Посреди океана. Глава 55

Когда Инга училась в восьмом классе, родительский комитет удумал всем ученикам на
пятнадцатилетие дарить подарки на память, якобы от всего коллектива.
Но подарки те обязали покупать своим чадам их же родителей, мол, они знают лучше,
что подарить, да и денег собирать не надо.
В день рождения Инге должны были вручить после уроков куклу, которую купила её
мама. Почему она решила, что для дочери это будет лучшим подарком, неизвестно.
Скорее всего, она сама не наигралась в своём военном детстве. А уж о таких куклах,
как эта и мечтать не могла. Её привезли из Прибалтики заводские командированные
по маминой просьбе.
Кукла была немецкая и очень красивая. На этикетке указывалось, что имя её Соня.
Резиновая, плачущая, с закрывающимися глазами, с белокурыми волосами, с ямочками
на локотках и коленочках; одетая не как новорождённый пупс и не как большая девочка,
в колготках, в шапочке, в коротком платьице.
Но так случилось, что в тот день была какая-то контрольная по алгебре.
Инга уже почти решила всё, когда к ней повернулся впереди сидящий ученик, чтобы
спросить что-то. А учительница, не разбираясь, кто кого спрашивал, наорала на Ингу,
якобы она сама решить не может и беспокоит других.
Ну она, оскорбившись, психанула, конечно. И хлопнув дверью, покинула класс. Ушла
домой, не дожидаясь окончания уроков и вручения той чёртовой куклы.
Поэтому вручать подарок к ней приперлась целая делегация. Которая заодно рассказала,
что той учительнице класс учинил небольшой скандальчик, мол, у человека день
рождения, а вы...
Эта надменная математичка, которая только и делала, что над всеми иронизировала
инасмешничала, на следующий день перед всем классом попросила у Инги прощения.
Правда, добавила, что делает это только потому, что у неё был день рождения. Но
этоуже мелочи. Главное, что ученики принудили ту высокомерную тётку поступиться
своей гордыней и она выполнила их требование.
Но после того дня осадочек в душе остался. После того случая Инга не очень любила
свой день рождения, какая-то тревожность поселялась в душе в ожидании
неприятностей.

                МАТРОС ОФИЦИАНТ-УБОРЩИК.

На всякий случай я поспешила отойти от стола добытчиков к столу рыбообработчиков.
Мне ведь нужно было как-то умудриться пригласить в гости Веньку.
Краем глаза наблюдая за ним, я отметила, что он уже доедал второе.
Вот он уже отодвинул тарелку и встал, чтобы взять чайник и налить себе компоту.

- Инга, как хочешь, но ты должна сегодня со мной выпить, - заявил Сивая Чёлка,
состроив капризную гримасу.

- Вам второго? - спросила я его, думая о том, как бы это поприличнее зацепить Веньку,
а то, того и гляди, он сейчас уйдёт, и я не успею ничего сказать.

- Такой день, а ты! - обиженно надулся Сивая Чёлка. - Пора быть взрослее! Хватит
представляться шестнадцатилетней девочкой.

Но я даже взглядом его не удостоила. Наконец улучив момент, решилась сказать:

- Вень, приди к нам сегодня после обеда.

Все сидевшие за столом, вдруг перестали жевать и с любопытством уставились на
меня.

- Билеты возьмёшь по истории, - добавила я зачем-то.


После обеда я сбегала к начпроду за перцем для салона и заодно взяла на ларёк
килограмм дорогих шоколадных конфет.
В провизионке, развалясь, словно кот на завалинке, сидел доктор. Глядя, как
начпрод взвешивал конфеты, он лениво произнёс:

- Солнышко, если возникнут в чём затруднения, гм-гм, в смысле спиртного, приходи
ко мне, - снисходительным тоном произнёс он, обращаясь ко мне. И, наткнувшись
на мой непонимающий взгляд, добавил: - Поздравляю тебя. Желаю всего, успехов,
в первую очередь в учёбе. Счастья большого и прочее.

"Почему в первую очередь в учёбе?" - удивилась я про себя.

Прихожу в салон, а там Анюта уже запрягла Нескладуху, так мы прозвали электрика
одного из "машины". Тот старался вовсю, драил палубу вместо меня.
Вообще-то, его Толик зовут, а прозвище мы ему прилепили, потому что он был весь
какой-то размагниченный и несуразный. Чересчур длинные и тощие, словно палки,
руки и ноги, насаженные на короткое туловище, из-за чего он смахивал на паука,
на "коси-коси-ножку", как мы в детстве называли это насекомое. Прибавить ко всему
прочему выпученные водянистые глаза с извечно дураковатым выражением, всклоченные
серо-соломенные волосы и острый, тонкий нос. Короче, колоритный парень.

