Я не вправе отрицать победу яви

Виктор Матюк

Я не вправе отрицать победу яви

Я не вправе отрицать победу яви над снами моими, устами своими  и глазами чужими
Отгоняю студёный ветер, бог тому свидетель, что толка нет, в голову лезет разный бред,
Я же грешный человек, короток век земного бытия, здесь не жизнь - околесица одна,
И больше нет ни фига! Силясь что-то в жизни понять, начинаю головой обстоятельствам кивать,
Пришла пора признать, что ты не хлеба ради больше думаешь о карточном раскладе,
Чем о судьбе, позор на тебе! Мой сосед давно играет на кларнете и трубе,
Ничего себе! Не время толковать о предках, птицы прыгают по гибким веткам,
И сразу скрываются под покровом мрака, мимо них проходит пьяный гуляка,
Известный во всей округе забияка! Я с дрожью в теле наблюдаю из постели,
Как один чудак прошёл к соседнему колодцу, пот градом катится у него по лицу,
Хвала творцу и всем святым, они шли по жизни путём своим! Ветра порывы говорят красноречиво:
«В мыслях чистых нет потоков волнистых, я же взял мысль на выбор, мне фарт в тот миг выпал,
Теперь хочу я страсть до конца испить, чтобы свою любовь боготворить!»
Нет в ней ни стыда, ни срама, козырный туз ложится на трефовую даму,
Её не спутаешь с женщинами другими, у неё половая щель строго посредине!
Грех и слева, и справа, невдалеке шумит зелёная дубрава, здесь рождается истина простая,
А судьба – плутовка - злая вот-вот одичает, она грех от святости уже никак не отличает!
Страсть меняется в лице, лёгкая дрожь появилась на конце и боль в одном яйце,
Я же с вожделением борюсь, наказания небес боюсь, читаю молитвы наизусть
И ни потому, что трус! Коль стану грешником великим,
И вся округа забьется от девичьего крика, счастье мне на краткий миг улыбнётся,
Но прошлое назад уже никогда не вернётся! Сердце в груди учащёно бьётся,
Рвётся там, где тонко, эту истину я знал ещё ребёнком! Не много ли греха для одного,
Коль уже давно грешно его естество? В нижнем белье как фетишист до утра роюсь,
То есть дочитываю недописанную повесть, вот когда основательно обустроюсь на новом месте,
Дам слово чести девице той, что блеснула своей наготой и укуталась в плед,
Простыл той красоты едва заметный след! Никто не вправе буром переть на лукавого,
Ему позволено всё, а нам не дано ничего! Ты представь иную явь, но только не лукавь,
Правду говори и никогда не ври! Погасли ночные фонари ещё до утренней зари,
Остались только кольца дыма, редкие прохожие прошли мимо ночного греха,
Вдруг раздался шум снаружи, там и холод, и стужа, срам и блуд через пять минут
Собьются в кучу, и прежнее благополучье исчезнет так же легко, как и пришло!
Милая, чаще дыши, и без меня ни с кем не греши! Пусть шумят на заводи камыши,
Рядом нет ни одной живой души, только мы – отбросы холода, голода и темноты!
Неуязвимы мы! Достаю баклагу, чтобы не прослыть скрягой, лист бумаги и карандаш,
Чтобы описать будничную жизнь без прикрас! Явь такова, что к делу не пришьёшь слова,
Но опосля слухами наполнится земля, что один мужчина, рядившийся в тогу дворянина,
Оказался типичным скотиной, его обуяла гордыня! Смешение упрёков от местных пророков,
До истины идти далеко, и не рискнёт никто во имя имиджа своего что-то лихо или тихо менять,
Будущая жена и мать пытается явь с кондачка понять, но не получается никак, старики ворчат,
Словно стая диких волчат, что надо бабу выручать, похоже, здесь одно бездорожье!
Безбожье всюду и везде, мёд течёт по косматой бороде, но ты живёшь в нужде,
Нет справедливости нигде, выйдешь в поле на заре и не веришь сам себе: явь прекрасна,
Но жить страшно среди монстров земных, только имена людей святых у церкви на устах,
А в людских головах царит неразбериха! Не буди лихо и сиди тихо,
Разговаривай вполголоса и слушай в четверть уха, авось, не сойдёшь с ума,
С помощью музыкального слуха не набьёшь снедью отвисшее долу брюхо,
Сидишь ты в яме под звёздными небесами и омываешь свой путь горькими слезами!
