда не болел. До старости.
Дрыга. Ну, это через поколение повторяется. Дед-то с бабкой небось охали от жары?
Статен. Вроде да, но я плохо их помню. Они отдельно жили, виделись редко, и я мелкий был. Да в детстве как-то на других не смотришь, какие у кого проблемы. Ладно, хватит болтать, надо справку про щебень найти. Роется в бумагах и напевает. Проснулась утром рано, и ноет моя рана, джигит из Туркестана ведёт во двор барана. Соседка тётя Ева опять пошла налево, а наш садовник Сева зачем-то влез на древо. А тучи ходят хмуро, и мне на физкультуру нужны большие плавки, и две больших козявки. И девки старших классов идут смотреть Пикассо, он им не нужен нафиг, парней им лучше трахать.
Дрыга. Опять двадцать пять. Вы меня для чего позвали, ваши распевки слушать что ли?
Статен. Ни в коем разе, айн момент. Вот она, голубушка! Галина, отвезите этот конверт, пожалуйста, в офис Тантия Рави. Это от угла Мумбаи и Чаннел по Чаннел-стрит с правой стороны третий дом, двухэтажный, светло-желтого цвета. Там большая вывеска по агли-цки у крыльца, белая с синим, за версту видать. А то ко мне инженеры должны из мэрии нагрянуть, вот буквально через пять минут. Я вам потом компенсирую всё, как обычно.
Дрыга. Инженеры… там дел-то на полчаса, могли и в контору к ним сами зайти.
Статен. Ага, по жаре тащить пуд бумаги, через весь город. У них-то служебная машина есть, с кондишиным, чай не растают. И ваще, они к своему климату привычней.
Дрыга. Ваще то ща зима… небось, как дела решите, запретесь с ними в номере, и будете виски хлебать. Как в такую жару можно водку хлестать, не понимаю.
Статен. Вообще-то сейчас зима, как вы сами только что справедливо заметили. И виски я не люблю, и не пью никогда… ром там или джин, куда ни шло. Ну коньяк можно чуть-чуть, или бренди. А сегодня будет сухое красное, по бутылке на рыло, и хана.
Дрыга. А что, они втроём приедут?!
Статен. Нет, двое… а, вы это о вчерашней покупке. Да я одну бутылку взял Пому и Заму, они опаздывали куда-то, пришлось помочь. Спросите, если не верите, они недавно вер-нулись. И бутылок в номере три, хотите проверяйте идите, коли бегать не лень.
Дрыга. Да ладно. А бутылка краснухи что, мало? Небось самое дешевое взяли, местное.
Статен. Никак нет, Австралия, где-то под Пертом его сбродили. Ну, город там такой есть.
Дрыга. А чего не ЮАР? Австралийские, по-моему, поводянистей будут, да и дороже.
Статен. А юаровские были только белые, в нашем универсаме. А бежать в центр времени не было. Да я знаю этот сорт, отличное вино, терпкое, густое, и цена нормальная.
Дрыга. Ладно, пойду я пожалуй, а то у них сиеста начнётся. Придется в дверь колотить, пока откроют. Если откроют, через полчаса.
Статен. Да не, там всегда дежурный есть, даже ночью. Очень расторопные парни. Нам бы таких, даже завидно. Ого, они уже тут, приехали голубчики. Ладно, до вечера, побегу комп включать. Он так грузится долго, сраная сволочь, железяка фигова.
Статен поднимается в свой номер, что-то насвистывая себе под нос, Дрыга выходит на улицу. В холл входят два изящно одетых мужчины, и кивнув Ахмед Акбару, идут наверх.
     Действие четвертое.
  Действие происходит в номере Статена.
Статен. Ну что мужики, все дела решили?
Вакаротин. Да вроде всё… ты как считаешь, Курбан? Ничего не забыли?
Восадулин. Решительно всё, и не сомневайся. Ой, Ахмет, нам ведь завтра, утром рано, на насосную бежать. Так что давайте без излишков, по чуть-чуть.
Статен. Да какие излишки, мужики, вы что! По бутылке красного и всё, мне тоже вечером отчёт писать, по южному водопроводу. Считай, на сто страниц, ежли не более.
Вакаротин. С ума сойти… и всё за один вечер?
Статен. Да не… почти всё уже готово. Надо отредактировать, кое-что добавить, циферки доработать. Но всё равно, возни часа на три.
Восадулин. Тогда пора начинать, время деньги.
Статен. Золотые слова. Поехали. Открывает бутылки, разливает вино.
Вакаротин. Ну, первый тост традиционный, за Индию! Дай Бог им здоровья, отличная страна! Всё тихо, спокойно, цены мизерные, и платят неплохо.
Статен. Не то слово, с огромным удовольствием!
Все чокаются, пьют до дна, закусывают фруктовым салатом.
Восадулин. Как говорится, между первой и второй… ну, опять за неё!
Наливают по второй, чокаются, закусывают тем же.
Статен. Мужики, а вы тут уж лет пять, или больше? Не надоело?
Вакаротин. Да что ты, больше десяти. Нас уже местными считают, говорим без акцента. Едим – пьем как местные, и одеваемся по ихнему. Даже ходим их походкой.
Статен. Так это ж здорово! А я вот четвертый год, и уже скучаю немного по своим.
Восадулин. А мы уж забыли родные места. Обженились тут, детей нарожали, теперь уж видать до пенсии останемся. Или до самой могилы.
Статен. Так может оно и лучше. А вот эти бедолаги, Зам и Пом, уже месяц невест ищут, и всё никак. Облазили весь город и окрестности, и ничего путного. Одни толстозадые хохлушки глаза мозолят… но это по их словам. Сам не видел, не знаю.
Вакаротин. Видать, не там искали. Среди туристов конечно, одни пришлые, а им надо бы в глубь страны рвануть. Где-то так на полгода. Тогда точно найдут. В Джамшедпур или Асансол надо ехать, там много инженеров, техников… да вообще умных девок. И внешне они в тех краях очень даже. Да тут бабы повсюду симпатичные… ну, не все конечно. Да все и не бывают, верно ведь? А то больно жирно будет.
Статен. Абасалютно и крайне, как Виннипух говорил. Ты, друг, совершенно прав. Я тоже иной раз думаю, а не обжениться ли. Так вот увидишь иную красотку, и задумаешься.
Восадулин. А что тут думать, хватай и тащи. Если уж шибко понравилась.
Статен. Интересная мысль. Давайте теперь за баб дерябним. То бишь, за лучших из них. Чтоб они своим видом… и делом скрашивали нашу жизнь. Усе согласны?
Все согласно кивают, разливают по бокалам вино, чокаются и пьют.
Вакаротин. Отличное вино, прямо как чили. И совсем не кислое.
Восадулин. Да, здорово. Статен, а ты нам отправил те куплеты, что в прошлый раз читал? Я давно в почту не лазил, каюсь, даже не посмотрел в тот день.
Статен. Да, давно отослал. Ахмет, а ты тоже не читал? Может правда не дошли…
Вакаротин. Не, что ты, всё дошло. Я три дня ржал, отличная штука, давай ещё расскажи.
Статен. Вот ещё забавный куплет (напевает): Старый сикофант, юный мастурбант, утром влезли спьяну на айлант. Старый обормот, юный бегемот на айланте им воткнули в рот.
Все смеются, разливают остатки вина, чокаются и пьют.
Восадулин. Однако, как ты груб. И всё-то вечно о половых проблемах. А куда это Дрыга понеслась вдруг, с утра пораньше?
Статен. А, в офис Тантия Рави, бумажку надо срочно передать. Вчера телефон барахлил, а теперь бегай тут по жаре. Да ща вернется, там у них всё быстро делается. И чётко.
Вакаротин. А вот кстати, почему она Дрыга? Никогда такого не слыхал.