Нескладуха, увидев меня, сразу стал набиваться в гости, якобы в награду за его
труды. И я, прогнав его, по-быстрому доубирала салон сама.

Не успели мы с Анютой войти в свою каюту, как тут же заявился Венька.

- Зачем вы меня звали? - спросил он испуганно.

- Вень, ты извини, что мы сразу не предложили, но у нас есть бутылка пунша.
Несоставишь нам компанию? - и видя, что он всё ещё не въезжает в ситуацию,
пояснила:- Про билеты это я так ляпнула. Ничего другого в голову не пришло.

Наконец до него дошло, что к чему.

- Ой, девчонки, какие вы хорошие! - обрадовался он.

Но только я выложила на стол конфеты и поставила пунш, как по спикеру объявили:

- Соколовой срочно явиться в кают-компанию!

- Зачем это? - удивилась Анюта.

- А я знаю? - в свою очередь удивилась я.

- Наши люди на такси в булочную не ездят, - произнёс Венька, многозначительно
качая головой.

Оказалось, что в кают-компании собирался " Комсомольский прожектор", орган стенной
сатирической печати, куда мою персону умудрились задвинуть в начале рейса. Кроме
меня в этот "фонарь" входили Селёдкин, второй штурман и третий штурман. Мы
потрепались о том, о сём минут десять; вынесли решение выпускать наш печатный
орган раз в неделю, если получится. И после того, как первый помощник вручил мне
открытку с изображением ромашек, за руку поздравив меня с двадцатилетием, все
разошлись.
Текст в открытке был стандартным: "Инга! Поздравляем Вас с днём рождения. Желаем
крепкого здоровья, личного счастья, успехов в работе и учёбе. Первый помощник
капитана. Старший помощник капитана. БНБ."

- Что такое БНБ? - спросила Анюта, прочитав вслух содержание открытки.

- Большая Ньюфаундленская Банка, - расшифровал Венька.

- Надо будет потом на карте посмотреть, где это мы, - озабоченно произнесла она и,
вздохнув, устремила выразительный взгляд сначала на бутылку пунша, а потом на меня
и Веньку.

- Предлагаю налить опоздавшей штрафную, - предложил наш гость, остановив на мне
свои чёрные, блестящие ласковостью глаза.

- Я за рулем! - отшутилась штрафница. - Скоро на полдник выруливать нужно. А то
заявлюсь, как та ворона...

- Какая ворона? - не понял Венька.

- Пьяная ворона. Вышла из кабака. Вышла, крыльями взмахнула, а не летится. "Эх,
чёрт с ним! Пешком пойду!“

- Ты себя с вороной сравниваешь? - удивлённо засмеялся он.

- А что тут такого? Если с соколом сравнивать, то не смешно.

- Да, посмеяться над собой - это самый высший пилотаж. Разве нет?

- Опять вы не поймёшь, о чём заговорили, - обиделась Анюта.

- Да, мы, кажется, отвлеклись от главного, - спохватился Венька. - Мы, вообще,
по какому поводу собрались?

- Вот именно! - воскликнула Анюта тоном восстановителя справедливости. - У нас
праздник или не праздник?

- Праздник. Причем праздник вдвойне, когда его разделяешь с друзьями, - подольстила
я им.

Тут, конечно, пошли-поехали произноситься тосты за меня и мой юбилей.
После чего Венька немного размяк и спросил:

- Инга, я вот тут всё думал-думал, почему это я забитый?

- Чего-чего? - не поняла я.

- Ну ты так сегодня утром про меня сказала.

- Ах, это! - дошло до меня. - Веня, ты меня неправильно понял. Забитый, не
в смысле затюканный, а в смысле - Риткой забитый. Занятый ею.

Сначала в его глазах промелькнула растерянность. Потом ещё что-то, не поняла что.
Кажется, он хотел что-то сказать, но передумал.
И разговор наш устремился в другую сторону. Мы с Анютой опять рассказывали о своих
калининградских приключениях, пока пунш не закончился.
После чего Венька пошёл к себе поспать немного перед вахтой.
Уходя, он со счастливым видом произнёс:

- После общения с вами выходишь с каким-то колокольчиком в душе.


К полднику настроение у меня отчего-то резко испортилось. На душу спустилась печаль.
Разносила по салону гречневую кашу с молоком, а на сердце кошки скребли.