Твой путь предопределён заранее, не стоит этот факт отрицать, пусть будет так, как есть,
То есть, совершая очередной грех, надо закрыть глаза и уши, а помянув усопшие души,
Поставить свечку в храме, дабы грозный цунами промчался мимо, будущее неотвратимо
Напомнит о себе, благодаря року и судьбе однобокой ты увидишь со стороны свои пороки!
Душа затосковала, удачи было мало, тучи с глаз не скрылись, мытарства вновь возобновились,
Твоя прежняя богиня была сделана из песка и серой глины, она рухнула в миг единый,
Повседневные картины рисует воображение в момент будничной рутины, одним словом,
Надо быть тупоголовым, дабы жить по вере и скрывать собственные манеры в шифоньере!
На улицу выйдешь и видишь огромную брешь в раскрытой настежь душе,
Ветра резкие порывы напоминают о ней красноречиво,
Дрожа по-человечьи, втягиваешь в туловище плечи, дабы избежать увечий!
Спозаранку прижмёшь к груди молодую служанку, выпьешь водицы из крестьянской криницы
И вновь до утра скрипят половицы в старой сельской темнице, стонет девица тихо и нежно,
Тебе не смешно, всё равно на ум приходит одно и то: не вечен здесь никто! То-то им оно!
Я же не вправе отрицать победу яви над собственным воображением, смотрю с нетерпением,
Как гибнет всё живое, расстаются двое раз и навсегда, когда унылая пора уносит вещи со двора!
Чтобы исполнить родительский завет, сил и мощи прежних лет давно уже нет,
Простыл их след, грехов набралось много и чтобы не гневить Господа-бога
Общаешься с бабой-недотрогой, но выходишь на проезжую дорогу и забываешь обо всём,
Даже не вспоминаешь Святой канон! Привычки мещанские вместе с тобой по свету странствуют,
Они не меняют суть бытия, на всё, Боже, воля Твоя!
Миг счастья редок, целуешь женщину напоследок,
Она исчезает в покрове мрака, словно твой знак Зодиака!
Одно бесспорно: живёшь позорно среди запахов лекарств и дёрна,
Летят перелётные птицы в осенней дали голубой, щебечут журавли во тьме ночной,
Прошлое уходит вместе с тобой, а на окраине заброшенного села
Девка молодому пацану свою невинность задарма отдала, он сказал ей на прощанье:
«До скорого свиданья!» и был таков, не нашлось приятных слов у потомка кремлёвских ходоков,
Дабы инстинкты свои облечь в приятную и нежную речь!
В нашем крае, я точно знаю, не с кем лясы поточить, ещё сложнее бобылём там жить,
Жизнь прожив, становишься расточителен и бережлив, а услышав музыкальный перелив,
Покидаешь отчий дом – зябко стало в нём, жизнь бурлит за окном, а ты живёшь, как охламон.
То есть штопаный гандон! Выглядишь не по годам, но ты - не Клод Ван Дам, тебе не по деньгам
Зайти в приличный ресторан, чтоб покуражиться там! Мыслей обрывки укорачивают деньки,
Они на помине легки, трудно жизнь в прежнем ритме продолжать, но жаль кончать в кулак,
По-другому не получается никак, мучительно сложно ход мыслей прервать,
Ведь женщина-мать продолжает за тобой со стороны наблюдать: что и как?
Везде бардак, все бабы ****и, дают и спереди, и сзади не куска хлеба ради,
А потом умоляют бога о пощаде! Седые пряди спустились на плечи, взгляд калечат
И душу не лечат, бабы у криницы вёдрами гремят, каждая из них примерная жена и мать,
Но если глубже копнуть, то через пять или десять минут иная суть очи застит,
Отметая ересь и стыд! Член стоит и его зов над округой звенит: как дальше жить,
Если лишний раз не согрешить по обоюдному согласию? В этом забытом богом краю
Каждый напевает мелодию свою, я же интим люблю и потому вслух об этом говорю!