Статен. Да обычная хохлятская фамилия… а может быть, она Холодрыга была. Потом для приличия стала Галя Дрыга. А то с холодрыгой и целоваться-то боязно, замерзнешь. А уж что посерьезнее… даже подумать страшно. Как вам такая теория, звучит?
Восадулин. Ну положим, ты прав… а эта наша соседка Капа, которая Токк? Она что, кипяток что ли раньше была? И на хохлушку совсем не похожа, совсем европейская баба. Скорее уж немка или шведка, ну прибалтийка какая-нибудь на худой конец.
Вакаротин. Да-да, она что-то говорила такое, её родители вроде родом из Литвы.
Статен. Да ради бога, одно другому не мешает. Та хохлушка, эта литовка, понятно, что фамилии совсем разные. А что там по-литовски её прозвище значит, хрен разберёшь.
Восадулин. Да ладно, мы согласны, не горячись. Однако уже пора, дела зовут.
Вакаротин. Точно, мы побежали, спасибо огромное, отлично посидели. Надо бы тебе к нам зайти, через пару дней. Вот только с насосной разберемся, и пригласим.
Восадулин. Точно, а то мне даже совестно – поишь нас, кормишь, а мы никак.
Статен. Да бросьте вы, ничего страшного, работа есть работа. Как аврал на насосной пройдет, так и встретимся. Основательно и не торопясь. Ну счастливо, пока, до встречи!
Гости прощаются с хозяином и быстро уходят.
     Действие пятое.
Помидоров. Смотри, правда отличный парк, и красивый очень. Испанец был прав.
Заминдаров. Только теток мало… и ваще пустынное место. Может в театр рванем?
Помидоров. Погоди, успеем. Погуляем еще часок, больно тут хорошо. И тихо.
В парк вбегает Дупондий, раздает всем буклеты, быстро говорит на хинди, маратхи, английском и немецком, перемежая их совсем непонятными фразами. Раздав все букле-ты, кладет на все лавки какие-то листовки, по две-три штуки, и убегает вон из парка.
Заминдаров. Тьфу, черт лысый, чуть с ног не сбил, как угорелый летит. Откуда он взялся, только что у нас по городку бегал, а теперь здесь. Вроде в электричке я его не видел.
Помидоров. Небось коммивояжер, носится по всему штату. Что он тут предлагает, не пойму ни фига… стиральный порошок что ли. А может это наркота какая?
Заминдаров. Что ты, поймали бы давно. Да, точно, стиральные порошки… из Пуны. Там огромный завод, полмира снабжает этой дрянью. Не пойму, чего тут рекламировать, и так берут хорошо. И качество у них хорошее, и цена нормальная… на фиг им таких нанимать.
Помидоров. А может он сам напросился. Бывают такие, что проще дать, чем отказать.
Заминдаров. Да запросто. Уууу, смотри какие телки! Давай знакомиться.
Помидоров. Да они с мужиками вроде… вон стоят, у ограды.
Заминдаров. Ты уверен? Надо проверить… зараза, чуть нос не разбил. Амбал хренов.
Помидоров. Зато проверил по полной. Пошли отсюда, а то ещё вмажут.
Заминдаров. Ага, давай вон в ту аллею. Там тоже какие-то девки гуляют.
Помидоров. Да, и вроде одни, без мужиков. Пошли скорее, а то опять нарвемся.
Уходят в боковую аллею, но через пару минут возвращаются, злые и недовольные.
Заминдаров. Всё, пошли в театр. Хватит по паркам и подвалам шляться, мы ж не бомжи.
Подходят к зданию театра, читают афишу, о чем-то долго говорят с кассиром.
Помидоров. Ну, и что теперь делать? Ждать эту мелодраму, или до завтра отложить?
Заминдаров. Я бы отложил. Там все же комедия будет, хоть поржем вволю. А сегодня не пойми что, да и ждать до начала почти пять часов. Хотя… слушает кассира. Он говорит, что сегодня синхронный перевод будет, а тем, кто сегодня пойдёт, завтра будет скидка.
Помидоров. Что же, два дня тут сидеть? А, смотри, прям в кино буфет хороший, народ ходит. Посидим до начала, хоть подкрепимся. А может, кого и встретим.
Заминдаров. Ну давай… попытка не пытка. Вот хороший салат, берём. И это тоже.
Помидоров. Ну вот видишь, а ты боялся. Жалко, выпить нечего, ну да ладно, переживём.
Заминдаров. Ага, вкусно. Во, смотри. Давай попробуем… и вроде одна пришла.
Подходят к женщине средних лет, о чём-то с ней говорят, все трое улыбаются. Пом и Зам предлагают ей мороженное с разными фруктами, та сперва отказывается, потом соглашается. Все едят, разговаривают, потом женщина, благодарит и раскланивается.
Помидоров. Ну вот, пообщались. Хорошо хоть съела немного. А кабы выпивка была?
Заминдаров. Ладно, не горюй, спектакль уже через полтора часа. Пошли лучше в зал. А чё это… уже началось?! Ааааа, так это… предварительное представление, так сказать.
Помидоров. И хорошо, хоть не скучно ждать. Пройдёт за час с хвостиком, и ладно.
На сцене пять – шесть актрис разыгрывают короткие весёлые сценки, все смеются.
Заминдаров. Прикольно… смотри, а вон та очень мила. Попробуем познакомиться?
Помидоров. Давай… а там перерыв будет до основного спектакля? Вроде да.
Представление заканчивается, Пом и Зам подходят к одной актрисе. Та внимательно слушает их, кивает и приглашает пройти за кулисы. Через полминуты Пом выскакивает оттуда как ошпаренный, садится на лавку и растерянно смотрит вокруг.
Чёрт возьми, вот попали! Так и сдохнуть можно. Из-за кулис выходит Зам.
Заминдаров. Ты чего выскочил, как угорелый? Обычная гебистка, ничего особенного.
Помидоров. Ага, ничего особенного! За наркомафией следить, в торговцы внедряться… потом прибьют, как собаку. Нет, нафиг, поеду домой. Прямо сейчас.
Заминдаров. А спектакль как же… деньги то уже уплочены?
Помидоров. К чёрту спектакль, и деньги, видеть её не хочу. Уходит из театра.
Заминдаров. Испугался, однако. Мне тоже не по себе, но бежать… откажусь, и всё. Вот и спектакль начался… она тоже играет. А как-то странно одета… я и раньше заметил. Так это ж бронежилет на ней… под равикой… или под сари! Пом видно прав, дело серьёзное. Надо сматываться, а то завербуют… потом прибьют как собаку. Не те, так эти… ежли оплошаешь. А как в таком деле не оплошать? Ведь не умею я такими вещами заниматься, тут опыт нужен, и тренировка. Их-то обучают лет пять, а мы… По ходу представления в зале полностью гаснет свет. Зам оглядывается вокруг, пару минут думает о чём-то, и осторожно, пригнувшись, выходит из театра.
     Действие шестое.
Барбосов. Всем привет, здорово мужики! Ого, у нас полный сбор?
Вакаротин. Ну да, почти что. Мы с Курбаном Статена ублажали, давно пора. А потом Пом и Зам встретились, а сегодня выходной, все свободны. Вот и созвонились.
Матрасов. Ну и правильно, давно пора. Молодцы! А что там Статен такое прячет?
Статен. А это кашмирское бренди, отличная вещь. Как семилетний коньяк будет, даже получше. Мы-то больше вино любим, а вам решили крепенького взять. Два литра.
Барбосов. Ого, да, знаем, знаем! И правда класс. А мы тут жратвы набрали всякой.
Заминдаров. И у нас кой-чего есть… вот, держите. Арака высший сорт, нигде больше такой нет, аж дух захватывает. И закуска вот, полно… должно хватить, я надеюсь.
Помидоров. Ну не хватит, добавим, универмаг под боком. И деньги есть пока.
Восадулин. Не всё ещё на баб потратили? Это прекрасно.
