Тысячеликий. Седьмая глава

                Седьмая глава:"Изнурительная борьба."
Квейрил почти выбежала из здания суда, за ней пошла Лабель:
- Что с тобой? Прошу тебя, успокойся!
- Если ты продолжишь общаться с этим лысым грибом, можешь возвращаться обратно в
монастырь! - повернувшись, зашипела она на младшую сестру. - Поняла?!
 Девушка хотела что-то сказать, но разрыдалась. Злость Квейрил растворилась, она смотрела
с растерянным сочувствием, не зная, что сказать. Наконец прижала к себе Лабель,
по-матерински поглаживая её по светлой голове:
- Ты умная, красивая,  у тебя ещё много друзей будет! Настоящих, искренних!
- Друзей — да, - всхлипнула та в ответ, - но он...
«Был больше, чем друг» - мысленно продолжила Квейрил и похолодела от ужаса. Это что ж
получается — она своими руками отдала невинное дитя этим похотливым мужикам в масках
благочестия? Только потому, что не захотела заниматься ей сама или поискать хорошего
лекаря?
            Доброе сердце для Квейрил немного значило, если к нему не прилагались ум и
полезные умения. А уж если доброта оказывалась лицемерной, то и говорить было не о чем.
Она взяла себя  в руки, заглянула в лицо Лабели и сурово спросила:
- Что тебя связывает с ним?
- Тоба очень мудрый и добрый.
- Он тебе не друг, - огрубевшим от мрачного тона голосом предупредила старшая сестра. -
Видела, на чью сторону стал этот «мудрый» и «добрый» брат?
- Скажи мне правду, сестричка, - холодный тон Лабели остановил язвительность, - зачем ты
с ним враждуешь?
Квейрил резко замолчала, виновато глядя в сторону. Она привыкла оберегать сестру и сейчас
не изменила себе. Но и подобрать правильные слова ей было трудно. Молодая женщина
усмехнулась — на суде слова лились из неё нескончаемым потоком, а теперь, когда нужно,
она не может придумать, что сказать в своё оправдание. Отчуждение  росло, ведь обеим
было что скрывать. Прежде попытки Лабели наставить на иной путь вызывали у Квейрил
смех, но теперь появился неприятный повод задуматься. Она  искала богатства, но
отвлекалась на мимолётные удовольствия. Желающих поступить в Академию бесплатно
проверяли на наличие врождённого магического таланта, без которого обучение не имело
смысла.
- У вас дар невероятной силы, - сказали ей принимающие учителя. - Вы можете развить и
усилить его, но только если будете растить, как древо и управлять собой.
Квейрил не жалела о вступлении в неравную схватку с собой, ведь мудрые наставники
помогали познать свою душу, не требуя следовать каким-либо правилам. Интересные уроки
и такие же ученики, среди которых госпожа Фелузан быстро нашла друзей. Она пока умела
немногое, но...
             Чёрные глаза заметили облачко и душа вмиг воспарила. Всем своим телом Квейрил
ощущащла влажную прохладу небесного воздуха. Пальцы правой руки сжались в кулак, с
губ по ветру улетело одно-единственное слово, произнесённое шёпотом на тайном языке
Джаумбалаха, раскололо небо. «Ученик только тогда становится магом, когда успешно
сотворит заклинание за пределами Академии» - заявил Тельмер на первом занятии и она
была с этим согласна. Борьбы за первое место было не избежать, но прежде предстояло
важное и срочное дело. Когда устроенный ею дождь закончился, молодая женщина пришла
к дому возлюбленного. Нериен обнял её и поцеловал в щеку:
- Очень рад тебя видеть.
- Я тоже рада, - сдержанно ответила она, - ты говорил о свадьбе, а я хочу замуж, пока ещё
красива.
Опустив взгляд на живот любимой, старый барон расхохотался:
- Ой, милая, ты будешь прекрасна и через несколько месяцев, поверь моему опыту! Ладно,
пора идти, поговорим с Аловеном.
И всё-таки Квейрил ужасно волновалась, когда они втроём сели за стол. Аловен узнал её, но
ему и в голову не могло прийти то, что он услышал.
- Послушай, мальчик мой, твоей матери нет уже полгода, - Нериен пристально посмотрел
возлюбленной в глаза. - Я скорблю по Илоизе и всегда буду помнить как женщину, с которой
прожил сорок лет. Впрочем, время скорби для меня позади. Мы с Квейрил любим друг друга
и хотим пожениться как можно скорее.
- Что?! - Аловен явно не  верил собственным ушам. - Отец, ты издеваешься? Какая свадьба,
какая любовь? У тебя траут, что подумают люди?
- Я отлично помню о трауре! - ответил старик строго. - Прости за то, чего не можешь
изменить.
Аловена Шихрида прозвали Бессердечным рыцарем. Даже покойный Саведин косо на него
поглядывал из-за его упрямства. Илоиза с Нериеном не решались сами подобрать ему невесту — боялись, что он откажется, а отношения с родителями невесты так и останутся
испорченными.
               И вот теперь отец женился, а сын нет. Аловен выбежал из комнаты, а Нериен за
ним. За окном вновь заплакал дождь, обычный, не магический. Скучающим взором
Квейрил посмотрела на обстановку. М-да, настоящие мужчины не любят перемен. Чёрные
глаза неподвижно застыли на портрете. Илоиза ласково улыбнулась, расставив в стороны
руки, будто приветствуя гостей . Даже таких, как она. В руке баронесса держала тяжёлую
золотую подвеску, на которой капельками поблёскивали крохотные бриллианты. Своим
особым чутьём Квейрил уловилаа нечто необъяснимое и поняла: это семейная реликвия.
Возможно, даже запрещённый паладинами артефакт. Разумеется, юная колдунья и не подумала шантажировать любимого мужчину или его родных. В Академии, месте, где
суеверный страх должен присутствовать меньше, ученики любили порой пустить страшные
сплетни, которые лучше не слушать перед сном. Учителя большинство этих слухов
безжалостно пресекали, но находились и любители послушать вроде Квейрил. Академия
должна стать хранилищем для тех самых запрещённых артефактов. Получат ли лучшие
ученики к ним свободный доступ, оставалось неизвестным.
        Ярко-красное платье, слишком широкое даже для располневшей к старости Илоизы,
развевалось подобно крыльям. Уши украшали такие же золотые прямоугольники с россыпью
алмазной пыли. Серьги, судя по всему, сделали для отвода глаз. Квейрил никогда не смущалась своего провинциального происхождения. Она слепо доверяла отцу своего ребёнка, смело рискуя всем, что у неё есть: собственной репутацией, судьбой сестры и
ребёнка, правом проживания в Фалленме, наконец. Аловен нравился будушей мачехе как
мужчина, они сочли друг друга красивыми, но судьбе было угодно заставить их враждовать.
Точно так же вышло и  с Карленом. Светловласый юноша с любопытными птичьими
глазками мог покорить сердце любой девушки, но...
         Нериен вернулся один и с несчастным видом сел за стол. Проследив за её взглядом,
он печально усмехнулся:
- В жизни каждого есть момент, когда прощание с дорогим человеком закрывает целую
главу жизни. На самом деле совершенно неважно, был ты счастлив или нет. Прошлое
нужно отпускать.
- Я не хочу отпускать тебя, - Квейрил положила голову на его плечо. - Мы будем вместе
всегда?
- Конечно. Не обижайся на Аловена, он ревнует к памяти мамы.
- А я не намерена становиться ею, - с некоторой резкостью в голосе произнесла молодая женщина, - по крайней мере, не для взрослого человека, который никак не женится или
займётся чем-то полезным!
Они замолчали, надувшись друг на друга. Эти обиды были по-детски наивны и глупы, но иначе и быть не могло. Своей первой любовью Квейрил прочно привязала к себе Нериена. Но странное дело — страсть перегорела и это нисколько не огорчало обоих. Небольшая доля
 легкомыслия значительно упростила волнующее ожидание того самого дня, когда любимый
официально представит её своему кругу как будущую жену. Квейрил предвидела это
знакомство с высшим светом Эримгема как нечто весьма необходимое и неприятное. Как
бывшая целительница молодая женщина отлично знала, что боль, тошнота, слабость и
другие неприятные ощущения могут оказаться признаком выздоровления, а значит, страдания способны приносить пользу. По крайней мере, она не глупая толстая крестьянка,
а значит, способна производить впетчатление.
- Лабель должна прийти со мной, - Квейрил нарушила тишину. - Две красивые невесты понравятся всем намного больше, чем одна, я права?
- Как обычно, - снисходительно улыбнулся барон. - А ты не боишься, что всеобщее внимание
 будет приковано к ней?
Раздался звонкий смех. По коварному вопросу вейрил поняла, что её раскусили. Линии
судьбы причудливы и их начертания непонятны простым смертным. Вопреки всем радужным ожиданиям всё пошло не так, как предполагалось. Сёстры Фелузан обе пришли
в заранее подаренных Нериеном платьях и украшениях. Он не мог подарить Квейрил
принадлежавшее Илоизе золото. Дело было в давних подозрениях или не угасшей любви к
первой жене. Чувство вины мучило старого барона, но преданность традициям была важнее
всего. Поэтому он передал их сыну для будущей невестки.
               Глаза Квейрил сияли несвойственным ей блеском чистоты, который есть лишь в
глазах влюблённых. Тёмно-зелёное платье перетянул на талии редкий для подобных
случаев кожаный пояс, грудь украшала вышитая золотом роза. Слишком короткие для
сложных причёсок волосы она собрала в пучок, украсив голову диадемой с такими же
тёмными изумрудами, как и те, что висели в ушах.
       Лабель тоже великолепно выглядела: лиловое платье с нежно-розовыми рукавами
прекрасно сочетались с зловещими сапфирами на пальчиках и шее. Нериен и Аловен
одели одинаковые красные костюмы. Впервые увидев Лабель, Аловен пренебоежительно
ухмыльнулся:
- Это совсем не то, чего я ожидал. Ладно. Барон Аловен Шихрид, ваш, кхм, сводный брат.
- Очень приятно. Лабель, - ледяным тоном ответила девушка и дала поцеловать руку.
 Квейрил уже успела настроить сестру против Бессмертного рыцаря и подтвердить, что
большинство слухов о нём правдивы, и теперь спокойно наблюдала. С того самого дня, как
опалённая страстью, но не лишённая надежд женщина вошла в ворота Фалленма, смело
глядя в будущее, обстоятельства неумолимо повлекли её по пути мучительно принятых
решений, наживших врагов. Нериен перестал обвинять любовницу в убийстве жены, зато
Аловен — нет. Гости съезжались один за другим, а она с любезной улыбкой кивала женщинам и протягивала руку мужчинам. Когда почти все были в сборе, в центр зала с
кубком в руке не спеша вышел Аловен. Насмешливые глаза даже потемнели от предвкушаемого удовольствия. Молодая женщина гневно нахмурилась, но не могла его
остановить. Да и любопытство взыграло: кто же он — злобный щенок или достойный
противник? Это была скользкая дорожка рядом с пропастью, но Квейрил Фелузан не была
бы собой, если бы не любила ходить по таким дорожкам. Аловен  глубоко  вздохнул и
произнёс:
- Уважаемые дамы и господа! В последнее время в нашей семье произошло немало пугающих событий и я намерен дать объяснения. Мою мать, уважаюмую всеми вами, лишили жизни ночью в собственном доме. Так вот, знайте, что она... - барон умолк и с
загадочным видом прошёлся по залу.
Будущая баронесса не смогла сдержать злорадную улыбку. Ну чего ещё ожидать от этого
дурака? Заинтриговал всех и запнулся на полуслове! Ох, лучше бы он промолчал! Есть ли
смысл действовать, не составляя план? На суде Карлена Квейрил именно так и поступила.
Она сочиняла на ходу, не путаясь и не останавливаясь. не выиграла, но и не проиграла так,
как могла бы — понеся наказание за клевету. Отсюда её никто не выведет в цепях, но
безрассудство без небольшой доли благоразумия не принесёт ни пользы, ни удовольствий.
Причина желать смерти сопернице была более чем ясна, нельзя подтверждать подозрения.
Плата за успех начала вызывать сомнение. Сложно стать своей в высшем свете, когда ты
зовёшься никем. «Смелее, милая, - позвал внутренний ободряющий голос. - Ты же не хочешь
отступить  теперь? Звезда счастья так близка, протяни руку и возьми.» Квейрил поняла, что
совершенно не знала Илоизу. Глупо было бы презирать соперницу, так и не успев понять,
победила она как женщина или нет.
- Аловен, твоя мама не заслуживает того, чтобы её имя тревожилось попусту, - мягко и в то
же время раздражённо вмешалась Квейрил.
- Я просто хотел, дорогие друзья, чтобы вы поздравили меня, я скоро стану старшим братом.
Казалось, гости не совсем поняли, о чём идёт речь. Они переглянулись, в глазах мелькнуло
искреннее непонимание. Нериен опустил голову. И в полной тишине прозвучал женский голос:
- Конечно, станешь, друг мой! После того, как мы с твоим отцом поженимся и родим... для тебя.
Немую сцену прервал хохот облегчения. Аловен выдавил из себя улыбку, но его глаза выдавали холодную жажду мести. Квейрил ответила ему не менее холодным самодовольством победительницы. Совесть тут же замучила раздосадованного барона, набросилась с упрёками в глупости, ведь он пытается опозорить человека, с которым будет жить под одной крышей, делить с его отцом ложе, рожать детей. Да, будет. Потому, что мы не вправе решать за других. Ради Нериена им придётся что-то решить, причём наедине.
Аловен покосился на Лабель. Интересно, какая причина её такого поведения? Не хотелось
продумывать далеко наперёд, на  предположениях не построишь ничего надёжного.
               Мелодлин превосходно играла любящую жену, но желания жениться по-настоящему она не вызвала. Аловен предпочитал простолюдинок — их можно соблазнить без лишних слов, они не станут требовать жениться, а отсутствие манер возмещалось их честностью. А с женщинами своего круга барон ограничивался поцелуями в руку, щёчки и парой ничего не значащих слов.
                *  *  *
  Видимо, Квейрил с рождения обладала даром производить впечатление даже без магии.
Она умела вести себя за столом не намного хуже дворянок, а, спасшись от настоящего
позора, чувствовала себя уверенно. Лабель же, напротив, мучилась от нарастающей неловкости. Девушка вышла во двор, решив немного развеяться и успокоиться. Она ещё не
поняла принципов этого общества, но уже ощутила быстротечность жизни. Два года назад
Лабель ещё была ребёнком, живущим в родном и любимом мире, где было много друзей.
Мир сгорел под пятой врагов, а девочка быстро повзрослела от боли потерь. В монастыре
Лабель ощущала умиротворение и защищённость. «Он так похож на брата Тобу» - подумала
девушка с сожалением о несбывшемся. Слёзы сами побежали по щекам, но её отчаяние
потревожил тихий голос:
- Эй!
В первую минуту Лабель подумала, что во двор забрались воры, решившие воспользоваться
праздником для кражи ценностей. Приглядевшись, девушка узнала Карлена. Чувство злости
на него немного поутихло, Лабель прекрасно понимала, что ненавидеть этого хитреца
бесполезно, её сердце крепко зажато в его кулак и щадить их с Тобой любовь он не собирается. Она подошла к стоявшему за забором Карлену. Оглядывая её с ног до головы,
эльф заметил:
- А ты стала настоящим ангелом. Эх, встретил бы тебя в таком наряде раньше — точно
женился бы!
- Даже думать не смей, - отрезала девушка, которая уже перестала быть наивной и покорной,
а лишь казалась таковой, потому что внешность нежного существа не спрячешь. - Что ты
хочешь?
- Да так, слышал, что у барона праздник, вот и решил посмотреть на настоящих дам хотя бы
издали.
- Тебе нечего здесь делать!
- Фи, такая красавица и с такими ужасными манерами! - скривился Карлен и взялся обеими
руками за решётку забора. - Послушай, Лабель, ты можешь делать что угодно, но некоторые
ошибки исправляются очень болезненно, ты меня хорошо поняла?
Повисла мёртвая тишина. Его притворно спокойный голос давал понять даже то, что не было
произнесено вслух. Если Лабель и была ангелом, то это был бы ангел гнева. Во всяком случае, именно так она и выглядела. Скользнув взглядом по её ногам и вновь взглянув в лицо, Карлен почувствовал нахлынувшую волну тоски. Что поделаешь, если он настроил
против себя девушку, в которую влюбился. Карлена будто молнией ударило, он увидел себя
со стороны, держащимся за решётку, как узник. В конце концов, что он знает о ней? Власть
над Лабелью была ненадёжной и недолговечной — ведь он раздражал её. Девушка устало
устало вздохнула:
- Что ты хочешь?
- Понимаешь, я недавно случайно узнал, что на этом празднике присутствует моя старая
подруга Квейрил Фелузан.
Услышав имя своей сестры, Лабель вжала голову в плечу. Страх волной нахлынул и болью
сковал тело. Когла к ней вернулась способность мыслить спокойно, девушка поняла, что её
загнали в угол и призналась:
- Квейрил моя сестра.
Эта фраза сорвала их с цепи. Разжав решётку, Карлен отшатнулся. В глазах Лабель мелькнула
 ярость, всего лишь за одно мгновение она превратилась из рабыни в повелительницу. Вне
себя, девушка быстро вышла за забор и принялась трясти его как сумасшедшая, крича:
- Что ты задумал?! Почему не хочешь оставить нас в покое?!
Близость этих широких бёдер, пухлых губ, мягких как шёлк волос разбудила подавляемое
желание, ведь из-за судебных разбирательств он надолго забыл об объятиях. Похоже,  теперь
это воздержание вылезет боком. А о женщинах придётся ещё надолго забыть — во-первых,
на них просто не осталось денег, во-вторых, надо закончить Академию. Мысль об
Академии вернула Карлену холодное спокойствие и повлекла разум в другом направлении.
Он толкнул её, чтобы успокоить и это сработало: взгляд Лабель уже не был таким бешеным,
её глаза стали растерянными и злыми. Пожар внизу живота продолжал бушевать, но Карлен
переборол себя и прошипел:
- Что ж, тем легче будет тебе раздобыть её записи для меня.
Она, не решаясь жертвовать, бросила взгляд на окно, где танцевала и веселилась Квейрил.
Юный, но уже коварный колдун добился желаемого: приблизился к своей жертве и отравил
сердце змеиным укусом. Девушка разозлилась и на себя, и на любовь: За что? Он милый и 
добрый, но уже стар! А я? Я ещё так многого хочу!» Боль сменилась жалостью к себе, Лабель часто-часто заморгала, пытаясь сдержать слёзы, а потом выдавила:
- Хорошо, я согласна.
И пошла обратно на праздник. Глядящего ей вслед Карлена неприятно кольнула досада. Он
не хотел выбирать — хоть отец и баловал сына, у того хватило ума понять, что жизнь не
будет к нему благосклонна. Холод пробирался под одежду, напоминая о необходимости
вернуться домой.
                *  *  *
 Свеча ярко горела, приветствуя усталых путников. Тоберин сидел, обхватив голову
руками и оцепенелым взглядом смотрел на книгу. После того суда они больше не виделись с
Лабелью. Разумеется, Тоба никому не сказал о своей любви. Несчастный носил её в себе и
грелся ею. Одиночество не лечило его тревог и скорбей. В дверь постучали. На пороге стоял
Лармарен. Его глаза были несчастными и напуганными, как у загнанного в угол зверя.
- Ты? - удивился Тоба. - Что случилось?
- Меня бросила невеста, - Ларми чуть не плакал. - Император назвал меня жалким тупым
ничтожеством и показал на двери. Как мне в глаза смотреть родным и знакомым? Для них я
всего лишь предатель, потерявший счастье дурак. Самые близкие  друзья отвернулись от
меня, впрочем, я подозреваю, что они не хотят губить себя вместе со мной.
Ни один мускул на лице Тобы не дрогнул, свои мысли о верности друзей он предпочёл
оставить при себе, дабы не разочаровать в жизни и без того страдающего юношу. Сочувственно глядя на него, старичок кивнул:
- Я не отказываю ни в  приюте, ни в духовной поддержке. Но я не только священник, но
также гражданин Эримгема. Не думай, что я не слышал о высланных в Лесную империю
преступниках. - Тень преобразила лицо Тобы, его глаза приобрели зловещий блеск. - Бывший
 жених наследницы трона — лакомый кусочек для многих, ведь он знает немало тайн, которые могут заинтересовать... - он замолчал, потому что остальное и так было ясно.
- Нет! - в отчаянии выпалил Ларми. - Я говорю правду! Я не сбежал, меня изгнали!
-Вот как?
Жалость Тобы исчезла, теперь он внимательно разглядывал незваного гостя, пытаясь понять,
верить или нет. Случай с Карленом не охладил его чувств к Лабели, но напомнил о долге.
Церковную репутацию следовало беречь, причём любой ценой. Брат Тоба очень хорошо
понимал опасения Верховного священника насчёт разделения Ордена и церкви, а также
разоблачённых еретиков Ремхелина. Наступили чёрные времена, по Эримгему прокатилась
чума. Неренну не хватало опыта справиться со всеми проблемами, а его ближайшие
советники, как всегда, думали только о себе. Тоба не знал, что Лармарен тоже был рабом
этого сборища и потому впустил его.
                *  *  *
Аловен вышел в другую комнату, прислонился к двери, закатив  глаза. Насмешки
утомили его, было невыносимо видеть своих знакомых такими счастливыми. На самом деле
они вовсе не приняли Квейрил как будущую баронессу, свою союзницу и подругу. Им просто
 нравился сам праздник. Аловен видел это по их недоверчивым взглядам, которые они
бросали на эту женщину. И вдруг его осенила догадка: да ведь друзья думают, что это может
быть его ребёнок!!! Охнув от такой мысли, Аловен осел на пол. М-да, Квейрил нанесла ему
второй удар по репутации. Его считают убийцей собственной жены, ведь Келла Шихрид
исчезла так же внезапно, как и появилась. Однажды даже стража приходила. Обыскав
поместье и задав кучу вопросов, они ушли ни с чем, но отец и сын поняли, что расследование продвигается. А теперь те, кто догадывается о беременности Квейрил,
наверняка решили, что свадьбой дед решил спрятать истинное происхождение внука и
уберечь от позора его мать. Аловен достал из комода письмо и прочёл:
                «Дорогой друг!
Приношу свои извинения за тот неприятный случай, когда долг Гильдии Алхимиков
привёл к немалым осложнениям в международных отношениях и росту цен. Ничто не
может изменить планы, которые до последнего остаются скрытыми от врагов. У меня есть
надёжные помощники, беспокоиться пока не о чем. К сожалению, я не могу сейчас к тебе
приехать у нас творится неразбериха. Гномы, похоже, решили, что в Империи им будет лучше, чем дома. Вернее, нет — они действительно чувствуют себя как дома. Наш Манделас
слишком мягкий, все знают, что он опьянён любовью к своей супруге и ничего не замечает,
Дераифа занята вынашиванием наследника, а Мелодлин своим разбитым сердцем. Неренн
боится, а вот остальные нет. Сочувствую насчёт Илоизы.
                Твой друг Келль.»
Аккуратно складывая письмо, Аловен мысленно отметил, что Допен не изменился — долго
бродил «вокруг да около», вместо того, чтобы внятно и кратко изложить суть дела. Краем
глаза барон заметил идущую под двору Лабель и понял, что тут дело нечисто. Но пугать не
стал, просто тихо перешёл из одной комнаты в другую. Не зажигая свет, он смотрел, как она
разговаривает с кем-то у забора, а потом возвращается с пустыми руками. Неужели их решили обокрасть? Аловен нашёл Лабель уже в зале. По её глазам он прочитал спокойную
гордость и понял, что ей бояться нечего. Барон решительно подошёл и протянул руку:
- Потанцуем?
- С удовольствием.
- А знаешь, - шепнул Аловен, когда они взялись за руки, - ты была бы мечтой любого
мужчины, если бы почаще улыбалась.
- Ты правда так думаешь? - Лабель насторожилась. - Странно. Мне показалось, мы тебе не
понравились.