Избавляюсь от зевоты, пытаюсь сбежать от надоевшей работы, я – не знатен и не богат,
Хотя в семье я – старший брат и наши нравы мне велят оставить все забавы скопом,
И мчаться по привольной степи галопом! Не убивай и не воруй, хочешь - жни, не хочешь – куй,
Всё равно получишь ***! Велик российский герб, там есть и молот, и серп, нет моржей и нерп,
Он для русичей - оплот, но кого это ****? Там своих противников пускают в расход
Без промедления, коль есть малейшее сомнение, на обочине бытия остановись,
К уходящей жизни пристально присмотрись, духом заранее крепись и не кипятись опосля,
Когда температура тела дойдёт до абсолютного нуля! Во бля, что за фигня?
В славянских спорах и негласных разговорах есть опасность свальной драки,
Власти строят на Калыме бараки, дабы в предвкушении грядущей судьбы
Ниже плинтуса не упасть, вся власть себе забирает большую часть дохода,
А для народа остаётся фигня с походом! Я не вправе отрицать победу яви,
Мы не входим в круг великих наций, сами творим провокации,
Не расставляем должным образом интонации, нам бы приобщиться к медитации,
А уж потом вопрос встанет ребром: нам ли не угнаться за теми,
Кто в своё время преданно служил большевистской системе?
Всему – своё время! Всему – свой час! Обществом движет страсть,
А богом данная власть свою беспомощность доказала уже не раз!
Можно потолковать о предках, о них мы вспоминает редко,
А всё потому, что забытые имена нас не научили ничему!
У нас воруют и палками бьют те, кто не живёт в нужде, у кого в руках плеть и кнут,
Нас даже птицы злобно клюют, иногда чуть-чуть, иногда чуточку больше,
Живёшь как во сне, спишь на сырой земле, выжить сложно, даже рот открыть здесь невозможно!
Захожу я как-то в лес, а процесс уже пошёл, что искал, нашёл и учинил над девой произвол,
Мы с ней были одногодки, но её интересовали только шмотки, а мне бы рюмку палёной водки
И денег бабе на новые колготки, вначале двадцать первого века
Время обгоняет простого человека, хотя он - не калека и больше похож на огромного дровосека,
Он по сусекам не скребет и в долг бабам денег не даёт, он тем и живёт, что ему Господь пошлёт!
Все водку пьют, все бабы мужикам дают целовать в губы и в грудь, и ниже чуть-чуть,
Одна ахает и охает, её заезжий купец среди белого дня на рынке мудохает,
Но никому дела нет, кому она сделает очередной миньет? Заметь, она впредь
Не станет так часто задницей вертеть, но за двадцать пять сможет обнять и приласкать,
Как пить дать! Если правду в глаза сказать, то опытную бабу ещё надо поискать!
Слёзы вытирая, женщина родная на нет сошла, кажись, она уже отцвела,
По молодости звонят её колокола, вот и падает с небосвода наземь звезда,
Видать ей не судьба: дожить до рассвета, ночная мгла на земные просторы легла,
А дождик льёт как из ведра! Жизнь ли это? Величайший грех совершаю,
И тут же к небу вопрошаю: «Землю я не оскорбляю, какую-то странную игру затеваю,
Последнего исхода не знаю и потому кляну судьбу, дыхание сразу спёрло в зобу, першит в горле,
Крупные зёрна от старого дерна в землю прочно легли, их туда опустили славные поводыри!
Не укради! Чужую бабу в жёны не бери, дабы потомки твои следом за собой несли
Нераскаянные грехи твои!» Ослепили разум груди белые, о, боже, что же я с ними делаю?
Давлю то правую, то левую, то есть, их должным образом обследую, пою им гимны я,
Проникаю взглядом во все места интимные, какие же мы люди наивные?!
Грудь томлением скована, а душа страстью околдована и разочарована,
Бокал креплёного вина не отдалил плоть от греха, тлен и суета повсюду,
Я же дотошным впредь не буду! Ох, уж эти белоснежные груди, такие круглые,
Как туфли на женской ноге, они привыкли жить в тепле и быть у себя на уме!
Движения становятся скованными, трахать молодую девицу рискованно,
Вдруг ты войдёшь не в тот круг и что тогда? Беда, господа, беда и новая узда, но уже навсегда!