Мамандальский. Да я вот смотрю… со стороны, как-то здесь с этим делом плохо.
Статен. Просто не там ищете, надо вглубь страны ехать. А на море одни приезжие да курортники, тут только время терять. Попробуйте сперва хоть в Пуну съездить.
Заминдаров. Да мы уж и сами поняли, что не там ищем. Наверное, завтра прям и рванём.
Помидоров. Да, пожалуй. Давайте за успех дерябнем… наших новых начинаний!
Все согласно кивают, чокаются, потом некоторое время молча едят.
Матрасов. Эх, хорошо сидим, как говорится. Почаще бы так!
Барбосов. Да кто ж нам мешает? Давайте раз в неделю, ну в две недели… хотя бы раз. В воскресенье, прямо на этом же месте. Все за? Отлично, за это и выпьем.
Все чокаются, закусывают, потом Статен что-то говорит окружающим. Все согласно кивают, наполняют рюмки и чокаются еще раз, потом молча едят.
Заминдаров. Статен, ты что-то нам давно ничего не рассказывал. Али не придумал ещё?
Статен. Да не, ща вспомню… вот советский стишок, слегка переделанный. На кладбище ветер свищет, сорок градусов мороз, а мой друг сидит и дрищет, он из столовой суп унёс. Называется «О вреде воровства». Или вот ещё, более оригинально – Бабка на толчке сидит, громко дрищет и пердит, вот развалится толчок, будет бабушке урок!
Все смеются, чокаются и неторопливо закусывают. Небольшая пауза.
Вакаротин. Вот принципиальный вопрос. Баб звать будем на наши посиделки… хотя бы в будущем? Или исключим эту возможность, сразу и навсегда?
Восадулин. Я бы исключил. С бабами собраться и так масса поводов, а это пусть будет наш маленький секрет. Так сказать, мальчишник в чистом виде. На мой взгляд.
Смелый. Думаю да, ты прав. Опять же с ними всякие сборы, переодевания, наряды, крас-ки-помады, кольца-серьги… одни опоздания будут. Потом кто-то на кого-то обидится, не то наденет, не так накрасится, не то скажет… а нам морока. А то ещё и обиды пойдут.
Поносюк. Верно сказано, думаю все за? Ну и отлично, пора ещё по одной.
Статен. А вот Адольфа, думаю, как-нибудь позвать можно. Он хоть и немец, а отличный мужик. И с юмором, всегда чего-то расскажет. И объездил тут всё вокруг, от Бирмы до Пакистана. Даже афганскую границу с какими-то бандитами переходил… брррр, я когда потом его рассказы слушал об этих горах, аж дрожал. А он ничего.
Помидоров. Да он хоть и немец, но… сильно русифицированный. Такие вещи знает, что не всякий русак вспомнит. Но только звать будем не каждый раз… а так, изредка.
Заминдаров. Архиверное решение! Все за? А давайте и за Адольфа дерябнем, кстати.
Барбосов. Что-то мы разошлись, почти всё выдули. Да и закуси уже маловато.
Матрасов. Ну и ладно, сидим давно, завтра на службу, напиваться нельзя. Вот докончим эту прелесть, и по домам. Лучше чаще собираться, чем гуще пить.
Мамандальский. Это само собой. Давайте по предпоследней.
В дверях появляется Дрыга, осматривается, и заметив Статена, идет к нему.
Дрыга. Ателон, день добрый, вас там какие-то мужики обыскались. Привезли заслонки, вентили, крепёж… в общем кучу железа. Я вас едва нашла, весь город обегала.
Статен. Чёрт, сегодня ж воскресенье, они должны были завтра приехать! Хотя чего там тянуть… раз готово, получайте. Ну пока мужики, дико извиняюсь, но дела… есть дела.
Барбосов. Ничего страшного, работа есть работа. Да мы тоже скоро домой двинем.
Мамандальский. Вот жалко, не успел попросить – он тут песенку спел, очень смешную. Как мужик по Индии бродил, всё видел и общался со всеми. Ну на мотив Бернеса… а смысл как у Кима в Братской ГЭС – сперва возвышенно, а потом смешно, в конце.
Заминдаров. Ага, я тоже слыхал, прикольно. Да её Пом наизусть знает, сам слышал.
Восадулин. Так вот пусть Пом и споёт, у него голос приятный, и слух хороший. Ага?
Помидоров. Ладно, уговорили, вот только глотку прочищу. Выпивает пару глотков ара-ки, заедает солёным перцем, откашливается, и поёт негромким, но приятным голосом:
Я бродил много лет по просторам огромной державы,
Повидал Бенарес и Джайпурские дивные храмы;
Видел я Тадж-Махал, и прошел по снегам Гималаев,
Помню блеск южных скал, и болотную жижу тераев.
Знаю много друзей, а врагов себе нажил немного,
Прогоню их взашей, если встретятся наши дороги.
Вот опять я бреду по холмистым нагорьям Декана,
Вот уж виден Майсур, и над островом контуры храма.
Вот Серингапатам, и знакомая гнусная рожа,
Вам по морде я дам, и заплачу от радости тоже.
Вот уж окна зажглись, и базар закрывается к ночи,
Погоди, оглянись, выпей водки со мною рабочий!
Заминдаров. Да, забавно… но тут не только Бернес с Кимом. Это ещё напоминает старую песенку… ну Михаил Круг её поёт… и не только он. Я прошёл Сибирь в лаптях обутый, приморили гады, приморили, загубили молодость мою… ну и так далее.
Помидоров. Да, что-то есть. Ну в общем и целом, вполне достойное произведение.
Вакаротин. Да кто ж спорит. Надо бы записать, так фиг запомнишь.
Дупондий, который проходил мимо во время напевки, подходит поближе и по английски просит повторить. Пом поёт ещё раз, Дупондий внимательно слушает и что-то пишет. Потом благодарит, жмёт всем руки, и сунув в ладонь Пому маленький свёрток, убегает.
Помидоров. Неужто он и по-русски сечет? Хотя… при его-то талантах, наверняка. Только умело скрывает. Смотри-ка монету дал… рупия, ещё английская. Неужто серебро?
Вакаротин. Дай-ка поглядеть. Конечно серебро, других тогда не делали. И проба не хуже восьмисотой, точнее не помню. Надо Статену рассказать, мол, за его тексты уже деньги платят певцам, скоро прославится на весь штат. Пусть порадуется.
Заминдаров. А удобно ли? Он сочиняет, а платят нам… ещё обидится.
Восадулин. Да не, что ты, никогда. Он в этом плане сама бескорыстность.
Мамандальский. Конечно, он только порадуется за вас. А потом этот Дупондий на всю страну его тексты прославит, ещё в столице будет выступать… перед начальством.
Барбосов. А этого… бегуна, выходит, Дупондий зовут? Или это фамилия такая?
Матрасов. Фамилия, а вот как зовут – хрен его знает. Инициалы у него И.К., а как их расшифровать – чёрт его знает. То ли Иван Кириллович, то ли Ингред Констанц… да мало ли что может быть. Сколько у него визиток не брал, расшифровки не видел.
Помидоров. А его прозвище… ну Тантра Нагари, как-то перевести можно?
Вакаротин. Да, конечно… что-то вроде книги древнего письма. А почему так, не знаю.
Мамандальский. Да, загадочка… А вот откуда он родом, хотелось бы знать? Явно белой расы, но южной, и какой-то размытый… нехарактерный, что ли. От Португалии до Ирана такие могут быть… если не шире. И в Северной Африке встречаются, сам видел.
Барбосов. Ну, по-моему это скорее горский тип. Кабарда, Адыгея… или Черкесия.
Матрасов. Или Абхазия. Да такие и в Каталонии встречаются, а в Андалузии их пруд пруди. И в Турции подобный тип не редкость. Кабы в паспорт ему поглядеть…
Помидоров. Ага, разбежался. Да у него небось паспортов как у нас, вместе взятых.