- Тебе показалось, - ласково улыбнулся барон. - Кстати, ты теперь моя сестра, так что я
попрошу немного вежливости.
      Лабель  тут же смягчилась и подарила ему улыбку, правда, не совсем искреннюю, потому
что её мучило нехорошее предчувствие. Они  медленно кружилась в танце, с задумчиво
равнодушными лицами глядя в стороны, как любовники, не желавшие привлекать внимания
ревнивого супруга.
                В эту ночь Квейрил явно не собиралась оставаться на ночлег в их Лабелью
домике — девушка прочла это во взглядах, которые она бросала на Нериена. М-да, со  своей
любовью окончательно сошла с ума. Эримгемцы никогда не были особо распутны, поэтому
будущая баронесса рисковала необратимо похоронить репутацию.  И почему она влюбилась
в старого барона, а не молодого? Девушка невольно усмехнулась.
- Что случилось? - спросил Аловен.
Лабель выложила ему свою мысль. Барон рассмеялся.
- Она просто знает, что я бы на ней не женился. Мы не созданы друг для друга.
- Аловен, тебе уже тридцать четыре. Почему ты до сих пор не женат?
Насмешливая улыбка преобразила ранее холодные глаза. Щёки Лабели запылали, она вздрогнула от желания. О Тобе и думать забыла, ей показалось, что, стоит склонить голову
ему на плечо — и они породнятся совсем в другом смысле. Его руки ласково поглаживали
спину и талию. До уха Лабели донёсся приглушённый шёпот: « Посмотрите, Бессердечный
рыцарь решил последовать примеру отца!» Возможно, барон не расслышал этого, но это не
имело значения — наваждение спало и девушка в наброшенном второпях плаще в одиночку
бросилась в ночь спасать свою любовь.
                *  *  *
Грозная принцесса неподвижно лежала, уставившись в палатку. Они с Квейрил
забеременели с разницей в месяц. Кто бы мог подумать? Жизнь очень переменчива и быстра,
но такого поворота Лоб предположить не могла. Она не задавала вопросы судьбе, не
тревожила душу воспоминаниями. Но иногда Ларми ей всё-таки снился. Вспомнив, как в тот
ужасный день рыдала на плече у Дераифы, Мелодлин печально улыбнулась. Хорошая ей
досталась мачеха, мудрая. Манделас не знал, что задолго до свадьбы с ним королева Феравии
 переписывалась с его дочерью. Обе вместе решали вопросы в связи с созданием туннеля.
Имперские шпионы оказались в трудном положении, Лод запретила им докладывать об этом
императору.
        На теле остывали прощальные ласки Хидера. Похоже, он сильно обиделся, но Мелодлин, привычно закрыв дверь своей души на все замки и подавив сожаление, отправила своего мужчину на опасное дело. Блаженный покой усыпил её, но впереди ещё ожидало немало испытаний. И самое страшное из них сейчас лежало под рукой, оно билось в сердце, это было хуже разбитой любви. В эту ночь Лоб увидела его: яркое ослепляющее солнце,  рядом Хидер, а у него на руках девочка. Принцесса проснулась в холодном поту от ужаса. Она поверить не могла, что в самом деле готова на это. Глаза той девочки были полны слёз
и смотрели умоляюще. Мелодлин вспомнила смерть своей мамы. Сейчас она понимала, что
бросилась бы к умирающей матери и неизбежно заразилась бы, а тогда... Лод рыдала в
объятиях отца, одновременно мечтая его задушить. В следующее мгновение Мелодлин будто
оказалась перед своим народом. Она вглядывалась в каждое лицо и её охватывали тревога и
отчаяние. Хидер унёс с собой частичку души. Можно отослать ребёнка с кормилицей и
надеяться, что страшная тайна никогда не будет раскрыта. И вдруг Мелодлин молнией
пронзила мысль: а если? Ох, и почему она не интересовалась этим  раньше? Ждать до утра
Лод не хотела, оделась и вышла.
              Ночь уже накрылась мраком, поглотившим все силуэты и тени. Ни луны, ни звёзд
нигде не было видно. Гларвинн стоял рядом с палаткой. На душе стало гадко, как будто с ног до
головы измазалась в грязи. Картинки прошлого неумолимо замелькали в голове, но Лод не
стала их продолжать, а  положила руку на шею единорога. Гларвинн вздрогнул от неожиданности  и открыл глаза. Прищурившись, она заявила:
- Ты уже много раз уходил от ответа, но если попробуешь сделать это ещё раз, я перережу
тебе глотку и пробью сердце.
 В подтверждение своих слов Мелодлин слегка приподняла его подбородок и постучала
пальцами по рукоятке Шисса-Громовержца. Единорог сжался и затаил дыхание. Не шевелясь, Гларвинн покосился в её сторону. Лод говорила не как подруга, а как принцесса с
непокорным подчинённым. И в этот миг он понял, что Мелодлин и вправду может его
зарезать и осторожно спросил:
- Что Вы хотите от меня?
- Поведай мне тайну моей крови... свою историю.
Гларвинн тяжело вздохнул:
- В рандфольской деревне у фермера родились три единорога. Когда жеребята подросли,
Зилам повёз их в Кревен на продажe. Там он познакомился и влюбился. Её звали Мэда Кринс, девушка была невестой местного денежного мешка. Зилам делал всё, чтобы «медовая» красавица передумала выходить замуж. Она не любила ни жениха, ни поклонника.
Мэда имела свои недостатки, но способностью к холодному расчёту не обладала — замужество оказалось волей её родителей, она просто не возражала. И тогда Зилам подарил Мэде меня. - Единорог грустно усмехнулся. - То ли по глупости, то ли ещё по какой-то причине подарок она приняла, хотя замуж всё-таки вышла. Её муж начал ревновать, ведь признаком ухаживания считался любой дорогостоящий подарок. У него не было возможности находится в жизни леди, которой она стала, но он был одержим Мэдой. Чтобы переселиться в Кревен, он решил освоить кузнечное ремесло, ведь это в городе полезная  профессия. Я не то чтобы Зилама не понимал — боялся. Мэда была хорошей хозяйкой и любила конную езду. Но спустя несколько лет меня вернули. Зилам даже попытался наложить на себя руки, потом, видимо, что-то понял, одумался, но бороться за своё счастье не перестал. Ковать у Зилама выходило недурно, только он захотел большего. Он позабыл о большинстве своих заказов, перешёл на хлеб и воду, стал бегать к шахтёрам в поисках лучшей руды, а ещё лучше — драгоценных камней. И вот они ему дали необычайно большой
 кусок фералита.
Что такое фералит, Мелодлин отлично знала, что потому что сама однажды держала
маленький кусочек. Это было давно, ещё в Феравии, но принцесса до сих пор помнила
холод и жжение, едва ощутимые, исходившие от святящегося жёлтым камня. Гномы боялись
освещать фералитом свои подземные города, ведь он опасен. Чем больше кусок, тем сильнее
была излучаемая им энергия — она вызывала головокружение, бессонницу, а потом и вовсе
сводила с ума. Однажды группа шахтёров скончалась на месте, случайно отыскав огромную
скалу. Как разбить этот невероятно крепкий камень, не знал никто.
 Единорог продолжал:
- Я испугался. Безумец никак не мог понять, что своим подарком он не оскорбит, а погубит
её. Но что я мог поделать? Я же был простым конём. В общем, однажды ночью меня осенило: они не должны быть вместе! Я пробрался в дом. Только что сковав меч, Зилам  любовался им. Я толкнул его, он порезался раскалённым Шиссом-Громовержцем.
Наступило недолгое молчание, потому что Гларвинн мысленно оказался в том моменте,
который положил начало Лесной империи.
- Кровь хлынула и запачкала лезвие, он разозлился и тут же ударил окровавленным мечом
меня. В тот миг я почувствовал, что изменился и спасти может только смерть.
- Что случилось дальше?! - нетерпеливо выкрикнула Мелодлин.
- Я добрался до Мэды и всё ей рассказал. Она так перепугалась, что о любовных отношениях
больше не могло быть и речи. Зилама арестовали, а я снова стал жить у Мэды. Лорду
Ренжайну с супругой повезло — она смиренно терпела мужнину ревность, из-за которой
молодую леди держали подальше от светского общества. Таким образом, титул и деньги
не принесли ей счастья. Супруг оказался достаточно молод, чтобы подарить Мэде детей. Вот
тогда она  расцвела по-настоящему. Шло время, весь ужас понемногу забывался. Однажды
вечером они прогуливались по саду и я подслушал их разговор. Узнал, что Зилам в тюрьме
всё меньше похож на себя. Мэда, как и я, испытывала смешанные чувства. С одной стороны,
он пытался убить меня и представлял для неё угрозу. С другой — он не виноват в том, что
влюбился. - Гларвинн ещё немного помолчал, будто жалея себя тогдашнего. - На следующее
утро он сбежал из тюрьмы, а ещё чуть позже украл у паладинов свой меч. Конечно, Зилам
приходил, размахивая Шиссом-Громовержцем и выкрикивая угрозы. Я ударил его и чуть не
убил на месте. Битва была жаркой, Зилам сбежал. Наконец-то мои хозяева поняли, что имеют
дело не с простым единорогом и... отдали учёным. За спасение я получил решётку. Глупо и
несправедливо, но иначе было нельзя. Я и сам стремился как можно скорее узнать, что со
мной происходит. Хотелось, чтобы это оказалось просто болезнью или кошмарным сном.
Однако мы оказались повязаны с родом Тоирвелей навечно. Это было нелегко, но я принял
решение не искать Зилама и рассказывать ему об этом.Он отправился за границы Рандфаэля,
там познакомился с очень странным колдуном, который утверждал, что способен...
превращаться в воду! Где они ни путешествовали! В пещерах бродили, и по морям плавали,
и пустыню прошли. Вернулся Зилам лишь тогда, когда в Рандфоле вспыхнула гнилая чума.
Эльфы и люди вымирали целыми поселениями. Все были в отчаянии. Колдун оказался
мошенником и Зилам сам убил его. Впрочем, тот негодяй сделал доброе дело: вернул ему
жизнь. Памятуя об удачно сложившейся битве и желая поскорее изловить беглеца, паладины
настояли на моём освобождении. Мы встретились ночью за городом и серьёзно поговорили
о Мэде. Зилам вроде бы успокоился, мне даже начало казаться, что он всё позабыл. В ту ночь
я увёз его. Увы, оказалось, что Зилам не оставил своих планов по соблазнению Мэды. Её
старший сын тоже заразился чумой. Бедняжка опухла от слёз и бессоницы, мальчик
стремительно худел и слабел. А я случайно об этом проболтался и только в пути понял: Зилам решил спасти ребёнка! Лучше на деле доказать свою любовь, чем разрушить жизнь
возлюбленной до основания. Какие-то путешественники продали нам «зелье от всех хворей».
Что поделать, Зилам сохранил наивность после пережитого ужаса. Настоящее было зелье
или нет, нам так и не довелось узнать, потому что нас выследили паладины. Мы отбились,
но... Пузырёк разбился, а мальчик умер. Ещё никогда прежде Зилам не был настолько мрачен.
Рискуя жизнью, он приходил к дому семьи Ренжайн и смотрел до тех пор, пока не гасли все
окна. Фениксы в то время были у эльфов птицами подневольными. Зилам купил одного
такого и назвал Арежендом. После печального опыта со мной он и подумать не мог, чтобы
вновь присылать Мэде какие-то подарки. Спустя год Зилам решил сотворить себя нового,
могущественного властелина, под одному слову которого Мэду навсегда разлучат с мужем и
приведут к нему. Как раз назревало очередное восстание и он  его возглавил. Причём
совместно с дикими фениксами, жаждущими свободы и власти. Из рандфольских эльфов
первого Тоирвеля поддержали немногие, ведь проливалась в первую очередь именно их
кровь. Зато вмешались варвары-мараоты. Им явно хотелось отомстить королю, изгнавшему
их с побережья, а заодно покорить презренный ими народ. Справедливости ради следует
признать, что твой предок был предателем. Уже признанный королём, Зилам изгнал мараотов. Но тут произошло нечто неожиданное: Мэда вместе с семьёй сбежала от нового
короля. Будучи существом праведности и чистоты, она просто хотела жить по правилам.
Самым удивительным оказалось то, что Зилам даже не расстроился. Я затерялся среди
многочисленных лошадей в королевских конюшнях, как звезда на небе. Новости я узнавал
от конюхов и услышанное насторожило. Оказалось, король внезапно вспомнил, что оставил в родной деревне жену и сына, а теперь забрал их. Ясное дело, всех троих принялись немедленно учить манерам. До создания Вейрби было ещё очень далеко, но рядом со столицей появился первый посёлок вольных и благодарных друзей. Зилам написал новые  законы для их защиты. Я надеялся, что он сделает то же самое для нас, единорогов, но...Ошибся, равно как и в том, что отношения короля и королевы наладятся. Геллейна не смогла простить Зилама, но он счёл свой долг выполненным, обеспечив ей самую лучшую жизнь,
какую мог. Судя по тому, что детей у них больше не рождалось, они не были близки. Ещё
пара войн спустя много лет увеличила Рандфоль в размерах и... мы нашли Мэду. Будучи
всего лишь человеком, она успела стать бабушкой. Неудивительно, что Зилам так долго искал
 её — догадливая женщина сменила имя и фамилию. Но, хотя и муж  её давно был мёртв,
главное оставалось неизменным — Мэда не любила Зилама. Она испугалась, потом взяла
себя в руки и заставила его поклясться, что он ради неё готов на всё, а потом потребовала
принести ей артефакт. Бросив всё, Зилам со мной и Арежендом отправился в новое
путешествие. Феникс пожертвовал жизнью ради того, чтобы Оракул Веззелхорна достался
нам. Зилам по дороге заболел, но и слышать не хотел о лечении до тех пор, пока не придёт
к ней. Он положил Оракул и... умер у ног своей богини. Вот так. Остальное ты знаешь.
Гларвинн с укором посмотрел на залитую слезами Мелодлин. Теперь ей было стыдно за
своё поведение.
- А Мэда? - выдавила Лод.
- Взвалив на меня тело, она отослала меня домой. А потом и сама приехала, отдала меч и
Оракул, публично попросила у Геллейны прощения за разрушенную семейную жизнь. И
та простила насмешливые взгляды, ночные слёзы, боль и унижение — то, чего не смогла
простить Зиламу. Королева больше не вышла замуж. Тогда не существовало фамильных
склепов, монархов хоронили на отдельном кладбище. Это было особое место, где убитые
златоносцы могли лежать рядом со своими убийцами. Мэда часто навещала могилу Зилама.
Жалела его, наверное...
По морде Гларвинна стекла слезинка. Такое невозможно забыть. Заразившись грустью друга,
принцесса зарыдала от злости на саму себя. Подумать только, она угрожала тем самым
клинком, который причинил столько боли лучшему другу! Мелодлин вытащила Шисс из
ножен и бессильно бросила на землю.
- Это ещё что такое?! - Гларвинн очнулся от воспоминаний. - Подними меч! Принцесса,
оставьте ваши штучки!
Единорог побежал за ней, громко крича, но Лод будто ничего и не слышала. Всё внутри
сжалось. Равнодушное бессилие сковало её. Небо постепенно светлело, совсем рядом залаял
дикий пёс. Как ни странно, здесь не щемила тоска по родному дому. Ладраэль казался
невероятно далёким, а Империя с жизнерадостными простолюдинами и надменными
дворянами  будто изчезла. На ум всё чаще приходили воспоминания о Квейрил. Может, и
правда — она больше ненавидит бывшего жениха, чем соперницу. Остановившись,
Мелодлин медленно повернулась. На её губах играла безумная улыбка, при взгляде на
которую становилось не по себе — казалось, молодая женщина злорадствовала из-за
собственных неудач. Лод выпалил:
- Я беременна!
И вернулась к своему мечу. Облегчения признание не принесло. В голове мелькнула весьма
соблазненительная для такой женщины мысль оставить своё имя в веках как
императрица-покоритель. Было бы неплохо расширить Империю, ведь она выросла до
огромных размеров не только благодаря выгодным бракам. Зашуршали ветки и трава под
копытами перепуганного единорога.
- Мелодлин, - жалобно простонал Гларвинн, - ты же не могла так с нами поступить, ведь
правда? Скажи мне, что это не так!
« С нами»... Хм. Перед глазами возникли отец с мачехой. Вот им действительно будет
плохо, если узнают. Единорог вздрогнул и опустил голову. Вспышка отчаяния и отвращения
повлекла за собой мрачную печаль. Знающие свою опасную тайну Тоирвели оберегали её:
по возможности избегали супружескх измен, не выдавали дочерей за иностранных
правителей. Манделас любил нарушать традиции, но ещё сильнее любил Дераифу. Его
женитьба вызвала одобрение со стороные человеческих стран — мол, правильно, нужно
Империю укреплять и гномов на место поставить.
- Это ребёнок Лармарена?
- Да! - выкрикнула Лод и затряслась от хохота.
В тот момент она совершенно не владела собой, была готова прыгать и плясать от радости,
что так удачно выкрутилась. Лучше пусть ложь. А «счастливые отцы» не смогут возразить.
                *  *  *
Антривия Кейри вышла из кареты и пошла к трёхэтажному дому. Под руку её вёл
немного полноватый аристократ средних лет. Они вместе вошли, не размыкая рук, поднялись
на второй этаж и сели за длинный стол. Все места оставались свободными, только на
противоположном конце стола сидели бледная Элоина и Допен, с трогательной заботой
держащий руку жены.
Жизнь полукровки с самого начала преподала младенцу несколько суровых уроков: отец
ушёл, мать умерла в родах, а бабка с дедом подкинули. Приёмные родители имели кучу
своих детей и не питали любви к лишнему рту в своей семье. Ещё хуже пришлось в
Ладраэле, куда вскоре отправили подросшего мальчика. Допен считал каждую копейку, жил
прямо на улице. До попрошайничества не доходило, но это и к лучшему, иначе он навсегда
остался бы нищим.
             Проходящий по улице лавочник обратил внимание на мальчика в лохмотьях, сидящего прямо на земле. У ребёнка был жар, но это не смутило хозяина, который поселил
его в каморке своей лавки и получил слугу. Будучи жадным, он не платил Допену ни копейки, предпочитая кормить и отдавать обноски своих сыновей. Всё изменилось лишь в
тот день, когда он торжественно въехал в дом жены. Бывший хозяин писал жалостливые
письма, взывал к чувству долга и совести. Один раз Допен дал денег, но быстро понял, что
не хочет всю жизнь обеспечивать того, кто и так получил слишком много выгоды от
беспомощного ребёнка.
 Живя в Эримгеме, Допен Келль не терял времени даром. На своём личном опыте он
убедился, что Гурикон не глупее своих предков. Уже в первый месяц пребывания в
Полосатых масках хитрый гном начал вести свою игру. Так была устроена тогдашняя жизнь:
ежели тебе не посчастливилось выучиться грамоте, то ты обречён на службу безмолвного
бродяги. То же самое касалось устройства всех сколько-нибудь влиятельных организаций.
Гурикону удалось «одолжить» один из ключей от складов, заказать копию и вернуть
настоящий без подозрений. Получив доступ к бумагам, господин Бюфаль принялся искусно
манипулировать караванами и контрабандными путями. Он достойно отомстил за разорение
деда, но всё остальное сложилось не в его пользу. Мелодлин забыла о своём обещании.
             Рель Кентебри выглядел очень хорошо: волосы повязаны жёлтой ленточкой, плечи
согревал шерстяной плащ голубого цвета, широкая фиолетовая рубашка и узкие чёрные
штаны довершили образ дворянина. Сев во главе стола, Рель с упрёком посмотрел на Допена
и этот взгляд красноречиво говорил: «Эх ты, а ещё сам сирота.» Тот в ответ покраснел и
опустил глаза. До его уха донёсся взволнованный шёпот жены:
- Что-то случилось?
- Нет, ничего, - тоже шёпотом ответил Допен, решив не беспокоить Элоину лишний раз в её
положении. Подумав, всё же решился и добавил: Не нравится мне твой родственничек.
- Знаю. Я сама не страдаю большой любовью к этому ехидному красавцу. Но понимаешь...
Допен не ответил. И так знал, что должен понимать. Он благоразумно держался подальше от
интриг Кентебри — вот уж где вдоволь яда и кислот! Но теперь время советов прошло,
настало время действий. С ухмылкой господин Келль наблюдал за Антривией, мило
любезничавшей с Релем.
                Манделас не изменял Ларике потому, что ему нравилось быть верным мужем, он
хотел сохранить брак в целости, пусть и без любви. Императрица являлась не просто законно
 принадлежавшей женщиной, она открыла новую жизнь. Треск камина по вечерам, когда они
задыхались в постели, утолённые друг другом. Сияющие от счастья глаза. Благодарность за
то, что не побоялась взять в мужья именно его, единственного сына жестокой распутницы.
Лекари в один голос твердили, что императрица-мать бесплодна, поэтому рождение наследника стало чудом. Видимо, возможные невесты и их отцы опасались, что Манделас
характером пошёл в свою мать. Женившись, император тут же отправил свою мать на
другой конец империи и добился своего — больше никто не мешал ему ни жить, ни править.
Дераифу и в голову бы никому не пришло сравнивать её с Ларикой. Зато бывшим любовницам Манделаса в день свадьбы досталось от лордов. Ещё бы! Появление столь
необычной женщины заставило их другими глазами посмотреть на своих жён. А
пытавшиеся занять её место дружно возненавидели новенькую. Они не смели выказывать
неприязнь открыто и боялись плести тайные интриги, никому не хотелось попасть на гильотину. 
             Леди Кейри оказалась в их числе. Из-за вздорного характера с ней никто не хотел
иметь дело. Императора, видимо, привлекала красота, а вот новый поклонник...
- Это Вефиа Фрамменс, младший сын маркиза Фрамменса, - сияя от радости, представила
Антривия. - Мы познакомились в Тиэрии две недели назад. А это лорд Рель Кентебри, мой
друг и глава Гильдии алхимиков.
- Очень приятно, - мужчины пожали друг другу руки. Зал понемногу заполнялся. - Официально я состою в Тиэрской Торговой Гильдии, но являюсь не столько купцом,
сколько посредниковм. Это тяжёлый труд, но, видимо, я добился успеха, потому что меня
направили к вам. Прежде всего хочу сказать, что смерть императрицы Ларики и беременность Дераифы никак не повлияли на союз Лесной империи и Тиэрии, ведь
наследницей остаётся принцесса нашего королевского рода.
Дераифу здесь явно не воспринимали всерьёз, ставили ниже, чем наложницу зекрехского
султана или любовницу из своего круга. Умом они понимали, что это всё-таки могущественная королева, но всё равно чужачка.
- Значит, вы здесь как купеческий посол, не имеющий прямого отношения к Его
Величеству? - сладенько улыбнулся лорд Кентебри. - Смело. Только наши договорённости
могут в любой момент рухнуть.
- Я к этому готов и обязуюсь оплатить все непредвиденные расходы, - заверил Вефиа.
 - Это звучит многообещающе, - Рель лукаво подмигнул Антривии, которая тут же помрачнела.
Лишённая умения смеяться над собой, она скрыто ненавидела весь мир. Даже младшие
сёстры избегали общения с ней. На губах Реля застыл немой вопрос: Вефиа искренний
поклонник капризной увядающей леди или играет с ней? Антривия видела это и злилась
молча. А потом набралась храбрости и заявила:
- Вефиа уважаемый на своей родине дворянин, но здесь этого мало. Поэтому я решила ему
помочь. Видите ли, у Фрамменсов есть рабочие, строящие лодки и корабли. Вефиа здесь  с
дружеским визитом и ценными дарами.
- Мой отец продаёт семь кораблей Империи, ещё один шлёт в подарок лично Его Величеству.
 Остальные мы просто продаём желающим.
- Как интересно. Хорошо, я куплю для Гильдии корабль, но это мы обсудим немного позже. А сейчас у меня есть вопрос. Как же мы будем сотрудничать без официального разрешения,
без созданий условий в обеих странаха?! Это смахивает на контрабанду.
