Глава 6. Тяжело в учении

Арафен покидает собравшихся несколько минут спустя исчезновения из виду Акеми и ее опекунов. На душе мужчины скребутся кошки. Он обещал никогда ее не бросать и не оставлять на произвол судьбы, но вот оно как вышло. Он не хотел этого никогда. Такого исхода.
«Ужасное» идет рядом с Генералом и молчит. Отчасти он даже понимает его боль. Все, кого он любил – тоже умерли, а потом ему еще и пришлось съесть охладевшие трупы. Противно в тот момент было даже ему самому, но он был вынужден это сделать, иначе умер бы сам.
- Ты отправишься со мной в Дуидаголан? - спрашивает Арафен, поднимая голову.
Он выглядит уставшим и потерянным. Рука в черной перчатке проходится по контрастно-белым волосам.
- Да, ты спас меня, - коротко отвечает существо, медленно идя за Советником Ее Величества.- Я должен тебе.
Арафен кивает, хотя и знает, что было все совершенно по-другому. Это он его спас.
- До Дуидаголана отсюда два дня пути, но если ты мне поможешь, то и того меньше…Готов?

-------------------------------------------
Увьен же остается с Наонхилем в лесах эльфов, в главном городе западного леса, где правит великий и почитаемый всеми эльфами – король Эллинглив, славящийся своей мудростью и неземной красотой.
Город, находящийся в центре леса, славится не меньше его короля.
- Столица Манвьер известна в Зарии под многими именами, - улыбается Наонхиль, аккуратно ступая по влажному от росы валежнику. – Но эльфы зовут ее именно так.
Увьен как горная козочка скачет за ним, не так величественно и не так изящно, зато быстро.
- А что такое Манвьер? – спрашивает мальчик, сильно коверкая произношение загадочного слова.
- В переводе с эльфийского это означает «смола». Довольно обоснованное имя.
- Почему? – протягивает Увьен, с любопытством заглядывая в глаза эльфу.
- Потому что, мой милый ученик, только в Манвьере собираются эльфы для чествования нашей Великой Звезды, свет которой мы подарили гномам, словно склеивая все народы воедино, - отвечает Наонхиль. – Сейчас ты сам увидишь этот свет, только намного ближе…
Эльф ускоряет свой шаг и вот они уже у витых ворот. Совсем не таких массивных, что были в Берденвардене. Такое ощущение, что они сделаны целиком из золотых прутьев, переплетенных для прочности лозой.
Стражники, стоящие на посту, приветливо улыбаются Наонхилю, узнавая менестреля. Проблем с пропуском нет. Двери открываются с тихим, мелодичным напевом колец, которые оказываются плохо смазанными.
В город ведет песчаная дорожка, которая сплошь и полностью засажена синими вишнями.
- Тут у меня есть транспорт, - бахвалится Наонхиль, присвистывая.
Из леса выскакивает огромный шестирогий олень с широкой, пушистой грудью. Он весь светло-зеленого цвета, а витиеватые рога идут тремя рядами вниз. Самые маленькие – бронзовые, средние – серебряные, и, наконец, самые большие – золотые.
Олень смотрит на Наонхиля фиолетовым глазом. Это создание четвертое по счету чудо, подаренное Зарии Создателем. Имя оно носит Цейстрал.
Это гордое, длинноногое животное почитается у эльфов так же, как у гномов почитаются рогатые медведи, а у людей драконы. Отличие у него лишь одно, оно слишком много болтает.
- Долго же тебя не было, хозяин, - произносит олень, склоняя голову к руке Наонхиля, что потянулась погладить старого друга между ушек. – Где ты пропадал все это время?
Увьен стоит рядом с эльфом, выпучив глаза и открыв рот. Ребенок в полном восторге от этого невероятного существа. Оно такое большое и статное.
- Ты же знаешь, наш король непреклонен, когда ему в голову приходит какая-то идея, - Наонхиль начинает рассказывать своему другу о том, как он проживал у гномов с братом все эти годы.
Цейстрал морщится, слушая его и кивая, под конец монолога эльфа, замечая Увьена, стоящего рядом, раскрывши рот.
- Что это такое? – олень приподнимает брезгливо переднюю лапу, смотря на ребенка с некоторым ужасом. Детей он еще не видел. По меркам эльфов он – особь молодая и совсем еще неопытная. Мало чего в жизни видел
- Я Увьен, - радостно представляется мальчик, смотря на оленя с благоговением во взгляде.
- Это мой ученик, - продолжает за мальчонку Наонхиль, снисходительно улыбаясь детскому любопытству. – Он человеческий мальчик.