Заминдаров. Да зачем ему это? Наркотой он не торгует, и ваще вполне легальный тип, по всей стране мотается. Нафига лишние проблемы простому коммивояжеру?
Барбосов. Простому… как бы это наверняка узнать. Боюсь только, что это нереально.
Матрасов. Есессно, не нам сие одолеть. Да что вы привязались к парню, ведь работает, а не попрошайничает на вокзале. Шумный, суетливый конечно, но это не криминал. Так?!
Мамандальский. Конечно так, не кипятись. И правда, бог с ним. Что у нас ещё?
Поносюк. Да так, мелочи. Адольф просил один текст прочесть, и сказать своё мнение. Он считает, что очень смешно, но не знает, как другие это воспримут. Гуляй, изложи.
Смелый. (читает по бумажке) Это якобы по-латински… Торум аканус – вредное насе-комое, охлум манус – шаловливые ручонки… да, манус руки вроде. Гардум аробус – большой шкаф. И дальше в том же роде. Ну и как по-вашему?
Поносюк. По-моему, слишком заумно. Адольфу хорошо, он эту латынь назубок знает, да и не только латынь. А мы хрен поймём… и не только мы.
Помидоров. Это точно, не для нас, согласны? Все согласно кивают. Ну и ладно. А вот песенка, посмешнее будет, тоже на наш мотив: Аве цезарь, моритури те салютант, всё то в Риме перепуталось хитро, и везёт меня теперь надсмотрщик лютый, от казарм до Колизея на метро. Гимн современного гладиатора. Тоже Адольф сочинил.
Матрасов. Да, это посмешнее будет. Адольф этот смотрю мастер на все руки, и биолог, и альпинист, и археолог, и историк, и переводчик, да ещё стихи пишет. И поболтать с ним всегда приятно… ну тут уж я повторяюсь, это и так все знают. И давно уже.
Барбосов. Да, и поможет всегда, если надо. Мы, европейцы, говорит, должны держаться друг за друга, раз попали так далеко от дома. Тут-то, вишь, и мы европейцами стали.
Вакаротин. Ладно, мужики, нам на службу пора. Спасибо за компанию, пока, до встречи.
Заминдаров. Да, пора и нам за дела. Завтра в путь – дорогу, до Пуны небось часов пять ехать, или шесть. Придется вставать, ни свет, ни заря. Всем привет, до скорой встречи!
Все пожимают друг другу руки и расходятся.
     Действие седьмое.
Помидоров. Ну вот, мы и в Пуне. Какой холмистый город, все дороги то вверх, то вниз. И английских зданий много… смотри, целая улица. Красиво однако!
Заминдаров. Так тут военных было много. Говорят, крупный гарнизон стоял зачем-то.
Помидоров. Ну как же – транспортный узел, древняя столица… националов небось полно было. А симпатичных тёток пока не видать. Ага, вон университет, пошли туда.
Заминдаров. Тут ваще пусто. Ну да, все на занятиях, а посторонним тут делать нечего. Пошли лучше в старый город, в центр, там рестораны, кафе, кино с театрами.
Помидоров. Знаем мы эти театры… постой, вот объявление, смотри – клуб знакомств! То что надо. Смотрит карту города. Чёрт, на другом конце, два автобуса… часа три.
Заминдаров. Да не, быстрее. И выбора у нас нет, поехали. Подходят к остановке. Ой, блин, смотри, наш номер раз в полчаса ходит, а то и реже. Может, на перекладных?
Помидоров. Придется. Вот этот как раз подходит, поехали… тринадцать остановок вроде.
Заминдаров. Ага, тринадцать. И едет едва-едва, давай араки глотнём. Вот и закусь есть.
Помидоров. Так нельзя вроде… а, ты её завернул в газетку. Отлично. Ну с богом.
Выпивают несколько раз, закусывают, через некоторое время закрывают глаза, и скорее всего дремлют. Подходит кондуктор и деликатно трогает их за плечо.
Заминдаров. А, что такое?! Конечная… какая конечная? Тьфу, проспали. А как отсюда добраться вот сюда? Говорит на электричке проще всего, вон она, бежим.
Вскакивают в вагон, кондуктор автобуса что-то кричит им вслед, но они не слышат.
Помидоров. Едва успели, хорошо. А то потом жди полчаса. Давай допьём что ли.
Заминдаров. А не заснём? Хотя кондуктора разбудят, всё равно билеты покупать.
Допивают и доедают все запасы, глядят в окно, потом опять засыпают. Электричка едет очень быстро, без остановок, через некоторое время Пом просыпается.
Помидоров. Опять заснули, твою мать. А где контрики, не пойму. Зам, вставай.
Заминдаров. Что такое? А где мы едем… горы какие-то, леса, поля. А где Пуна?
Помидоров. Небось проспали, ща спрошу. Чёрт, это экспресс в Мумбаи, нам в другую сторону надо. То-то автобусники нам орали почем зря. И остановка не скоро. Может, в Мумбаи рванём? Хотя там были дважды, всё уже видели. Прямо не знаю, что и делать.
По вагону проходит продавец с тележкой, Пом говорит с ним и берет араку и овощи.
Заминдаров. Ты что, помрём же… хотя тут немного. Ну давай с горя. А вот и контра. Ого, какие цены… хотя это экспресс. А как в Пуну вернуться? Черти что, и так полдня потеряли. Слушай, а она после Мумбая поедет прямо к нам. Может вернёмся?
Помидоров. Давай, уже никакого желания нету… куда-то тащиться. Хоть поспим. 
В вагон опят входит продавец, Пом и Зам берут у него ещё араки, сушеное мясо, овощи и большую банку консервированного ананаса. Не торопясь всё доев и допив, устраиваются в уголке, накрываются большим пледом и тут же засыпают.
     Действие восьмое.
Вовошник. О, Адольф, добрый вечер! А я думал, вы опять в лес уехали.
Адольф. Та, скоро поеду, пукфально через час. Там сменили расписание електричек, так што спешить некуда. Фот, решил погулять напоследок, фоздухом подышать.
Вовошник. Да, пока сухой сезон хорошо. А дожди зарядят, так взвоешь. И жара дикая.
Адольф. Ну не фсё так страшно, я сколько лет тут провел, и нишего, жив-здороф.
Вовошник. Вы правы, это разговоров больше про дожди, да про жару. Статен вот здесь давно, и нормально себя чувствует. Ну, ворчит порой, но не сильно. А Ахмет с Курбаном и вовсе прижились, и дом родной забыли. Да у них родной дом теперь уже здесь.
Мимо них пробегает Дупондий с ярким рекламным плакатом на спине. На ходу оборачи-вается к Адольфу, что-то быстро говорит по-немецки, машет плакатом, сует Адольфу и Вовошнику в руки толстые брошюры на мелованной бумаге и бежит далее.
Адольф. Шерт побери, как этот лысый тип мне натоел! По фсему штату носится, как укорелый, весде достанет. Смотрит брошюру. Какой-то реликиозный текст… непось новая секта. Ну та, так и есть. Щас я фсё брошу и побегу ф монастырь, чорти куда!
Вовошник. Вот именно. Этот тип вечно ерунду какую-то рекламирует, никому не нуж-ную и неинтересную. Или всем известные вещи, ломится в открытую дверь. На что он живет-то? Неужели за такую дрянь кто-то деньги платит… ни за что не поверю.
Адольф. Та почему, всяко бывает. Иной проект упыточный, а исполнители богаты… как Крес. Умный челофек бывает очень педен, а полный турак очень богат. И так далее.
Вовошник. Конечно, но всё же есть какие-то закономерности, взаимосвязи. По-моему, некоторые вещи взаимно исключают друг друга – например, бестолковость и бизнес.