Казалось, Рель был не единственным, заподозрившим неладное: Антривия с подозрением
глянула в сторону супругов Келль. Элоина затылком почувствовала этот взгляд и, вместо
того, чтобы обернуться, начала свою игру. Она улыбнулась мужу и погладила подросший
животик ( чтобы леди Кейри думала, что она волнуется только о своей беременности), наклонилась и прошептала на ухо:
- По-моему, этот незнакомец ещё хуже Реля. Кейри дура, она думает, будто на её жалком
клочке земли ей всё можно, но я не хочу оказаться в числе пострадавших или виноватых.
- Ладно, я попробую сам узнать, кто это и что он из себя представляет, - пообещал Допен и
пересел поближе к маркизу. - Я Допен Келль, супруг госпожи Элоины.
- Любопытно, - отозвался Вефиа. - Я мало слышал о вас, больше о вашей жене.
- Она не дворянка и не алхимик, так зачем обсуждать её?
- Ну ведь это интересное занятие, если судить по тому, что я успел послушать, - как-то
совсем по-дружески хихикнул маркиз. - А вы знаете, чем полгода назад занималась Элоина
в Империи?
       Улыбка моментально слетела с  побледневшего лица. Любовь Допена всегда перемешивалась с его болью, но он мужественно терпел, твердя себе: «Нет, Элоина полюбит меня!» Возможно, он обманывал себя, жил в своём мире, где невзрачный полукровка может добиться успеха. Кто знает, сколько ещё Допен мог терпеть, прежде чем отказаться от бесполезной борьбы. И тут открылась дверь.
    Побледнел не только господин Келль, но и его жена. На пороге стояла... Дюлан. Она
торжествующе улыбалась, глядя на любовника. А он лишился дара речи от изумления,
потому что не мог поверить своим глазам. Подросшие волосы украшала чёрная маленькая
шляпка, тёмно-фиолетовое платье обтягивало чуть пополневшую фигуру и обнажало грудь -
словно вдовствующая королева. Дюлан смотрела на Допена всего мгновение, молча бросила
на стол перед Релем письмо и гордо вышла.
 От стука двери он очнулся. Пытаясь убедиться, что это не сон, Допен искоса глянул на
Элоину и в его глазах мелькнул упрёк. Холодный взор жены пригрозил, что, если он будет
заглядываться на других, она вернётся к Роу. Настроение у обоих окончательно испортилось.
Но злиться друг на друга не было смысла, потому что все уже собрались и Рель уже начал
свою традиционную речь.  Тиэрию заинтересовала южная провинция Лесной империи. Это
была Карегвана, бывшая крохотная страна мараотов. Эльфы не очень густо населили её,
потому что та жизнь предназначалась для сильных и выносливых, чем они похвастаться не
могли. Предполагалось, что не все мараоты оттуда ушли. Большинство могучих темнокожих
дикарей уплыли на Геверайские острова, потому что имперцы ловили их и продавали
белокожим союзникам в рабство. Тиэрцы, в отличие от имперцев, решились строить союз, а
не разрушать чужую свободу. Вефиа передал Гильдии послание своей родины: ни слова
представителям власти до тех пор, пока они не получат искомое. В Торговой гильдии на такие заявления никто бы не возразил, но здесь находились в основном трудяги-учёные, до
безумия боящиеся закона и неприятностей. Поэтому ничего удивительного не было в том,
несмелый голосок попросил:
- Простите, я бы хотел узнать, почему Его Величество не должен знать обо всём, как вы
изволили выразиться, «раньше времени»?
Судя по всему, маркиз Фрамменс не сумел определить, кто именно задал ему вопрос, но
понял, что это волнует всех присутствующих, а значит, от ответа уйти не удастся. Вефиа
выдохнул:
- Поймите, дамы и господа, что император Манделас Великий, равно как и все Тоирвели,
испытывает больше нужды в золоте и рабочих руках, нежели в знаниях.
                Это было правдой. Подобно слону, Лесная империя двигалась медленно и важно,
будто не замечая быстро развивающихся маленьких стран. Нанести глубокие раны такому
существу — задача почти невозможная, но они затягиваются долго. Библиотеки работали во
всех больших городах, но предназначались они для развлечений.
В груди Элоины пылал огонь гнева, разгоревшийся от искорки недоверия. Краснея,
эльфийка вскочила:
- Иными словами, будет лучше, если мы будем знать, как нужно, но не станем ничего делать?!
Глаза Допен удивлённо расширились — такой он любимую не видел никогда. Рель нахмурился, но так и не нашёлся, что ответить. Зато нашлась леди Кейри:
- А вы бы помолчали, уважаемая, когда вершатся дела, которые лично вас не касаются!
- Император Манделас любил меня, - упрямо заявила Антривия. - Да, любил! Не наша с ним
вина, что пришлось расстаться. Но всё же я знаю Его Величество как никто другой, потому
что нас не сдерживали никакие границы. - Её тон вдруг стал очень серьёзным. - Я ни над кем
не смеюсь и никому не угрожаю, я просто предупреждаю: если мы не решимся идти по пути
Агрины Осторожной( хотя бы просто начнём), нас ждёт варварство. Мы не лучше дракона,
разрушившего Пещеру молодости. - Повисла тишина. - Вот так-то.
Агрина была человеческой королевой и осталась в истории слабой правительницей, послушной куклой в руках своих  министров и любовников. По крайней мере, она умела
избегать войн, именно это и предлагала Антривия.
                *  *  *
  Одетый Лармарен лежал на кровати. Боль этого юноши была ничто по сравнению с
его угрызениями совести. Мелодлин поступила жестоко — сначала позвала, затем прогнала.
Но, с другой стороны, разве он с Квейрил своими переплетёнными телами не сожгли в огне
страсти её доверие? Перед глазами стояло перепуганное лицо невесты. А ведь Лод любила
Ларми, просто не умела иначе. Видимо, это судьба — потерять любовь за то, что не ценил.
До знакомства с Мелодлин Лармарен боялся быть с другими, а теперь не хотел. Он мог
лежать часами и смотреть в одну точку, не видя и не слыша ничего. Брат Тоба не утешал его,
слишком занятый собственными переживаниями и( вот ведь чудовищная несправедливость!)
сам оказался без внимательного сочувствующего друга.
           Чтобы отвлечься от жгущей душу боли, Ларми встал и прошёлся по комнате. Белое
небо сжимало весь мир. Неожиданно юноша увидел себя со стороны — маленького, раненого в сердце страдальца. И понял, что не хочет ничего делать. Ему повезло чуть
больше, чем остальным послушникам — вместо того, чтобы работать целый день не
разгибая спину, Ларми иногда ездил по делам, а потом весь остаток дня был свободен.
Правда, он не совсем понимал, что с этим временем делать. Может, отомстить Квейрил? Нет,
это вряд ли получится, да и радости в опустошённую жизнь это не принесёт. Потому, что он
не такой, как Квейрил. Вернее, не сумел стать таким, Лод не позволила Лармарену
превратиться в упивающегося ложью и благами жизни негодяя. А ведь некогда чистый
мальчик с романтической душой неизбежно стал бы таким, если бы его отношения с
Мелодлин или Квейрил продолжились.
          Единственным гражданином Лесной империи, который с ним переписывался, была...
Алерита. Раньше Ларми не обращал особого внимания на жену друга и вот теперь они
очутились одинаково трудном положении, отказавшись от своего ради чужого и не
получив ничего. Алерита сообщала новости, а Ларми в ответ слал благодарственные
письма и небольшие суммы денег на детей. Врагами или чужими Лармарен с Айви не стали -
жизнь развела их и закрутила в событиях, но при  встрече они с радостью продолжили бы
общение. Интересно, как звали того мага, который лечил Айви шрамы? Кажется, Муантон.
Академия не имеет никакого отношения к Полосатой маске, это официально доказано
эримгемской стражей. Но ведь там учится Квейрил. Нужно куда-то двигаться — иначе
новая цель не появится. Академия не являлась закрытым местом для непосвящённых,
поэтому Ларми без проблем прошёл туда. Он тут же понял, что  сегодня здесь особый день,
потому что тишина царила во всех комнатах, кроме одной. Лармарен смело рванул на себя
дверь и увидел полукруглую сцену, на ней стояли эльфийский юноша и Квейрил. Конечно,
колдунья заметила его, потому что выражение её лица поменялось: глаза заблестели
весёлым изумлением, губы растянулись в улыбку. Теперь она не могла смотреть на Ларми
иначе, ведь стала счастливой победительницей, которой нет дела до проигравших. Учитель
продолжал свою вдохновлённую речь:
- В этот великий день мы наконец имеем честь увидеть первое испытание двух тарлантов -
Карлена Герстена и Квейрил Шихрид!
       Молодая женщина стояла с выражением блаженного спокойствия, готовая любить и
прощать весь мир, словно добрая богиня. Лармарен невнимательно слушал Тельмера, но
понял самое главное — она вновь борется. Ему стало жаль Квейрил, ведь когда-нибудь
она заплатит за свои грехи. Грустно будет видеть на этом прекрасном личике слёзы.
    Тем временем Карлен разъяснял способы приготовления эликсиров и готовил их на 
специальном столе. Лабель сидела очень серьёзная, но белая, как мел. Рядом с ней Ларми
заметил пожилого мужчину, по-отцовски держа девушку за руку. Затем Квейрил тоже
рассказала несколько рецептов и сварила. После чего, как по команде, оба повернулись к
Тельмеру, который всё это время не отрывал взгляда от своих бумаг.
- Ваши слова не сходятся с вашими записями, - ледяным тоном объявил учитель и с укором
посмотрел на неё. - Я требую объяснений!
Квейрил подошла и заглянула в записи. Суровый взор Тельмера добил её окончательно -
молодая женщина задохнулась потом легонько коснулась живота. Отличная идея! С криком
она упала на колени, все бросились к ней. Квейрил добилась, чего хотела — её увезли к
лекарю. Постепенно все разошлись, остались только Лармарен и задумчиво глядящий в
окно мужчина. Юноша подошёл и кашлянул:
- Простите, Муантон — это вы?
- Да, я, - равнодушно отозвался волшебник.
- А тот учитель...
- Это Тельмер, - уточнил Муантон и снова отвернулся к окну.
Разговор явно не получался. Смущённый Ларми пошёл к двери, но взялся за дверную ручку
и одумался: что же он делает? О чём хотел поговорить? Возникло такое чувство, будто забыл.
Но нет, он всё  прекрасно помнит.
- А я очень хорошо знаю Квейрил, - он вслушивался в звуки собственного голоса. - Мы
любили друг друга. Вернее, я любил, а она обманула.
- Сочувствую.
В горле застрял комок, на глазах выступили слёзы обиды. Ну как, скажите, разговаривать с тем, кто не хочет иметь с тобой дело?! Мучительная растерянность лишила Лармарена дара
речи — он не знал, уходить или нет.
- Послушайте, юноша, - устало произнёс Муантон, - поверьте, мне действительно жаль, что
Квейрил разлюбила вас, но! Я не знаю, кто вы такой, понятия не имею, что вам от меня
нужно и... - он ненадолго замолчал, раздумывая и решился сказать правду: Если Тельмер
восхищается этим напыщенным наглецом Герстеном, то мне очень нравится Квейрил. Внесу
ясность: мы прежде всего маги. По крайней мере, в академических стенах. Наше уважение
нельзя купить деньгами или положением в обществе. Некоторых можно подкупить
врождённым талантом, но главное для волшебника — ум. Мне безразлично, что на её руке
колечко Шихрида, потому что со всей своей красотой...
- Жену любят за характер, а любовницу за тело, - задумчиво произнёс Ларми.
Он уже не выглядел отчаявшимся юнцом, скорее воином, не потерявшим достоинства в
испытаниях. Ещё было слишком рано оставлять любовь позади, но Лармарен  уже хотел
простить себя. Неожиданно он понял одну простую вещь: уверенность в себе важнее слов.
- Понимаю, вы не хотите ей зла. Но я тоже не хочу, - он твёрдо решил сыграть всепрощающего влюблённого. - Мне нужно просто попрощаться с бывшей любимой. Что в
этом такого?
- Ну да, ну да, - протянул Муантон, которому ужас как не хотелось навлечь на себя неприятности. - Семейство Шихрид живёт на  Каретной площади. Вы узнаете их дом по фиолетовому флажку на крыше.
Довольный своей маленькой победой, Лармарен улыбнулся.
- Спасибо, но меня беспокоит не только это. Полгода назад вы лечили  моего друга Айви
Гестэйла от шрамов шаманской магии. Понимаю, это было давно, но мне нужны записи об этом.
Волшебник хмыкнул , но записи дал. Пожалуй, первый раз Ларми сам пришёл от себя в
недоумение. Наговорил лишнего, получил бумагу, которая может не понадобиться. Читать
прямо на улице не стал, пошёл в монастырь. Умом юноша отлично понимал, что не знает
таинственного языка научных записей и не может угадать, чем для него они станут -
важным посланием или неразгаданной доселе загадкой.
      На первом листе он увидел начерченное в профиль и анфас лицо Айви. Шрамы были
отмечены красной краской. Лармарена бросило в жар, во рту пересохло. Более того, ему
стало трудно дышать, во всём теле появились незримые огненные точки, которые
постепенно сближались. Ларми быстро выскочил во двор. Холодный зимний воздух
морозом обжигал веки, слепил ярким солнцем. Он набрал воды  из колодца и глотнул. Зубы
пронзила острая боль, но Лармарен взялся за столб и прислушался к своим ощущениям.
Морозный ветер холодли губы, снежинки цеплялись за ресницы, сердце замедляло стук.
Всё-таки что это было? Может, болезнь? «Пойду попрошу настойки у брата Тобы» - решил
Ларми, вернулся в монастырь и тихо открыл дверь. От увиденного он чуть не упал в обморок. Никого не видя и не слыша, Тоба страстно целовал Лабель. Жар и сердцебиение
вернулись с новой силой. Он бесшумно закрыл дверь и прислонился к стене. До него
донёсся плачущий голос девушки:
- У меня больше нет сил всё это выдержать! Он меня шантажирует, а теперь ещё затеял
войну с моей сестрой! За что боги послали нам такое испытание?! У Квейрил ведь тоже не
дрогнут ни рука, ни сердце, если она узнает! А вдруг...
Девушка замолчала и остановилась. Лабель задумалась: что же на самом деле хочет от неё
Карлен? Её мучили дурные предчувствия. Стало гадко, она невольно скривилась, но слёзы
всё равно покатились по щекам. Тоберин молча обнял свою нежную девочку, погладил по
голове.
- Если Карлен разоблачит нас, Квейрил выгонит меня из дому! Тогда я не смогу вернуться
сюда — никому не нужна развратительница святых! Мне останется только торговать собой,
если тебя убьют.
Он так и не нашёлся, что ответить. Заплаканная Лабель вышла и замерла, немигающим взором уставившись на врага, соблазнившего сестру и принесшего беду в их жизнь. А
теперь он узнал ещё и её тайну. Ларми почувствовал себя неловко. Он не желал ей зла, а
теперь горячо сочувствовал.
- Если ты кому-нибудь расскажешь о том, что видел здесь, я тебя убью, - пообещала девушка
тихим дрожащим голосом.
- Не скажу, - твёрдо произнёс Лармарен. - Ты красивая девушка не только для провинции,
но и для Фалленма. - Он прерывисто вздохнул и отвёл взгляд. - Твоя сестрица совершила
ужасную ошибку, что привезла тебя сюда. Говоришь, пойдёшь торговать собой? - Лабель
виновато опустила глаза. - Знаешь, ты в отчаянии и я не осуждаю тебя. В первую очередь
тебе страшно именно потому, что всегда найдутся желающие склонить тебя на этот путь и
любой богач твоё тело купит. Некоторым повезло, но остальные... Мой друг близко общался
с такой — так вот, это ложь, что они купаются в роскоши. Благодаря мне Квейрил едва не
стала такой.
- К сожалению, нет. - Девушка слёзы и сердито добавила: А вообще ты её глубоко
разочаровал. Послушай, можешь оправдываться сколько хватит терпения, но сестра моя
единственная опора. А тебя любить я не обязана. Забудь о нас. Квейрил теперь замужем и
её мужу до прошлого дела нет.
На лице Лармарена отразилась горечь, вызванная этим известием. Она покачала головой и
развела в стороны руки, как бы признавая своё бессилие и оставила его.
                *  *  *
Квейрил лежала, подложив руку под голову, смотрела в потолок и прислушивалась.
Вошёл Нериен, осторожно опустился в кресло и сложил руки на коленях.
- Лекарь сказал, что ты совершенно здорова и ничто не угрожает ребёнку. Либо он солгал,
либо ты.
- Милый, ты обвиняешь во лжи МЕНЯ?
Молодая женщина громко расхохоталась. Грудь немного приоткрылась, а румянец на щеках
показал её здоровье. Смех внезапно оборвался и Квейрил с грустью принялась поглаживать
свой животик.
- Нери, солнышко, я же не собиралась обманывать тебя. От меня требуют объяснений, а я
сама не знаю.
- Да за что этот Тельмер с тобой так? - не выдержал барон. - Ничего не понимаю. Кому
понадобилось враждовать с тобой?
Юная баронесса молчала, нервно теребя уголок одеяла. В груди зрело какое-то странное
чувство — то ли досада, то ли разочарование. Хотелось обвинить в интриганстве Аловена
или кого-то из родственников Илоизы, но она понимала, что не поверит. Глупо настроить
против себя любимого. Но, с другой стороны, в борьбе за себя для Квейрил были хороши
все средства. Взяв себя в руки, она произнела, как бы говоря с собой:
- Я сама разберусь.
- Милая, я не хочу, чтобы ты ввязывалась в эт интриги. Можешь пострадать.
- Не случится со мной ничего, - капризным тоном ответила Квейрил и встала. - Ну что,
поехали?
Всю дорогу до дома она лежала на коленях мужа и задумчиво молчала. Ни злости, ни
досады она не испытывала, но  тоненькая ниточка злорадства проникала в тёплый океан
мыслей, уродуя душу. Квейрил отлично понимала, что это козни Карлена, но хотела узнать,
как ему это удалось. Ведь не мог этот скользкий неженка самостоятельно добраться до её
записей или хотя бы догадаться, где именно она их прячет. Лабель, Аловен, прислуга — нет,
эти не могли. Сестра не предаст, остальные не знают. Эта мысль немного повеселила
молодую женщину. Приятно всё-таки знать, что рядом есть верные друзья. Но, с другой
стороны, Лабель могли обвести вокруг пальца.
                Так как Академия волшебства была построена совсем недавно, повышенный
интерес короля к ней понимали все — ведь он потратил деньги и Манделаса, и своих
подданных на то, что станет величием и славой, но вряд ли сможет возместить расходы на
длинные коридоры, блестящие купола, магическое оборудование, книги и зарплату
многочисленным учителям и переписчикам. У Неренна, как у любого монарха, были
повсюду свои проверяющие. Квейрил точно знала, что в Академии есть у них небольшой
кабинет. Вот только что делать? Клевета не всегда является действенным оружием. К тому же это глупо — впутывать окружающих в открытую войну и тем самым выставлять себя на
посмешище. Нериен и Аловен такого поведения не одобрят и будут правы. Опасную игру
она ведёт, где нужно приложить больше усилий, чем стоит выигрыш. Десять золотых для
Квейрли теперь уже не такая большая сумма, хотя круглосуточный доступ к академическому
имуществу и восхищённые взгляды — очень даже неплохо. Может, и правда — богатый муж
уже есть, ребёнок скоро будет, не пора ли подумать  о славе?
                *  *  *
 Допен вышел на улицу. У стены стояла Дюлан и смотрела в сторону. Влечение к ней,
загадочной, холодной и роскошной, не возникло, потому что он был настороже. Любить
бледную болезненную девочку было в тысячу раз проще. В глазах Допена блеснул интерес,
он с видом превосходства подошёл к бывшей любовнице, ладонью повернул к себе её лицо
и заглянул в глаза так, будто собирался поцеловать. Сурово сжав губы, Дюлан обеими руками
сняла руку с щеки и сжала её.
  Луна была совсем рядом, полная и яркая. Плеск воды в Орозене не давал им полностью
прочувствовать волшебство этого вечера. Он набрался смелости и спросил:
- Что ты натворила, Дюлан? Почему не уехала?
- У меня... теперь есть другой мужчина.
Эльфийка выпустила его руку из своих и отвела взгляд, чтобы скрыть боль этого признания.
Допен с грустью погладил тёмную, но такую родную голову. Дюлан отступила и только
сейчас он увидел полные слёз глаза.
- Я проститутка, любимый! - прошептала эльфийка. - Как только мы с ним познакомились,
я напоила его и уложила в постель. А что?! Ты ведь перестал меня содержать и хочешь,
чтобы я, беременная, пошла работать?!
Вечер утратил свою романтичность. Допен молчал, опустив голову. Дюлан исказилась, стала
похожа на сварливую ревнивую супругу. Ощутив, что она всё высказала, он пошёл в
наступление:
- Зачем ты решила вновь этим заниматься? Могла бы начать новую жизнь!
- А ради кого? - сверкнули карие глаза. - Ради малыша? Так вот знай: я уготовила ему судьбу
гораздо лучшую, чем сама могу предложить. Если родится девочка, она никогда не будет
работать, как я. А наш сын будет гораздо богаче тебя.
- Ты в этом уверена? - усомнился он.
- Есть бездетная пара, готовая заплатить огромные деньги. За молчание, кормление и самого
ребёнка. И я это сделаю.
Он лишился дара речи. Ужас ледяными когтями проткнул сердце, мысли вспышками сменяли друг друга. Каким же дураком он был, когда прогонял от себя такую женщину!
- А вы решили тут до рассвета звёздами любоваться? - резкий голос вернул Допена к
действительности.
 Он обрадовался появлению жены, потому что мог выпутаться из этого ужасного положения.
Допен принадлежал им обеим и боялся потерять. Элоина сохраняла полное спокойствие и
тем самым вызвала у своего мужа бурю отчаяния, злости и чуть-чуть отвращения. Что за
невыносимая женщина! Другая бы разозлилась на соперницу, стала ревновать, слёзно
умолять не бросать, но эта... Да хоть умри у ног такой, как Зилам у ног Мэды, не получишь
ни капли жалости. Неужели она до конца своих дней не простит его?
               Будто не замечая ненависти в глазах Дюлан, Элоина бесшумно прошествовала к
Допену и взяла за руку. Несколько месяцев на берегу Орозены в объятиях своей первой
любви вернули ей молодость. Годы брака и собственные дети превратились в сон. Казалось,
больше они не вернутся, но письмо принцессы спутало все планы. Элоина с Элироузом
прощаться не умели, наговорили друг другу немало обидных слов. Но то, что они вновь
были вместе, заполнило пустоту. Зависимость от давней любви  почти прошла, а горечь
обиды пришлось проглотить. Ей не стыдно за измену, этим поступком переломилась
ненависть. Отношение Элоины с Допену поменялось после его измены, она поняла, что они
перестали быть равными ( а были ли вообще?). Как ни странно, жена зауважала неверного
мужа: выходит, он не зависит от неё, как она от Роу. Дюлан даже не пошевелилась, когда её
любимого увели. Он вырвал её из монастыря, но лишь затем, чтобы вырвать из груди сердце
и разбросать его пеплом. Рель обнял Дюлан за талию, она прижалась щекой к его плечу,
провожая глазами того, кого рядом с ней не удержали бы никакие обстоятельства. Но вот
ревновать она, похоже, заставила. И даже несмотря на то, что Элироуза отправили к
Мелодлин, есть надежда справиться. Вопросы любви и деторождения судьба решила за неё,
подбросив взамен загадки посложнее. Она страстно мечтала о семье, но и этой мечте не
суждено было сбыться.
             Именно Рель предложил любовнице отдать ребёнка бездетной паре, которую сам
же и нашёл. Дюлан отлично понимала, что господин Кентебри действует очень хитро,  не
хочет обеспечивать «своего» бастарда и готов отнять дитя у матери. Она решила напугать
Допена, но теперь поняла, что у неё и правда нет другого выхода. Ребёнка придётся отдать,
в одиночку она его вряд ли вырастит. Ох, лучше бы у неё случился выкидыш!