Мои года, моё богатство, пытаюсь со старостью бодаться из последних сил,
Действую осторожно, забыть о прежней любви невозможно, но можно - при большом желании,
Ни к чему твои стенания в станах огромного мироздания не приведут,
От перемены слагаемых не меняется суть, итог – один, он между женских ног
И знает только бог, насколько он будет наивен и строг в момент Последнего Суда
И Ему определять, какова твоя вина? На самом деле гибкость есть в женском теле,
Все бабы на передок слабы, им не надо славы, подавай оргазм, дабы впасть в транс
И чтоб огонь любви в душе до утра не погас! Там, как в темнице,
Детородный орган будет долго томиться, ему ночами не спится одному,
Только в заповедных границах ему снятся райские птицы, он не обещает бабе жениться,
Ему бы вовремя остановиться и за волосы судьбе вцепиться, вольность не даётся даром,
Чтобы внезапно овладеть таким товаром, надо преодолеть весомые преграды,
Оплатить любовь деньгами, и не растоптать её грязными сапогами!
На стоящем члене, толстом как полено сразу набухают огромные вены,
Всё остальное – второстепенно! Говоря по сути,
Ты до самой смерти будешь вспоминать такие минуты,
Долго соитие не может длиться, врать бабе не годится, всякое может случиться!
Никто заранее своей судьбы не знает, бог, как хочет, так и карает! Смятое платье
И пылкие и нежные объятья, постель общая, баба тощая, но уже твоя, бог – ей и мне судья!
Перед тем, как широко открыть ворота заповедного входа для простого народа,
Изрядно попотеть пришлось, член упруг и толст, как бедренная кость, этот прохвост
Не любит действовать на авось! Он пообедал пловом и не лез в карман за словом,
В гандоне новом прошёл через связку травы и дерна, стал от пота грязным и чёрным,
Но при этом ещё готов поспорить с ветром о будущем светлом! Ангел милый стонет под тобой,
Она теряет силы, и готова спорить с роком и судьбой о доле людской!
Боль же стала чуточку больше, но это не значит, что женщина плачет!
Она на тебе верхом скачет, испытав очередное блаженство,
Ощущает совершенство души и плоти, её нервы на взводе,
Себя всю ночь до утра бичую и терзаю, великий грех прилюдно совершаю,
Если бы заранее мы знали, какова половая жизнь в идеале, тогда бы даже ангелы возроптали
Но мы – не ангелы, ступаем по мутным водам вместе с грешным народом,
Дышим нечистым кислородом, одним словом, приятно выглядеть наивным и здоровым
Под небесным кровом! Женщине и жарко, и парко, трещит по швам мужская палка,
Словно на шее удавка, бабу мужчине не жалко, у него в делах запарка,
Он двигается ни шатко, ни валко, когда-то и я, жалость к женщине тая,
Позволил ей соблазнить впервые меня средь белого дня! Она поимела немного,
Бросилась в постель с порога, с виду – недотрога, а наяву - она вершила мою судьбу!
Я не говорю о верности мужу, грех не виден снаружи, он прячется внутри,
Чуть ниже белоснежной груди, мы же не будем обо всё докладывать людям,
Ощущения мнимые, страстные и неповторимые унеслись в мироздания необозримые,
Потом исчезли на небосводе чёрном, покрытым высохшим дёрном!
Венок её рукой сплетенный был моей короной, тот круг был заколдован,
Я же не был на царствие коронован, за здорово живешь, отдаётся молодёжь,
Что посеешь, то пожнёшь! Ядрёна вошь! Что поделать с теми, кто боялся женской тени?
Прочь все сомнения со стези, надо ближе общаться с простыми людьми,
Неисповедимы Господние пути! Сделаны наброски, странные вихрастые причёски
У молодой и рыжей соски, юбка в полоску, она выглядит ярко и броско, словно стройная берёзка!
Новые планы намечаются, и слова стремглав кончаются, веки смыкаются,
И не подлежат всенародной огласке страстные поцелуи и нежные ласки!
Мужик в летах весь потом пропах, он ходит в модных туфлях, а не в лаптях,
И ему давно всё известно, чем дышит его нынешняя невеста, в стране год от года
Растёт число разводов, всему виной пасмурная погода, вот он миг заветный,
Мужчина многодетный испытал оргазм, но не сам, а вместе с девицей той,
Что жила за широкой и привольной рекой, утомив его ночной болтовнёй!