Вспомнилось, Венька сегодня рассказал, что подбивал свою бригаду купить для меня
на ларёк куклу в честь дня рождения, скинувшись по рублю. Но нашлись такие, что
не поддержали. Сказали, пусть ей Анзор куклу покупает.
Конечно, не из-за куклы я расстроилась. Зачем мне их кукла? Только лишнюю тяжесть
потом на берег тащить!
Просто обидно, что Анзора приплели. Причем здесь он? Ну, подумаешь, навещали его
в лазарете. Ну, подумаешь, в гости заходит. И что, какие из этого выводы?

И ещё от моего внимания не укрылось, что Молдова весь день не приходил в
салон, ни на завтрак, ни на обед, ни на полдник.
Забеспокоившись, я спросила у Васи-добытчика:

- А Лёха где? С ним что-то случилось? Почему он сегодня есть не приходил?

- З-заметила? - удивлённо усмехнулся он. - С ним тяжёлый с-случай п-приключился.

- Что с ним? - ещё больше обеспокоилась я.

- Он в тоске и в печали. В-влюбился. Т-три листа её именем исписал.

- Длинное, однако, имя, - пошутила я и почувствовала, что краснею.

- Мне от души жаль этого парня со странностями, - насмешливо произнёс
Стёпа-рулевой, сидевший рядом с Васей. - Хотя... - он отхлебнул чаю и, выкатив
глаза, добавил: - Чудаки украшают мир.

- Т-ты лучше расскажи, в кают-компании в честь тебя н-наверное с-стол
н-накрывали? - спросил меня Вася.

- С чего бы это? - удивилась я.

- А чего тогда по с-спикеру вызывали?

- "Прожектор" собирался. Уговаривали друг друга заметки писать.

- А я д-думал, что на чай п-придешь весёлая, и глаза заблестят.

- И что, не блестят? - поинтересовалась я, вспомнив о выпитом пунше.

- Б-блестят, но не так, - он смущённо улыбнулся.

- А как надо? - не отступала я.

- Н-ну, как, как... Как б-блестят, когда ч-человек под м-мухой? - Вася залился
нежным румянцем.

- Под мухой? - переспросила я.

- Мухи? Что такое мухи? Не помню. Забыл! - воскликнул Боря Худой, сидевший за
столом рыбообработчиков. Как говорится, слышал звон, но не понял, где он, - Мухи -
это такие птицы с волосатыми ногами? - спросил он дурашливым голосом, доверчиво
глядя на меня широко распахнутыми, нарочито наивными, синими глазами.

Я засмеялась.

- Ну вот, слава Богу, улыбнулась, - радостно выдохнул Боря. - А то ходит тут такая
мрачная, как будто у неё не день рождения, а поминки. Знаешь ли, хмурый вид у
живого человека так же  ужасен, как весёлый у покойника.

В этот момент в салон вплыли под ручку прачка и буфетчица.

- Инга, поздравляю! - произнесла Лилёк с надменной снисходительностью. И добавила
озабоченно: - Надо будет тебе подарочек купить.

- Справлять будешь? - спросила Тонечка.

- Зачем? - поинтересовалась я у неё.

- Надо, надо, - наставительно произнесла она, не обращая внимания на мой вопрос.

И обе, сохраняя невиданное достоинство, удалились.

После этих заявлений я немного растерялась. Кто его знает, как у них тут принято
отмечать дни рождения? Что значит, справлять? Накрывать стол с выпивкой в
кают-компании и приглашать начальство?
Но у меня нет ни возможности, ни желания устраивать такое.
Да и вообще, я уже устала от этого дурацкого дня рождения. И ничего не хочу, кроме
одного, чтобы поскорее он закончился.

Я убирала после полдника салон, когда пекарь принёс на камбуз свой магнитофон и
запустил свои любимые американские группы.
Камбузный коллектив весь был в сборе и с торжественно-загадочными минами что-то
там готовил.
Мне известно, что Анюта отнесла им двухлитровую банку грибов, которую ещё на берегу
получила в посылке от матери и приберегла специально к этому дню.
Но кажется, одними грибами там не обойдётся.

Прибежал второй штурман. Шутки шутил. Потом приглашал к себе на кофе. Но я
вежливо отказалась.
Конечно, он очень симпатичный, улыбчивый, синеглазый, с ямочками на щеках.
Но только зачем мне ещё и эта головная боль?

Убрав салон, я пришла в каюту и завалилась спать. Что-то пунш на меня неважно
подействовал.