Адольф. Это не фсегда так… прямолинейно, жизнь очень сложная и исфилистая вещь.  Фот моя жена Любофь отшень доступная, но не протажная.
Вовошник. Вы точно в этом уверены? Бабы они очень хитрые… особенно в таких делах.
Адольф. О нэт-нэт, проферял сто раз. Она сонная хохлушка, и поесть отшень любит… иной рас не растолкаешь за полдня. С таким-то садом…
Вовошник. Да уж, тут не возразишь. А где вы с ней познакомились?
Адольф. Та тут рядом, в Ньепале. Она в альпийском лагере была шеф-пофар, и фесь народ хвалил её еду. Я попробофал, и тоше восхитился. Это у пика Чо-Ойю.
Вовошник. Ой, точно, я же там был, и жратва правда была бесподобна. Правда, саму Любу я тогда не увидел, она куда-то за товаром уехала. Но меню запомнилось.
Адольф. Ну фот видите, а фы сомневались.
Вовошник. Да нет, вы меня уже убедили в обратном. Но вам крупно повезло, обычно всё гораздо сложнее и запутаннее. С этим женским полом вечные проблемы и вопросы.
Адольф. Та а я што и гофорю! Сплоштная диалехтика, прости господи.
Вовошник. Не то слово. Вот бедолаги наши, Пом и Зам, второй месяц невест ищут, и всё никак. Правда, они разборчивые, им вишь толстозадые хохлушки не нужны. А почему так, с чего? Не понимаю. По мне так вполне достойный тип… лучше очень редко бывает.
Адольф. Та, они зашрались, сами не снают, што хотьят. Не надо хохлушек, так индейки фокруг бывают… просто объетенье! Палшики оближеш. А им всё нэ так.
Вовошник. Да, есть такое дело. Может у них требования слишком высоки… не знаю.
Адольф. Они тождутся, что найдут себе самых дикарей… как это по-русски… снешный челофечек. А потом пудут всю жиснь страдать.
Вовошник. Да запросто… люди чаще всего так и страдают из-за ерунды. Бывает, какая-то мелочь всю жизнь отравит. Вот наш Орехуйник, ведь его дед был Ореховик или Ореховка, нормальная белорусская фамилия. А в январе 38 года поругался спьяну с каким-то писа-рем, когда в райцентр на базар заехал. А тот оказался энкеведешник, пожаловался своему начальнику. Ну сажали тогда уже мало, да и пьяный старик-колхозник – не бог весть ка-кой улов. И они отобрали у него паспорт, и сделали новый, с такой вот дурацкой фамили-ей. Справку о рождении напечатали в ЗАГС-е, и там новую запись сделали в книге учета. И всё это якобы взамен утерянного, ещё и оштрафовали мужика за потерю документов. Он потом в этот отдел ходил чуть ли не ежедневно, уговаривал их смилостивиться, да все бестолку. Ещё и по мордасам надавали, мол, надоел ты нам, старый дурак.
Адольф. Да уж, просто итиоты… сажать нелься, так будем издефаться по полной. Над сфоими же работягами. Но фсе же лучше Орехуйником пыть дома, чем Орехофкой на зоне. А как он потом в Сипирь попал, случайно не снаете? Я-то думал, его посадили. Он веть наверное жил у старой границы, рас имел паспорт. Простым селянам их не тавали.
Вовошник. Да, они жили под Полоцком, рядом с укрепрайоном. А в мае сорок первого его отца, совсем молодого, послали в Витебск, на курсы комбайнеров. В воскресенье при-ехали его родители навестить, а тут война. А дед этот, хоть и был простой мужик, сообра-жал неплохо. Он в первую войну три года был на фронте, всё видел, и говорит своим – надо драпать, наши места германцы точно займут, и надолго. Через неделю эти курсы комбайнеров эвакуировали в Шадринск, и они бежали с ними. Благо старик комиссован был, а младшему и пятнадцати не было. А потом там и остались, земли много, сплошной чернозем, и народ приветливее, чем у нас в Европе. Зимой сухо, Солнце яркое, ветра нет – минус двадцать и не чувствуется совсем. Красота! Так и живут там доныне.
Адольф. Ну и прафильно, там гораздо лучше, чем в Ефропе, и куда спокойней. А с этой турацкой фамилией там, за Уралом, у них не пыло проблем?
Вовошник. Не, бог миловал. А вот их соседей, тоже беженцев из какого-то местечка, отправили дальше на север, как безродных космополитов и сторонников сионизма. Их звали Балалайкинд и Крендель-Закубанский. Придрались к какой-то мелочи, и хана.
Адольф. Ну ссылка не самое хутшее, веть их не на сеферный полюс отправили.
Вовошник. Естественно, у чукчей было бы похуже. Кстати, вы песню про папуасов и эскимисов помните? Ну вот, есть её переделка, на хулиганский лад: пидарасы, пидарасы, баб не трахали не разу, потому-то пидарасов пидарасами зовут. Гомосеки, гомосеки, член вставляют в чебуреки, потому что чебуреки безнаказанно дают.
Адольф. Да уш… не шибко прилично. Но смешно. Та так обычно и бывает.
Вовошник. Конечно, в основном ведь всё на игре слов. А чем она ядреней, тем смешнее.
Адольф. Та, как говорил один мой труг, он тоше был в России, это не есть просто плятт, это есть мой жена. И еще он любил пофторять про блага сифилизации, ошень смешной у него русский язык. Да, а собака якоби по италийски пудет дзукка.
Вовошник. Да, забавно. А что еще интересного вы слышали… вроде как по-нашему?
Адольф. Та вроде всё… фот есть еще дурацкий стишок: Он был бесдарный генерал, шесть парабанов обосрал, а как-то рас, не чуя ног, бежал от Бреста на фосток. А фот што за генерал, и какой Брест, непонятно. А вы веть тоже хотели что-то вспомнить, та?
Вовошник. Ну да поговорок пару… как же это? Ага, вспомнил. Кто ходит босой, у тех член косой, ну а кто одел сапог, у тех член длиннее ног. А второе просто вариант известной присказки, но подлиннее: коси коса, пока роса, а нет росы – на косу ссы.
Адольф. Ну это фсё… как-то грубофато. Но мысли ферные, что и говорить. Отнако, и за работу пора, фы не находите? А то скоро сиеста настанет, от шары стохнем.
Вовошник. Да, точно, уже пора бежать. Спасибо огромное, с вами всегда узнаёшь много нового и интересного. Когда ещё в наш городишко пожалуете?
Адольф. Та што вы, не за што. А фернусь через неделю, утром ф среду. Пока, пока!
     Действие девятое.
Поносюк. Ну как, оторвался в клубе?
Смелый. Да не, куда там! Все парами пляшут, а порознь одни шлюхи. Выпивка дорогая, и на вкус так себе, а закусь очень острая, потом полчаса минералкой отпивался.
Поносюк. Черти что, как тут люди живут! За две недели ни одной нормальной бабы не встретили… в смысле холостой и порядочной. Ладно мы – а какого тем бедолагам, Заму и Пому, что приехали невест искать. Я б на их месте взбунтовался… революцию поднял.
Смелый. Для начала давай всё же мирными средствами ограничимся. Ну там пропаганда, агитация. Потом устроим забастовку холостых женихов, демонстрации… то да сё.
Поносюк. Неее, это всё полумеры, не поможет. Пора делать революцию. Веэрка создать, и все дела. Есть тут среди наших кто подходящий? Или местные может быть.
Смелый. Да откуда, одни лентяи. Вот Крылов, что со мной приехал – пляж, море, обед, выпивка и в койку. Даже кроссворды разгадывать перестал, лень страницы перелистать.
Поносюк. Крылов говоришь... ну будет у нас Крыленко! Как раз в тему, а насчет лени – я тут такую араку нашёл, мёртвого поднимет! До самого Зимнего пешком добежит.