Цейстрал опускает голову на уровень лица Увьена, а затем критически его осматривает. Ребенок стоит не шевелясь, будто вкопанный, буквально вросши в землю.
- Он будет обучаться в нашей Академии на Всадника? -  спрашивает олень, позволяя Наонхилю посадить на себя восторженного Увьена после знакомства.
- Если Его Величество даст на это добро. В любом случае он будет единственным в группе…
- Да, к сожалению, в нашем лесу детей не рождалось уже как сотню лет, - вздыхает Цэйстрал, везя ребенка вперед по тропинке.
Увьен гордо восседает на спине идущего вперед оленя. Сейчас он ощущает себя самым важным в резиденции эльфов. Мало кому удавалось посидеть на спине четвертого чуда Зарии. Да, к тому же Цейстралов осталось всего – ничего, так что для Увьена такое гостеприимство – Большая Честь.
Несколько минут спустя путники доходят до Города На Деревьях.
Западный лес в большинстве своем – хвойный. Деревья здесь никто не рубит. Эльфы взращивают их песнями целыми столетиями.
Так вышло, что когда народ пришел к лесам, они были почти пусты. Одни лишь саженцы, высаженные Создателем на равнине. Тогда эльфы стали петь им песни. Деревья росли, сформировывались, да, только были они полыми, и когда дерево полностью вырастало, в нем можно было спокойно жить.
На земле находились лишь кузницы, в особенных каменных постройках, изящных, как и сам этот город, и при ошибке кузнеца, такая постройка не давала загореться жилищам других эльфов.
Самое большое дерево с белоснежной корой являлось резиденцией короля Эллинглива. Дерево было настолько большим, что его видно было даже с окраин леса, а особенно хорошо из гор.
Фонари, о которых говорил Наонхиль своему ученику «росли» тут на тонких, изящных ивах. Листвы на этих ивах было очень мало, так же как и веток. Всего две или три, короткие, служащие лишь для того, чтобы держать Свет Великой Звезды.
Так же над каждой дверью эльфийского дома-дерева горел такой оригинальный фонарь. У некоторых домов их не было. Такой знак говорил о том, что домом больше никто не владеет, хозяева умерли или вырастили себе другой дом, а этот поставили на продажу.
Сами деревья выглядели очень причудливо. У них был тонкий, гладкий ствол, по которому, вверх, вилась резная лестница, затем ствол становился все шире и шире ближе к кроне.
Лестница заканчивалась- у кого небольшой террасой, а у кого просто изящной дверкой.
Завершала прекрасный образ раскидистая зеленая крона.
Увьен в жизни своей такой красоты не видел. Невероятное единение с природой царило в этом месте.
В Манвьере было невероятно тихо, будто бы город был мертв. Но нет. Эльфы изредка петляли между домами, так тихо, что иногда создавалось впечатление, что это были всего лишь чьи-то тени. Кузнецы, благодаря особому строению своих кузниц, и, скорее всего, действию магических заклинаний, работали в полной тишине. Даже когда тяжелый молоток с силой опускался на закаленную годами наковальню.
Цейстрал довозит Увьена до резиденции короля.
Как не странно, но охранников тут очень мало. Да, с одной стороны это совершенно точно не богатый дворец. Снаружи. Но внутри…внутри он сохранил и отразил все величие благородных эльфов.
Открыв двери, Наонхиль и Увьен сразу же попали в тронный зал. Эльф об этом знал, а вот Увьен очень удивился. У людей так не принято. Должен быть коридор, потом лестница, потом еще одна, а потом можно уже и в тронный зал попасть. А тут сразу входишь, и на тебе, на пороге король.
Об Эллингливе ходили легенды по всей Зарии. Это был единственный король на всей планете, который правил еще со времен Создателя. Он считался самым мудрым и великим из всех королей, не считая, конечно же, Верховной Правительницы. Но самое невероятное то, что он не состарился ни на день.
Войдя в тронный зал, Увьен принял его за ожившую статую.
Эллинглив сидел на серебряном троне, не двигаясь, сидя, закрыв глаза. Он был облачен в шелковую белоснежную рубашку и плотные шелковые брюки того же цвета, по верх был надет светло-зеленая парчовая плащ-мантия, переливавшаяся в лучах закатного солнца всеми цветами радуги. Венчала его голову шестирогая корона, выполненная ювелирами и кузнецами с особым изяществом. Она символизировала рога, священных у эльфов, Цейстралов.