Чуть ужин не проспала.
Влетела на камбуз, а там уже все собрались: пекарь, камбузник, Пашка и Валерка.
При моём появлении музыку приглушили.
И Макс в торжественной обстановке вручил мне большой пирог, щедро политый
повидлом.

- Спасибо, ребята, спасибо, - растроганно и смущённо бормотала я.

- Погоди, - сказал пекарь, забирая из моих рук пирог и ставя его на стол. - Это
нужно по давней морской традиции.
И поцеловал меня. Хорошо, я успела отклониться, и он угодил своими губами где-то
возле уха.

- Желаем тебе всего-всего. А главное, счастья! - сказал Макс, сияя улыбкой
триумфатора. И добавил многозначительно: - Ведь природа дала тебе всё необходимое,
чтобы быть счастливой. Надо только уметь этим пользоваться.

Я так была ошарашена всем этим, что не знала, как и реагировать.
Благодарить? За что? За пирог, поздравления или поцелуй?
Или возмущаться? Но опять же, за что? В общем, ситуация.

Хорошо, что в этот момент на камбуз вбежала Анюта.

- О, какой ломовой пирог! - воскликнула она.

А я и не заметила, когда и как этот пирог опять был внедрен в мои руки.

- О, и музыка! Да здесь настоящий праздник! - восхитилась она.

- Да, мы ещё довольно молоды, и сердцами пока не засохли. Поэтому иногда нам
хочется побаламутить! - бодро произнёс пекарь, многозначительно глядя мне в глаза.

- Тогда поставьте что-нибудь наше, а не эти ваши кантри, - предложила Анюта,
нетерпеливо указывая на магнитофон, разрывавшийся из-за терзаний "Дип Пёрпл".

- Как ты сказала? Кантри? - Макс засмеялся. - Это тебе кантри?

- Ну да, кантри. Ковбойские пляски на лугу с коровами, - весело объяснила она.

- И правда, - поддержал её Валерка. - Поставь что-то наше. А то от этих кантрей
башка трещит!

- Вам какую песню завести? Хорошую или про любовь? - радостно сияя черносливом
своих глазищ, поинтересовался пекарь. И принялся перематывать бобину.

- Так, чтоб к душе прильнуло, - заказала Анюта.

- Главное, чтобы музыка тебя вела, но далеко не уводила, - назидательно изрёк
камбузник.

- Мама, я повара люблю! - заорал вдруг во всё горло Пашка, выпятив живот, словно
оперный певец. - Повар делает котлеты, супы, каши, винегреты. Мама, я повара
люблю!

- Дывлюсь я на нэбо, тай думку гадаю! - перебивая шефа, заголосил неожиданно
пронзительным фальцетом Боря Худой, заглядывая на камбуз в приотворенную дверь. -
Злитать за бутылкой? Так я ж нэ литаю!

На этой веселой ноте я побежала накрывать столы к ужину.

Ужин закончился. Я убрала салон. А наши друзья на камбузе всё ещё что-то там
жарили и шпарили.

После ужина Анюта отправилась в душ мыть голову. И я была одна, когда пришёл
Валерка-повар.

- Инга, как решим? Или мы к вам придём или вы к нам? Грибов нажарили, картошки,
мяса, рыбы. Всего там наготовили. Макс магнитофон врубит.

- Я не знаю, Валер. Сейчас Анюта придёт, и решим.

Ожидая её, сели играть в шахматы.
Он сдвинул брови, глядя на доску, и со стороны могло показаться, что Валерка весь
погрузился в обдумывание ходов, но на самом деле, уж я-то видела, мысли его были
где-то далеко отсюда.

Молчание вроде как затянулось. И чтобы нарушить его, я спросила, словно бы между
прочим:

- А что это твой сосед Лёха сегодня весь день есть не приходил? Заболел, что ли?

- Может, и заболел, - уклончиво ответил он, делая ход конём.

- Интересная сказка, - сказала я, чтобы что-нибудь сказать.

- Не обращай внимания. Весна. А весной все теряют голову, - неохотно произнёс он,
не отрывая глаз от доски.

Не зная, о чём говорить дальше, мы снова замолчали.

В каюту вихрем влетела Анюта.

- Ну, как сыграли? - сходу спросила она, кивая на шахматы.

- Красиво, - усмехаясь, ответил Валерка. - Как куранты на Спасской башне.

- Хорошо сказал, но непонятно, - весело прощебетала она, вытирая полотенцем голову.

В общем, мы с Анютой посоветовались и решили сходить к ним, посидеть недолго,
часика два. И домой.
Прихватив с собой конфеты, мы последовали за Валеркой.