Попытка преступления

Я не сразу её узнала. Милая, добрая хохотушка  Люся, из прошлой жизни, превратилась в худую старую женщину  с покрытой платком головой,  в тёмной одежде, заострёнными скулами и потухшим взглядом. Мы были ровесницами, когда-то работали вместе в одном цехе. Но потом жизнь нас разбросала,  и встречались мы очень редко, от случая к случаю. Раньше,  при встрече, из Люси лился словесный поток, который нельзя было остановить. Она кратко рассказывала о своей семье, задавала кучу вопросов о моих домочадцах, общих знакомых,  делилась новым рецептом «обалденных» баклажан, спрашивала,  где купить сухое горючее….. Потом, вдруг, вспоминала, что опаздывает на автобус, торопливо прощалась и убегала.
  Сейчас же она смотрела на меня равнодушным взглядом. На  мои вопросы отвечала односложно. И все мои попытки воскресить в этой женщине былую  хохотушку  Люсю не имели успеха. Поняв, что передо мной другой человек я задала прямой вопрос.
- Люся, что с тобой случилось? У тебя горе? Почему ты так изменилась?
 Она посмотрела на меня грустно, покачала головой, тяжело вздохнула и ответила.
- Моё горе в незаконченности. В попытке.  Я, Галчонок, оказалась виновата в том, что преступник насиловавший меня не смог закончить начатое, отбивалась я отчаянно.
- Люся, давай присядем на лавочку, и ты мне всё расскажешь. Ты же не спешишь? Вот и хорошо! А лучше, пойдём вон в то кафе, посидим и пообщаемся в тепле. Попьём чайку-кофейку и поговорим. Лады? – Она  кивнула и мы направились к  «Карасику», небольшому кафе, скорее пивнушке, где продавалось пиво на разлив, вяленая рыбка и прочие солёности к пиву. Но были там в меню и  другие блюда.
 Сняв верхнюю одежду и удобно устроившись в дальнем углу зала, мы заказали  обед, так, как время было обеденное, а разговор обещал быть долгим.  Сняв платок и тёмную одежду, оставшись в полувере  серо-голубого цвета, Люся слегка помолодела. Пока мы кушали, говорили ни о чём – погода, тёплая зима, вкусная еда… Отпив несколько глотков чая  Люся начала свой рассказ.
- Ты же помнишь, я вышла замуж за Юру, нашего сварщика? У нас родились сыновья Саша и  Миша с разницей в 5 лет. Жили мы в семейном общежитии, и было всё хорошо. Но потом умер Юркин отец, мать осталась одна в большом доме в пригороде.
- Идите и живите. А я переселюсь во флигель, мешать вам не буду.
Мне  эта идея не очень нравилась.  Одно дело жить в городе, где рукой подать до работы, школы,  спортивной школы, где дети занимались в секциях. И совсем другое -  жить в пригороде, на работу ездить электричкой и прочие сложности. Но муж сказал «надо», жена сказала «есть»!
Свекровь, и правда,  в нашу жизнь не лезла, помогала по мере сил – детей поднять и в школу отправить, обедом их накормить. Вообще,  жили нормально до самого того вечера.
 Я возвращалась со второй смены  в 11 часов вечера электричкой. Сошла на нашей остановке одна и пошла через лесопосадку к посёлку. Я ничего не боялась, ходила по этой тропинке не первый год. Слышу шаги сзади, думаю – вроде бы одна вставала с электрички, кого же я не заметила? Посторонилась, чтобы пропустить.  А он напал на меня сзади, ударил па голове чем-то, а когда упала, начал срывать с меня одежду. Я не потеряла сознание, только, гул в ушах стоял сильный. Поэтому, сопротивлялась изо всех сил, отбивалась, царапалась, кричала, как могла,  пока он рот рукой закрывал мне.   Я его узнала. Это был парень из нашего посёлка, ровесник моего старшего сына. Стала плакать и просить.
 - Отпусти меня, я же тебе в мамки гожусь, что же ты бесстыжий делаешь? А потом, когда  он ослабил руки, я вырвалась и стала бежать и громко кричать.
 Прибежала домой, рассказала всё мужу. Хорошо, хоть, дети спали и не видели меня в таком виде, разорванная одежда, поцарапанные лицо и руки. Всю ночь рыдала, а утром пошла к участковому и написала заявление, в котором всё описала. Он расспросил всё подробно и отпустил домой до «выяснения обстоятельств». Если бы я тогда могла знать как он и что будет выяснять… К обеду ко мне пришла мать того парня и стала просить забрать заявление. Потом пришёл его отец и стал угрожать.
 – Если моего сына посадят, я тебя зарою.
 Но я не боялась. Мне уже нечего было бояться, всё село гудело, осуждало меня потому, что я была тут чужая, невестка, а пацан родился и вырос  тут, он свой. И все его жалели, а меня ненавидели.  Я не понимала за что?
 Самую большую подножку мне подставил тот, кто обещал защищать и беречь, муж. Ходил все дни хмурый, со мной не разговаривал. А когда я попыталась узнать причину, рявкнул.
 – Не могла промолчать?  Не изнасиловал же? Опозорила нас на весь посёлок, хоть вешайся!
 Мы перестали жить как муж и жена. Он шарахался от меня, как от прокажённой. Свекровь плакала, жалела меня, поддерживала, как могла.  Дети стали сторониться меня. А может мне это, просто, казалось? Не знаю.