- У меня есть хорошие новости, - заявил лорд Кентебри. - Так как император решил не
создавать группу управляющих ни из своих подданных, ни из феравийцев, эта почётная
должность временно достаётся мне.
- Тебе будут платить больше? - она явно заинтересовалась.
- Ненамного, но мне предоставили имперский особняк. Опять-таки временно. А я поселю
туда тебя. Ты не рада?
 Дюлан не могла поверить, что всё это не сон. Она, чужеземка-содержанка, будет жить в
доме, принадлежащем Империи! С давних пор эльфы усвоили важное правило: имущество
императора и имущество Империи — не одно и то же. Каждый год в назначенный день в
Ладраэль съезжались все министры и советники, лорды и леди. Они публично отчитывались
о состоянии и проблемах доверенных им областей, после чего император проводил большую
работу: издавал временные указы и постоянные законы, снимал старых и назначал новых, а
также лично составлял «денежную систему» - там учитывались размер налогов, жалованье
слугам и страже, обеспечение лордам и церковникам полагающейся по закону помощи
сиротам и калекам. Если лорд не приехал, его лишают земель и титула. Императору
принадлежала лишь треть не вошедших систему денег. Остальное откладывалось в казну на
всякий случай. Но если дела шли плохо, например, началась война или эпидемия, императору
приходилось нередко платить за неё свои деньги, покупая власть и порядок как ценный товар.
         Как ни странно, пользоваться имперским имуществом считалось гораздо почётнее,
чем императорским. Стоит ли говорить о том, что Дюлан с радостью согласилась на
переезд? Она была не настолько глупа, чтобы не осознавать всю неустойчивость своего
положения. Скорей всего, после родов Рель прогонит любовницу. Ну да ладно. Не ей
привыкать к этому, у таких, как она, нет права на гордость.
                *  *  *
Лармарен смотрел в записи, но ничего не видел. Он думал о Лабели. Очень хотелось
помочь ей, но как? Ведь ничего не приходило в голову! Невольно нахлынули воспоминания
о попытках скрыть любовь к принцессе. Раньше это умиляло, теперь вызывало мрачное
молчание. Оставалось упрекать себя. Почему же Лабель так прочно засела у него в голове?
Вероятно, потому, что таких раньше не встречал. Невинный ангел с каплей недоверия,
замкнутая для чужаков, но готовая на всё ради своих. Наверное, он просто знал, что она
никогда не станет такой, как её сестра. При всём сочувствии Ларми не мог в полной мере
прочувствовать сложность её положения. Ведь для него Квейрил была жестокой красавицей,
которая, пресытившись наслаждениями, уничтожает того, с кем развлекалась. Свободный, но
не потерявший наивности Лармарен ещё не мог понять безвыходности той любви, когда
проще терпеть, чем прервать отношения. В голове вертелась совершенно безумная идея:
встретиться с Квейрил и на правах бывшего любовника пригрозить, что расскажет о прошлом её мужу. Но ведь тогда он выдаст чужую тайну. По коже пробегали мурашки,
чувство вины и неловкость превратили уверенность в сомнения. «Подожди, Лармарен, -
остановил юноша себя. - Ты потерял свою невесту из-за того, что изменял ей с первой
попавшейся шлюхой. Тебе нужно думать о них. О том, как загладить свою вину перед
Квейрил и Мелодлин. Бегство — лучший способ оставить за собой шлейф давних обид,
которые рано или поздно испортят всю оставшуюся жизнь. Я же воин! И знаю, что делать!
             Он продолжил читать, на сей раз внимательно. Муантон очень тщательно изучил Айви и написал, что у него  «акандрия с врастанием в кожу и последующим разрушением
костей». Иными словами, если бы Айви не решился пойти в Академию, очень скоро бы его
лицо превратилось в обезображенный чёрными пятнами череп. Потом бы начались боли в
конечностях, паралич, облазящая со всего тела кожа... и смерть. Из записей Ларми узнал
ещё одну любопытную вещь: магия не может излечить обычные болезни, потому что в
этом случае связи нет. Выходит, волшебство — это управление связью. Интересно...Опять
запылали в теле огненные точки, но Лармарен не испугался, он решил встретиться с
незнакомой опасностью и смело пошёл в Академию. Занятия недавно закончились и в
коридорах  ходили не успевшие разойтись ученики. Он зашёл в кабинет, не заметив, что один
 из них за ним наблюдает. На сей раз Ларми повезло чуть больше — он застал Муантона в
хорошем настроении. С благосклонной улыбкой глядя на незваного гостя, волшебник
воскликнул:
-  А, это вы! Проходите, садитесь!
- Я Лармарен.
- Очень приятно!
- Что-то случилось?
- Вы меня спасли! Неренн издал закон, запрещающий нам изучать людей. Его можно понять,
он не хочет, чтобы мы проводили эксперименты над людьми... без их согласия. А вы как раз
забрали записи!
Вместо ответа юноша выложил их на стол. Он был не похож на себя прежнего — похудевший, спокойный, не принявший никаких важных решений, но уже совершивший переоценку жизненных ценностей.
- Изучите меня, мудрый учитель, - вдруг попросил Лармарен. - Никто ничего не узнает, а вы
нужны мне.
- Пойдём, - без раздумий согласился Муантон.
       Они спустились в подвал, который напоминал камеру пыток. При виде тамошних
устройств юноша вжал голову в плечи, но опытный маг знал средство и от этого. Муантон
прошёл к стене и сорвал пыльную накидку со стеклянного шара. Растопыренные пальцы
замерли над его поверхностью, а фраза, сказанная шёпотом, вызвала в шаре розовато-лиловый туман. Жар плавно разливался, он стучал в ушах. Хотелось только  одного — смотреть на этот туман вечно.
             Муантон раздел зачарованного Лармарена догола, поднял его правую руку и сжатыми
пальцами принялся нажимать под рёбрами. При этом волшебник не отрывал взгляда от
чертежа пятиконечной звезды на теле нарисованного человека. Когда Муантон надавил на
искомую точку на плече, Ларми отдёрнулся и негромко вскрикнул. Волшебник явно
обрадовался: получилось! Подтащил юношу к противоположной от шара стене и заковал в
цепи. Затем взял перемотанную ярко-зелёной ниткой иглу из канрадиана — металла зловещего тёмно-фиолетового цвета, добываемого гномами на огромной глубине. Считалось,
что вещества глубоко под землёй обладают особой чувствительностью к магии.
               Нитка была привязана к толстому короткому столбику, верхушку которого украшал
золотой череп. Его зубы были покрыты вязкой слизь изумрудного цвета Муантон вонзил иглу в пупок, Ларми застонал от невыносимой боли, он не мог закричать или выдохнуть. Цепи не дали возможности сопротивляться, осталось терпеть. Рубиновая капля коснулась слизи и с шипением задымилась.
- Отлично, значит, я был прав, - прошептал волшебник и надел кожаные перчатки.
 Он быстро истолок в ступке пару розовых бутонов, тёмно-зелёные листья и высыпал в
пузырёк с малиновой жидкостью, которая тут же окрасилась в жёлтый. Вместо того, чтобы
напоить этим Лармарена, маг прижал к ране бутылочку. Извиваясь и плача от боли, Ларми
молил убить его, но мучения не прекращались.
               Спустя час он лежал на маленькой кроватке, не имеющий сил даже стонать. Взгляд
по-прежнему был прикован к розовому туману. Хотелось спать, в голове не осталось ни
единой мысли. Муантон сидел и записывал результаты. Его довольное выражение лица не
раздражало Лармарена, который бросил на волшебника взгляд, в котором пылало злорадство
побеждённого:
- Скажите, вы ведь обманули меня? На самом деле всё это гораздо проще, правда?
- К сожалению, нет, - равнодушно пожал плечами маг. - Все эти зелья и проколы жизненно
необходимы для определения магического таланта и его разновидностей. Вот если бы у вас
не было дара, вы бы не мучились настолько сильно.
- Понятно, - протянул Ларми и только сейчас заметил на своём животе светящиеся жёлтым
линии. - А это узор на память?
- Это нужно на первое время, - Муантон словно не заметил его язвительного тона. - Я имею в
виду, что дар и его проявление поначалу очень неприятны для мага. Имейте в виду, я что
изучать вас бесплатно я могу, но обучать...
- Спасибо и на этом, - проворчал Лармарен, обувая сапоги.
Он точно знал, что денег на обучение взять негде. Даже мысль «я настоящий волшебник» не
грела душу совершенно. Жжение в неглубоких царапинах прекратилось.
               В монастыре Лармарена ждал некто в светло-синем  плаще, опустивший голову.
Поначалу ему стало страшно. Неужели брат Тоба был прав и за ним действительно пришли?
Но, едва капюшон с головы слетел, Ларми бросился в объятия к гостье.
- Алерита, ты не представляешь, как я рад тебя видеть!
За время их разлуки Лерит похорошела. Рождение сына и зимний воздух пошли ей на пользу.
- Зачем ты приехала?
Улыбка сошла с лица, глаза потускнели и она опустила глаза.
- Манделас разрешил мне перезахоронить  Ридена на его родной земле, - тихим сдавленным
голосом произнесла Алерита. - Я оставила детей в родительском доме и приехала сюда.
Лармарен нахмурился. Айви по-прежнему оставался ему ближайшим другом, но... Если он
оскорбит покойного любовника, Лерит навсегда отвернётся от него. Что же ответить? Ларми
смутился, но нашёл нужные слова:
- Понимаешь, я совсем не знал твоего возлюбленного, зато я знаю тебя. Слуга своей страны,
он не мог не заметить такой подарок судьбы, как ты. Богам было угодно избрать тебя матерью его сына. Пусть тело Ридена покоится с миром, а душа пребудет с тобой вечно.
Лармарен поцеловал Алериту в лоб. Она растроганно улыбнулась, на щеках заблестели
чистейшие следы тающей души.
- Спасибо тебе, Ларми. Это самая лучшая похоронная речь, какую я слышала. - Она погладила юношу по руке.- Видимо, талант твоей матери сохранился в сыне. Тебе бы полагалось описывать битвы, а не участвовать в них..
 И ушла. Он не спросил, в какой гостинице она остановилась — Лерит сама найдёт его, если
понадобится. Вопреки её словам Ларми не ощущал себя певчей птичкой. Забавно, Алерита
вела себя по-матерински, хотя годится в старшие сёстры.
                *  *  *
  Квейрил шла по лестнице. Беременность сильно расширила её ещё совсем недавно
стройную фигуру, но это лишь заставило юную баронессу сменить походку — теперь она
носила свой огромный живот с достоинством королевы. В тот день Квейрил разминулась с
Лармареном, но это к лучшему, иначе их встреча разозлила бы её. Муантон шёл ей навстречу
с записями под мышкой и толстой книгой в руках. Волшебник остановился:
- Добрый день, миледи. У вас неприятности?
- Да, можно и так сказать, - досадливо поморщилась Квейрил. - Вы слышали об испытании
для алхимиков?
- Я же на нём был, - усмехнулся Муантон. - Правда, я сидел в заднем ряду, вот вы и не
заметили меня. Кстати, дорогая моя Кверил, я очень жалею, что у меня не получилось стать
контролирующим наставником испытаний.
- Кто, вы? Да бросьте! - скривилась юная колдунья. - Наверняка ведь хотели получить что-то
от меня или Нериена? Не выйдет! Мы люди честные и за знание лишних денег не платим!
Молодая женщина ехидно улыбнулась, но в её глазах притаился вопрос. Маг нахмурился:
- Квейрил Шихрид, ваше поведение недостойно вашего титула.
- Ах, вот как? - возмутилась она. - А ваше? Думаете, я не знаю, как вы смотрите на меня и
думаете... - Молодая женщина приблизилась и что-то прошептала на ухо.
Отшатнувшись, Муантон залился краской до корней волос.
- Помилуйте, сударыня, что вы такое говорите! У меня и в мыслях такого не было!
- Да неужели? - Квейрил шагнула вперёд, грудью и животом толкнув мага так, что у него всё выпало из рук: Ещё и краснеет, негодяй! Желать свою ученицу! Распутник старый!!! А это что?
Не давая ему возможности ответить, баронесса медленно присела на корточки, взяла с пола
один лист и отвернулась к окну, сосредоточенно изучая. Вывод напрашивался только один:
ей не показалось, Лармарен действительно  здесь и скоро может снова начать портить ей
жизнь. Сердце сжалось, а в груди появился неприятный холодок. Ненависти не было, лишь где-то в глубине души пробегала жгучая капелька презрения. В конце концов, кто такой
этот Лармарен Пэльд? Побитый судьбой неудачник, которого даже не хочется жалеть. По
крайней мере, из него вышел отличный любовник — нежный сильный мужчина, намного
лучше слабого Нериена. И уж точно приятнее Айви, который пытался выместить на ней
боль неверности — и своей, и жены. Грубость легко оскорбит любую женщину.
              Но, как бы ни был сладок пьянящий огонь  страсти, Квейрил не хотела продолжения.
Закрыто и забыто. Будь она дворянкой с рождения, всё бы сложилось иначе. Прикосновение
руки Муантона напомнило баронессе, что она здесь не одна. Не в силах разговаривать,
молодая женщина отдала ему бумагу и невидящим взором уставилась в белизну за окном.
На душе было тяжело, тоска мучила и опустошала. Квейрил не ощущала своего магического
дара до тех пор, пока не стала им пользоваться. Окружённая мужским вниманием, она всерьёз полагала, что Муантон не может забыть её обнажённое тело в подвале.
 Оказавшись в Фалленме посреди врагов, вынужденная считать каждую копейку и подвергать опасности жизнь младшей сестры, она знала, что делать. А сейчас — нет. Весна прошлого
года действительно оказалась порой любви: Элоине подарила синеглазое чудо Алиру,
Дюлан нежного ангела Мекри, Квейрил — крепыша Джаяна, а вот Мелодлин...
                *  *  *
 Принцесса стояла на холме и пристально смотрела вдаль. К ней подошёл Гларвинн:
- Поздравляю, Лод! Мне только что сообщили, что Дераифа родила мальчика.
- Наконец-то, - выдохнула Мелодлин.
- Что?
- Я хочу сказать, что больше моему отцу не придётся держать себя в напряжении, - на её
лице появилась печальная улыбка. - Он несчастен, но и она тоже. Требовать и советовать я
не имею  права, поэтому смотрю, как он становится щитом.
- Манделас щит, а меч-то у тебя, - грустно заметил единорог.
- Гларвинн, сколько ты будешь язвить? - не удержалась принцесса. - Вот уж кто должен
злиться, так это я, дочь его первой супруги. Но я не злюсь и не ревную, а просто радуюсь
тому, что отец сумел покорить самую большую любовь своей жизни. О, смотри!
Она помахала возвращающимся Хидеру и Айви. Глядя на своего любовника, Мелодлин
до крови прикусила губу. Волна страха почти выбила землю из-под ног, но она сглотнула
комок и широко раскрытыми глазами смотрела на покорившего её своей необычностью
ласкового большого зверя. И ощущала себя женой, встречающей мужа после долгого
путешествия. Подул ветер, закрывая волосами лицо. Лод поняла, что ужасно соскучилась и
увидела в его глазах желание обнять её. Внутри всё дрожало, но Мелодлин с напускным
равнодушием прошагала к Айви:
- Докладывайте, солдат.
- Слушаюсь, Ваше Высочество, - эльф встал на одно колено, - мы нашли его. Оракул
Веззелхорна здесь.
Дрожь с новой силой атаковала её, по щекам медленно потекли две слезинки. Лод отлично
знала, что должна приказать, но как можно идти войной на народ, оставивший в тебе свою
частичку? Не видя и не слыша ничего, принцесса ушла к себе в палатку. Обессиленнно
опустившись на кровать, Мелодлин зарыдала. Что же она наделала? Почему не думала о
последствиях? Хотелось умереть, лишь бы не чувствовать выжигающую душу обиду.
Грозная принцесса переоценила себя и от этого стало грустно. Слёзы высохли, но она продолжала лежать. Вдруг чья-то рука погладила по голове. Это оказался Хидер. Ещё час назад Мелодлин бы оскорбилась и выставила его прочь, а сейчас безвольно легла ему на колени.
- Что же я теперь делать буду? Говорят, будто беременность — это ярчайшая вспышка жизни.
Моя убивает меня с каждым днём.
- Неужели ты боишься потерять этого ребёнка? - серьёзно спросил орк.
- Да, боюсь, - охрипшим голосом призналась Лод. - Хидер, скажи: ты ведь оставишь меня?
Умоляю,  скажи, что да!
- По-моему, это ты меня оставишь, причём очень скоро, - он перестал гладить её и с укором
 посмотрел в глаза. - Да ладно, я не обижаюсь и не злюсь, потому что всё понимаю. А вот он
нет.
Она злорадно улыбнулась, но промолчала. Молодая женщина не могла выразить словами
бурю чувств в своей душе и сохраняла внешнее спокойствие.
- Ты могла бы что-то придумать, - голос Хидера вывел её из этой бездны. - Сказать, будто
тебя изнасиловали и... оставить ребёнка себе.
Вряд ли он смог бы нанести чувствам Мелодлин оскорбление сильнее, чем соблазн запретной мечтой. Вне себя от ярости принцесса вскочила, но не успела ничего сказать: низ
живота пронзила боль.
 Её отвезли в ближайший гномий посёлок. Глубокой ночью тишину прорезал младенческий
крик. Раскрасневшаяся от усилий Мелодлин смотрела на плачущее тельце в руках лекаря и
не могла понять. Точнее, не хотела верить. До последнего надеялась, что не сбудется
жестокий приговор материнства и вот... Почувствовав её взгляд, гном обернулся:
- У меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
- С хорошей, - мрачно буркнула Лод.
- Вы родили здоровую крпекую девочку. А плохая... У вас больше не будет детей.
Всего одно мгновение нужно для того, чтобы осознать, что ты изменился навсегда и порой
мало вечности, чтобы простить себя прежнего и строить отношения с собой же новым. У
Мелодлин возникла такая безвольная опустошённость, словно она только что подписала себе
смертниый приговор и теперь идёт на виселицу. Плакать сил не было, поэтому она молча
отвернулась к стене. Радоваться появлению дочки не хотелось. С чего вдруг? Это маленькое
существо испортило ей тело. Сломало судьбу. Так почему Лод обязана её любить?
            Робко вошёл Хидер. С опаской глядя на неё, точно на дикого зверя, он так и не решился приблизиться к своей дочери, поэтому скромно прислонился к стене. Родители напряжённо молчали, глядя в пол. Они прекрасно понимали, что, как бы ни повернулась судьба, сейчас им придётся расстаться, иначе будет только хуже. Разумеется, это огорчало обоих, но у них не было выбора. По щеке принцессы стекла слезинка, она наконец посмотрела на него и тихо произнесла:
- Хидер, возьми Лаузерию и покидай эти места. Навсегда.
В её голосе прозвучала ярость. Так как она была беспричинной, Хидер просто не смог смолчать:
- Позволю напомнить, что это не Империя и здесь ты захватчица! Попользовалась мной, да?!
Думаешь, у тебя одной есть права на эту малышку? Я сам найду ей имя. Если моей дочери
суждено расти без родной матери, так тому и быть.
Не давая ей опомниться, орк выхватил девочку из колыбельки и выбежал. Мелодлин устало опустилась на подушку и закрыла глаза. Вот и всё. Жалела ли молодая женщина об избранном ею пути предательства против теперь уже своего народа? Внутри не происходило ничего. Принцесса провалилась в сон.
                Утром Лод встала и подошла к окну. Её переполняла уверенность в своих силах.
Девять месяцев и позор несостоявшейся свадьбы выпали из памяти. Босая, в ночной рубашке, молодая женщина всё равно выглядела сильной правительницей. Гордая, но лишённая права любить, она была готова к исполнению долга.
Элироуз подошёл к Айви:
- Не нравится мне этот Хидер.
- Мне тоже, - лениво отозвался эльф. - Принцесса затевает что-то странное. Я пока ещё в
своём уме, чтобы обвинять Её Высочество в чём бы то ни было. Следить за ней — тоже безумие.
- Надо терпеливо ждать, - заявил генерал. - Женщин нам никогда не понять.
Спустя пару дней они уже шли в атаку. Армию возглавил Роу верхом на Гларвинне, потому
что полностью не оправившаяся после родов Мелодлин побоялась вступать в битву. Сердце
замирало и холодело, когда принцесса смотрела, как её подчинённые умирают. Раньше
единственным поводом для Грозной принцессы не идти в атаку были тяжёлые раны. Может,
это тоже являлось глубокой раной, но уж точно не слабостью. Имперские эльфы славились
своей воинственностью. К томуж они брали победу огромным количеством солдат. Так вышло и на сей раз. Внезапность атаки сыграла решающую роль.
Мелодлин проходила по разорённому городу. Рядом тихо постанывали раненые.
- Ваше Высочество, вот он! - два воина с трудом тащили каменную голову.
- Отлично, - Лод улыбнулась. - Значит, нам нужно возвращаться в Империю. Пленных не берём. Никого не убивать, не грабить. Нарушители приказа будут казнены.
                *  *  *
 Квейрил покачивала кроватку и напевала тихим восторженным голосом. Лабель
смотрела на счастливую маму. К роли тёти девушка ещё не привыкла. Слишком много забот
свалилось на худенькие девичьи плечи,  но старания были вознаграждены  - её приняли в
высшем свете, уже появились подруги и поклонники. Брат Тоба оказался незаслуженно
забыт, больше Лабель не навещала его. Что ж, в тот момент это был весьма предсказуемый
поворот событий: новая жизнь, новые впетчатления, дворяне, которым была интересна она
сама, а не выгодное положение её шурина. Какая девушка устоит перед таким соблазном? Имя этой девушки не Лабель Фелузан! Не впутываясь в местные интриги, она приняла простое решение для сохранения мира в семье.И теперь девушка смущённо переминалась с ноги на ногу, не зная, как лучше изложить зреющий план. Наконец вдохнула свободно и спросила:
- Квейрил, ты будешь устраивать праздник в честь рождения сына?
Голос прозвучал серьёзно и спокойно, Лабель даже слегка удивилась и обрадовалась, что её
неуверенность незаметна. Старшая сестра смотрела на младшую сияющими глазами:
 - Конечно! Или ты думаешь, что появление ещё одного мужчины в семье — это пустяк? - Она расхохоталась. - Ну давай! Что ты хотела?
- Можно мне пригласить  нескольких своих друзей?
Весёлость Квейрил не угасла, она улыбнулась, оценивая и решая. Судя по чуть прищурённам глазам, баронесса искала подвох. Не найдя, смело нанесла болезненный удар:
- Только если это будут не церковники.
И не без удовольствия ухмыльнулась, когда Лабель с изменившимся лицом выбежала прочь.
Из-за Тобы их отношения треснули. Квейрил проявила себя с ней жестокой матерью, с которо    й нельзя спорить. Лабель и не спорила, она просто плакала. « Я должна наконец
расстаться с Тобой, - решила девушка, обливаясь слезами. - Хватит! Пора перестать мучить
друг друга! Я хочу настоящей любви, хочу... замуж!» Выпалив свою тайную мечту, Лабель
даже перестала плакать. А ночью ей приснился кошмар: мёртвый Тоберин висит на цепях
между столбами, как еретик. Девушка проснулась в холодном поту, выпила воды и
сосчитала до десяти. Её решимость порвать с Тобой не угасла. И вот начался праздник.
Лабель подвела к Аловену высокую девушку:
- Это Мерелина Локс, моя лучшая подруга и племянница герцога Локса.
Барон посмотрел на улыбку Мерелины, её тёмно-каштановые кудри кудри и зелёные глаза.
Едва доходившая до плеча своей подруги Лабель казалась жалкой, но это ей было только
на руку. Глядя на отправившихся танцевать Аловена с Мерелиной, она со вздохом
облегчения прислонилась к стене. Предстояло ещё немало усилий, но начало положено
удачно. Можно немного расслабиться перед ещё более важным делом. В тот день Лабель
крепко выпила и рано заснула.
