Смекалка

   Флотские шоферы - особая категория на Военно-морском флоте. У них, по сравнению с боевыми моряками, не служба, а рай. Служат они, если это можно назвать службой, разумеется, на берегу. Те, кого в шоферы взяли с кораблей, служат, как и все моряки, три года, а пришедшие из автобатов - два. Но это все ерунда. Самый большой козырь - это то, что они имеют свободу, хотя и относительную. А свобода для военнослужащего, все равно, что рыбе вода или небо птице.
 
   Те, кто служит в штабах, считается высшей кастой. Во-первых, начальников больших возят. А начальники в плохих машинах не ездят. У этих начальников и масштаб покрупнее. Они вольны поехать туда, вольны сюда. Шофер - их первое доверенное лицо. И прав у этих шоферов, больше, чем обязанностей. В городе они бывают чаще, чем в казарме.

   Низшая каста проходит службу на складах, ремонтных мастерских и прочих вспомогательных флотских подразделениях. Здесь уже машины грузовые. Но свобода та же. Тут служат прикомандированные солдаты из автомобильных батальонов. И хотя они продолжают служить в сухопутной форме, демобилизуются только во флотской, со значками «За дальний поход» и «Отличник ВМФ». Престиж флотской формы неоспорим. Она ценится во всех родах войск. Правда, служить на флоте не хочет никто, но бескозырку и расклешенные брюки мечтает одеть каждый.

   Рядовой Сергей Шилковский возил командира складов артвооружения полтора года и своей службой очень гордился. До увольнения в запас ему оставалось, без малого, три месяца. Уже и флотскую форму с погонами главного корабельного старшины приготовил, и значки прикупил, и подарки родственникам. Не хватало только приказа Министра обороны. 

   С соседним совхозом часть поддерживала хорошие отношения. Уборка или посевная, - директор просит помочь техникой. Своей-то не хватает. За это и совхоз не обижал солдат. Круглый год на их столе были свежие овощи и фрукты.

   Послал как-то командир Шилковского в совхоз, а он находился километрах в шести от части, привезти для столовой овощей и фруктов. Быстренько набив свой УАЗик всем, что родит земля крымская, Сергей решил купить шесть литров вина. Три тут же выпил с рабочими, а остальные три повез сослуживцам. Так делали все. Так сделал и он.

В части машину, как на зло, встретил командир, хотя по всем данным он должен был быть на подведении итогов. Слегка пошатываясь, Шилковский вылез из кабины.

   - Явился, красавец! – командир ругался редко, но всегда был справедлив. За это личный состав его уважал и слушался. – По какому поводу гуляем? Еще спиртное в машине есть?

   - Есть. Три литра, - потупился Шилковский.

   - Для кого старался?

   - Вам привез, товарищ капитан третьего ранга.

   - Я не люблю, когда врут. А когда врут еще и мне, это совсем никуда не годится. Бери свой бутыль и пошли ко мне в кабинет.

   Сев за стол, командир закурил.   

   - Фамилии друзей ты мне не назовешь. Да они мне и не нужны. Я их и так знаю. Чтобы добро зря не пропадало, ты эту заразу сейчас выпьешь сам. За себя и за тех парней. Выпьешь - отпущу с миром спать и все забуду. Не выпьешь, не обессудь, пойдешь дослуживать в родную часть, только предварительно отсидишь десять суток на гауптвахте. А твою флотскую форму, что висит в моем шкафу, я лично, на твоих глазах, сожгу в мусорной яме. Вот тебе стакан. Давай, приступай.

   - Товарищ капитан третьего ранга, извините меня. Но я же вино вам привез, - заблеял солдат ягненком, прекрасно понимая, выпить столько вина физически невозможно.

   - Шилковский, не зли меня. Так подарки не делаются. Пей! Или я лично, прямо сейчас, отвезу тебя на губу.

   Третий стакан Сергей вливал в себя через силу. Но возвращаться в «родной» автобат не хотелось.

   Зазвонил телефон. Командир поднял трубку. На той стороне провода кто-то очень быстро говорил.

   - Да что вы там без меня решить ничего не можете? Сейчас буду, - он встал, - А ты пей, не стесняйся. Я скоро приду.

   Дверь захлопнулась, и в ней повернулся ключ.

   Наступила передышка. Шилковский облегченно вздохнул. Его сильно тошнило. Но, обращать на это внимание, не было времени. Хотелось что-то придумать, как избавиться от этого проклятого вина. Раковины в кабинете не было, форточки и цветов тоже, даже пустых бутылок. Весь интерьер состоял из стола, двух стульев, шкафа и сейфа. А время стремительно летело вперед.

Ищущий находит всегда.

Шилковского осенило вылить все это в сапоги. Стараясь не пролить вино на пол, он аккуратно стал переливать его сначала за одну, потом за  другую голенищу сапога. Когда последняя капля проклятой жидкости упала в форменную обувь, за дверью послышались шаги. Сергей быстро поставил банку на стол и взял недопитый стакан.   

   - Как дела, алкоголик? 

   - Допиваю, товарищ капитан третьего ранга.

   Командир недоверчиво посмотрел на пустую банку, потом на солдата, пошарил глазами по кабинету.

   - Выпил, говоришь? Ладно, иди, не до тебя сейчас. Еще раз такое повториться, выгоню. Понял?

   - Так точно.

   Медленно, чтобы не чавкало в сапогах, Шилковский попятился к двери.

   Первым делом он побежал в умывальник стирать портянки и мыть сапоги. Сделав это, он с чистой совестью лег спать.

   Обо всем, что с ним произошло, Сергей никому ничего не сказал.
Боялся огласки.

Подошло время уходить в запас.
Получив документы в строевой части, Шилковский зашел к командиру.

   - Разрешите, товарищ капитан третьего ранга, - он внес и поставил у стола двенадцати литровую канистру, - Это вам.

   - Что это?

   - Вино. Зашел попрощаться. Спасибо вам за все. До свидания.

   Командир встал из-за стола, подошел к переодетому в матросскую форму солдату. Подал руку.

   - Счастливо тебе, Сережа. Обязательно найди свою дорогу в жизни. И к стакану не привыкай. В нем беда. Большая беда. Неужели ты тогда все вино выпил?

   - Нет, - улыбнулся Шилковский, - я его в сапоги вылил.

   - Не возникни у меня тогда проблема, я бы, конечно, это раскрутил. Считай, что тебе крупно повезло. Ну, будь здоров! Спасибо за службу. Без отдельных нюансов, служил ты хорошо, - командир похлопал бывшего подчиненного по плечу, - зеленый тебе свет на дороге и всего самого доброго. Возникнут проблемы, - пиши.

   - Спасибо. Будьте тоже здоровы.

Шилковский вышел. На душе скребли кошки.

   С первого дня службы хочется, чтобы она быстрее закончилась. Но наступает последний день и слезы сами наворачиваются на глаза. Жизнь снова делает поворот на сто восемьдесят градусов. И если сегодня тебе все ясно и понятно, то, как будет следующим утром, неизвестно.