Точку в моей бабьей судьбе, жирную, как тавро, поставил участковый. Пришёл к нам днём, когда дома я была одна. Отдал  моё заявление и сказал.
- Я не дал ход твоему заявлению потому, что была только попытка изнасилования. Да, и то из твоих слов.  Нет изнасилования, нет преступления.  Всё, забудь. Другие бабы мечтают, чтобы их молодой трахнул. А ты подняла бурю в стакане, дура.-  И ушёл.
 Я сломалась, перестала спать, есть. На работу ходила как робот. Там ничего не знали о моём горе. И слава Богу. Начались бы осуждения или, ещё хуже - сочувствия.  В таком состоянии я прожила полгода. Потом, однажды вечером, когда все были дома, позвала свекровь и при ней сказала.
- Я ухожу из этого дома, подаю на развод.  Дети сами решат с кем им оставаться - с отцом и бабушкой или со мной. Что из вещей вы можете мне дать?  Мне одной нужны – кровать, стол и стул. И мои личные вещи, те, что я покупала сама на свои деньги. Если со мной согласятся уйти дети, то мне, конечно, нужно больше.
Свекровь начала плакать, просить не сиротить детей. Всё перемелется, всё наладится, твердила она.
 Только, я  то знала, что ничего не наладится. Во мне что-то умерло. И кто знает, что было бы, если бы не дети. Младший, Миша,  остался со мной сразу, а Сашка переселился ко мне через несколько месяцев. Сейчас он служит в армии. А мы с Мишкой хозяйничаем сами, снимаем квартиру. Я работаю, он учится, занимается лёгкой атлетикой. У нас всё хорошо.  Мама во мне не умерла. А женщина …. Женщины больше во мне нет.  Вот, Галинка, и вся история.
 Я слушала и не могла поверить, что такое вообще возможно – из жертвы сделать преступницу, а из преступника жертву.  Если можно понять родителей этого малолетнего «сексуального гиганта», боящихся тюрьмы, то каким негодяем должен был быть участковый? И какими словами можно оправдать мужа? Очевидно, моё молчание затянулось, и Люся снова заговорила.
- Я много думала, почему так случилось со мной? Что в жизни я делала не так, чем прогневила Бога? Наверное, нет ответа на этот вопрос.
- Да, один  нелепый случай перевернул всю твою жизнь. – Согласилась я. – Но ты, Люся, зря на себе крест поставила. Нам с тобой нет ещё и сорока, а ты одета, как семидесятилетняя старуха! Не ухожена, без причёски, без улыбки. Ты решила, что кроме твоего Юрки больше нет мужчин на белом свете?  Есть. Поверь, есть! И холостяки, и  вдовцы, и разведённые. И им нужна рядом родная душа, как и тебе мужское плечо. – Я видела, как Люся шатает опущенной головой  со стороны в сторону, словно не желая слушать. Но я была уверена – ей нужно хорошее «вливание», чтобы она перестала чувствовать себя жертвой и начала новую жизнь, в которой бы были и радость, и счастье, и любовь. Поэтому продолжила с напором.
 – Нет, ты, конечно, можешь положить свою жизнь на алтарь храма "святого Юрия". Можешь посыпать голову пеплом и страдать до конца дней своих. Можешь! Никто не запрещает.  А можешь начать новую жизнь. Забыв обиды. Отпустив с  миром обидчиков.   В любом случае  знай, я всегда рядом. Вот мой адрес и номер телефона. Захочешь прийти или позвонить, в любое время дня и ночи  добро пожаловать.  Сегодня  пятница?  Если не захочешь прийти  или позвонить, я буду ближайшую пятницу ждать тебя на обед в «Карасике». И не для того, чтобы сопли тебе вытирать, а чтобы обсудить новую причёску, юбку или кавалера! Поняла?
Люся  молча смотрела на меня. Лицо её стало немного светлее. А может мне это, только, казалось. В любом случае, для первого раза достаточно, решила я. Если она решит жить, а не существовать, то придёт на встречу через неделю. И я постараюсь её «оживить», доказать, что она достойна счастья.  Мы распрощались.
Несмотря на мой уравновешенный характер и тот факт, что Люся была мне, по сути, чужим  человеком, я с нетерпением ждала следующей пятницы, перебирая в памяти наш  разговор и гадая – решится ли она возродиться, забыть постигшее её горе и несправедливость или оставит всё как есть?
В четверг вечером в моей квартире раздался телефонный звонок.
- Галя? Это Люся… - У меня перехватило дыхание от желания понять, что означает этот звонок, взлёт или падение? – Я тут подумала, чего мы будем в «Карасике» встречаться? Приходи ко мне завтра вечерком на чай. Я тебя с Мишей познакомлю, Сашкины фотки покажу.  Согласна? Записывай адрес.
Я с радостью согласилась.
 Люся не стала прежней хохотушкой. Но смогла справиться со своим горем, встретила мужчину, вдовца, воспитывающего сынишку 7 лет, голубоглазого Никиту. Они, прожив совместно два года, расписались. Мы иногда обедаем в «Карасике», за что мужья шутливо называют нас  "пивоманками" и  "алкашками". Старший сын,  Саша, вернувшись со службы, живёт с Люсей, а работает с родным отцом. Миша, меньший сын, учится в техникуме. Никиту Люся очень любит и  балует. За что от мужа получает нагоняи.

А я радуюсь , что в ту нашу встречу моя подружка поздоровалась со мной первой, что я смогла повлиять на её судьбу, компенсировав  своим участием то, чего не дал ей её первый муж в тяжёлое для неё время.