              Утро слиплось с головной болью, равнодушием и нежеланием вставать. Так и
пролежала бы девушка в постели весь день, если бы не вспомнила о назначенных для
Квейрил испытаниях. Выбор лучшего ученика являлся трудной, долгой и высокооплачиваемой работой, поэтому занимавшийся этим учитель должен выполнить ряд
несложных условий наравне с учениками, чтобы получить законную доплату.
 Тельмер объявил:
- В связи с испытанием алхимиков было проведено расследование. Победа отдаётся
Квейрил Фелузан. - Не обращая внимания на её радостную улыбку, маг продолжил свою
речь: А теперь нас ждёт ритуальное испытание. Для начала я попрошу наших уважаемых
учеников написать свитки Изерплазмы.
Он любезно пригласил их за два стола прямо на сцене, лицом к залу, чтобы исключить
возможность подглядывания. Оба стола украшали прозрачные кругленькие чернильницы,
наполненные жидкостью цвета лавы. Казалось, только тронь — и они взорвутся, разлетаясь
крохотными, острыми как бритва осколками. Но Карлен и Квейрил с явной заинтересованностью стали писать этими светящимися чернилами. Когда закончили,
Тельмер подошёл и заглянул.
- Правильно, - удовлетворённо заметил учитель. - А теперь даю вам задание посложнее:
используя ваши свитки, вы должны уничтожить вот эти чучела.
Они стали спинами друг к другу, излучая уверенность. Смотревшим они больше напоминали пару, чем врагов. Они одновременно нагнулись и вытянули руки перед собой. Чернила на
свитках посинели, громко зазвучали слова на неземном языке, произносимые странными
голосами. Воздух стал морозным, всё тепло собиралось в две дрожащие точки. Вскоре из
раскалённого воздуха появились светящиеся белые спиралевидные фигуры, через несколько
мгновений раздался громкий хлопок. Обгоревшие кусочки свитков медленно полетели на пол, а ладони двух юных волшебников поражали большие соломенные куклы белыми горячими волнами собственной силы. Когда они закончили, от кукол остались обгорелые деревянные скелеты. После чего тяжело дышащая Квейрил повернулась к Тельмеру — может, хоть на сей раз он признает, что она ничуть не хуже его любимца? Но лицо мага оставалось равнодушно-спокойным.
- Превосходно. А теперь мы приступим к последнему заданию. Вам нужно соединить
рагеллиновую связь с фералитовым зеркалом.
Как по команде, Карлен и Квейрил нахмурились. Сложная задача... Ритуалы были особой частью учёбы, им не обучали, этот урок каждый волшебник должен был получить сам.
Фералитовое зеркало на самом деле не отражало ничего . Оно выглядело как выпуклый
белый овал в стальной раме. Предполагалось, что сталь поглощает опасные излучения. А
вот рагеллиновая связь приводила в движение любые магические предметы, но этот
способ был дорогостоящим, так как срабатывал, если волшебник пропускал свою ману
силой мысли через два кусочка чистейшего золота. Они не портились, но при попытке их
подделать заклинание не срабатывало. Украсть их никто не смел — за воровство королевского имущества полагалась смертная казнь.
          И вот они взялись за дело. Карлен ехидно улыбался, Квейрил от волнения покрылась
холодным потом. Тихие скрипы и щелчки под ловкими пальцами нарушали напряжённую
тишину. Настроив наконец каризное оборудование, они начали колдовать. Молча, с
закрытыми глазами ученикик медленно водили по воздуху руками, словно улетая в другой
мир. Телами оставаясь здесь, маги очищали разум от мыслей и обретали истинную свободу.
Жар постукивал глубоко внутри, неприятный, как желчь, как отрава. И при этом холод
фералитовых зеркал безжалостно сковывал руки. Зеркало Карлена ожило. На белой
поверхности возникло отражение, картинки сменяли друг друга. Тельмер подошёл взглянуть
и остался несколько озадаченным.
- Я вижу образы будущего, но не понимаю, что они означают, - признался с нескрываемым
смущением и повернулся к Квейрил. Её зеркало почернело и раскололось. Он почесал лысую
голову. - Поздравляю, милая, вы изобрели отличный способ разбивания фералита. Но вы
не выполнили задание и, кроме того, сломали королевскую собственность. Вам придётся заплатить.
Обида казалась горькой и болезненной. Молодая женщина побежала домой со слезами на глазах. Нериен уехал по делам на неделю. Встретив пасынка, Квейрил бросилась к нему:
- Где Лабель?!
- Не знаю,  - он пожал плечами, намереваясь куда-то идти. - Она не возвращалась.
Баронесса ничего не ответила, потому что догадалась сама. Каждый шаг мучил Лабель, но
для влюблённой женщины оказался важнее неё самой. Девушка зашла и тихо произнесла:
- Любимый, прости. Нам нужно расстаться.
Если бы она хлестнула Тобу плетью по лицу, ему не было бы настолько больно, как сейчас.
Ещё не выходя из монастыря, Лабель встретила Карлена. Она была настолько раздавлена, что не могла ничего ответить и с упрёком смотрела на измотавшего её врага.
- О-о, наша красавица решила покувыркаться с древнейшим любовником Эримгема! Как мило!
- Не смей говорить так о Тобе, - прошипела она. - Он не принадлежит тебе, чтобы ты осуждал
этого благородного и чистого человека.
- Хм. А тебе принадлежит? Что ты у нас теперь, богиня? - Эльф угрожающе навис над ней:
Ну, говори!
- Говорить?! Хорошо, слушай! Мы с Тобой только что расстались и ты меня здесь уже не встретишь.
- Надо попрощаться, - язвительно заметил Карлен.
 А потом толкнул девушку на стену, стремительно налетел, зажимая рот. Лабель бешено
вертела головой, пыталась укусить его или хотя бы замычать. Бесполезно. Как вдруг...
- Стой!
В дверях стояла Квейрил. От выражения её лица у двешка пробежал мороз по коже. Ох,
лучше бы Карлен и в самом деле изнасиловал! Что же теперь будет!
- Ах ты, дрянь похотливая! - выпалила молодая женщина и надвигаясь на своего врага. - Ты
домогался моей сестры?!
Не дав ему ни слова сказать в своё оправдание, Квейрил вложила всю ненависть в удар
коленом между ног. Он согнулся и медленно осел на пол. Краем глаза эльф видел уходящих женщин, но не пытался им помешать. Карлен стиснул зубы, сдерживая стон и слёзы. Когда
боль понемногу стала стихать, маг осторожно встал и свободно вздохнул.
          Итак, Лабель потеряна. Но выигрыш в соревновании и учёба в Академии — это не
последнее, что его связало с Квейрил. Он решил уничтожить её счастье, так, чтобы она сама
молила о смерти. Баронесса вошла в подвал вслед за сестрой.
- Я ведь запрешала тебе общаться с этим монахом, зачем ты пошла туда?! - от злости голос
Квейрил звенел натянутой струной. - Думаешь, я отдам тебя ему? Сильно ошибаешься, ты
не выйдешь из этого подвала!
На несчастную посыпались удары. Боль душевная и чувство вины лечились болью телесной,
поэтому девушка не закрывалась руками и глотала слёзы. Побои прекратились так же
внезапно, как и начались.
- Нет! - закричала Лабель, увидев, как Квейрил сжимает руку в кулак.
На неё будто нахлынула горячая волна безумия и тошноты, Лабель кричала от боли, а потом
потеряла сознание. Квейрил даже не стала проверять, жива ли сестра. Молодая женщина
вернулась к Джаяну, хотя настроение испортилось вконец. Что поделать, она всё равно
любила сестру.
                *  *  *
  Элоина кормила Алиру грудью, безразлично глядя в сторону. Не готовая потерять Роу,
она жила в ожидании и терзала себя надеждами. Допен уехал далеко, надолго и по делам. Он
вроде бы смирился с нелюбовью жены, но сам уделять ей внимание не перестал. Вот только
мужнина любовь замораживала её душу. Известие слуги о прибытии гостей вывело её из
бездумья. На пороге стояли Вефиа и Антривия. Искра веселья в глазах леди оказалась
заразительна, потому что Элоина не смогла сдержать улыбку.
- О, здравствуйте!Мы очень рады застать вас дома и принести свои поздравления. Вот
подарки для малышки, - и передали матери тяжёлый сундучок.
- Какая прелесть, - без особой радости заметила она. - А теперь заходите.
- Думаю, вы уже догадались, что надвигается День, - торжественно произнесла Антривия. -
Посему мы обязаны предстать перед Их Величествами во всей красе!
- Леди Кейри, только не говорите, будто всерьёз намерены дружить с королевой Дераифой!
Никто не поверит и не поймёт.
- А мне и не нужно, чтобы кто-то понял. Разве не так дела делаются у умных дворян?
- Разумеется, - госпожа Келль решила лишний раз не напоминать о своём незнатном происхождении, ведь её всегда принимали за свою. - Так чего хочет маркиз Фрамменс?
Она по-прежнему улыбалась, но теперь как-то странно, словно ожидала язвительную фразу,
ответом на которую станет снисходительность.  Элоина не без удовольствия, но со скрытым удивлением отметила, что в чуть прищуренных глазах Антривии нет ни гнева, ни оскорблённой гордости, только самодовольство насыщенной удовольствиями женщины. Леди Кейри спокойно ответила:
- Веффиа продаёт корабли, но хочет построить мост. И вы, дорогая, можете мне в этом
помочь. Я предлагаю внести... небольшое пожертвование в наше дело.
- Сколько?
- Полторы сотни медяков.
Это было именно то, чего ожидала Элоина. Появление поклонника у вздорной увядающей
леди удивило всех. Ни у кого не возникло сомнений: Антривия попала под влияние
мошенника. Опасность для кошельков спугнула её привычное окружение. Госпожу Келль
нисколько не удивляло, что леди Кейри в последнее время набивается ей в подруги. Она не
стала главой Гильдии алхимиков после смерти её отца, потому что Валантгоры, её род и
побочная ветвь клана Кентебри, по своей вине лишились влияния остальных и проявили себя
не приносящими выгоды. Свадьба с  Допеном остановила безумное разорение. До нынешнего состояния она многое пережила, оставаясь пленницей обстоятельств. Впрочем,
Элоина порой думала, что ей не удалось бы избежать участия в семейных интригах и
замужества против воли. Только это был бы не Допен Келль, а кто-то другой. Чужой.
Незнакомый. А раз так, значит, нет смысла злиться на мужа. Она пристально посмотрела
на леди Кейри:
- Антривия, я не могу дать вам денег. Допен сейчас в отъезде и страшно разозлится, если это сделаю. Он мои дела не ведёт, даже если я в отлучке.
- Ясно, - с нескрываемой досадой процедил Вефиа. - Тогда простите за беспокойство, мы
придём попозже.
- Подождите! - вырвалось у Элоины. - Я хочу знать, что говорить мужу! Зачем вам так нужен
День знати?!
Выпалила всё это и сама удивилась ярости своего голоса. Антривия нахмурилась, Вефиа помрачнел, а госпожа Келль съёжилась от неловкости. Голос маркиза Фрамменса звучал
очень холодно:
- Разумеется, затем, что это прекрасная возможность почаще приезжать в столицу, а потом
получить членство Торговой гильдии и имперское гражданство.
- Другой конец земли... - мечтательно протянула Элоина и криво улыбнулась.
Вефиа ничего не ответил, просто взял леди Кейри за руку и вывел. Госпожа Келль долго
смотрела в окно. В доме застыла непривычная тишина — дети сладко спали, слуги наводили
порядок. Элоина понимала, что Рель спал с Дюлан по зову похоти, но тем самым он помог
родственнице вернуть мир в семью. Что ж, она отплатила Допену той же монетой, что и он ей. Брак оказался осквернён. Это она, приличная женщина, переломала чужую судьбу непонятно зачем! Она тихо заплакала от угрызений совести.
Тоба стоял на морозе и не мог остановить слёзы. Прямо перед ним стояла зовущая темнотой пропасть, но монах не решался одним прыжком покончить со всеми своими бедами. У него будто вырвали сердце и оставили кровоточащую рану. К жизни старика вернул суровый голос:
- Брат Тоберин, вы должны немедленно пойти с нами.
Тоба смахнул слёзы и повернулся. Сзади стояли два могучих широкоплечих паладина. Хоть
они и были закованы в доспехи, старичок доверчиво подошёл к ним:
- Что случилось?
- Пока ничего. Но очень скоро может случиться, если мы не зададим вам несколько вопросов. Давайте вернёмся в монастырь.
По коже старика побежали мурашки, но ему пришлось согласиться. Рядом с этими грозными
воинами Тоба казался именно тем, кем его обозвала Квейрил — лысым грибом, разумным, но беспомощным. У паладинов и обычных стражей была общей привычка ни о чём не
предупреждать заранее. Заставая таким образом растерянную жертву врасплох, они получали
власть над ней и без пыток.
        В углу комнаты стоял связанный Лармарен. От его мрачного взгляда затравленного
животного старичку стало не по себе. А когда Тоба узнал в сидевшем за столом
Верховного паладина, то и вовсе чуть чувств не лишился от страха. Из-под густых седых
бровей на него смотрели строгие карие глаза. Прокашлявшись, он произнёс:
 - Да, это я, лично приехал навестить вас. Думали, я не узнаю, что вы прятали у себя еретика?
Трясясь и бледнея, Тоба медленно сел. «Хорошо, что они ничего не знают про Лабель», -
мелькнуло в голове. Шерген продолжал:
- Я знаю, в какую норку пролезает мышь, если это происходит в церкви,  соборе или монастыре Эримгема, а вы думали, будто я упущу столь важное обстоятельство? Не отпирайтесь, я всё знаю о вас. Вы позор нашей веры. Покайтесь!
- Э-э-э-то ошибка, г-господин Пэльд не-не-н-не может б-быть еретиком! - Тоба заикался от ужаса.
  - Что?! Вы слышали, он лжёт, глядя Верховному паладину в глаза! - рассердился гном. -
Запереть обоих в разные камеры без воды и пищи!
С тупыми равнодушием Ларми смотрел на ведущего его паладина. Магический дар стал
мучить кошмарами, от которых леденела кровь. Город за стеной притих в торжественности,
пронзающей тоску белого неба. По расчищенным от снега дорогам стучали копыта и ноги,
поскрипывали колёса. А вдали грозной тенью возвышалась Академия волшебства.
Холодный воздух легко проник внутрь и взорвался острой болью в плечах и сердце.
Пытаясь победить её, Ларми прилёг и провалился в темноту.
                *  *  *
Квейрил бродила по комнате, даже не пытаясь заснуть. Рядом в кроватке посапывал
Джаян, но мать будто не замечала сына. Положение баронессы избавляло от многих обязанностей, но усложняло жизнь. Своей искренностью Лабель легко завоёвывала благосклонность дворян, тем самым облегчая сестре задачу. А вдруг она расскажет кому-нибудь о побоях? Решив запугать её, молодая женщина немного повеселела. Оставалась ещё одна проблема, с которой Квейрил не знала, как поступить. Пройдя через руки Муантона в подвале, юная колдунья получила странную запись: слабое чувство самоконтроля. Теперь она начала понимать, что это значит, а главное — насколько серьёзно. На глазах выступили
слёзы. Квейрил села в кресло и тихо заплакала. Не стоило всего этого начинать. При всей
своей силе дар не беспокоил её, плавно протекал по жилам вместе с кровью. Так что сама
виновата. В голове зазвучал монотонный голос Тельмера:
- Ваша магия подобна могучему зверю на привязи. Она требует высочайшей точности и
сдержанности. Поддающийся ярости маг может сжечь самого себя. Вы должны победить его,
пусть вы властвуете над ним, а не он над вами.
Квейрил пошла в домашнюю лабораторию и сварила себе снотворного. Эту лабораторию
ей оборудовал Нериен в качестве свадебного подарка. При мысли о муже баронесса мечтательно улыбнулась. Он у неё самый лучший. Покрывая любимую поцелуями, Нериен
говорил: « Просто люби меня и взамен я тебе весь мир подарю.» У него это получилось,
хоть этот мир был мал, но состоял из любовного тепла.
           Очень скоро должно было состояться состязание учеников . А вопрос с фералитовым
зеркалом разрешился очень легко: барон заплатила за поломанное, после чего Совет учителей принял решение вплотную заняться изучением фералита, с участием Квейрил. Не впервые
она забрасывала удочку в тёмные воды океана удачи.  Богатство уже было в её руках,
теперь баронесса жаждала славы.
                И вот этот день пришёл. Две фигуры в одинаковых полосатых мантиях застыли, как статуи.
- Свет!
Яркая вспышка свилась в дрожащий столб и погасла, когда они опустили руки.
- Невидимость!
 Шагнув вперёд, Квейрил одновременно подняла руки, закрыла глаза и повернула голову влево в полупрофиль. Её тело изчезло, оставив несколько светящихся голубых искр. Через
пару секунд они тоже растворились в воздухе. Все притихли и прислушались. Шаги. Со стола взлетел лист бумаги и полетел по залу. Все настолько напряжённо следили за этим, что за тем, как Карлен тоже сотворил невидимость, никто не следил. Тельмер произнёс несколько слов на магическом языке и оба ученика возникли из воздуха.
- Отличные результаты у обоих. А теперь самый волнующий момент... Битва кандидатов!
Впервые после того происшествия в монастыре враги смотрели в глаза друг другу. Именно
враги, а не соперники, потому что выигрыш потерял былое значение, главное — раздавить врага. Первым начал Карлен. Взмахи его рук осыпали Квейрил огненными шарами, но она
скрестила руки на груди и вызвала ледяной щит. Эльф сцепил руки и опустил голову. Сражение стало незримым, щит начал менять свой цвет — из голубого в огненный. А потом треснул и со звоном разлетелся толстыми ледяными осколками. И начался разговор на языке ненависти.
      Тяжело дыша, Квейрил упала на четвереньки. Ужасно хотелось оскорбить его, но ни на
языке, ни в голове не осталось ни единого слова. В плечах сильнейшая усталость, в пальцах
огонь. Чёрные глаза с бессилием наблюдали за приближением Карлена. Неужели убьёт?
Дрожащая рука поднялась и сбила эльфа с ног ударом молнии.
Ну всё! Довольно! - маг поднял обоих. - Победил Карлен.
 Квейрил так устала, что не могла даже злиться. Она пошла домой восстанавливаться.
             Аловен занимался делами своих земель со дня совершеннолетия, однако не
освободил отца от забот полностью. Нериен не возражал. Сразу после возвращения отец
нашёл в кабинете сына полно неразобранных бумаг. Недовольство нахлынуло вместе со злостью. «Бездельник! Ничего не делает, пока не напомнишь!» И сам сел  за работу. В
отличие от помощницы Илоизы, Квейрил не интересовалась делами мужа, больше занятая
собой, любимой. Неренн снисходительно относился к этому , понимая, что нельзя взваливать на любимую больше, чем она готова делать для семьи. Впрочем, сейчас барон не думал о
Квейрил, потому что был больше занят иным вопросом.
Юный король Неренн оказался в трудном положении. Он ломал установленные его отцом
порядки, но не мог преодолеть привитые за много лет убеждения. Не так давно
 северо — восточную границу атаковали приходящие из пустыни гигантские скорпионы.
Знать громко возмущалась, потому что их сыновей тоже бросали под полные яда жала
чудовищных размеров. Но король оставался глух к ним. Остраивающий Лесную империю
Манделас ничем не мог помочь, а остальные союзники дали деньгами. И каждый то и дело
вздрагивал: а вдруг меня или моих детей завтра оторвут от родного дома и пошлют навстречу
 верной смерти?
           Небольших успехов Неренн добился ценой огромного количества жизней.  Для победы
нужна была армия в десять раз больше, которой в Эримгеме достать было негде. Саведин
решал все проблемы чужими руками, пытаясь срывать выгоду. А Неренну приходилось
отстаивать уважение к себе. В его руках находились старинные, исторически сложившиеся
союзы с теми, кто не нашёл повода разорвать их. Владения Шихридов находились далеко т границы, но всё же у барона страх точил измученное испытаниями сердце. Мысли об Аловене не давали покоя: старик то нервно сжимал перо, но брал бумагу, пробегал глазами и с  досадой откладывал в сторону. Нериен понимал, что мир держится на героях, но ему была
невыносима мысль, что в основу этого мира лягут кости его сына. Ведь он же всего лишь
избалованный мальчик. Ну что ему делать на войне? Барон решил серьёзно поговорить с
сыном, не впутывая Квейрил. Молодые жёны богатых стариков редко имеют власть в своей семье.
         В последнее время Аловен стал ужасно легкомысленным, его ничто не волновало, кроме себя. Уже за полночь он вернулся с блаженной улыбкой выпившего мужчины. Увидев
сына в таком состоянии, старик ощутил, что сочувствие к нему испаряется.
- Добрый вечер, отец! - весело выкрикнул барон и хотел пройти мимо, но получил толчок в
плечо.
- Стой, я с тобой ещё не поговорил! - Нериен покраснел от ярости. - Скажи мне, сколько ещё
ты будешь пить?!
- А что? В твоей постели лежит убийца моей мамы, а я не имею права даже поразвлечься!
- Не смей так говорить о моей жене! Иначе я...
Крик оборвался жалобным стоном. Схватившись за заболевшее сердце, он зажмурился. Аловен прошёл мимо него в свою спальню, даже не подумав оказать помощь.
                *  *  *
Мелодлин шла ко дворцу. Принцесса повзрослела, её фигура стала более женственной после родов. Беременность исказила остатки прошлого, запечатывая их горестным молчанием. Верный друг-единорог тоже не решался поговорить. Лод увидела знакомые фигуры и её сердце кислотой обожгло отчаяние. «Бедный, бедный мой отец! Он не знает, что уже стал дедушкой!» - лихорадочно пронеслось в голове.  Когда Манделас обнял Лод, она поняла, что не может так жестоко поступить . С ним, с Дераифой, со всей Империей. Она будет жить в роскоши  и править, даже если малышке придётся голодать на
чужбине. Счастье преобразило императора. Лод немигающим взглядом смотрела на Их
Величеств, понимая, что с мамой отец не был так счастлив.
                Ничего не подозревающая королева привела падчерицу в свои покои, где няня
вручила принцессе белоснежный свёрток. Медленно оседая на кровать, Мелодлин с ужасом
смотрела в крошечные глазки( в кого из родственников он зеленоглазый?) и сдерживала слёзы. Ей захотелось дать брату грудь.
- Мы назвали сына Шелинен, - голос Дераифы звучал как в тумане. - Красиво, правда? Будет
королём Шелиненом Эльфийским!
- Думаю, да, - сухо ответила Мелодлин, передавая ей ребёнка. - Простите, мне нужно отдохнуть.
Вошёл Манделас, в дверях разминувшись с дочерью. Поглаживая по головке сынишку,
император оглянулся на дверь, затем сел рядом с женой, вздохнул и прошептал:
- Ты уже ей сказала?
- Нет, - твёрдо ответила гномиха. - И не собираюсь делать этого без тебя. В конце концов,
меня Лод может просто не послушать.
- Хорошо, - он накрыл ладонью её руку. - Это подождёт до завтра.
Утро оказалось пустым и безрадостным. Лод проснулась с головной болью, выспаться ей не
дали кошмары. А вот собственною дочь она ни разу не взяла на руки.
«Надо бы позавтракать» - взбодрила себя молодая женщина и спустилась, На первом этаже
она увидела... Неренна! Рядом с ним стояли улыбающиеся император и королева, но она не
обратила на них внимания.
- Здравствуйте, Келла! - он поцеловал ей руку. - Как я рад Вас видеть, вы ещё похорошели!
- Спасибо, Вы тоже очень красивы! - выпалила Мелодлин и восторженно замолчала.
Манделас с Дераифой молча переглянулись.
- Ваше Величество, какова причина Вашего визита? Я слышала, в Эримгеме проблемы.
- Все мои проблемы забываются, когда я вижу Вас, мой дорогой друг, - он ещё раз поцеловал
ей руку и протанцевал с ней круг по залу..- Вы удивительно догадливы! Теперь я понимаю, почему Грозная принцесса  прославилась как полководец. Полагаю, когда Вы взойдёте на
трон, врагов Империи не ждут годы покоя и мира?