Смелый. Ладно, уговорил. Кого бы ещё найти… поворачивается к стойке. Ахмед Акбар, а можно список гостей посмотреть? Спасибо. Читает список. Дубов какой-то… не видал ни разу. Наверное из соседнего корпуса… да нет, вроде из нашего. Кто ж это такой?
Поносюк. Постой Дубов… тот же Дыбов… то бишь Дыбенко. А Антоновых там нет?
Смелый. Да есть один, но просто Антонов, без всяких овси… енко и анко.
Поносюк. Да ладно, где ты просто Антоновых видал? Нет такой фамилии! Ну вот, руко-водящая тройка уже есть… все же легче. Напевает вполголоса – С нами и Крыленко, с нами и Дыбенко, с нами и Антонов типа Овсеенко! Мы пойдем на приступ, старый мир штурмуя, и прибьем любого ссаного буржуя! Пауза. Ну вот, ревком уже есть, а больше и  не надо… мы с тобой будем руководить ими негласно… так сказать, из-за угла.
Смелый. Из-за кулис, ты хотел сказать. Из-за угла как-то чаще стреляют.
Поносюк. Ну это мелочи… ты же понял, и другие поймут. Если понадобится.
Смелый. Ну да… наверно так. Ладно. Когда начнём? А то скоро дожди начнутся.
Поносюк. До дождей больше месяца… но и тянуть нельзя, ты прав. Да хоть сегодня… нет, уже поздно. Завтра с утра. Пойдем позагораем напоследок, а то потом будет некогда.
Смелый. Ага, пошли. Давай, кстати, араку твою попробуем. Народ, знаешь, разборчивый, что попало пить не будет. Особенно в такой момент. Революция всё же…
Поносюк. Да не, отличная вещь. Хотя ты прав, лишняя проверка не помешает. Роется в сумке, достает большой пакет и берёт его с собой. Тут и пожрать есть немного.
Смелый. Отлично, давно пора бы перекусить, а то за разговорами всё брюхо свело.
Выходят на пляж, садятся на шезлонги полулёжа, достают большую бутыль и кучу еды.
Смелый. Ого, тут литра три будет, не околеем? Давай треть отольём, и хватит.
Поносюк. Чего там переливать, оставим лишнее и всё. И не так уж тут много, обычная полторашка. Ну давай, поехали. За успех нашего дела… вот классная колбаса, бери.
Смелый. Оооо, ядреная вещь, красота! Давно не пил такой. И колбаса классная, ты прав.
Поносюк. Ну вот, а ты боялась. Давай по второй, пока не так жарко.
Смелый. С удовольствием… с такой штукой не то что Зимний – Белый Дом возьмём.
Поносюк. А что… ваще интересная мысль. Правда, ну все беды откуда? Из цитадели империализьма, мать их за ногу. Вот и надо её разрушить. Давай по паре за такое дело.
Выпивают по паре, долго закусывают, дремлют, потом выпивают ещё по одной.
Ну что, пора за дело. Ахмед Акбар, а расписание самолетов у вас есть? Вот спасибо. Ого, есть рейс в Нью-Йорк, сегодня вечером. И недорого! Давайте-ка нам два билета.
Ахмед Акбар. С юдовольствием… а вьиза у вас есть? А тьо ведь випруть, в дьва счьёта.
Поносюк. Фигня, проскочим. У Смелого шенген бессрочный, на первой странице, и весь паспорт в разных визах… даже аглицкая есть. А я прорвусь… молоды они меня ловить.
Ахмед Акбар. Нью рас так, сдорово… вот, жельяю удачи! Счастьливого путьи!
Смелый. Ну и как ты собираешься прорваться, подкоп сделать? Поймают и выгонят.
Поносюк. Да что ты, гораздо проще. Есть одна мыслишка… только тут много от пассажиров зависит. Ооо, почти весь самолет местные, отлично. Пиндосов мало, Европы почти нет. Непальцы, цейлонцы, бутанец один… тоже неплохо. Ладно, собирай вещи, а я пойду пообщаюсь. Черт, мелочи мало, разменяй пятёрку. Ну всё, на посадке встретимся.
Быстро расходятся в противоположные стороны.
     Действие десятое.
Стойка паспортного контроля в аэропорту, вокруг неё толпятся пассажиры, прилетев-шие из Мумбаи. Вдруг среди них начинается шум, часть расступается и на полу видна большая лужа очень вонючей грязи. Народ волнуется, слышны возмущенные крики.
Инспектор. Пардон, вот зе мете виз ю? О, май гоуд! Итс импоссибл. Джаст э моумент!
Звонит по служебному телефону, народ обступает стойку. Кто-то толпится вокруг ин-спектора, другие громко возмущаются лужей на различных языках, включая английский.
Инспектор. Оу, сорри, сорри. А ю финишед контрол просесс? Олл оф ю финишед?
Пассажиры. Оу ес, ес (показывают свои паспорта).
Инспектор. О кей, гоу эвей плиз. Квикли, квикли.
Выпроваживает пассажиров из зоны паспортного контроля, в багажное отделение. Все быстро уходят, включая Смелого и Поносюка.
Смелый. Надо же, получилось, с ума сойти. Откуда только такая грязь, в сухом и тёплом месте, да ещё под крышей? Не понимаю, что-то тут не так!
Поносюк. Наоборот, всё так. У нас за отелем, на соседней улице, родник есть с целебной грязью, помнишь? Такая вонючая фигня… с сероводородом. Ну вот пассажиры и захвати-ли её по двести грамм… или сколько там можно пронести. А в салоне они минералки набрали до хрена, сечёшь? Ну а смешать всё в нужном месте уже было просто. И хорошо, что попутчики толковые попались, сразу всё поняли. Среди них два профессиональных факира были, пока этот чудак на грязь вылупился, они за секунду нам все нужные штампы поставили. И расписались где надо. И за кого надо.
Смелый. То-то ты к стойкам приглядывался… искал место получше. И правильно, этот тип какой-то малохольный… или с бодуна приперся. И вроде метис… или индеец.
Поносюк. Ну да, что-то цветное в нём есть. Хотя тут таких небось половина.
Смелый. А пассажиры охотно помогли? Уговаривать не пришлось?
Поносюк. Большинство сразу согласилось, ну кто-то поломался для вида. Некоторым на лапу дал, но немного… для такого дела не жалко. Смотри, зелёный коридор, пошли скорее, а то вдруг хватятся, не дай бог. И багажа к счастью нет, быстро пропустят.
Смелый и Поносюк быстро проходят таможенный контроль и скрываются в толпе.
      Действие одиннадцатое.
Заминдаров. Здорово мужики, какими судьбами?! Говорили, что вы в Штаты рванули.
Смелый. Ну да, рванули. А теперь вернулись. Не нравятся нам пиндосы.
Помидоров. А вы вроде хотели их того… перевоспитать, или переделать?
Поносюк. Хотели… потом раздумали. Горбатого могила исправит. Такое хамье, не дай бог. По любой мелочи говнятся, бюрократы сраные. Объели их на три бакса, понимаешь.
Заминдаров. Это как так?
Смелый. Да очень просто. Зашли в универсам, в уголок, выпили пива с чипсами. Там и не было никого, какие-то ящики стояли с коробками, да всякий хлам. Ну вторую бутылку открыли, прибегает какой-то хрен. Нельзя, то да сё, штрафами грозится. Ну мы карту ему суём, ща мол оплатим. А её уже заблокировали, сволочи. Когда успели.
Помидоров. Да кто ж её мог заблокировать, и вас не спросили.
Поносюк. Ну владелец, кто ж ещё. Жлоб вонючий, за копейку удавится.
Заминдаров. Так вы её того… сперли что ли?
Смелый. Зачем сперли, о чем ты?! Они спят в одном ботинке, всё теряют, забывают… а мы должны терпеть? Дураков учить надо. Да там и было полсотни баксов, даже меньше. И ведь можно было в кредит набрать на пять тыщ, а мы только слегка попользовались.
