Глава 4. Затишье перед бурей

Эленвиль, сидя на кровати, осматривает сильно пострадавшего из-за Ангалики Увьена. Мальчик лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Левая рука, на которую он упал на площади, вытяну перпендикулярно телу.
- С какой высоты он, говоришь, упал? – пальцы мага проходятся по позвоночнику мальчика. Выбито три позвонка и локтевой сустав.
- А разве это важно?- разводит руками девочка, болтая ножками в воздухе, сидя на высоком стуле.
- Мне будет больно? – спрашивает Увьен, поняв всю безвыходность ситуации, в которой он оказался.
Эленвиль закрывает глаза и усмехается. Три вопроса, на которые никогда не будет ответа.
Маг резко дергает ученика за локтевой сустав, заставляя кость съехать на место. Увьен вскрикивает, затем еще раз, потому что пальцы Эленвиля скользят по его спине, вправляя позвонки.
- Больно? - услужливо спрашивает маг, смотря на ребенка с сочувствием.
- Да, - стонет мальчик, тыкая пальцем в Ангелику. – Это все из-за нее. Она сумасшедшая.
Девочка улыбается виновато, разводя руками.
- Так. Ладно… теперь вы пришли и мне придется с вами нянчиться, - темный эльф поднимается на ноги распрямляется, накладывая на выбитый глаз бинт, перевязывая зияющую рану. – Мои условия: не бегать, не орать, ходить за мной везде, желательно молча. Когда я с км-то говорю, чтобы я не слышал ни звука…
- А заниматься мы когда будем? – перебивает учителя Увьен, садясь на кровати.
-Заниматься вы будете с Наонхилем и Теороном…
- Они эльфы? – радуется Ангелика, вскакивая со стула. – Никогда в жизни не видела эльфов.
- Эльфы, эльфы… - Эленвиль ухмыляется, озаренный гениальной идеей. – Собирайтесь, дети, мы идем учиться.
Несколько минут спустя Эленвиль уже стучит в дверь братьев-менестрелей.
Открывает дверь ему разноглазый Теорон.
-О, мастер Эленвиль, я так рад… - эльф осекается, когда видит две любопытные мордашки, выглядывающие из-за рясы темного эльфа. Ну, понятно. Решил оставить обузу на других.
- Я нашел вам замечательных учеников. Каждому по штуке. Они шли из самого Дуидаголана, одни, для того, чтобы научиться у мастеров эльфийской магии ее азам.
Уверенность Теорона в его словах сдувается как шарик с каждой фразой Эленвиля, а когда он видит заискивающую улыбочку темного эльфа, которая с отсутствием губ кажется довольно-таки страшной, то понимает что встряли они с Наонхилем по-крупному.
- Я так рад,- в ответ улыбается Теорон. – Что же, оставляй своих сорванцов и иди. Только вечером забрать не забудь, - заметив с какой скоростью начинает удаляться темной эльф, просит менестрель.
Дети смотрят на него во все глаза, с заметным восхищением. Живой лесной эльф. Изящный, тонкий, высокий, красивый, с плавными движениями, будто сошедший с картинок.
Теорон же смотрит на человеческих детей. У эльфов не так часто рождаются дети и две пары этих крошечных, любопытных глазок, горящих живым интересом, приводят его в замешательство.
Как с ними обращаться? Кажется. Что только дотронешься до них, и они тут же рассыпятся на сотню маленьких песчинок. Люди все же намного слабее эльфов, чего уже и говорить об их потомстве.
- Идем,- вздыхает эльф, проводя детей в дом.

-----------------------------------—
Эленвиль медленно петляет между лавками и тавернами гномов. Идет он быстро, остановившись лишь один раз, для того, чтобы купить себе шелковый черный платок - закрыть нижнюю часть лица и не пугать гномье население своим устрашающим внешним видом.
До замка он добирается очень быстро, взлетает по лестнице и без стука врывается в тронный зал, заставая Галамаю и Барцефа совещающимися по какому-то явно очень важному вопросу. При виде темного эльфа они резко распрямляются и медленно идут ему навстречу.
Эленвиль склоняет голову в знак почета перед королевой, пожимая затем руку Барцефу.
- Я так благодарна тебе, мастер, - Галамая смахивает с лица непрошенные слезы, тоже берясь за руку темного эльфа. – Если бы не ты, мой народ был бы лишен дома. Ты пожертвовал собой ради нас… о, Эленвиль, я не знаю, как мне тебя благодарить.
Темный эльф в ответ лишь приподнимает руку, заставляя королеву тем самым замолчать.