В ответ смех Лод зазвенел колокольчиком. Манделас улыбнулся и незаметно увёл Дераифу.
- Я говорил с Его Величеством, - признался король, - и принял важнейшее решение. Станьте
моей женой.
Светло-фиолетовая ленточка упала на пол. Чёрные кудри упали из причёски и теперь
обвевали фигуру плащом. Тяжело дыша, принцесса смотрела на него , но так и не вынула
руки из горячих пальцев.
- Отец? - переспросила Лод.
Меньше всего они походили на влюблённую пару, скорее на хищника и добычу.
- Да. - Неренн сам разжал руки и подошёл к окну. - Я не стал бы беспокоить Вас такой
просьбой, если бы не Их Величества. Поверьте, при всём уважении сам я не осмелился бы.
- Неужели я такая страшная? - криво ухмыльнулась принцесса. - Ладно, это неважно. Я
подумаю. До новой встречи.
       Мелодлин медленно поднялась по лестнице, дошла до покоев Дераифы  и, только стоя
перед закрытой дверью, в полной мере осознала своё бессилие. На цыпочках вернувшись к
себе, Лод отпила несколько больших глотков вина и задумалась. Незачем скрывать, она давно
хотела замуж. Но ведь не девушка, может опозориться. Хранитель имперских тайн Гларвинн
 ей не помощник. Он больше с ней не разговаривал — видимо, решил, что Лод его предала.
Никто не догадывался о мучившей Мелодлин тоске. Ведь она бесплодна, а Эримгему и Лесной империи нужен наследник! А может, ещё получится? Мелодлин устремила долгий
вопросительный взор на мечтательно улыбающийся портрет своей мамы.
         Она легла в постель. Очень хотелось спать, но надо было принимать решение. Внезапно
молодая женщина поймала себя на мысли, что сравнивает свою жизнь с чужими, а это ни к
чему хорошему не приводит. В конце концов она решила стать такой же верной супругой, как
её мачеха. На следующее утро Мелодлин пришла к Неренну и заявила:
- Я согласна стать твоей женой. До смерти моего отца я буду королевой Эримгема и жить с Вами в Фалленме, а после восхождения на трон Империи мы вернёмся сюда. И ещё — никаких любовниц. Ясно?
 Они вместе пошли получать родительское благословение. Увидев их вместе, Манделас
понял, что Неренн, в отличие от Лармарена, сдержит слово. Разумеется, дочь сообщила отцу
о своём отъезде. Он согласился с тем, что так удобнее для всех.
                *  *  *
 Алерита шла по двору с тяжёлым ведром воды и вдруг ощутила на себе взгляд. Так и
есть, у дерева стоит мужчина. Лерит смело пошла к нему и заглянула в бирюзовые глаза. Её
голос вернул обоих в прошлое:
- Что ты здесь делаешь?
- Соскучился, - нерешительно выдохнул Айви, покраснел и опустил глаза.
- Заходи, - она равнодуно открыла дверь.
Страсть к Ридену перегорела в душе Алериты и всё же она встретила законного супруга
настороженностью, свойственной их дочери. Мысль о новых отношениях не посещала Лерит
 ни разу, она посвящала своё одиночество детям.
           Айви развернул к себе Алериту и впился в её губы. Он умел быть страстным без грубости. Лерит оторвалась от его губ. Жалость нахлынула ядовитой щиплющей жидкостью,
омывающей сердце. Она остро, как никогда прежде, ощущала напряжение в его душе, ей не
верилось, что это происходит в действительности. Ведь не жалела, не хотела и вот стоят
теперь как два дурака. Одиночество съедало Лерит изнутри, ослабляя её глубоко запрятанной
жаждой сильного плеча. Чувства стали не важны, как желание. Но в тот момент она ничем
не выдала своих мыслей и опустила глаза. «Муж — хозяин, ему принадлежит всё» - думала
она, обманывая саму себя. Уж её-то свободная душа ему не принадлежала. Не замечая её
настроения, Айви радостно подхватил на руки подошедшую дочку. Лерит торопливо
принялась готовить обед. Тоска и раздражение усиливались, мешая взять себя в руки.
Алерита знала, что однажды муж вернётся и потребует своё. Властелин не оставляет своё
имущество надолго, а ведь она его женщина. Лерит хотела согреться телом, но без любви.
День тянулся слишком медленно, отчего она стала волноваться и по возможности избегать
Айви. Угрызения совести мучили её, отчего она окончательно помрачнела, но не решилась
отступить.
   У них не было близости с тех пор, как Айви застал её с Риденом. Он не понимал, что
усиливал чувство вины. Увидев раздевающегося супруга в её спальне, Алерита застыла в
дверях. Она боялась, что не сможет. Любовь Айви сильно влияла на жизнь Лерит. Дни
перестанут сливаться и в этой безрадостной обыденности она наконец-то увидит себя. Муж
думает, что вернётся как ни в чём не бывало? Ничего подобного! Им понадобится объяснение, если не сейчас, то утром.
- Я здесь, чтобы прояснить некоторые неприятные моменты, - начала она, развязывая
шнурок на платье. - Хочу, чтобы ты знал: я не люблю тебя. Но... мы можем быть вместе. Не
уходи, моим детям нужен отец.
Сказала и тут же пожалела о своём решении, потому что Айви странным образом изменился
в лице. Прежде любящий супруг с трудом дышал от ярости. Молодой женщине показалось,
что сейчас он ударит её головой о дверной косяк.
- Что?! Как ты посмела предлагать мне это?! - услышала Лерит, прежде чем потерять сознание.
Очнулась она на полу от головной боли. Нащупав здоровенную шишку, Алерита
стиснула зубы, чтобы не застонать. Не хотелось показывать родителям, что на подобное
зверство способен их зять. Эльфийка зажгла свечу и заглянула в таз с водой для утреннего
умывания. Существо, глядящее на неё, было жалко: бледность и синева под глазами, но
главное: эта шишка. Неужели Айви поднял на неё руку? Это бред, кошмарный сон!
Обмотав голову холодным полотенцем, Алерита лежала и думала. Всё-таки что это было?
Худшее, чего могла ожидать женщина от такого мужчины, как Айви — обида и гордый отказ.
Но чтобы бить? Войны и одиночество озлобили его и теперь он не хотел любить. Лерит не
обладала чертами лидера, но так получилось, что муж покорялся жене. Получается, что Айви
решил таким образом изменить положение вещей? Варварский подход. Ещё одна причина, по
 которой эльфы свысока смотрели на другие народы — притеснение  женщин у тех.
  Алерита не желала признавать свою неправоту и потому разозлилась на мужа. « Я
предлагала тебе нашу жизнь, которую ты потерял, а оказывается, тебе это не надо. Что ж,
второй раз  я не позову. И не прощу.»
                Айви сидел за столом. В одной руке он держал кружку эля, второй нежно обнимал за талию маленькую блондинку с пухлыми губками и
 хитрыми карими глазками.
Криво ухмыляясь, эльф поставил кружку и продолжил:
- Да, я лично знаком с семейством императора и могу сказать, что ты красивее принцессы!
Может, ты внебрачная дочь императора? Он о-о-очень любвеобильный мужчина! - Айви
захохотал, уткнувшись головой в её плечо. - Только никому об этом не говори, а то меня
повесят. Я теперь холостяк, бездетный и свободный!
- Иди ко мне, могучий воин, - проворковала проститутка и встала. - Я обожаю бездетных
холостяков, они так ненасытны и сильны, а главное — жёны потом не устраивают неприятностей!
Покорно, он отправился в её объятия,  мысленно поклявшись больше не встречаться с женой лю
и дочерью. 
                *   *  *
Лод вошла в покои мачехи. С неё только что сняли мерки для свадебного
платья, но она уже переоделась в обтягивающие штаны, которые любила намного больше
юбок. Явно в хорошем настроении, Дераифа занималась бумагами. Мелодлин присела на кровать:
- Дела в Феравии идут хорошо?
- Просто отлично, - заявила королева. - Хотя из-за твоего отца мне придётся переделать ряд
законов. Не ожидала, что он всё изменит вот так...
- Мы все многого не ждали, - печально вздохнула Лод, - а оно пришло. Говорят, будто
женщины всё чувствуют. Или наглая ложь, или я не  женщина. Так и не смогла
почувствовать ни  измену жениха, ни любовь отца к вам.
- И что ты бы смогла изменить?  - Дераифа повернулась. - Единственное, что оставалось в
твоей власти — расстаться с Лармареном. Счастье, что ты не вышла замуж за неверного. Я
вот с Урельканом натерпелась, пока он не освободил меня. Мы и оглянуться не успели, как
стали врагами. Само собой, уже и речи не могло быть о том, чтобы делить с ним ложе. - В
карих глазах мелькнула ненависть, но гномиха глянула на Мелодлин и добавила спокойнее:
Не переживай, Неренн тебя не обидит. Выходи за него замуж.
  Против воли у принцессы рот искривился в ухмылке, она хотела что-то сказать или
заплакать, но не смогла выдавить ни слова и вышла в подавленном состоянии. Слёзы будто
комом застряли  в горле, но Мелодлин быстро прекратила жалеть себя, потому что к ней
подошёл слуга:
- Ваше Высочество, к Вам пришли.
- Ко мне??? - удивилась Лод. - Может, к императору?
- Нет, эта женщина хотела видеть именно Вас.
Поначалу Лод это показалось дерзостью, но любопытство победило. Это оказалась Элоина.
Не говоря ни слова, госпожа Келль быстро прошла вперёд и упала перед принцессой на колени. 
- Что случилось?
- Ваше Высочество, как будущая королева Эримгема и императрица нашего народа, вы обязаны вмешаться. Случилось несчастье: Рель Кентебри и Антривия  Кейри... - она с  трудом решилась на правду: … попались в руки мошеннику. Этот негодяй исчез вместе с деньгами Империи!
- Что ?!
- Золото, которое в Торговую гильдию вложил Совет министров и мы! Я требую справедливости и правосудия!
- И ты его получишь, - пообещала Мелодлин, вставая и подошла к комоду. - У меня кое-что
есть. Ради этого стоило поиграть в баронессу.
Судя по тону принцессы, она посмеивалась над собой и собственными достижениями, но в
то же время не теряла собственного достоинства. Элоина стала изучать переданные бумаги.
Ужас и удивление всё больше проступали на её лице, когда она поняла, что держит пропавшие бумаги Неренна, а также часть переписки знати по всему Эримгему. Они все были в руках Мелодлин! Госпожа Келль подняла на Лод глаза:
- Вы са-са-сами это нашли? Но зачем?
У неё язык не повернулся сказать: «украли», но Мелодлин и так всё поняла. Она сложила руки на груди и с победоносным видом посмотрела на Элоину:
- Мне часто доводилось лить кровь и слёзы ради улыбок тех, кто принадлежит мне, - жёстко
заявила молодая женщина. - Я не знаю, придётся ли мне играть с мужем в те игры, какие бывают только у врагов. Ни эльфы, ни люди не согласятся присоединить Эримгем к Империи, но с помощью этих знаний его можно подчинить. - Она сложила бумаги в
маленький сундучок и, показывая крохотный ключик, добавила: Именно Допен сделал это
возможным, посему я назначаю вас обоих хранителями важных тайн. Ключ я увожу с собой,
сундучок оставлю вам.
- Спасибо, - растерянно пролепетала Элоина.
- Всего хорошего. - Лод повернулась к страже. - Реля Кентебри арестовать, Антривию Кейри
немедленно привести ко мне.
 Принцесса отвернулась к окну. Хорошо, что скоро ей  не придётся заниматься подобными
делами. Отношения Гильдий — это была неблагодарная работа, слишком мелкое занятие для
монарха, это делали министры.
                Уже после того, как закрылась дверь, Мелодлин заметила на столе записку, без
особого интереса, прочла и медленно присела от неожиданности. Это оказалось известие от
Алериты, в котором она сообщила об аресте Лармарена. Нить, связующая прошлое, натянулась и тлевшие угольки давнего чувства, мучительно вспыхнули в душе. За разрушенную любовь Квейрил дорого заплатит, но как быть с ним? Мелодлин не приняла
окончательного решения, когда привели леди Кейри. Антривия была не похожа на себя:
заплаканная, растрёпанная, жалкая жертва поисков счастья. С укором глядя на виновато
опустившую голову эльфийку, Лод произнесла:
- Я вызвала тебя, чтобы увезти после свадьбы в Фалленм. И там ты выполнишь моё задание.
Тебе предстоит соблазнить одного человека.
- Что? - Антривия подняла глаза. - Ваше Высочество, я не могу!
- С моим отцом ты спать могла?! - прошипела принцесса. - Мою свадьбу испортить ты смогла?! А-а, ты думала, я такая дура, что не пойму, кто это подстроил?!
С огромным трудом раздавив желание убить её, Мелодлин просто залепила ей такую
пощёчину, что Антривия упала на пол и заплакала:
- Ваше Высочество, я молю о прощении! Ведь я уже немолодая женщина и мне очень трудно
найти себе пару! К тому же Ваш отец очаровал  меня, его благородство и красота вскружили
мне голову!
Лод знала, что леди Кейри лжёт, но предпочла гордо удалиться. Приближалась сложная пора. Друзья и враги из ещё не законченной жизни уже не смогут противостоять тому, что их не
устраивает. Накануне свадьбы Мелодлин пришла к Дераифе. За окном постепенно гасли огни, только Ладрия светилась. По спиралевидной дороге не спеша поднималась лошадь,
везущая телегу.
- Очень скоро мы расстанемся на неопределённый срок, - голос Лод нарушил  тишину,
плавящуюся в воске свечи. - Я хочу, чтобы Вы запомнили: я не злюсь на Вас за идею о замужестве. Наступит момент, когда я сяду на трон Империи, а Вы вернётесь в Феравию. Но... наши отношения не изменятся. Мне нужен мудрый советчик.
- Для этого у тебя есть Гларвинн, - гномиха печально улыбнулась. - Привыкай не опираться в этой жизни ни на кого. А теперь иди спать.
Утром Дераифа предстала перед гостями в кроваво-красном платье. Рядом с женой шёл Манделас в ярко-красном костюме. Свадебное платье расшили золотым узором, голову
украсили диадемой. Прищур скрыл тоску чёрных глаз. Для обеих своих жён император
стремился быть идеальным супругом, его привлекали постоянные отношения. Мелодлин не
лелеяла надежду получить такого мужа из Неренна, именно поэтому её грызла тоска. А
собственная память избрала изощрённую пытку, воскресив день разрыва с Ларми. «Они
сделали это ради развлечения, - думала молодая женщина, рассматривая пробегающие мимо улицы. - Теперь моя очередь надругаться над чужой мечтой!» Для венчания был избран
другой собор, но всё равно воспоминания ледяным клинком резали сердце. Лод мучили
страх и чувство неловкости. Она злилась на себя за сомнения, ведь в недавнем прошлом
совершила поступок, немыслимый для большинства эльфиек. К тому же принцесса   верила, что этот брак продержится долго.
            И вот весьма волнующий момент: Неренн впервые поцеловал Мелодлин. Он
медленно упивался сладостью тонких губ. Когда поцелуй прекратился, у Лод слегка
закружилась голова. Мрачность нахлынула с новой силой, теперь уже королева нащупала руку своего теперь уже мужа и бросила взор на отца. Но Манделас этого не заметил, беседуя с каким-то лордом. Противоречивые чувства стали опутывать душу, ревность стала чистым
холодным ядом. Потому что осиротевшей девочки больше нет. К счастью , продолжение
праздника оказалось спокойным, иначе бы «счастливая» невеста сорвалась.
            Мелодлин присела на кровать, расправляя платье и посмотрела на вошедшего Неренна. Глядя, как муж приближается с довольной улыбкой раздевается на ходу, Лод
подумала о том, что это почти не знает его. Она пошла навстречу и обвила шею руками,
ожидая поцелуя в губы. Но голову Неренна опустилась , пьянящее тепло приятно защекотало под ухом. Вначале Мелодлин сдержанно терпела его ласки, но горячность молодости сделала
 своё дело. Слабый стон сорвался, рука смело скользнула в декольте...Забыв, что хотела
изобрать невинную скромницу, молодая женщина закрыла глаза и легла в постель, дабы
уплыть в море  наслаждения. Утром она с трудом открыла глаза. Лёжа на животе среди
мягчайших подушек, Лод долго смотрела на чёрные кудри. В голове не осталось ни одной
мысли. Рука тянулась к Неренну, чтобы разбудить, но вдруг сознание прожгла ужасная
догадка. Не одеваясь и мысленно проклиная людские порядки, причинявшие ей немало
неприятностей. Мелодлин достала из прикроватного столика заранее спрятанную бутылочку
крови и с предельной аккуратностью сделала пятно. Засунуть пустой флакон обратно не
успела. Неренн зашевелился во сне. Она затаила дыхание и легла. Под пяткой неприятно
сохла кровавая лужица, но Мелодлин не обращала на это внимания. Он проснулся и улыбнулся: 
- Доброе утро, моя дражайшая королева! Повторим?
- Иди ко мне, - без особого желания молодая женщина придвинулась ближе.
Вскоре они лежали рядом и смотрели в потолок. Лица выражали равнодушие.
- Ты будешь устраивать коронацию?
- Нет. А зачем? У нас много дел, достаточно того, что я жена короля.
                *   *   *
 Кладбище на окраине города освещалось настолько ярко, что была видна каждая буква на
плите. Недавнее потепление уничтожило почти весь снег, а его остатки зловеще поблёскивали серебром. Квейрил подошла к покосившемуся забору и мрачно позвала:
- Эй, гном, выходи! Я знаю, что ты здесь.
- Тебе чего надо? - с другой стороны показался сонный Гурикон. - Я думал, наши дела давно
закончены.
- Ошибаешься, Гури, нас с тобой связывает очень многое, - молодая женщиа присела на
корточки. - И в первую очередь наш с тобой договор. Ты обязан мне жизнью, помнишь? Я -
твоя последняя надежда возродить Бюфалей, я, а не твоя драгоценная Мелодлин!
- Понял.
- Повтори!
- Лучше переходи к делу, - потребовал гном, - а то мы так никогда не начнём.
- Ладно, - скривилась Квейрил. - Это началось из-за нехватки еды, Нериен влез в долги и
вынужден постоянно разъезжать, решая проблемы. К тому же указ короля изменил всю нашу
жизнь. Тебе придётся поработать на меня. Смелее, я щедро плачу. Смотрителем на кладбище
ты всё равно зарабатываешь жалкие гроши!
- Не в деньгах дело, - фыркнул Гурикон, -а в том, что работа, которую ты предлагаешь,
подозрительна и опасна. Это ты так просишь возвращения долгов? У  тебя извращённое
понимание дружбы!
- Я прошу не дружбы или долга, мне нужна гномья помощь. Феравия... Туда редко пускают
чужаков, значит, придётся ехать тебе. Не будь дураком, Гури, ты откроешь свою лавку!
Лоб гнома вопросительно наморщился, он смотрел на Квейрил и не скрывал раздражения:
- Девочка, ты вообще законы своей страны знаешь? Ведь ясно сказано, что опорочивший
свою репутацию законопослушного гражданина лишён права иметь своё дело! Я никто,
понимаешь ты это? Вы обе с Мелодлин одинаковы, наглые лгуньи!
- Тихо!!! - рявкнула она. - Получишь золото и поедешь куда захочешь! А я поищу твои
бумаги, раз тебе это так надо!
Гурикон уже знал то, что завертевшаяся в академических интригах и исследованиях
фералита вместе с учёными магами Квейрил упустила важное известие: её бывшая соперница теперь королева её страны. Баронесса Шихрид не страдала патриотизмом и
вряд ли почувствовала бы себя оскорблённой, но это для неё угроза. За почти два года от их
знакомства она закалилась в трудностях, но в глубине её души до сих пор жило капризное и
жестокое создание, ставящее свои желания выше всего. Возвышаясь над Гуриконом грозной
тенью, Квейрил в конце концов убедила его.
Возвращалась она верхом. Хоть угроза со стороны Стальных когтей и Полосатых масок давно миновала, всё же не следовало ходить пешком по ночным улицам. Квейрил сильно
замёрзла и решила сократить путь через переулки. Не желая мучить коня или свалиться с
него, она ехала не слишком быстро. Но вскоре в переулке ей навстречу помчался светящийся
в темноте единорог. Когда он скрылся за углом, взгляд молодой женщины упал на то, что он
обронил. Кусочек рога!  Квейрил быстренько припрятала интересную находку, чтобы потом
показать в Академии.
            После позорного проигрыша за её спиной над ней стали смеяться, но великое
открытие легко поднимет её на такую вершину, до которой Карлен не сможет дотянуться.
Ведь в группе исследователей, вопреки ожиданиям, не будет ненавистного Тельмера.
- Вещица любопытная, - Муантон держал кусочек двумя пальцами. - Немного похожа на
кость, но у простых костей не бывает разноцветного оттенка, да и вообще — не пойму, как
 она могла отвалиться?
- Но хоть какую-то пользу из него можно извлечь?! - не выдержала Квейрил.
- О да, разумеется! - заверил волшебник. - Я ощущаю огромную магическую силу, но что
её вызвало — не понимаю. Никаких примесей вроде металлов или кристаллов не вижу. -
Муантон осторожно отложил поблёскивающий кусочек и пристально посмотрел на свою
ученицу. - А насчёт твоего видения уверен, что это не сон: скоро к нам прибудут имперцы.
- Эльфы, что ли? - удивилась она. - Зачем?
- Неужели ты не слышала о новой королеве? - усмехнулся Муантон. - Его Величество
женился. На будущей императрице!
- Что?! - от неожиданности пузырёк с ярко-малиновой жидкостью выпал из рук Квейрил и
разбился.
Вслед за изумлением прорвалась ярость. Да что за несправедливость, в конце концов?! Она
приложила немало усилий, дабы стать всего лишь баронессой и при этом нажила немало
врагов. А Мелодлин, изначально находясь на верху общества, познала трудности военной
жизни по собственной воле. Многие не могли этого понять и в первую очередь Квейрил
Фелузан, любительница удовольствия.
              Муантон бросился собирать осколки, а юная колдунья стояла с закрытыми глазами,
кончиками пальцев держась за виски. Голова разболелась неожиданно и невыносимо, к
горлу коварной змеёй подступила желчь, ещё минута — и бездна поглотит её. Сделав болезненный глоток, Квейрил открыла глаза. Страшная неизвестность понемногу отпускала,
но... Самым удивительным во всём этом было нежелание Квейрил отрываться от того
зрелища. Взгляд упал на фералитовое зеркало, купленное Неренном на свои деньги
специально для науки. Исходящий от него сильный холод ясно говорил, что оно здесь ни
при чём.
 Молниеносно подхватив со стола кусочек рога, колдунья решительно подошла к
зеркалу и двумя быстрыми движениями нацарапала на белой поверхности крест. Муантон
бросился к ней:
- Что ты делаешь?!
Яростно сверкая чёрными глазами, она сунула учителю в руки драгоценную вещицу,
оттолкнула его и стала колдовать. Но странное дело: на этот раз вся сущность Квейрил
всячески сопротивлялась устремлению в нужное русло. Неужели это, проклятое чувство
самоконтроля? Но останавливаться юная колдунья не собиралась. Вытянувшись на
цыпочках, она закружилась с закрытыми глазами, уже не шептала, а пела. Кусочки золота
рядом с фералитовым зеркалом заискрились радугой, крест потемнел. Потрясённый
Муантон решился взглянуть. Вся судьба этой женщины мелькала перед глазами. Зеркало
уже углубилось в будущее, неизвестно, что ещё оно открыло бы, если бы учитель не поднял
голову и не увидел лежащую без сознания ученицу. Склонившись над Квейрил, Муантон
отхлестал её по щкам. Столь быстрая перемена его поразила: вместо уверенной в себе
красавицы лежало растрёпанное существо с болезненно-покрасневшими глазами. По её
взгляду Муантон понял, что она его узнала. Облизнув пересохшие губы, Квейрил измученно спросила:
- Вы что-нибудь видели, учитель?
- Нет, ничего, - солгал волшебник. - Идти можешь?