Волосы короля водопадом спускались по мягким плечам, а тонкие губы были слегка приоткрыты. Он знал, что к нему пришли.
- Наонхиль, - стоило эльфу сказать хоть слово, все, кто ранее не слышали его голос – застывали в полном изумлении. Что случилось и с Увьеном. –Я рад, что ты вернулся…этот мальчик рядом с тобой. Человек с Изумрудом. Такое редкое явление.
- Ваше Величество, - эльф чуть кланяется в знак почтения перед своим королем.
- Он будет достойным Всадником когда вырастет, но перед тем как поступить в нашу Академию, он должен пройти экзамены и испытания. Он готов? – голос короля холоден и нежен одновременно, он говорит тихо, и одновременно очень понятно. Ему не надо повышать голос для того, что бы быть услышанным.
- Нет, мой король. – опережает мальчика с ответом Наонхиль. – Да, может быть, сам Увьен считает, что он готов, но…
-Это главное качество Всадника, - тихо смеется Его Величество, садясь на троне, все еще не размыкая век. – Самоуверенность в своих силах, доводящая до дурости. Но основы он знает, я это вижу, его обучили нужным знаниям, Наонхиль. Ты слеп, как и все ныне живущие. Его бывший учитель знал его судьбу, а так же знал, что пустую чашу наполнить можно, а наполненную - нет. Он упростил нам задачу.
- Да, Ваша Светлость, Генералу Арафену Аядзаки в этом деле равных нет, - невпопад отвечает эльф.
Вообще королю ответить иногда бывает очень сложно, потому что он знает все реплики наперед.
- Генерал, да. Самая темная лошадь Зарии, - король качает головой. – Вот что мы сделаем. Увьен единственный ребенок в Манвьере. Ты будешь за него отвечать своей головой, но вот учиться он будет на равных со всеми остальными эльфами. Так будет проще. Дракон для этого ребенка родился несколько месяцев назад. Я бы отказал вам обоим в просьбе, если бы этого не случилось. Но звезды повелели иначе. Звезды хотят видеть тебя всадником, юный Увьен, тебе очень-очень повезло.
Эллинглив поднимает веки, а в пустых глазницах, вместо глаз, сияют два изумруда.
С  годами он утратил зрение. Сам король объяснял свою потерю очень просто:
«Я увидел на своем веку слишком много. Я узнал все, что мне следовало знать, а так же то, о чем знать я не должен был. Я лично отказался от собственного зрения, попросил Создателя лишить меня глаз. Легче думать, когда тебя не отвлекает картинка. Легче видеть, когда ты не видишь, это самая простая истина мира».

- Так значит, меня приняли в академию? – радуется Увьен, прыгая у ног своего нового учителя, заискивающе заглядывая в глаза эльфу, подобно собачке, которая вьется у ног хозяина.
- Да, тебе очень повезло, - отвечает мальчику Наонхиль, идя вон от белоснежного дерева-великана.- дракон, что родился в прошлом месяце, буквально спас тебе жизнь.
- Жизнь? – не понимает Увьен, смотря на наставника хмуро, переставая скакать вокруг него. – Если бы меня не приняли, то ты все равно учил меня. Арафен просил…
- Он ни о чем меня не просил. Я увидел в тебе предрасположенность, как видел это и он сам. И если ты сейчас же не прекратишь болтать, я тебя выпорю, выпорю так, что места на твоей пятой точке живого не останется.
Угроза эльфа кажется Увьену довольно-таки убедительным аргументом, и он перестает пререкаться, решая все же проявить уважение.
Наонхиль ведет своего ученика к Академии Всадников, третьей во всей Зарии.
Она, в отличие ото всего леса, каменная, больше похожа на диковинный замок о пяти башнях. Располагается она на огромной по величине поляне - эльфы специально оставили ее не засаженной деревьями-домами для создания этого замка-училища.
Рядом с ним находятся денники, в которых ночуют драконы. В большинстве своем они тут молодые, метра два-три в холке, уже способные летать, но никак не извергать пламя. Для этого им еще расти и расти.
Наонхиль ведет своего ученика в корпус с казармами.
- Тебе повезло и отчасти нет по одной единственной причине. Здесь, в Манвьере, ты единственный ребенок. Комната тоже у тебя одна. Маленькая, но опрятная. Заниматься ты тоже будешь один, в основном - спарринговые занятия не в счет. Я позволю тебе заниматься с другими эльфами. Только пощады от них не жди. Для них ты такой же ученик, как и они сами, только меньше.
Наонхиль открывает дверь крайней казармы, спальни для Увьена, на пятом этаже здания.