Помидоров. Так вы эту карту нашли что ли? И хозяина знать не знали?
Поносюк. Конечно нашли… ну не с земли подобрали. Он её бросил на полку, а сам час по мобиле треплется. И ничего вокруг не видит, глухарь. Небось гомик или пидор.
Заминдаров. Не, вы тоже того… лопухов учить надо, не спорю. Но и он по-своему прав.
Смелый. Прав не прав – мы ж не просто так туда поперлись, а революцию устраивать. Экспроприация экспроприаторов, грабь награбленное… а без практики теория мертва. Вот мы и приложили её к делу. Ему-то обидно, да… но революция требует жертв.
Помидоров. Ну да ладно, черт с ним. А что вы ещё там делали, с кем общались?
Поносюк. Ну, работали много, в гуще народа. Среди бедняков, можно сказать, на самом дне. Там такой поселок, из старых бараков, когда-то в них пленные немцы жили. А теперь негры, мексиканцы… да кого там только нет. Арабы с евреями бок о бок живут. Да и наших там полно, они сперва наши речи переводили. А потом сами навострились.
Заминдаров. Ну и как оно, получилось буржуев сагитировать? На бой кровавый…
Смелый. Да не… честно говоря, паршивый народ. Редкостное говно. Вот выпросишь у магазина пятерку, или сопрешь бормотухи в лавке – сразу друзей куча. Все за революцию, вперед на врага, даешь Вашингтон. А попросишь потом их же самую малость, ну хоть пива принести, так фиг. Деньги давай… или посуду вымой, белье постирай. Хорошо хоть жопу вытирать не просили. А как на мели, опять заискивают по чёрному, зад лижут.
Помидоров. Надо же, странная публика. А вы не пробовали их поднять на дело, как раз когда они без денег сидели, и без жратвы?
Поносюк. Пробовали… как мёртвому припарки. Скорей ждать будут, у моря погоды.
Заминдаров. Да, трудно вам пришлось. Ну а как там с бабами, невесту можно найти?
Смелый. Да что ты, ни в жисть. Здесь и то лучше… намного лучше. Там или бомжихи, или какие-то полоумные, борцы за права. Это не тронь, то не говори, руки не распускай, в лифчик не лезь, лапочками – кисоньками не называй. Интересно, а лахудрой можно? Вот чёрт, надо было проверить… местные-то боятся, а нам пофигу… в суд не отведешь.
Помидоров. Господи, а чем кисоньки-то с лапочками им не понравились?!
Поносюк. Ну как же, это неполиткорректно. Мужиков же кисоньками не зовут, и их, значит, нельзя. Мы пытались с одной договориться – ни в какую. Мисс такая-то и мистер такой-то, и никаких прибавлений. А скажешь чуть не так, сразу истерика. Мы потом над ней славно поиздевались, называли и так и сяк. Она визжит, что в суд пойдёт, а нам по-фигу. Ведь суд нас в первую очередь из Штатов выпрет, как нелегалов. А там пусть иски вчиняет хоть на лимон, ищи ветра в поле. И ведь вроде понимает, соглашается… хоть и зубами скрипит, а через день скажешь то же самое, опять вопли. И опять бесплодные.
Заминдаров. Да уж, женская душа потёмки. Может, это она вас и заложила, ну тогда, в магазине? Пиндоски, говорят, они злопамятные, обид не прощают никому и никогда.
Смелый. Да не, ты что, это совсем в другом городе было. Мы её не видели уже неделю… и она знать не знала, куда мы делись. И мобильники мы там не включали ни разу, да там и роуминга нет. Для наших операторов. Опять же мы в этом магазине однажды уже гуль-нули… зря, конечно, полезли второй раз. Но очень понравилось, пиво было классное.
Помидоров. А в бараках вы агитировали там… где с этой бабой проказничали, или уже на новом месте? Ну, где магазин обобрали?
Поносюк. Да нет, на старом конечно. Надо было там оставаться… место глухое, никто бы и не узнал никогда. Но безделье надело… думалось, может в другом месте замутим, раз уж там не вышло. Революция всё же, а не хрен собачачий. Но увы…
Заминдаров. Ну если с революцией не вышло, поискали бы ещё баб… ну, хоть для нас. Там индейки есть, мексиканки, нацменки всякие. Они говорят, получше пиндосок будут.
Смелый. Искали, да всё бестолку. Таких видно мало, или всех разобрали давно.
Помидоров. Да уж, плохи наши дела. Напевает вполголоса. А вы, почтенные, такие чудики, искать взаимности – напрасный труд. Зачем вы, дедушки, красивых любите? Они обманут вас и убегут. Найдите лучше вы мулатку старую, она накормит вас и напоит, прижмет к кровати вас грудями дряблыми, и все желанья удовлетворит.
Поносюк. А что, здорово! Это что, наш друг Абрамыч сочинил?
Заминдаров. Да что ты, это своя наработка. Ателон более крутые вещи поёт, хрен пой-мёшь. Ну не всегда… ну вот к примеру: кельсиум клорайт, содиум поспайт, дядя Вася стырил весь сормайт. А что такое сормайт не знаю. Никто не в курсе?
Смелый. Это… твердый сплав, что ли. Похуже победита, но дешевле. Но хрупкий очень.
Помидоров. Да уж, век живи, век учись. Однако нам пора… по бабам, пора по бабам. Счастливо мужики, дай вам бог удачи. Авось увидим красный флаг над Вашингтоном.
Пожимают друг другу руки и расходятся.
    Действие двенадцатое.
Помидоров. Вставай скорее, нам девку предлагают… почти задаром.
Заминдаров. Какую девку, кто? Её что, продают, как грушу?
Заминдаров. Да не…как мешок ананасов. Но всё равно, дешево. Какая-то Туссия, дочь Ханумана и Резусси. Метр с кепкой, и ходит плохо, но говорят уже это… половозрелая.
Помидоров. Чушь какая-то. Хануман, это обезьяна что ли? Хотя они такие имена любят... буддисты немытые. Ладно, давай посмотрим, авось понравится. А нет – пошлём на фиг.
Заминдаров. Естественно. Пойду позову, они тут в соседнем дворе сидят, под лавкой.
Уходит, возвращается с двумя дамами и мужчиной, который с поклоном отдает Пому какие-то бумаги. Тот пристально оглядывает женщин.
Помидоров. Слушай, да они обе того… староваты будут.
Заминдаров. Да не, это родственники. Она во дворе в корзине сидит.
Помидоров. Почему в корзине… ничего не пойму. Ладно, почитаем. Режим кормления… оптимальная температура… она что, голая ходит, сама есть не умеет?! Черти что.
Заминдаров. И не говори. А сами лопочут по-своему, мол бумаги читайте, и всё.
Помидоров. Бумажки ладно, а что они говорят? Что, только по хинди?
Заминдаров. Похоже на то. Черт, и перевести некому… Ателон в Мумбаи поехал. И Курбан с Ахметом тоже. Ээээ, слушай, надо Любу позвать. Ну жену этого… Адольфа.
Помидоров. Отличная мысль! Ты их покорми и напои пока, а я мигом вернусь. А они тут?
Заминдаров. Конечно, он в среду вернулся, перед обедом. И с женой, что ей в лесу одной торчать. Еще съедят ненароком… там тигров и медведей, говорят, много. И барсы есть.
Помидоров выбегает из номера и скоро возвращается с Любой.
Любовь. Привет мужики, что тут у вас стряслось? Невесту нашли, из дикого племени?
Помидоров. Именно так. Её родственники только на хинди гуторят, ничего не поймешь.
Любовь. Ну, это не дикари, в джунглях по-своему говорят… там и хинди мало кто знает. Гонды там или кхонды (смотрит на гостей) да не, это типичные индусы. Как раз из средней полосы, наши люди. Так о чём говорить-то? Возраст, рост, вес, цвет… что ещё?