- Конечно, - она с трудом поднялась. - Раз так вышло, то я пойду. Всего хорошего, учитель.
Хромая, Квейрил вышла, а Муантон ещё долго сидел на полу и злорадно улыбался. Рядом с
этой самовлюблённой женщиной он оседлал удачу.
                *  *  *
  Лармарен  подошёл к зарешёченному окошечку. О побеге не могло быть и речи -
тюрьма находилась рядом с лесом, в котором даже днём следовало соблюдать предельную
осторожность. Не хотелось ничего. Накатила невыносимая тоска, его не интересовали ни
прошлое, ни будущее.
- К тебе пришли.
 Он даже не пошевелился. А зачем? Но тут раздалось знакомое покашливание. Не веря своим
ушам, Ларми глянул и тут же вскочил. Да, это была Мелодлин. Такой его бывшая невеста при дворе Ладраэля не выглядела. С прежде неукрашенных ушей свисали серьги в виде винограда, тяжёлая подвеска выглядела как выложенная драгоценными камнями картина,
алое платье горело огнём. Глаза молча обвиняли, но вслух Мелодлин произнесла нечто
совсе иное:
- Элоина с Алерита позаботились о том, чтобы я узнала, что ты здесь.
- Понимаю, - уныло протянул эльф. - Даже не знаю, благодарить ли их за эту встречу.
- Не благодари, - Лод мрачно смотрела на него исподлобья.  - Потому что для меня эта встреча так же мучительна, как и для тебя.
В ответ Лармарен горько зарыдал. В душе Мелодлин вспыхнула ненависть. Да за что эта дрянь с ними так жестоко?! По щеке сбежала слеза, но королева стиснула зубы и смотрела на
раскаяние бывшего возлюбленного. Сердце дрожало и  плавилось.
- Что же теперь будет, Лод? - прорыдал он.
- Я не знаю, Ларми, - тихо ответила она.
Он видел, что она его до сих пор любит и не мог успокоиться. Мелодлин было больно и противно видеть эти унижения, но оставлять в подобном состоянии кого бы то ни было
являлось слишком большой жестокостью.
- Как видишь, я теперь замужем, - она показала руку с кольцом, - и он твой король.
Лармарен посмотрел на эту отныне чужую ему руку. Слёзы блестели в уголках глаз, но взгляд стал злым.
- Прикажите меня казнить, Ваше Величество, - охрипшим голосом вдруг попросил несчастный. - Мне уже всё равно, где находиться.
Сочувствие взяло верх и королева заявила:
- Она бы ни за что тебя не отпустила, замучила бы до безумия. Я не такая, вернее, не хочу быть такой. Вот тебе мой приказ: бери этот золотой и отнеси в Гильдию наёмников в качестве первого членского взноса. Отпустите его!
Как и следовало ожидать, вместе с Ларми выпустили и брата Тобу. Не глядя друг на друга, они вышли. До боли в глазах юноша смотрел вслед уезжающей карете. Ступить на путь
разлуки — это выбор Мелодлин, от которого страдала она сама. А он чего должен мучиться?
От этой мысли Лармарен немного приободрился и пошёл по указанному пути. С первого
взгляда он понял, что эта Гильдия — не сборище надутых индюков, а простые дружелюбные
 ребята, любящие развлечения не меньше тренировок.
                *  *  *
 Дюлан сидела и смотрела на Орозену. Пальцы покраснели от холода, но она упрямо
куталась в плащ. Рядом устало опустился Элироуз. Не глядя на него , эльфийка выдохнула:
- Я гляжу, ты не торопишься. Что, любимая уже не интересна?
- Не язви, - скривился Роу. - Твоё счастье, что ты не в Зекрехе. За малейшую дерзость
тамошняя женщина может лишиться головы. Да, я люблю Элоину, но... усомнился в её взаимности.
- Тебе всё-таки лучше, чем мне. Допену ни до меня, ни до нашего ребёнка точно дела нет.
Почём нам знать, может, в своих торговых поездках он изменяте супруге налево и направо?
- Отлично! Есть идея! - обрадовался Элироуз. - Нам нужно раздобыть печать Торговой
гильдии. Ты воспользуйся своими связями, а я — своими.
На том и порешили. Вернувшись, Роу первым делом узнал от общих знакомых о жизни
супругов Келль и о самой Дюлан. Как ни пытались любовники скрыть свои отношения,
слухи всё же попозли, правда, не совсем те, которые следовало бы ожидать. Дюлан подозревали в любви к лорду, которому она намеревалась отдать дитя. А вот своей истинной
цели Дюлан добилась — никто не догадался бы, кто настоящий отец.
                *   *  *
 Дераифа выглянула из окна и увидела остроконечные верхушки, блестящие снежным
серебром и бриллиантовым льдом. Забавно, она совсем не тосковала по родному дому.
Возможно, потому, что её сердце теперь находилось в Ладраэле. Гномы охотно торговали с
другими странами, но лишь на границе. К сожалению, они не питали большой любви к
своей королеве.
              Своей любовью и предложением брака Манделас поставил Дераифу перед трудным
выбором. Она родила наследника, но опасность потерять страну присутствовала постоянно.
Ради своего счастья она рвала душу тревогой, постепенно уступая власть Совету дворян.
Чёрная ревность разломала строго упорядоченную жизнь.  И, что самое ужасное — женщина в ней победила королеву. Злость на мужа из-за того, что в браке ему удобнее, чем ей, сомнения в его верности и собственной любви заставили забыть о его заботе. Сам император был слишком горд, чтобы напоминать о том, как правил Феравией во время её беременности. Так или иначе, Дераифа решила пока остаться здесь. Выслушав все доклады, королева  помрачнела. Разумеется, она была не первой, кто согласился на подобный брак, просто сомневалась, что цель стоила усилий. Свой долг перед королевством она исполнила — родила  законного наследника. Правильная до мозга костей Дераифа не помышляла о
разводе, но и счастливой себя не ощущала.
                *  *  *
Лармарен стоял на заснеженной поляне, нащупывая под плащом меч. Он знал,что
паладины по-прежнему наблюдают за ним и волновался. Романтичный сын Фриссеи Пэльд
остался в тюрьме, откуда вышел герой её песен. Мимо пробегал олень, преследуемый волком. Заметив новую цель, хищник остановился и оскалился. Ларми искоса глянул в глаза
зверя и почувствовал себя учёным. « Покажи, что ты сильнее, - мысленно сказал себе Лармарен. - Покори волка.» Не отрывая спокойного взгляда от настороженного существа,
юноша присел на корточик и протянул руку. Уже в следующее мгновение из укуса текла кровь, а Ларми отбивался от разъярённого волка. Наконец резким движением сбросил с себя
животное и встал. Он вновь вытянул руку с растопыренными пальцами, повинуясь своим
догадкам. Волк прикидывал, с какой стороны лучше напасть. И вдруг сел.
 -Уходи, - приказал Лармарен.
Зверь послушался, а Ларми остался. Он вдыхал морозный воздух и размышлял о случившемся. Понять причины поведения Квейрил. Не любила и не ждала предложения о
замужестве. Так зачем враждовать... с другим волшебником? Что-то подсказывало, что они
маги разной крови. А ещё — ему нет дороги в настоящие, полноценно обученные Академией маги. Наверняка это письмо написала Шергену баронесса. Она не оставит его в покое. Нужно
 как-то это прекратить, спокойная жизнь дороже обид. Лабель. Её имя вспыло как ответ,
как надежда. Недоверчивая младшая сестрёнка может отказать, но разве есть выбор? 
Несколько дней ушло на попытки вызвать девушку на встречу втайне от Квейрил. Лабель
пришла похудевшая и бледная.
- Я не спала всю ночь, - пояснила она свой ужасный внешний вид . - Простите, всё это не должно вас волновать.
- Неужели я такой безжалостный? - ласково улыбнулся Ларми.
Ответом ему было виноватое молчание и смущённый румянец. Девушка вздохнула:
- Не знаю, чем я могу вам помочь, но, похоже, мы только зря тратим время.
- Нет, подождите! Только не смейтесь, прошу вас! - юноша бросился к ней и накрыл её руку
своей.
Тепло её руки  и голубые, широко раскрытые глаза, в которых смешались чувства, блестящие
невинностью.. Она отвернулась, сжала пухлые губы, но показная строгость не избавила от
наваждения.
- Я не желаю вам зла, поймите, что я глупец, который всю жизнь думал только о себе. Мне не
повезло с двумя моими женщинами, но я надеюсь получить покой от третьей. - Лармарен
просительно заглянул Лабели в глаза. - Я потерял Мелодлин по милости Квейрил, но злиться
и ненавидеть свою первую женщину не могу. Поговори с сестрой, пожалуйста. Пусть она
знает, что я не угроза.
Снег посыпался  с неба, кружась на ветру. Ларми стряхнул снежинки с волос, Лабель в ответ
смахнула с его лба лезущую в глаза прядь и задержала руку на его щеке. Обида на Квейрил
вонзилась в душу острым колом и пройдёт ещё немало времени, прежде чем рана заживёт.
В глазах Лармарена она увидела собственную боль. Печальная задумчивость на девичьем
лице запечатала и уничтожила все остальные чувства. Ему всегда нравилась Лабель, но
Квейрил её просто затмевала. И вот теперь лечащийся от зависимости к Мелодлин юноша
просил у этого нежного ангела пощады, потому что его жизнь зашла в тупик, из которого
не дают вырваться. Большой палец поглаживал его челюсть, словно передавая печаль. Её
тихий голос нарушил тишину:
- Я поругалась  с Квейрил. Наши отношения разладились и вряд ли я когда-нибудь её прощу.
Голос прозвучал слишком неуверенно, но ответом на это был понимающий кивок.
                *   *   *
Королева подошла к мужу:
- Дорогой, у нас всё готово?
- Да, - лениво ответи Неренн и посмотрел на Лод. - Как я рад иметь такую жену, как ты!
- Что же тебе больше всего нравится во мне? - улыбнулась Мелодлин.
- Красота. Ум. Решительность. Главное — сила, - с плотоядным блеском в глазах Неренн
перечислял достоинства своей супруги. - Ах, вот это тело! Хотел бы я взглянуть на того
дурака, который изменял тебе!
- Даже не думай об этом, - процедила Лод.
- А почему нет? Ты богиня холодной страсти и второй такой нет, - король грубо притянул
жену к себе и начал целовать, одновременно запуская любопытную руку в декольте.
Несколько секунд Мелодлин равнодушно терпела эту похотливую ласку, затем скривилась и толкнула мужа.
- Прекрати! - взревела она, удивляясь своему безобразному поведению, но остановиться не
могла. - Я твоя жена, а не вещь! Больше так не делай, ни на людях, ни наедине!
Казалось, Неренн вот-вот испугается и попросит у супруги прощения, или наоборот — вспылит и наговорит гадостей. Но король изумлённо улыбнулся:
- Милая, ну и как ты предлагаешь хранить тебе верность, если так себя ведёшь?
Что тут началось! Обливаясь слезами, оскорблённая королева выкрикивала что-то про этих
похотливых существ, которых она ненавидит за их удушающий эгоизм. Неренн смотрел на
слёзы Мелодлин с нескрываемым изумлением, а потом заявил:
- По-моему, ты переволновалась. Всё хорошо.
- Это ты так успокоился? - враждебно спросила  Лод.
- Тобой? - очень спокойно переспросил король. - Хм! Пожалуй, что так. Тебе нет смысла
ненавидеть меня. Я обещаю вести себя уважительно, если ты будешь вкладывать в наш брак
столько же, сколько я.
- Речь не идёт о близости, - осторожно предупредила королева.
- Да я и не говорю сейчас о ней. Я выбрал в жёны именно тебя, потому что нуждаюсь в
помощнице. Считай, я тебя проверял. Ты же не хочешь безвылазно сидеть в библиотеке?
- Править интереснее.
- Вот и отлично. А я знаю, кто тебя разволновал. Это твоя спутница, которую ты гордо
нарекла подругой.
Мелодлин хотела ответить, что ему нет смысла подозревать Антривию в чём бы то ни было,
но отвела взгляд. Ведь не станешь рассказывать мужу о женской мести. Не нужно давать ему
повод для ревности!
- У нас незаконченные дела в Империи, - спокойно ответила королева, глядя в сторону.
- Ясно, - неодобрительно ответил Неренн, давая понять, что недоволен столь туманным
ответом.
Лод пожала плечами и вышла встречать гостей. Она в глубине души ужасно боялась
напомнить теперь уже своим подчинённым о Келле. Те бумаги скоро понадобятся.
         Леди Кейри первой подошла к Мелодлин и поклонилась. Суровое лицо королевы
преобразилось, брови поднялись, а губы растянулись от удовольствия предвкушаемой
победы. Ещё бы, Антривия даже надела всё то, что Лод сама выбрала. Полное, услаждающее
душу послушание. Даже ненависть изчезла, вместо неё появилась удовлетворённость.
 После рождения дочки Мелодлин изменилась, но в поведении ей по-прежнему
недоставало женственности. Вот и сейчас королева шла быстрым шагом, будто не замечая
торопливо семенящую сзади леди.
            Ноги Квейрил от волнения приросли к полу, но она взяла себя в руки и улыбнулась.
Жалеть и просить прощения бесполезно, тем более что злорадство кислотой уничтожало
страх. Лармарен познал вкус другой женщины и это не смоют ни слёзы, ни кровь. Барон
с огромным трудом скрыл своё удивление, но его отвлекло прикосновение горячей руки
жены  и весёлый голос:
- Добрый вечер, Ваше Величество! Для нас  большая честь увидеть наконец нашу королеву.
- Взаимно, - ответная улыбка Мелодлин ядовитой и жестокой. - Я просто пришла познакомить вас со своей давней знакомой. Имперская леди Антривия Кейри, владелица
Иламида. А это барон Нериен Шихрид. Они будут сидеть рядом с вами.
- Большое спасибо, Ваше Величество, - сквозь зубы процедила баронесса, а Антривия
покраснела от столь нелюбезного приёма.
Спокойно взглянув в разъярённые глаза, королева почувствовала себя охотницей перед
огромным зверем. В какой-то момент возникло желание ударить по лицу. Устыдившись
недостойной мысли выяснять отношения с бывшей соперницей публично, Мелодлин ушла.
Квейрил тихо спросила:
- Что у вас с ней?
- Я бы предпочла не говорить об этом даже шёпотом, - резко ответила эльфийка. - Она ваша
королева и моя императрица. Лучше слушать её.
  Антривия вышла на балкон и сдавленно зарыдала. Ну почему вот так? Полюбила, думала,
что он возьмёт её замуж и они вместе будут вершить гильдейские дела. А осталась никому
не нужна. Лод избрала верный путь, дабы сломить врага. И на что она рассчитывала, затеяв
всё это? На место императрицы? В таком возрасте слишком многого хотеть уже нельзя. А
теперь её заставляют соперничать с молодой женой. Какое невыносимое унижение!
- Вам плохо?
Антривия встретилась глазами с мужчиной, чью семейную жизнь  она должна разрушить.
Уши запылали, она не знала, что сказать, потому что внезапно нахлынули ненависть и
отвращение к этому старичку. Раз у него жена молодая, значит, похотлив без меры. Может,
он всё-таки решится поразвлечься? Старой девой она не была — следуя за распутными
нравами ладраэльского двора, Антривия за свою жизнь имела множество любовников — как
правило, тихих, неярких, ищущих отдыха от своей семьи. Понятное дело, леди Кинжал
злилась, что ей подсунули такого же.
           Но... Предательство Вефиа настолько подорвало внутренние силы, что сопротивляться
приказу она не пыталась.
- Это моя жена вас обидела? - допытывался Нериен.
- Да. Ваша девчонка мне хамит! - она ухватилась за эту фразу, как за крючок хватается
сильная рыба, пытаясь утащить рыбака под воду. На лице барона отразилось искренее
удивление, но Антривия продолжала играть свою роль.
- Хорошо, я поговорю с ней, - растерянно пролепетал Нериен, - только и вы не кричите. Лучше пойдёмте со мной — я уверен, наши напитки без труда поднимут вам настроение.
Чинно и сдержанно, под ручку появились барон и леди в зале. Квейрил не могла не
заподозрить неладное, особенно когда ведущий Антривию к столу Нериен бросил на
супругу красноречивый взгляд, от которого у неё мурашки побежали по коже. Не вполне
понимая, что делает, баронесса решительно направилась прямиком к Их Величествам.
Мелодлин усмехнулась, а Неренн вопросительно посмотрел на Квейрил. Она не внушала ни жалости, ни ужаса. Непредсказуемая, со сверкающими глазами, простолюдинка осмелилась
бросить вызов могущественной правительнице, но получившая моментально такой сильный
удар, что не знала, чем достойно ответить и потому выпалила первое, что пришло в голову:
- Ваше Величество, не соблаговолите ли Вы со мной потанцевать?
Голос прозвучал яростной, неубедительной жалобой, в ответ на которую супруги чуть не
расхохотались.
- Иди, милый, - примирительно заявила королева. - Иди, а то она не успокоится.
Нежно обнимая Квейрил за талию, Неренн медленно повёл её по залу, как обычно делают
парочки, не желая быть подслушанными. Мелодлин оказалась права — танец действительно
успокоил колдунью. Вдыхая с наслаждением исходящий от чёрных волос цветочный аромат ( зельем каким-то дурманящим голову полила, что ли?), король размышлял о будущем и
настоящем. Положение оставалось бедственным, невзирая на полученную через тестя
помощь драконов и фениксов.
                Вопреки ожиданиям Неренна Мелодлин не принесла в Эримгем ни одного
древнего имперского закона, ни одной старинной традиции. Если его подстёгивало обычное
любопытство, то живущие в Эримгеме  эльфы были глубоко разочарованы. Как же так, «своя» королева оказалась равнодушна к их желанию возвыситься над людьми в
человеческой стране!
       Прижавшись щекой к плечу короля, Квейрил посмотрела на сидящего за столом супруга и тоска больно защемила. Она отвела было взгляд, но тут же принялась изучать незнакомку.
Женщина напоминала Илоизу ненавистным жёлтым цветом волос. Намного худее, но кислое
выражение лица пробуждало в душе тёмные и мрачные чувства. Глупо враждовать с тем,
чьих намерений не знаешь. Но, с другой стороны, её привёл враг.
           Ощущая руку короля на своей талии, баронесса подумала, что ещё раз с удовольствием
переспалаб ы  с мужчиной, принадлежащим Мелодлин. Чёрная зависть крепко связала две
судьбы и жизнь не могла повернуться иначе.
- Как у вас дела с мужем, моя дорогая? - приторно поинтересовался Неренн.
- Не хуже, чем у Вас с женой, - ответил Квейрил.
- Хм! Вам чем-то не нравится Мелодлин? - он изобразил насмешливо-удивлённую улыбку.
- Странно, а мне она сразу понравилась! У Лод есть столько замечательных идей, представить невозможно! - изящно наклонив в танце Квейрил, Неренн продолжал: А знаете, у меня к вам как к молодому учёному есть разговор. Это касается свойств фералита,  который вы изучаете. Я не хочу терять вас. Найдётся ли у вас время на академическую должность?
- Возможно, - насторожилась колдунья. - А как это связано с моей исследовательской группой?
- Я возлагаю на вас большие надежды, - продолжал король, будто не расслышав её вопрос. - Вообще-то у меня и в мыслях не было заигрывать с  замужней женщиной, но это я обязан 
сказать: вы, Квейрил, среди моего цветника существо особое, потому что большинство
наших дворянок обладают единственным достоинством — и это, к сожалению, всего лишь красота.
- Невысоко цените внешность? - хихикнула Квейрил. - Ладно, я думаю, что так интереснее.
Хотите утопить меня в бумагах?
- Хочу! Если госпожа баронесса изволит найти маленькому барону кормилицу, я это сделаю! - самодовольно улыбнулся Неренн и закружил её. - Я, пожалуй, прощу вашему супругу давний долг. Теперь он будет больше времени проводить с вами, а не ездить по моим бессмысленным, ха-ха, поручениям. Вы рады?
Голос короля постепенно стал настолько медово-насмешливым, что у Квейрил даже слегка
закружилась голова. О муже молодая женщина позабыла. Легко касаясь пальцами ног пола, Квейрил вертелась в руках Неренна послущной куклой, а он, увлёкшись танцем и беседой,
принялся рассказывать о том особом положении, в которое себя поставил Эримгем, первым
выстроил то, в чём уже давно все нуждались. После победы лучшего ученика года и начавшихся исследований волшебники-иностранцы поняли — за Академией будущее,
которого старые правители устоявшегося мира не дадут.
- Лод у меня не такая, - покосившись в сторону супруги, заметил король. - Я рассказал ей о
твоих достижениях.
- Она заинтересовалась? - Квейрил приложила все усилия, дабы выглядеть равнодушной,
однако голос всё равно прозвучал слишком строго.
- Да, - снисходительно улыбнулся Неренн, - но не столько вами, сколько Академией. Меня ждут.
Как бы извиняясь, он пожал плечами и оставил её на середине зала усталой и растерянной.
Квейрил огорчённо вздохнула, готовая заплакать. Остаток вечера она провела в одиночестве,
осушая кубок за кубком и мысленно обзывая себя неудачницей. В таком состоянии Нериен
забиарл жену домой, а, лёжа в постели, Квейрил вовсе ничего не понимала. Зато наутро
встала с уже принятым решением.
                *  *  *
 Карлен немигающим взором наблюдал за кипящей в бутылке малиновой жидкостью,
затем осторожно добавил несколько толчёных жёлтых лепестков. Зелье одобрительно
зашипело, задымилось и посинело. За окном сгущалась ночь — время, которое этот юноша
возненавидел. Разноцветный праздник закончился и сильнее всего об этом напоминала
опустевшая кровать. Денег на проституток не осталось, а после позора с Лабелью о серьёзных отношениях он не помышлял. Кому нужен тот, кто ради  возможного отрекается от настоящего? Ради оплаты учёбы в Академии Карлен частенько недоедал, зато усвоил суровый жизненный урок — если кто-то поднялся на вершину, сойти с неё будет сложнее, чем упасть. Он предвидел славу и восхищённые взгляды однако неожиданно оказался в тени проигравшей. И при этом Академию обзывают развлечением богатеньких бездельников. Смешно!
Стукнула дверь, затем на стол хлопнулась большая книга. Эльф поднял голову и недоумённо
уставился на Квейрил, по-рыбьи надувшую пухлые губы и с важным видом пишущую в книге, будто рядом с ней никого и не было. И лишь когда она взяла со стола пузырёк с ярко-зелёным эликсиром, он осмелился заговорить:
- Что ты делаешь?
- Работаю, - незнакомым, надменным тоном сообщила молодая женщина, вернула пузырёк
на стол, поставила руки в боки и посмотрела на наего сверху вниз: Неужели твои друзья не рассказали тебе о Службе контроля магов? Её теперь возглавляю я!
Квейрил произнесла это с таким самодовольством, что Карлен устыдился своего дурного
настроения и пробурчал:
- Приятно познакомиться, госпожа волшебная баронесса.
Она звонко расхохоталась, запрокинув голову, но тут же положила руку на плечо Карлена.
Его карие глаза с ужасом расширились, он резко отдёрнул плечо, не понимая, может, она
сумасшедшая? Квейрил села напротив:
- Успокойся. Я хочу предложить уладить маленькую несправедливость. Ты использовал
наивную девушку, но со мной твоя хитрость не сработает. Ты же меня совсем не знаешь! - В
её голосе зазвучало презрение. - Не вижу смысла продолжать упрёки. - Официальная победа
досталась тебе, но я хочу получить неофициальную — для себя.
- Ты издеваешься?! - возмутился он. - Начать всё сначала?! Нет, я не хочу!
- Меня устраивают все результаты, кроме одного, - уточнила колдунья. - Ритуальный.
- Ты умеешь интриговать и обманывать, - ухмыльнулся Карлен, - но я бы предпочёл не
заниматься этим прямо сейчас.
- Если у меня не получится, я сама добьюсь для тебя академической должности.
Предложение и впрямь оказалось заманчивым. Юноша задумался, затем враждебно спросил:
- А если нет?