Бог ты мой, наш герой весь седой, немощный и больной, но не косой и не хромой,
Она верит его увереньям и не подаёт даже толики сомнения,
В страстном взоре нет намёка на горе, мысль летает на просторе,
Преодолевает ледяные горы, но вскоре её прыть источится,
Но даже после явной пропажи она помчится на барском экипаже на пристяжной гнедой,
Бедняга на старости лет решил предложить младой деве миньет, а уж потом будет банкет!
Иначе ему счастливо не жить, баба как осиновая ветвь дрожит, и член устами теребит,
Он для любопытных баб закрыт дырявым полотном, на нём одном есть никель и хром,
Холод за окном, в снегу заповедный край, здесь летом - рай, зимой тут сущий ад,
Никто ему в тот миг не рад! Уста молчат, только птицы на дворе шумят,
Вряд ли мы бы смогли оторвать свой взгляд от родимой земли, если бы не было высокой любви!
Мысль сходится в точке сборки, она изучена от корки до корки, баба не знала, как ей быть,
С кем по ночам дружить и зачем? Всё – тлен! Всё – суета, Русь вся великим соблазном озарена,
Баба напротив сидела, она была не против согрешить, в дверную щель в полглаза глядела
И от одиночества балдела, хотя точно не знала, куда высунуть голые ноги из-под одеяла,
Мысль над ней летела и о себе то и дело напоминала: что ей делать и как ей быть?
Кто её на грех благословит? Кто сможет её горю подсобить? Карта бита – нечем крыть!
Она ни молода и не старуха, и не стерва-потаскуха, она ещё не ****ь,
Но мечтает себя в надёжные руки отдать, на подхвате стоит бравый безусый солдат!
Долго ли безделье будет длиться и когда же заповедный грех случится?
Душа ликует, рядом кукушка кукует, член лютует, в нём полыхают страсти разной масти!
Они раздирают плоть на части, трепещут нервы, молодецкая удаль находится в резерве!
Кто здесь первый и кто последний в длинной очереди за новым грехопадением?
В заповедном круге пришлые люди пляшут буги-вуги, мир настолько скучен,
Что даже от речных излучин исходит дым и смрад, никто ему в тот миг уже не рад!
Мы же тратим время на то, чтобы никто не испытывал блажь, пусть потерян последний шанс,
Но ты даже в часы пик пристально смотришь в узкий тупик, ты к половой щели привык,
Хотя по виду старый мужик, почти что старик, но тебе по барабану, кто о тебе наводит справки,
И какой лоботряс через час иль два  потребует твоей отставки?
Болит голова, жить мешает людская молва!
Со скамьи подсудимых много услышишь речей мнимых,
Чаще правду откладывают в долгий ящик, как ни как - везде бардак, натиск на женщину ослаблю,
Ибо сломаю собственную саблю о женскую стремнину и подобно кретину не взойду на вершину!
Будучи в здравом уме, много времени посвящал семье, обидно мне вдвойне,
Тогда искры сыпались из глаз, плоть в тот миг обуял экстаз, в закатный час он не коснётся нас!
Были желания, нынче им я громко сказал: «До свидания!»,
Им на смену пришли терзания по ночам: стыд и срам везде,
Женские трусики висят на гвозде, бабу заведя лично для себя,
Стал играть роль трефового туза, оказалось, что зря та блажь в грешную плоть вошла
И лишила мужика толики ума! Гуляют алкоголики, помалкивают старики у полноводной реки,
Твари бесстыжие, конопатые и рыжие, их впритык не вижу, уже не в первый раз
Сиянье прелестных женских глаз вводит грешника в экстаз! Поймав кураж, зажал совесть в кулак,
Попытался кое-как молодой бабе что-то доказать, но не получается никак подать богу знак,
Что именно ты попытаешься отказаться от мирской суеты, пусты твои мечты, отцвели уже сады,
Остались едва заметные следы прежней красоты! Страсти зычный голос
Вырвал на темени последний волос, он из той когорты, с которой пишут приличные натюрморты,
Жирные и тощие морды – все на одно лицо и твердят они одно и то, что не живут грешно!
Седая голова не различает с виду тихие и скромные слова, вокруг шумит пожухлая листва,
Явь прикасается к губам, с ней пришлось поговорить мне по душам, потом секс исчез с моих очес!