Она действительно маленькая: кровать в углу комнаты, небольшой стол напротив, шкаф, две тумбочки, зеркало на двери.
- Вообще это отделение лазарета, - с неохотой признается Эльф, глядя с каким удивлением маленький Увьен осматривает свое новое жилище. – А эта комната- бокс для смертельно заразных. Его дезинфицируют после каждого такого больного, так что место совсем не заразное, не переживай…я подумал, что тебе все же следует знать.
Увьен смотрит на Наонхиля как на душевнобольного, но молчит. Все же огрести по мягкому месту ему не хочется больше, нежели спать на койке, где, скорее всего, умерло несколько десятков эльфов. Мальчик задумывается над смыслом своей жизни еще больше. Влип по первое число.
- Ну, ладно, - в итоге протягивает ребенок, смотря на мужчину с сомнением. – Это не так страшно, как комната, полная потных эльфов.
Наонхиль смотрит на ребенка с еле скрываемой улыбкой.
- И как давно ты видел потных эльфов?
- Я не видел, но предполагаю, что это ужасно… - Увьен входит, наконец, в комнату и оглядывается. – А стул мне ко столу принесут?
- Сам вырастишь, - отвечает Наонхиль невозмутимо. – Это будет одно из твоих первых умений. Я жду тебя завтра в семь у денников.
Произносит мужчина и покидает покои мальчика.
Только сейчас Увьен замечает, что все вещи здесь не имеют сколов и даже сборных частей. Они все - одно целое, выращенное трудами эльфов, даже деревянная, массивная кровать.
Мальчик садится на нее, снимая ботинки и куртку. Несколько минут спустя ему приносят ужин. Одни овощи, орехи и фрукты. Охотиться в этих угодьях придется явно самому.
Утром Увьен встает раньше, чем положено, но собирается, кое-как приводит себя в порядок и идет на встречу с учителем.
Наонхиль уже ждет мальчика у денников. Он встречает его молчаливым кивком головы и ведет прямо к драконам.
Эти, так называемые в простонародье, драконьи конюшни намного больше, шире и просторнее, чем у лошадей. У драконов тут свои собственные небольшие комнатушки, даже немного обставленные вещами. Что горделивые животные сами приносят в свои дома. Увьен мысленно сравнивает их с казармами. Как у эльфов в замке, только в другом помещении.
Драконы здесь самых разных расцветок от темно-коричневого и до неоново-розового. Нет тут только белоснежных и черных драконов. Эти расцветки самые редкие во всей Зарии.
Наонхиль подводит ученика к деннику, находящемуся почти в самом конце конюшен. У Увьена замирает сердце. Сейчас. Вот сейчас он увидит своего дракона. Грозного, шипастого дракошу-мальчика, с прямым, холодным взглядом.
Наонхиль открывает дверь в денник и сначала мальчик никого там даже и не замечает.
В углу раздается тихое шипение, шевелится стог сена, а оттуда вываливается крохотное существо, на маленьких, тонких лапках. Существо по колену самому Увьену. Его чешуя цвета тиффани переливается на свету всеми оттенками синего и зеленого. У него золотого цвета глазки в обрамлении пушистых ресниц, несоразмерно с телом большие, длинные крылышки, треугольную головку венчают два темно-синих рога.
- Это Зикс, она родилась месяц назад и теперь ты – ее Всадник. – поясняет Наонхиль.
- Урр, - дракоша семенит к мальчику и садится напротив, свешивая головку, качающуюся на длинной шее, на бок.
Увьен молчит. И это его дракон? Долговязая девчонка, которая размером ему по колено?
Наонхиль видит недовольство его ученика, и его медленно одолевает злость, если не ярость. Он попал в престижную Академию Всадников и смеет выказывать тут свое недовольство? Ну, хорошо. Пусть он попробует хоть слово поперек сказать.
Мальчик садится перед дракошей на корточки и смотрит на нее внимательным, изучающим взглядом.
-Мхм… меня Увьен зовут, – протягивает он с сомнением.
- А я Зикс, - внезапно отвечает ему крошка тоненьким, нежным голосочком. – А я всего месяц назад родилась…вылупилась то есть. Этот мир такой большой, а я такая маленькая. Ты тоже маленький. Вот и замечательно - мне будет не так скучно. Хочешь я тебе покажу свои игрушки?
Увьен искренне хотел отказаться от этого глупого предложения. Какие игрушки? Он уже взрослый, чтобы играть в эти детские игры с игрушками. Но это невероятное, милое создание мешало ему ответить нет.