- Это было моим долгом, - голос эльфа звучит глухо и хрипло, теперь он чуть более четко вынужден произносить слова, а буква «п» звучит из его уст на крайне странный манер. – Пока я летел вниз, увидел предполагаемых зачинщиков этого безобразия. Они убегали по коллекторам вниз, на заброшенные этажи. Их вы исследовали?
Вопрос повисает в воздухе. Неприятная тишина буквально заполняет собой тронный зал.
Галамая молчит, стоя, низко опустив голову, затем мотает ей, стыдливо смотря в пол. Нет. Заброшенные этажи они не проверяли.
Гномы с неудовольствием вспоминают кровавое прошлое Берденвардена.
При первом короле были построены темницы и лаборатории, в которых гномы пытались вывести не только новые расы, но и новые виды животных, воодушевись поступком эльфов - созданием темных эльфов. Они скрещивали все, что видели, живое и не живое, подрывая тем самым терпение самого Создателя. В те годы были еще свежи воспоминания о том, кто создал все на планете.
Все шло невероятно хорошо, все эксперименты заканчивались удачно для гномов, но в ходе модификаций еще одного проекта, в ходе скрещивания живой биомассы с другими видами и подвидами животных, они создали нечто «ужасное». И об этом «ужасном», которому не дали еще даже названия, долго ходили легенды после кары.
Никто четко не мог сказать, что в итоге создали гномы, за что Такое их постигла Такая судьба. Ведь сам Создатель, узнав, что натворили его дети, обвалил один из этажей Берденвардена, связующий между лабораториями и плантациями, заживо погребя и гномов, что там работали, и их изобретения, а за одно и с ними, «ужасное».
С того момента раса утратила веру в своего Бога. Ведь как же так? Великий отец убивает свои творения своей же могущей рукой. Разве может так быть, если Бог милосерден? В сознание гномов подобное понимание Бога, как существа справедливого, но все-таки жестокого, не вписывалось. Так было быть не должно. Бог должен сидеть у себя в обители и пальцем не касаться того, что он уже создал.
Гномы тоже хотели быть Богами над кем-то. А потому было запрещено даже думать о том, что Создатель – Бог. Он такой же смертный, как и все. Да, живет намного дольше, но он такой же примитивный лаборант, заигравшийся в Бога. Но точно не Бог. Богов видеть не должны, они нечто эфемерное, недостижимое, то, чего нельзя коснуться, то, что сложно понять. И уж точно не то, что может так легко вмешиваться в жизнь. Так быть не должно.
Тогда пошла пропаганда многобожия. Свои идеи Верховные Жрецы толкали в массы через газеты и спектакли. Иногда они сопровождались и магическими ритуалами. Даже не иногда, а почти всегда. Гномы забыли о Создателях и приняли другую веру. В ней была великая Матерь Хетта, всепрощающая, все разрешающая, любящая гномов и только их, так как она была «создательницей» расы. А за ней уже пошли низшие боги, те, которым молились об урожае, о хорошей погоде, о мире и счастье. И никакого Создателя.
Обваленные этажи стали называть проклятым Богами местом, придумали даже соответствующую легенду, и никто и никогда туда больше не совался.
- Значит, все это время, они были у вас под носом, вы знали где их искать и ничего не предпринимали? – Внутри Эленвиля буквально вскипает злость.
- Я не могла пойти против своего народа. На заброшенные этажи никто и никогда не пошел бы, - отвечает Галамая смиренно. – Я даже думать не могла, чтобы попросить кого-то туда пойти, ты прекрасно знаешь, что…
- Я прекрасно знаю, что ты королева. Что ты заботишься о своем народе. И ты никак не могла объяснить им, что подобный поход был бы на их благо? Галамая, ты в своем уме?!
Эленвиль буквально срывается на крик. Рука королевы уже не лежит в его руке. Женщина в испуге пятится.
- Ладно, мы идем, - всплескивает руками доселе молчавший Барцеф, медленно идя вон из тронного зала.- Ну, конечно, выбора-то у меня нет. Либо сейчас это говорит Эленвиль, и тогда меня насильно туда тащит, либо говорю я сам, и Эленвиль молча соглашается. Я выберу второе. Хватит тяфкать и пошли, Принцесса. Достал меня уже. Хоть бы раз он слушал умного гнома. Так, нет же! Барцеф то, Барцеф се… да, с таким отношением любой бы…
Слова гнома становятся все более и более непонятными, а когда он покидает тронный зал и вовсе перестают быть слышны.
Эленвиль кланяется королеве, стискивая зубы, и бежит за Барцефом вдогонку.