Всплыл абсурд, что якобы меня бабы ведут на праведный суд! Оступившись чуть-чуть,
Опёрся о женскую грудь, чтобы в дерьме не утонуть, сгорбленный и лысый, седой и белобрысый,
С обличьем старой крысы старый холостяк и большой любитель баб привык постоянно рисковать,
Его каждый шаг к женщине невинной, прикрыт едва заметной паутиной,
Небосвод синий окропил белый иней на привольной приморской равнине!
Ночь в огне рассвета, а у меня строгая диета, мир почти исчез, замедлился любовный процесс,
Как и у большинства людей болит голова, и нет былого блаженства,
Остались только нежные слова и от старой колыбели отвесный полог,
Путь познания был долог, его прикосновение дарило чудные мгновения земного бытия!
Чуть свет, чуть заря тут же тухнут под крыльцом два красных фонаря,
Передёрнут новый лист календаря, сегодня девятое ноября,
Дело дошло до абсурда, из головы, как из захламленного временем сосуда,
Чистая мысль уже не струится, хочется в тёмный угол забиться, рожь в душе не колосится,
Не к чему ей стремиться! Вокруг глухая пустыня, когда-то здесь была зелёная равнина,
Нынче её поглотило сплошное враньё! Ему не сопротивляется никто! То-то и оно!
На всё божья воля, дикое поле сплошь поросло сорняком,
Дождь и стужа за окном, ты чувствуешь себя немощным стариком,
Раньше утешал женщин по одной, шёл по линии кривой, теперь же за душой нет ни копия,
Сузилась жизненная колея, ни пройти, ни проехать, приходится плевать на всех и вся,
Грешна плоть, грешна душа, гаснет даже свеча, только шум усохшего камыша доносится в окно,
Благо ещё не заперто на засов оно! Грех вслух сказать,
По всему видеть: в каждой бабе таится отъявленная ****ь, так думать наивно и грешно,
Мне всё одно будет видеться из окон спальни порок тот чудный и странный,
И образ женщины далеко не идеальной, грешной и аморальной!
Мне вложить бы что-то в новые трусы, похожее со стороны на палку сухой колбасы,
Но этот бред идёт душе во вред, прикладываюсь к алюминиевой фляге,
Быстрее бегает ручка по белоснежной бумаге, как ни как бог подаёт мне весомый знак,
Что нельзя к одной бабе привыкать, вот потому я и размяк, словно бурлак от солёной воды,
Как свою лямку долго не тяни, всё одно будешь жить грешно!
Известно, что даже люди честные творят грех повсеместно!
Рассудите сами, ведь страсть ветшает с годами, потом грянет гром небесный
И прочерк чудесный в твоей биографии оставит заметный след, глядь, а сил для любви уже нет!
В наши дни мысли одни разбивают на часы и минуты твои ежедневные маршруты,
Не стану себя лишний раз потрошить, мне бы обстановку изменить и жить в том порядке,
Когда первой по номеру идёт физзарядка, а всё остальное потом, пусть гремит гром за окном,
И бегут своим чередом машины, всё изменится в миг единый! Как мы все не похожи,
Мы сами свои грехи итожим, спаси нас, Боже! Быстро пролетает жизни век,
Уже нет многих калек, мы взяли верх лишь потому, что серьёзный человек не верит никому!
В парадном темно, нет света там давно, просто худо, от сквозняков одна простуда!
Ноет грудь, кашель длится пять или десять минут, сапоги немного жмут, и покоя душе не дают!
Нынче обоготворю то, что жёг на костре без сапог, и сжигаю всё, что обоготворял,
Так до сих пор я считал, и почести грешницам воздавал! Эх, дороги, холода, тревоги,
И избитые до крови ноги, знать не можешь доли своей, голову сложишь посреди степей!
Я в то время не мог видеть каждый подвох, рот закрыт на замок, сам до костей продрог,
Пройдено немало дорог, мысли прошли между строк, тебя мог облаять каждый щенок!
Не в твоих руках поводок! Всему – своё время, всему – свой срок! Печален итог!
Бог припёр меня к стене, что-то тихо поведал мне, но что? Не знаю, мысль на полуслове обрываю,
Они черны и колючи, словно грозовые или снежные тучи! Жизнь замучит окончательно,
Не стоит её понимать иносказательно, всё равно лопнет когда-то её одно звено,
И ты уйдёшь легко и очень, очень далеко! Сулико, ты моё Сулико! Кто же ещё без толики стыда
Смотрел на своих бывших любовниц свысока, хотя их поступь была горда, как никогда!