- Тогда тебе придётся признать моё главенство и навсегда забыть Лабель.
- Хм. А без  «справедливости» нельзя? Жаждешь украсть ещё немного славы и эта жажда тебя пьяни-ит, да?
Его голос прозвучал так вяло, будто он и сам был сильно пьян. На кратчайший миг Квейрил скривилась от ярости, но взяла себя в руки:
- Карлен, послушай, я хочу совершить великое открытие и мне вовсе не помешает твоё имя
рядом с моим. Однажды такое уже произошло — звёзды с неба не посыпались!
Он невесело рассмеялся:
- Да-а, не настолько мы с тобой могущественные маги! Рассказывай, что там у тебя.
- У меня вот это, - она положила кольцо.
Взяв его двумя пальцами, он долго рассматривал необычный красный камень без всякого
блеска, а потом решился спросить:
- Что с ним не так?
- Книги больше читать надо, лучший ученик! -фыркнула Квейрил. - Это кольцо Редельсона!
От страха он тут же выронил кольцо и оно покатилось под шкаф.
- Ты спятил?! - рассердилась молодая женщина и пошла его доставать.
- Нет, это ты спятила! Это же запрещённый артефакт! Ты хочешь попасть к паладинам???
- Кричи погромче, дурак, и сам к ним попадёшь, - спокойно предупредила Квейрил,
выпрямившись. - Есть ещё кое-что.
Баронесса сорвала накидку и изумлённому взору предстал золотой скелет. В глазницах
поблёскивали изумруды.
- Что ты хочешь с ним делать?
- Оживить.
Эльф спокойно посмотрел на колдунью, но его взгляд спрашивал: « У тебя с головой всё в
порядке?» Но задавать этот вопрос Карлен не посмел — он начал бояться эту странную женщину.
               Два мага стали напротив друг друга возле круглой каменной плиты, на которой лежало кольцо. Квейрил накрыла его обычным черепеом, достала кинжал и быстрым движением перерезала себе руку. Карлен тоже провёл металлом по мягкой плоти, высвобождая горячую ждикость. Пальцы заскользили по холодной поверхности, вычерчивая
кровью руны. А потом Карлен и Квейрил подняли руки. Силой мысли они пытались расшевелить недвижимое, вырвать силу. Две незримые руки мешали друг другу, затем
взялись за дело вместе. Из кольца вырвался настолько мощный поток энергии, что оно
сильно задрожало. На плечах, рёбрах и бёдрах скелета высветились начерченные волшебными чернилами руны. Два волшебника уверенно удерживали силу, готовую
разнести комнату в порошок, пока кольцо не погасло.
        Раздался слабый треск. Карлен и Квейрил от ужаса прильнули друг к другу. Слух их
не обманул: перед ними стоял предмет их стараний. Не понимая, что происходит, скелет
крутил головой и беспорядочно махал руками. С ехидной улыбкой Карлен толкнул Квейрил.
Она хотела закричать, возмутиться, но почувствовала руку на плече и похолодела от ужаса.
Не отрывая взгляда от Карлена, Квейрил медленно стала отодвигать эту страшную руку.
Злорадство в его улыбке означало победу.
- Дай сюда кольцо, иначе я тебя сожгу! - потребовала колдунья, поймавшая в конце концов
золотую руку за запястье. Подхватив брошенное украшение, она одела его на мизинец
скелету и удовлетворённо заявила: Вот... Кажется, получилось. Эй, дух! Ты слышишь меня?
- Слышу, хозяйка...
От низкого хриловатого голоса или от того, что он говорил, не раскрывая рта, Карлен едва не
потерял сознание. Квейрил же выглядела совершенно спокойной, они буудто поменялись
местами. Ласковая улыбка блеснула на её лице, как солнце из-за тучи.
- Иди сюда, он не опасен, - подозвала она и восхищённо уставилась на собственное творение.
- Не правда ли, он великолепен? Кузнец долгими ночами создавала тело, чтобы мы за один
вечер вдохнули в него жизнь! Вот оно, лучшее доказательство того, что ни один простолюдин
 не способен превзойти мага!
Квейрил стояла слишком близко, отчего на Карлена накатила знакомая волна ненависти. И
в тот же миг юноша понял, каким путём он может взять управление событиями в свои руки.
- Я, пожалуй, возьму его себе, - задумчиво произнёс эльф, разглядывая золото. - У меня, в
отличие от тебя, нет толпы слишком любопытных и постоянных гостей.
- У тебя вообще ничего нет! - жёстко ответила баронесса. - Что ж, ты прав: в Академии или
моём доме его запросто найдут. Я буду вас навещать.
Дверь захлопнулась. Он подумал о том, что не сможет обвинить Квейрил в чём бы то ни было, если его поймают. И ведь она даже не поинтересовалась, каким способом Карлену
придётся переправлять это чудо из центра города на окраину. Внезапно Карлен улыбнулся:
ему подумалось, что они с Квейрил... родили ребёнка. Эльф перевёл взгляд на хищную
улыбку и изумрудные глаза. М-да уж, хорошенький ребёночек получился! В голове одна за
другой мелькали безумные идеи. Дабы заглушить их, Карлен натянул на кости случайно
оставленную кем-то старую мантию и спросил:
- Ты пойдёшь со мной, дух?
- Где хозяйка? - прохрипел Золотой лич.
- Она ушла, но оставила тебя мне. Идём.
                *  *  *
Мелодлин сидела за столом с пером в руках и напряжённо думала. Последнее прошение
оказалось очень подозрительным: дворяне требовали указом перевести всех учеников и
учителей Академии в Гильдию алхимиков, даже против их воли. Конечно, они прикрывались
порядком, но королева не доверяла любым дворянам, целиком полагаясь на собственный ум.
Вошёл Неренн. Мельком глянув на супруга, Лод принялась писать.
- А почему ты не в тронном зале?
- Видишь ли, дорогая... - нерешительно переминаясь с ноги на ногу, выдохнул  король. - Только не пугайся. На твою мачеху совершили покушение.
Выронив перо на бумагу и опрокинув стул, Мелодлин вскочила.
- Покушение?! Кто? Когда? Отец знает?
- А ты думаешь, от него это возможно скрыть? - спокойно ответил Неренн. - Он в ужасе, тем
более что это произошло, когда Дераифа находилась в Феравии.
- Что ещё тебе известно?
- Зачем тебе грязные сплетни?
- Я имею право знать!  - голос Лод звенел от злости.
- Имеешь, никто не сомневался, - криво ухмыльнулся он. - Так вот знай: в отравлении подозревают тебя!
Мелодлин застыла с открытым ртом, не зная, возмутиться или ужаснуться. Неренн сел в
кресло:
- Теперь ты поедешь в Империю?
- Нет! - её голос окреп. - А что я могу сделать? Утешать отца или спасать мачеху? Я же не
лекарь! Пусть обо мне думают плохо, я к этому привыкла.
- А я нет, - признался король нехотя и с явной досадой. - Для меня очень важно моё окружение.
- Ты ведь уже вырос, милый, - любезно улыбнулась Мелодлин. - Не хочешь ли подумать о
том, чтобы отказаться хотя бы от части своих нянек?
Как ни странно, Неренн не обиделся:
- Вместо того, чтобы язвить, отложи меч и правь мирно... милая.
- Не могу, - Лод присела на ручку кресла. - Мои враги ещё живы и я не могу с этим смириться!
- Этих убьёшь, другие появятся. Ладно, раз ты никуда не едешь, я даже рад. Можно расслабиться и не придумывать объяснения для настойчивых поклонниц, почему я отказываюсь с ими даже поцеловаться, - он закатил глаза.
- Ах, поклонницы? Поцеловаться? - она пересела к нему на колени. - Значит, мои предупреждения о любовницах перед свадьбой были напрасны?
- Для меня достаточны, но есть такие упрямицы, которые не внемлют голосу разума, пока не
станет слишком поздно.
- Если для тебя достаточно, то я спокойна.
- Вам надо бы подготовиться к выступлению, моя королева, - с неожиданной холодностью
напомнил король. - Я слышу, знать в зале уже собралась.
Мелодлин пожала плечами и с помощью широкой белой ленты скрутила косу в узел. Она понемногу привыкала к юбкам и платьям, но всё ещё испытывала неловкость, ощущая прохладу на коже ниже шеи. Король пошёл с женой, дабы послушать её речь, но предпочёл стоять в стороне вместе с дворянами. Молодая женщина оглядела надменным взором присутствующих. Среди них не оказалось Квейрил, что было особенно приятно. Вдохнув побольше воздуха, Мелодлин произнесла:
- Уважаемые дамы и господа! Сегодня особенный вечер, потому что мы должны
поближе узнать друг друга, в первую очередь вы меня, так как по вашим прошениям я вас уже узнала.
Кое-кто нахмурился — такое начало не предвещало ничего хорошего. Неренн сохранял
беспечное спокойствие. Страху добавляло незнание поведения новой королевы. Репутация
Грозной принцессы играла ей на руку, спугнула интриганов. Будь здесь Квейрил, она бы
точно начала возражать. Ничего не поделаешь, общие тайны — для женщин это важно.
Представшего перед мысленным взором лица бывшей соперницы оказалось достаточно,
чтобы Мелодлин бросило  в холодный пот. В голосе подрагивала неуверенность, поначалу
ощутимая, но с каждым словом ослабевающая:
- Новые правители часто бывают лучше прежних, потому что они не боятся традиций и
устаревших законов. Неважно, ждёте вы от меня и моего мужа перемен — вы их получите. И
в первую очередь это касается Академии. Хочу всех предупредить: пока она находится под
контролем короля, то принадлежит магам. Независимо от происхождения. А теперь...
Мелодлин обладала большими планами. Цена грамотности повышалась, но королеву это не
смущало: она гордилась своим вкладом в будущее. Дворяне поняли, что приближаются
перемены, но не получили объяснений и это пугало. Им пришлось разойтись недоумевающими.
                *  *  *
Квейрил сидела за столом с книгой в руках. Глаза слипались, разум помутился, но
она упрямо держала книгу. Вошёл Аловен и остановился с мечтательной снисходительностью глядя на мачеху, годившуюся ему в жёны, ведь она была моложе него на семь лет.
- Порадуйся за меня, - свеча бросила зловещий отблеск на его лицо. - Я женюсь!
- Прости, прослушала... Что ты делаешь? - закрыв книгу, молодая женщина подняла на пасынка глаза.
- Женюсь! - выдохнул барон.
Книга упала на пол, а Квейрил скорчилась от хохота. Лоб Аловена недовольно наморщился
но он всё же сурово уточнил:
- А что, я настолько ужасен, что меня невозможно полюбить?
- Не в этом дело! - отсмеявшись вволю, с трудом выговорила баронесса. - На правах я
требую сказать имя этой смелой счастливицы!
- Это Мерелина. - Аловен стал сзади и поставил руки на спинку стула. - Если бы не Лабель,
я бы так  и не нашёл своё счастье.
- Вот как, - недоверчиво подняла правую бровь Квейрил. - Значит, надо её отблагодарить.
Кстати, где ты с баронессой собрался жить?
- Здесь, - удивлённо ответил барон. - А что такое? Ведь это и мой дом тоже!
Она ничего не ответила, потому что в лунном свете у забора появилась ясно различимая
фигура гнома. Во рту у Квейрил пересохло, по спине пробежали мурашки. Растянув губы в
улыбке, молодая женщина погладила пасынка по руке:
- Это хорошо. Пора покончить  с глупыми развлечениями и посвятить себя серьёзным отношениям. Кроме того, раз Мерелина дружит с моей сестрой, значит, она тоже моя сестра!
- Что-то я не заметил между тобой и Лабелью особой близости.
- Иди спать. И не забудь порадовать отца, только осторожно, а не то он умрёт от радости.
Под грубоватым тоном Квейрил скрыла собственный ужас. Как только закрылась дверь,
молодая женщина задула свечу и ещё долго сидела в темноте. Сон отстал, потому что
пришли раздумья. Выходит, Лабель тоже умеет манипулировать людьми и подстраивать
события? Ничего себе... Пожалуй, есть смысл уделять побольше внимания брошенной
сестрёнке, а то ещё что-нибудь натворит. После расставания с Тобой и недели заточения в
подвале девушка замкнулась в себе и никуда не выходила. В последнее время Квейрил
совсем забросила семью. Может, среди знати это было обычным явлением, но она
мучилась от угрызений совести и даже чувствовала себя униженной. Скоро придёт другая и
покорит. Другая, которую Квейрил вынуждена будет принять ради мира в семье. Пухлые
губки растянулись в услаждённой торжеством улыбке.
  А упрямый Гурикон не спешил уходить. Поглядев немного в окно, юная баронесса вздохнула и её плечи безвольно опустились. Молодая женщина возвысилась над ним грозной
 тенью:
- Ну? Я думала, ты соблюдаешь условие и не придёшь без предупреждения!
- Чудовище! Змея! Да если б я знал, что ты пошлёшь меня убивать королеву моего народа,
вот этой самой рукой перерезал бы тебе горло!
- Молчать! - чёрные глаза сверкнули, одним движением колена Квейрил отправила Гури в сугроб. - Слушай и запоминай! Назревает восстание. Люди не хотят признавать над собой
власть эльфийки и полукровки, которого она родит НАШЕМУ королю! Гномы, впрочем,
тоже пребывают в похожем настроении в последнее время. Не понимаю, как можно быть
таким глупым? Ведь ты несколько месяцев следишь за трупами. Не пора ли возвращаться к
жизни?
- Что ты имеешь в виду? - вставая и потирая нос, пробурчал гном.
- Я хочу сказать, что сейчас самое время забыть свои «праведные» принципы и заняться
делом, которое волнует только тебя! - к резкому тону она прибавила поставленные в бока
руки. - Я тебе кое-что предлагаю, а именно: подать прошение новой королеве. Если это не
поможет, готова принять тебя на службу. Ну как? Доволен?
По выжидательному выражению лица Гурикон понял, что отвечать нужно немедленно.
- Знаешь, когда я смотрю на могилы, то радуюсь, что меня там нет, - грустно заявил Гури. - Не пора ли остановиться, Квей Сколько можно биться? Каменные стены всё равно крепче
тебя, чужие власть и богатство тоже! Чего тебе ещё желать? Править миром? Да ты на себя
посмотри! Яркие тряпки, большой дом, муж, сын, куча дел в Академии — просто скажи, что
ещё?! - он раскраснелся от злости.
- Безопасность моей семьи. Это тебе в голову не приходило? - баронесса была само
спокойствие. - Гури, пойми: я не могу остановиться, как бы ни хотела. Король не просто так
 меня оценил, но я должна удерживаться на вершине. И потом, если я брошу всё на плечи
Нериена, это будет значить, что я не люблю его. Верно?
- А...
- А ты, мой дорогой друг, подумал бы лучше о своей дочери, - прижимая палец к его губам,
она произнесла спокойным тоном: В этом замешаны очень влиятельные люди. Не стоит им
мешать. Возвращайся в тень. - Неожиданно Квейрил усмехнулась и добавила беззлобным
тоном: А знаешь, я отлично помню её. Милая пухленькая малышка... Ты представляешь,
каково ей узнать, что её бросил отец?
Баронесса победоносно замолчала, а гном стиснул зубы. С того дня, как родители рассказали историю падения Бюфале, гном заболел идеей возрождения рода. Супружеская жизнь с
богатой наследницей оказалась недолгой: она умерла в родах. А вдовцу с девочкой достались
 от состояния семьи жалкие крохи. После чего Гурикон принял решение не жениться второй
раз до тех пор, пока не устроит свою жизнь. А для этого требовалось осесть на одном месте,
что Гури и сделал. Надежда на воплощение мечты, озарившая серые дни увядания после
знакомства с Айви, погасла.
                *   *   *
«Ну вот, кажется, на сегодня все дела закончены» - размышлял Допен, идя к гостинице. Что
бы там ни говорили эти напыщенные лорды, последние события принесли Империи немалую
пользу. Повелители денег знали  обстоятельства лучше, чем властелины земель. И в этом смысле господин Келль считал себя свободным, чем гордился. После позорного побега
Вефиа Фрамменса и ареста Реля в Гильдии пошли разговоры о назначении новой главой Элоину. Она не отказывалась и не соглашалась, но боялась ужасно, что передавалось Алире.
Допен молчал, не упрекал жену и не давал советов. В отношениях супругов наступил
очередной месяц разлуки, иными словами, они отдыхали друг от друга. Страсти поутихли,
брак вернулся в пустое существование, в равной степени лишённый радости и горя.
        У двери стояла Дюлан. Синее платье обтягивало фигуру так, что Допен нервно сглотнул.
Он будто оцепенел, мгновенно потерял способность дышать и мыслить. А всё потому, что
встретил настоящую эримгемскую проститутку — опытную покорительницу мужских
сердец, темноглазое явление, срывающее лепестки страсти в ночи. Да, ради любви Дюлан
использовала свои навыки и они сработали. Никогда ещё она так не боялась, чувствовала
себя рыбаком, у которого рыба готова сорваться с крючка. Тёплые губы ласкали кожу за ухом,
а он млел, будто в первый раз покорялся нежным рукам. Никаких вопросов и тем более
обещаний. Только страсть со вкусом виноградного сока и молчание. Дюлан лежала на боку
терзаемая угрызениями совести. Она не ожидала, что это будет настолько легко, почему-то
стало обидно. Ожидание протекло через струи водопада времени, а теперь было больно,
горько и противно. Что их связало? Несчастная любовь, повторенная в жестоком зеркале
судьбы, множество вопросов, осыпающихся на пол жемчугом, потому что оставлены без
ответа, ребёнок.
По щеке пробежала слеза, холодная, как лёд. Получается, она продала не только тело,
но и душу. Не смея любить долгожданного ребёнка, Дюлан боялась сына. Прикладывая сына
к груди, она сонно смотрела в сторону, с деланым равнодушием убеждая себя в собственном
бездушии.
- Как там наш сын? - прошептал он.
- Сын Реля и мой, - язвительно поправила эльфийка. - А как ваша прелестная дочурка?
- Спасибо, с ней всё в порядке, - Допен слегка отодвинулся, но лишь для того,  чтобы
повернуть к себе любовницу. - А вот у тебя, моя дорогая, действительно есть проблемы и
немалые. Что, устала быть одна?
Его серьёзные, чуть прищуренные глаза находились слишком близко. Дюлан почувствовала
себя маленькой беззащитно    й девочкой. Любовь нахлынула с новой силой, открывая
незнакомые глубины души. Чем больше времени она проводила с любовником, тем труднее
было бы освободиться. Дюлан произнесла, будто сдаваясь:
- Мне трудно без тебя. Пожалуйста, не оставляй меня больше.
Допен повернулся на спину и уставился в потолок. Чувство вины перед нелюбимой женщиной ворочалось в душе гадким послевкусием. Он предпочёл неподвижно лежать,
обдумывая своё непростое положение. Допену не хотелось терять Дюлан, но расставаться с
Элоиной было намного страшнее.
             Покачивая Алиру, она напевала колыбельную. Старшие дети уже заснули, слуги
разошлись по домам, так что Элоина осталась одна. С третьего этажа она прекрасно видела
огни зажигающегося города. От этого, казалось бы, красивого зрелища Элоине стало не по себе. Может, потому, что в комнате не было света? Или потому, что предстояло ночевать без мужниной защиты? Она ведь уже привыкла к его отъездам!
 Сама того не замечая, эльфийка стала вспоминать Роу. Печальная улыбка тенью
опустилась на ресницы, грусть слегка замемнила голубые глаза. Вдруг стало радостно. В
конце концов, чего огорчаться? Богатый муж, четверо детей, почётная должность... Если б
ещё на сердце не было настолько тягостно! Мысли Элоины переметнулись на супруга. Может, он сейчас в объятиях случайно подвернувшейся шлюхи. Может, это и к лучшему.
Может... Гадание — признак неуверенной натуры.
-  Если уж я не могу вернуть тебя, моя любовь, то хотя бы сохраню воспоминания. И
достойно воспитаю нашу Алиру.
В дверь постучали. Ей показалось, что сердце колотится в спине, но пришлось
спуститься и открыть. Всё куда-то ухнуло, стало трудно дышать. Но Элоина взяла себя в
руки и подошла ближе. Роу скромно поцеловал её в щёчку и дрожащим от волнения голосом
спросил:
- Могу я увидеть свою дочку?
- Да, можешь, - сдержано ответила Элоина, не веря своим глазам.
Затаив дыхание, Элироуз смотрел на девочку, а Элоина изучала постаревшее родное лицо.
Похоже, им вовек не выпутаться из любовного квадрата. Напрасно госпожа Келль ожидала,
что Допен с появлением любовницы   забудет о ней. Элоина подошла к окну. Разглядывая
стены и башни, она в полной мере прочувствовала одиночество любимого и поняла, что он
в их странной четвёрке самый несчастный. А влюблённая по-настоящему женщина не может
такого допустить. Элоина нежно обняла Роу за шею и прошептала:
- Не оставляй меня, любимый!
В ответ Элироуз впился в губы страстно и жадно, будто никогда прежде не целовался. В его
плечи вонзились тонкие пальцы. Разум погас, только страсть билась в висках, она пылала на
влажных губах и затуманивала взор. Уже не владея собой, любовники прошли в спальню.
Им казалось, что только сейчас они ожили. Лунный свет осветил блаженную улыбку Роу.
Элоина лежала на его груди и молчала. Потоки неизлитой до конца нежности грели душу,
хотелось остановить звёздный круг времени. Потому что безжалостное завтра испепелит
мечту, впечатает живое в картинку в горячую, притаившуюся в уголке рта слезу,
безмолвную тень мысли в памяти. Она предложила:
- Давай сбежим.
- Нет, - решительно заявил он. - мы не откажемся от того, что может дать император. У
Алиры может быть блестящее будущее. Пощади её.
То ли оттого, что любимый поставил долг выше желаний, то ли потому, что требовал того
же от неё, Элоина разочарованно потускнела.
- Уходи, милый! - чуть слышно попросила эльфийка. - Я не хочу позорить себя перед детьми,
продолжая осквернять ложе, на котором сплю с их отцом!
Он сердито промолчал, но она и так поняла, что волшебство ночи испорчено и сочла нужным
добавить:
- Надо найти место только для нас.
- И нашей переписки, - добавил Элироуз. - Ведь скоро я, как и твой Допен, начну ездить по
всей Империи. Или за её пределами.
Он встал и начал одеваться. Элоина повернулась к окну и беззвучно заплакала. Жизнь,
заставленная стенами, вдруг расступилась и заморозила душу.
                *   *   *
Квейрил вышла из кареты и побежала в таверну. Слухи не обманули — за
столом сидели Нериен и Антривия. При появлении жены барон отпрянул от леди. От
возмущения и бессильной ярости дыхание перехватило и она лишилась дара речи на минуту.
Слёзы обиды застилали взор, в таверне воцарилась мёртвая тишина. Только бешеное
сердцебиение напомнило, что это не сон.
- Как ты мог? - прошептала Квейрил, качая головой. - Я верила тебе, не хотела слушать
омерзительные сплетни, а они... они оказались правы!
- Я люблю тебя, успокойся! - барон не стеснялся выяснять отношения на людях. - Неужели я
похож на...
- Пусть она скажет! - Квейрил сверкнула глазами и показала на Антривию.
- Да, я с ним спала!
По телу Квей пробежала дрожь, свою судьбу разъярённая женщина решила в один момент:
- Ну, раз так, я от тебя ухожу! Можешь сколько угодно развлекаться с престарелыми шлюхами, но сына ты больше не увидишь!
- Квей!
У него не хватило бы сил догнать её. Вместо этого барон с ненавистью посмотрел на
женщину, у которой пытался получить недостающую любовь:
- Зачем ты это сделала?
- Из жалости. - Она улыбнулась и встала. - Ладно, раз моя миссия выполнена, я могу ехать
домой. Прощайте, барон.
- Как домой? В Империю?! Так ты...
Старик бессильно упал на стул, подавив стон отчаяния. Что он наделал! Жизнь сломана,
семья разрушена. Кто подослал эту женщину? Неужели Аловен?