Не проходит и минуты, как гном и эльф стоят на ступеньках дворца, дружно смотря на статую Хетты.
Внезапно статуя идет трещинами огромного диаметра, а затем распадается на части.
Богиня Хетта поправляет темные кудри, откидывая камень с гномьей головой на землю.
- Милые мои творенья, - голос у Богини довольно-таки низкий, но вместе с тем обволакивающий, приятный.
Эленвиль с сомнением смотрит на женственную фигуру. Какие накаченные бицепсы у Ее Величества.
Эльф обходит стороной трехметровую женщину и глаза его в ужасе расширяются. Какой хитрый и очень гнусный ход.
Разумеется, никакой Богини не существовало, и существовать не могло.
На месте статуи теперь стоит Мирморгул Яслана, переодетый и накрашенный в женщину.
Сильные, мужские руки демон скрывает за летящими рукавами платья, крепкий торс за пышной грудью, голос он, разумеется, смягчил себе с помощью магии, собственно, как и угловатые черты лица. Остальное исправила косметика и дорогие одежды.
Ход со стороны вражеской оппозиции довольно-таки хитрый. Но шутки потом ходить явно станут.
- Мои дети, мои милые гномы, - распинается Моргул, простирая руки с красным маникюром в толпу.
Эленвиль прикрывает глаза рукой. Позор-то какой. И это Генерал вражеских войск. Манерная дрянь, только бы встретить его вживую.
- Все это время вам гнусно врали. Нет никакой войны, нет никакой группировки. Это гномы, люди и эльфы, которые поняли как есть на самом деле, - псевдо-Богиня складывает на груди руки, прикрывая глаза и тихо вздыхает. – Одумайтесь, правильно ли вы делаете, дети мои…
Моргул исчезает, а гномы в толпе восторженно перешептываются.
Барцеф и Эленвиль не сговариваясь, разворачиваются и со всех ног несутся к Галамае докладывать о произошедшем. Они, конечно же, знают что она в курсе, но без совета уйти не могут.
Эленвиль влетает в Зал первый, смотря на королеву гнома то ли со злостью, то ли с радостью.
- Ты это видела? – с порога спрашивает он. – Переодетый мужик. Кто поведется на эту уловку? Твои люди не настолько глупы, чтобы поверить, что этот манерный парниша – ваша Великая Мать.
- Ну, судя по реакции моего народа, они-то как раз-таки верят,- королева кивает на окно, за которым уже столпились гномы.
Это предзнаменование. Это подарок судьбы. Надежда. Только и слышатся с улицы восторженные возгласы толпы.
- Что надежда? Мужик в платье? - хмуро спрашивает Барцеф.
-  Их Богиня, - спокойно отвечает Галамая.
Она веры своего народа не разделяет. Королева не раз встречалась с Создателем, видела его в лицо, имела честь говорить с ним.
- Да, это довольно смешно, когда искушающий народ демон является в образе Богини-Матери, - кивает королева, садясь на свой трон. - Но вся шутка именно в том, что народ лучше поверит искусителю, чем тем, кто действительно будет заботиться о процветании и счастливой жизни.
- Так всегда было и будет, но ты должна убедить народ в своей правоте. Хочешь, я тоже Богиней оденусь? – спрашивает Эленвиль, улыбаясь Галамае, видя, что та расстроена.
- Ты будешь паршивой Богиней, Принцесса, - смеется Барцеф, представляя себе Эленвиля в платье. Хотя нет. Ничего так.
Королева улыбается и качает головой.
-Идите на заброшенные этажи. Я сама справлюсь с тем, что происходит в моем городе. Все же это я королева. И это мой народ, - решимость Галамаи растет на глазах и, встав, она быстро покидает тронный зал через запасную дверь.
Эленвиль и Барцеф переглядываются и опрометью бросаются через черный ход на улицу.
Оттуда путь лежит к верхним этажам города, затем на пропускной пункт к коллекторам. Только вот уже как несколько лет их никто не сторожит. Коллекторы – единственный путь к заброшенным этажам и самое скучное место дежурства. Как уже известно, никто не ходит по тоннелям. Но так было до поры, до времени.
Эленвиль первым ныряет в узкий проход. Чтобы там пройти, эльфу приходится основательно пригнуться. Идет он на корточках, но на удивление прытко.
Барцеф же наоборот, не спешит. Уж очень ему не хочется лезть на заброшенные этажи. Он так же суеверен, как и все остальные гномы, воспитывался в уже принятой на тот момент вере, и теперь не горит желанием попасть на этажи. На первый взгляд.