Нынче сплю с женою, она в ладах с моей судьбою, она по цвету и крою похожа на весну,
Вечером отхожу ко сну, не для того, чтобы что-то от народа скрыть, мне бы не прервать нить
Былых воспоминаний, радостей и страданий! Завистники хотят моих любовниц охмурять,
Поступают глупо и смотрят тупо на высокие науки, быстро расстегивают только брюки,
Если свободны руки! Пришёл в себя лишь к началу рабочего дня,
Ну вот, пришло время переходить реку вброд, чтоб не дай бог не угодить под откос бытия,
Никчемен я, живу я нехотя уже три ночи и четыре дня! Идёт мышиная возня возле меня,
Болит голова из-за моего хвастовства! Ересь лезет в душу, строю и тут же рушу,
Трясу бабу как грушу, ну – не Пушкин я, узка моя стезя, ведущая вглубь пустыря!
Смотрю из-за угла на самого себя, всякое в жизни бывало, грехов было немало, розни и скандалы
Грешнику нервы трепали, в глазах тоска, подгорела на костре уха, а требуха требует насыщения,
Нет прежнего удовлетворения от голодания, а муки и страдания, как божье наказание!
Я же не аптечный провизор, и регулярно смотрю телевизор про позорных баб,
Выключаю, когда ложусь в кровать любимую женщину пылко и страстно обнимать!
Всю ночь стоит наш мерный храп, уставшие люди после тяжкой работы устало спят,
И даже старый шкаф и тот был рад отправиться поспать минут на сорок пять!
Порывы ветра рыщут в диком поле, изба скрючилась от боли, словно съела пуд соли,
Вихря клуб издал неприятный звук, он совсем отбился от мужских рук, дом наклонился вбок,
Прикрывая собой хозяйский рваный сапог, чтобы тот сильно под проливным дождём не промок!
Зуб на зуб не попадает, совесть за углом исчезает, уже рассветает, иней на окнах спешно тает,
Хотя ветер разметал сугроб, все тропы засыпал снежок, мимо дома прошёл вдрызг пьяный поп,
Он едва не свалился с ног, за ним у меня должок, и видит бог, что тлен и суета с вечера и до утра,
Их сменяет духота в отдалённом закутке, любимая женщина в цветастом платке
Сильно прижалась ко мне, словно к неприступной городской стене! Ветер взвыл,
Он задний двор посетить забыл, и теперь прорывается в дощатую дверь, но та не поддаётся,
Дверь вот-вот с петель сорвётся, вихрь за загривок её берёт и едва ли силком к выходу не волочет!
Чего он хочет? Пот капает с лица странного с виду доброго молодца и что-то капает с конца!
Лап-ца-дрица-аца-ца! Бабы, удержите от греха этого старого и занудного сорванца!
Он шустро падает с крыльца, вот такая жизнь длится без конца! Сердце не из кремния,
Я бы погнался за двумя молодухами, но ветер свистит над ухом, я же ни слухом, ни духом
Не ведаю и не знаю, почему из-за страстной любви так немыслимо мучаюсь и страдаю?!
Бог во всём разберётся, ветер даже в половую щель прорвётся, ему ничего не остаётся,
Как выбрасывать белый флаг или сделать первый шаг в ту сторону, где сидят чёрные вороны!
Тьма уползла в потаённые углы, ничего не осталось от бездны,
Только редкие следы вечерней мглы с неба стали видны!
Жизнь сгорает как высохший хворост, ты - не стар и не холост,
Твой возраст напоминает о себе всякий раз, вот и весь сказ! Ползать по земле осточертело,
Говорю я дело, болит башка и ноет тело, член на дыбы встал и громко на всю округу зарыдал,
Что он не знал и даже не предполагал, в какой переплёт попал?!
Его за грех простите и торопите дальнейшие события,
Он привык действовать по наитию, редко себя подвергает критике, часто предаётся пиитике,
А потом резко падает в пике, оставшись наедине в сплошной тишине!
Солнце за горизонт, медленно садясь, чем-то стращает нас,
Глядит каждый раз на землю впритык, и тут же вопит на всю округу,
Что лучшей жизни впредь не будет! Кто нас за грех осудит? Никто, только одно божество!
Первородное оно и чтобы с тобой опосля не произошло, всё равно ты будешь жить грешно!