Заминдаров. Да всё, что можно, а цвет чего, волос? Они же все брюнетки.
Любовь. Да нет, кожи, тут дравидов много. Хотя… и они тоже очень красивы бывают.
Помидоров. Ну да, точно. В общем, пусть говорят всё, от корки до корки. А мы решим.
Люба подходит к гостям, о чём-то говорит с ними минут пять – шесть, задает массу вопросов, внимательно слушает, кивает головой и возвращается к Заму и Пому.
Любовь. В общем, черти что. Восемь лет, но вполне взрослая, весит 76 кило, а рост всего 150. Но здоровая, может бочки катать, вся черная, и кожа и волосы. Смотреть будете? Они заведут её в комнату, а сами выйдут, ну и я тоже. Так что решайте.
Зам и Пом утвердительно кивают, Люба выходит с гостями, а в комнату забегает молодая самка шимпанзе с охапкой бананов. Кланяется, прыгает по комнате, гладит мужиков по голове, раздает им бананы, а последний ест сама.
Заминдаров. Черт, это же мартышка! Хотя так ничего, приятная… ты Тюська, да?
Тюська утвердительно кивает головой, целует Зама и садится Пому на колени.
Помидоров. Да не, это горилла… или павиан какой. Но смотри, всё умеет. Показывает на графин с водой, Тюська подбегает к столу, наливает воду в стакан и подает Пому.
Заминдаров. Вот это да! Берем. Любаш, скажи им что мы согласны, но надо бы цену скинуть, все же товар тово… неходовой. И небось контрабандный… да наверняка!
Любовь. Вы хорошо подумали? Это же шимпанзе, они очень сильные и проказливые. Что с ней делать-то будете, если не секрет? Или она с вами…
Помидоров. Да не, что ты, справимся. Такая симпопошка, отлично! Спроси о цене.
Любовь. Ну как знаете, потом не жалуйтесь. Так… они цену сбавлять не хотят, но готовы натурой взять половину, как минимум. Вот это, то, то и то. У них в поселке всё это дорого, а тут гораздо дешевле, особенно в дьюти фри. Так что думайте.
Заминдаров. Ага, ща посчитаем… вполне, сойдет. Почти на треть дешевле.
Любовь. Ну, скорее на четверть. Я бы, честно говоря, не взяла… ну, вам виднее.
Участники сделки договариваются, расплачиваются, подписывают контракт. Гости, поблагодарив хозяев, уходят, за ними уходит и Люба. Тюська довольно урчит и тащит Пома в спальню, в соседнюю комнату. Тот сперва упирается, потом идет за ней.
      Действие тринадцатое.
Адольф. О, прифет мужики, што-то дафно вас не видно! Никак опженились фсё же?
Помидоров. Да что ты, какая женитьба. Нам тут такую тварь подсунули, уже и член не стоит… а на баб глядеть тошно. Сказал бы кто раньше, сам бы не поверил.
Адольф. О та, мне жена рассказала про фашу покупку… и што, софсем плохо?
Помидоров. Да хуже некуда. Сбежал бы, куда глаза глядят… да хоть на тот свет.
Адольф. Ну, зашем же так… есть фарианты попроще. Фот в Ньепале есть буддисткий монастырь, можно туда потаться. Отшень уютное место. Конечно, буддизм трудная вера, но там мошно послушником шить, чуть не десять лет, пока фсе премутрости не осфоишь. И фсё вполне официально, никто не скашет, что человек бежал от кого-то. Или чего-то.
Помидоров. Правда?! Так это ж здорово! Но вот её родственники… ну, то есть бывшие владельцы, не возмутятся? Мол, купил её, сволочь, а теперь бросил, на произвол судьбы.
Адольф. Та нет, никогда. Они её научили целофаться и обниматься, ну по дому рапотать, и всё. И са это получили кучу тенег, чего ж ещё?! Захотят, пусть кормят, у индустов обезьяна святой зферь, им на том сфете зачтётся сполна. А у буддистов нет, перет Богом фсе равны, и в монастырь обезьян не перут. Так что фсё очень спрафедливо и логично.
Мимо собеседников пробегает Дупондий, хочет что-то предложить или сказать. Но услышав их разговор, почтительно кланяется и отходит далеко в сторону.
Заминдаров. Смотри-ка, убёг… первый раз такое. И ничего не бормотал, и не предлагал!
Адольф. Та, с ума сойти. Как пудто софсем другой челофек. Так фы думайте и решайте скорее, пока тожди не пошли. Если што надо, я помогу, просите, не стесняйтесь.
Помидоров. А ведь правда… всё так! Отлично, еду! Пишите маршрут… Зам, а ты?
Заминдаров. Не, я останусь. Нехорошо как-то… и привязался я к этой твари. Попробую перевоспитать её… музыку послушаем, то да сё. Всё же человек – царь зверей, а тут какая-то макака всем заправляет! Нет уж, мы ещё поборемся за свои права.
Помидоров. Ну как знаешь. Ага, это маршрут… о, всё просто, две пересадки на поезде, и там автобус… часов восемь, надеюсь, не больше? Дорога не очень крутая?
Адольф. Та нет, часоф пять, нормальное шоссе. У фас тенег на дорогу хватит?
Помидоров. Да, вполне. Документы на месте… они ведь граждан других стран к себе берут? Ну тогда всё… прощайте, братцы, всего наилучшего!
Адольф и Заминдаров. (хором) Счастливо, всего хорошего! Звони иногда, не пропадай!
      Действие четырнадцатое.
Звонит мобильный телефон, Заминдаров с опаской берет его в руки.
Заминдаров. Алё, слушаю вас. Ой, это ты, Сергеич?! Ну рассказывай, что и как. Так ты в монастыре нынче? Эх, здорово. Какой ты молодец, право. Тихо, говоришь там, спокойно, без суеты? И никто не лезет, все при деле? А кормят нормально? И араку дают?! А, только по выходным и на праздники… так оно так и лучше. А не скучно порой? Ааа, у вас свой хор… ну отлично, вот все говорят, что голос у тебя хороший. Здорово! Я бы тоже… с удовольствием. Только ведь эта тварь не отпустит. Она, тогда, когда ты ушёл, чуть не пус-тилась вдогонку. Хорошо, сумку увидела, я и говорю, на базар наш друг пошёл. А вечером по всему рынку меня таскала, а как увидела, что тебя нет нигде, даже расплакалась. Тварь тоже, а понимает. Чего-чего? А, да пришлось за двоих отдуваться… да ладно, дело прошлое. Как-то привык, жив пока. Адольф тут помог… принёс телек с проигрывателем, дисков полно, вот смотрим иногда. В основном фильмы местные, иногда комедии, наши и западные. Да, и она тоже, представляешь? И понимает вроде, только не любит подолгу у экрана сидеть. Но я стараюсь… подольше протянуть. А Дупондий мне книгу принес, потеха – как обезьяну сделать другом человека. И за так отдал! Да нет, ничего особенного, но полистать можно. И мысли интересные есть… в общем, неплохая книжица. Ну прощай, дружище. Всего тебе… самого – самого. Не болей, звони иногда, не забывай… только не приезжай, а то вновь в кабалу влезешь. Ну пока, с Богом!
Тюська с визгом тащит его в соседнюю комнату, закрывает дверь. За окном пробегает Дупондий, размахивая маленьким, но ярким плакатом. Раздает прохожим какие-то лист-ки, объясняя их содержание на разных языках. Один прохожий, по виду очень похожий на некоего героя данной пьесы, упомянутого ранее, уточняет что-то по-испански. Дупондий отвечает ему на том же языке, хватает под локоток, и размахивая листками в обеих руках, уводит прохожего в соседний переулок.
      Занавес закрывается.