- Не копайся, милый друг, - просит Эленвиль, петляя по проходам, спрыгивая на этаж ниже. И тут же снова. Еще ниже.
- Я и не копаюсь,- отзывается гном, следуя за эльфом. – Но все же мне очень неприятно тут находиться.
- Мы еще даже не достигли заброшенных этажей. Мы сейчас ровно на плантациях, Барцеф, так что не переживай. Когда дойдем до связующего этажа, увидишь огромную дыру, вот тогда и начинай волноваться, потому что это и есть вход. Но прыгнуть тебе все же придется.
Пояснения Эленвиля Барцефа совсем не успокоили, наоборот. Заставили обливаться гнома холодным потом от осознания ужаса происходящего.
Несколько долгих минут спустя и вот та самая зияющая, черная дыра.
Эленвиль, не думая, прыгает. Барцеф прыгает вслед за эльфом. Но все же чуть погодя.
Оказываются путники в темном коридоре, явно обжитом, потому что пыли грязи тут, как и ожидалось, нет.
Коридор сплошь и полностью состоит из камер, которые сами по себе напоминают тюремные.
Эленвиль движется вперед, осторожно, бесшумно двигаясь по заброшенным коридорам.
Он с интересом рассматривает камеры, в которых, к удивлению эльфа, оказываются живые эксперименты гномов.
От подобного зрелища темного эльфа только наизнанку не выворачивает.
О том, что раса зашла слишком далеко - ходили легенды, но чтобы настолько Эленвиль себе и представить не мог. Кого только в этих клетках не было.
И кошки с хвостом скорпионов, и полу-разложившиеся живые люди, шипящие на проходящих мимо путников, и огромных орков, которые стояли по углам своей клетки и ели друг друга с характерным чавканьем.
Темный эльф закрывает глаза. Смрад в этом месте стоит просто не выносимый. Все же какие-то эксперименты дожить до сегодняшнего дня не смогли.
Но самое страшное ожидало путников в следующем коридоре.
Эленвиль открывает дверь, ведущую в другой блок, и застывает перед огромной, освещенной двадцатью факелами, клеткой.
Внутри нее сидит создание, которого на этом свете точно существовать не должно было.
Огромное волосатое существо размерами с исполинов - драконов, с кожистым шипастым хвостом, облезлыми крыльями с явным недостатком в них перьев, мощными задними лапами, покрытыми топорщащейся чешуей, по которой так и хочется провести вверх ладонью, чтобы она вся ссыпалась на пол. Огромными, медвежьими передними лапами, которыми оно в данный момент разрывает тушу человека. По хребту идет ряд шипов, но это еще не самое пугающее в облике создания.
Голова. Вот, что поистине навеет ужас на любого. Огромная гномья голова завершает жуткий образ сидящего в клетке существа. Острые, акульи зубы, рот, что открывается неестественно широко при каждом укусе от своего обеда, спутанная, ороговелая ото времени борода, глаза, с узкими, как у кошки, зрачками и взглядом, в котором нет ни капли сознания…
Эленвиль понимает, что перед ним то самое «ужасное». То, из-за чего великий Создатель заживо похоронил гномов в лабораториях, то, что Творец не мог уничтожить, потому что это не его рук дело. Он запер его здесь до скончания веков, но покой существа был нарушен.
«Ужасное» трясет лысой головой, сладко хрустя косточками своей жертвы, а затем громко кричит, разинув свою огромную пасть.
Звуки оно издает тошнотворные. Крик существа нельзя сравнить с криком ни одной птицы, ни одного животного или рептилии… это крик маленького ребенка, затем сменяющийся на истеричные  крики бьющейся в агонии женщины, завершает всю эту какофонию криком двух – мужчины и женщины.
«Ужасное» смеется, поворачивая голову к Эленвилю, встречаясь с ним взглядом.
Существо подходит к краю клетки и улыбается застывшему от ужаса темному эльфу.
Впечатление подобная улыбка создает просто отвратительное.
- Ты темный эльф, - постоянно ломающимся голосом изрекает «ужасное». – Я Ригрек. Ты – создан не Богом. Я – создан не им. Создатель хотел меня убить. У него не вышло. Хочешь меня убить?
Словарный запас у Ригрека явно ограничен. Он говорит короткими, но понятными фразами.
Эльф собирается духом.
- Я – Эленвиль и убивать я пришел не тебя, - отвечает он чудовищу.
- Не меня, – глупо повторяет Ригрек. – Не меня!
Существо смеется, сгибаясь пополам.
От этого смеха у эльфа по спине пробегают мурашки.