В результате забыты все знаменательные даты, и ты готовишься к новой атаке разухабистой бабы,
Остерегайся её нападения и спереди и сзади, велики масштабы бабьего  греха, нам, кажись, хана!
Без помощи божества и не туда, и не сюда! В чужих словах одна вода!
Рано поутру из последних сил домой гребу, ветер дует как в трубе,
Ничего себе, он пьян слегка и причёсывает грозовые облака!
Мысль о прошлом приклеилась к подошвам, жить не просто среди тех, кто исповедует грех
И носит бигуди на голове! Я же не верю на слово людской молве, её речь достойна и проста,
Приходится закусить удила, чтобы злоба тут же прошла, не затронув потного чела!
Господа, где же кристальная вода? Голь на выдумку мудра!
Дождь льёт как из ведра с раннего утра, а душа богатств полна,
Хотя бедна православная страна, не хочу её порицать,
Матерными словами ругать, пытаюсь подобрать весомые слова, чтобы она в счастье вновь жила!
Есть ли выход? Он - не в поиске материальных выгод, застигнутый желанием любить врасплох,
Поднял в кровати существенный переполох, словно при ловле блох! Грехом обзаведясь,
После вступления в новую половую связь, стал сам себе рукоплескать, что эта баба – не ****ь
И её ты намерен уважать и как дорогую гостью в своих покоях встречать,
Он готов её усадить в одно из старинных кресел, мир тесен и каждый в нем на диво грешен,
Хочу, чтоб её курносый носик был приметен, старый муж был ещё силён и дюж,
Он в присутствии красивой бабы рассудок мгновенно потерял,
Потом его искал много суток, выслушал в свой адрес немало шуток и прибауток,
Однако страсть лезла в задницу без мыла и желала любить только своего кумира!
Страсть вырывается из рук, как бы в море счастья в оргазме мужику не утонуть,
Там, где пьют, там и льют, а часы идут, нет, на всех парах  бегут, да так,
Что их не остановить никак! Приятен на ощупь сплошной бардак,
Хотя его внешний вид мне претит, заноза в душе с давнишних пор глубоко сидит,
Как быть? Кому служить? Богу или сатане? Холодом повеяло по спине, да будет свет,
Иного пути для выхода страсти нет! Каждый дрочит, как он хочет, я дрочу, как хочу
И благодаря любви полнокровной жизнью живу, но грешу не скрытно, а наяву,
Свою судьбу не переиначишь и безгрешный путь вехами не обозначишь, силы зря растратишь,
Но всё равно в Ад угодишь! Каждый свой порок знает даже автор этих строк, но ему невдомёк,
Когда же наступит срок следующего грехопадения? Есть мнение, что светопреставление на носу,
Одной надеждой до сих пор живу, чуточку меньше грешу во сне, чем наяву,
Осталось под слова свои прочный фундамент подвести, он готов почти!
Боже, что еси на небеси, прости и сжалься над степенным скитальцем,
Он пытался мир завоевать и перетрахать всех баб – не получилось, уж так случилось,
Что прежней мощи у члена нет, он в одни обноски одет, не мил ему господний свет,
Мелкий фрагмент земного бытия очень часто вспоминаю я! Страсть щедра,
А заплечных дел мастера рушат веси и города с вечера и до утра, они могут жажду утолить,
И грешниц раздразнить, но прирождённые инстинкты даже им не победить! Душа болит,
И сердце плачет, никто мою жизнь не переиначит, что-то полночи тихо говорю,
А потом грех до утра творю, тем и живу! Сыт любовью вполне, иногда тону в вине,
Старое пальтецо на мне, трещина поползла по стене, появилась боль в крестце,
А на яйце - припухлость, хотя член торчит как кость, как бы ни пришлось его отправить в обоз!
Пусть сидит на запятках и мечтает о бабках! Какой ему резон трахать баб не в сезон?
Этот пустозвон до сих пор в молодую красотку по уши влюблён,
Нередко она ведёт себя как наседка, выглядит всезнайкой,
Но никогда не будет в его доме полноценной хозяйкой!
Потом он заново отстроит собственный дом
И в златоглавом храме том будут греметь колокола,
Ведь молодость почти прошла, не затронув ни сердца, ни чела!

Г. Мариуполь
10 ноября 2017 г.
5:30