-Давай, - в итоге произносит Увьен, входя в жилище своего дракона, которого то драконом назвать сложно. Ящерка с крыльями.
Малышка с радостным писком вытаскивает из разных углов денника свои награбленные пожитки. Увьен садится на мягкий стог сена и хлопает глазами. Как странно.
Он видит перед собой разные блестящие предметы, какие-то очень сильно покусаны, какие-то будто новые и блестят.
- Это мои игрушки, - говорит дракоша, садясь напротив. – Эту ложку я стащила у повара, она очень вкусная. На, пожуй. Это мишка Джонсон, он золотой, я его утащила у придворной эльфийки, это вилка, расческа, платочек, мышь плюшевая…
Наонхиль наблюдает, как Увьен весь обрастает игрушками, сидя с обсосанной ложкой в зубах. Эльф сдерживает улыбку, глядя на эту довольно трогательную картину.
Увьен сидит, обложенный этими «игрушками» весь красный от смущения. Он никогда еще не ощущал себя так глупо, как сейчас.
- Это очень мило, Зикс, - подает голос гора игрушек.
- Да, они замечательные, - улыбается дракоша во весь свой зубастый ротик.
К слову, у нее уже есть все сформировавшиеся зубки. Они будут расти вместе с ней в течение всей ее жизни.
-Так. Хватит прохлаждаться, идем. Сначала вас ждет аудиенция у короля, затем тренировки по плану. Который заверит Его Величество.
Зикс раскапывает Увьена и садится на его плечо как большой попугай.
Мальчик встает на ноги, прогибаясь под весом дракоши, и идет вслед за учителем с понурым видом. Да, она очень милая, игривая… но она девчонка! И играет в игрушки.
Зикс же сидит на плече своего Всадника и с любопытством рассматривает все вокруг. Она явно не была еще на аудиенции у короля и не видела его, так что любопытство дракоши растет с каждой секундой.
- А вам не страшно везти ее в дерево-замок? – спрашивает Увьен, смотря на восторженную дракошу, что уже поставила две передние лапы ему на голову и теперь с любопытством рассматривает все вокруг.
- Нет, не страшно, - отвечает Наонхиль с улыбкой. - Она еще не умеет дышать огнем, поэтому и не представляет опасности для окружающих. К тому же, для своих размеров. Она маленькая даже для детеныша дракона.
Увьен хмурится. Он так надеялся, что ему дадут на воспитание красавца-дракона, а дали в итоге непонятную ящерку-переростка с крыльями. Даже сам мастер Наонхиль заметил, что она очень маленькая и явно несмышленая. Может, она еще и пацифист? Мяса не ест?
Возмущение мальчика все растет, и он уже просто не знает куда себя деть.
- Не стоит так злиться, мальчик, - подает голос король, ощущая в каком состоянии находится юный всадник. – Вы были предначертаны друг другу звездами. Но если ты не ценишь шанс и данную тебе сейчас возможность, мою милость, то можешь и отказаться.
-Я погибну с ней, - подает голос Увьен, смотря на короля злым, обиженным взглядом. – Когда она вырастет, она не сможет защитить ни себя, ни меня, ни Зарию. Зачем же тогда мы нужны?
- А разве ты, мальчик, знаешь, о чем сейчас судишь?- спрашивает король, даже поднимаясь со своего места.- Иногда время, данное тебе, намного ценнее, чем вся последующая жизнь. Тебе дана возможность сейчас, и не тебе рассуждать о том, что будет в будущем. Матрица наших действий через
много-много лет зависит лишь от того, как мы проживаем свои года сейчас. Время – важно. Жизнь – важна меньше, потому что жизнь - вечный заложник времени, и я об этом знаю как никто другой. Забирай их Наонхиль. Я утверждаю твой план. Пусть занимаются. Потом, Увьен, ты вспомнишь мои слова.
Зикс сидит на плече мальчика тихо и смиренно. Король испугал ее, но Увьен своими речами испугал еще больше. Откуда ему знать, что она не сможет его защитить. Она пока что очень маленькая, вспомнил бы он себя в месяц жизни. Небось, еще и говорить не умел, и ходить заодно.
Увьен тоже идет молча. Ему стыдно. Стыдно перед королем, стыдно перед Зикс, стыдно перед Наонхилем. Можно сказать, что он предал их всех. Они в него верили, а он не верил в то, о чем ему говорят люди старше, люди наученные опытом и горем.
Холодная слеза скатывается по щеке мальчика, слова извинения застывают в горле. Нет ему прощения за этот поступок.