Эленвиль смотрит на клетку. Она совсем не прочна и если оно решит выбраться, то обязательно это сделает. Сил у него явно не мало, но вот мозгов.
- Сюда пришли люди, - внезапно говорит Ригрек, смотря на эльфа, подсаживаясь еще ближе к краю клетки. – Они предложили мне уговор. Сказали убить гномов. В городе. Тогда они меня отпустят. Я буду свободен. Они кормят меня. Они сказали, что понимают мою боль. Мне было плохо. Мне сейчас плохо.
Существо смотрит на Эленвиля, не мигая.
- Тебе плохо, темный эльф? Тебя тоже создали. И забыли, - Ригрек перестает улыбаться. – Тебя сажали в клетку? Ты первый. Ты… не эльф.
- Меня сажали в клетку, - Эленвиль не понимает, что на него нашло. Он стоит посереди комнаты и разговаривает с непонятным миру существом, которого видит первый раз в жизни. – Надо мной издевались. Били, били бичами, вкалывали мне что-то, я уже не помню. Мне жилось хуже, чем тебе, Ригрек. Меня и мой народ изгнали с Родины, с земли на которой мы родились. Мы были изгоями, скитались по землям, останавливаясь где только могли. Нас создали для того, чтобы мы прислуживали и выполняли грязную работу за эльфами. А какая судьба была уготована тебе?
Существо слушает Эленвиля внимательно, склонив голову на бок. Ригрек еще ни разу не моргнул.
-Ооо, - протягивает  он разными голосами. – Я не знаю. Меня просто создали. Научили говорить. Учили. Пока были живы. Потом все умерли. Я выжил, питаясь ими. Выходил из клетки и ел. Возвращался обратно. Спал. Потом снова ел. Потом пришли эти люди. Они меня заперли, темный эльф. Мне нравится когда меня запирают. Это не приятно.
Эленвиль смотрит на это существо и не может понять своих чувств к нему. Одно он знает точно. Армия Мирморгула использует его для достижения своих целей.
-Это не приятно, - соглашается Эленвиль, пытаясь тянуть время. – Сколько тебе лет? Ты не должен сидеть в этой клетке. Разве для этого тебя создали, мой друг?
- Не знаю. Очень много. Я не умею считать, - существо чешет длинное ухо задней когтистой лапой, такой лапой можно убить разом пять человек.
Его назвали другом. Как странно. «Ужасное» снова улыбается.
Эленвиль холодеет. Ригрек идеальное оружие против войск альянса. Ни один из драконов, кроме великого и могущественно Отца – Таяда не будет в силах противостоять «ужасному», но Таяд не согласится. На его помощь можно точно не надеяться. Этот дракон в жизни не имел ничего общего со всеми остальными расами, кроме как с самими драконами.
- Ты такой же как они. – внезапно говорит Ригрек. Приникая лицом к прутьям своего вольера. – Нет. Нет. Не такой. В тебе много боли. Да. Да! Больше, чем во всех Их! Больше! Больше!- существо вновь разражается смехом. – Тебе будет больно.
Эленвиль хмурится.
- Что?
Темный эльф внезапно ощущает удар древком какого-то оружия по затылку и падает в небытие.
Он приходит в себя в клетке, лицом к лицу с трупом какого-то изощренного гномьего эксперимента.
Со вскриком ужаса Эленвиль спадает с койки, пытаясь прийти в себя. Голова страшно болит, на затылке запеклась кровь. Кто же его так приложил?
Эльф оглядывается по сторонам. Барцефа рядом нет. И когда он входил в комнату с Ригреком, его тоже не было. Значит, он успел куда-то свернуть и уйти. Отлично.
Теперь у него есть хоть какая-то надежда выбраться.
Темный эльф тяжело поднимается на ноги и осматривает все свои карманы. Оружия нет. Магию он тоже использовать не может. Великолепно. Так сильно увлечься беседой с живым оружием врага, чтобы не заметить того, кто подошел сзади.
Дверь темницы открывается. Эленвиля берут под руки и несут вон, предварительно вновь вырубая боевого мага.
Приходит в себя темный эльф снова на полу. Глаз открыть тяжело. На лбу запеклась кровь.
Эленвиль поднимает голову, пытаясь оглядеться вокруг.
Огромный зал с черным, мраморным полом. Посередине стоит некое подобие трона. Мирморгула в зале нет, иначе эльф бы это ощутил.
Мужчина поднимается на ватные ноги, подходя ближе к трону. Иначе он просто ничего не видит. Единственный г темного эльфа расширяется от ужаса.
-Ну, здравствуй, Принцесса, - улыбается Генерал армии Кводнона. Барцеф.