Песни соловья

(Медиумический рассказ, написанный при помощи "яснослышания".)

Охота была испорчена: зверь не шёл. Мы присели отдохнуть.
  - Собаки не ели, надо бы покормить.
  - Потерпят до дома, - это были мои слова.
  - Ты не думаешь, что это наша вина? Мы чего-то не учли?
  - Ветер дул на нас, а потом повернулся – зверь учуял.
  - Не надо было идти, как чувствовал, - это болел душой мой друг, он будто клянчил поддержку себе, своим чувствам. – Не пойду больше, у тебя и ветер поворачивается только бы не стрелять.
Это было в очередной раз, спорить не стану, но охотник я неплохой: стреляю – попаду непременно. Однако зверь не идёт, и мы собрались домой – там тепло, ждут и еда приготовлена, без трофеев обойтись можем. Но уходить всё равно не хотелось: вот говорят «чувство», может, оно и было? Собаки волновались, видя наши сборы: им можно не объяснять – люди уходят без добычи, а это не по правилам, их учили достать зверя.
Наш «караван», состоявший из десяти собак: по две с каждой стороны охотников, нас с другом, и две, самые отличные, у егеря. Две собаки принадлежали моему другу, остальные мои. Они смотрели на нас непонимающими глазами, будто спрашивали: почему мы уходим? Одна из них стала носом втягивать воздух, учуяла запах, остальные стали следовать примеру, но нюх у этой собаки был отменный и равных себе не имела.
  - Надо отпускать.
Я крикнул собакам команду и они, строго обученные, ринулись следом за Герой. Запах был едва уловим, и она то и дело останавливалась, пока не взяла след. Остальные уже учуяли, но шли согласно приказу за главным носом всей своры – такое послушание меня радовало, но травить зверя эта собака не должна, и следующая команда дала свободу всей своре – Геру я отозвал. Зверь был крупный – кабан, пришлось вмешаться и двумя выстрелами мы его уложили. Охота была окончена триумфально. Мы рассмотрели зверя: это было огромное животное, на земле лежал как гора, глаза ещё смотрели на нас, но дух вышел.
  - Доставят.
Егерь – бывалый охотник, не раз помогал отцу, сейчас верно служил у меня, его службой я был доволен. Он оставил метку: «чужая добыча» и вернулся в имение вместе с нами за людьми. Только к вечеру нам подали на вертеле куски кабанины, обжаренные на открытом огне. Охота удалась, домашние нас поздравляли.
Таких друзей у меня немного, он – из лучших. Сегодня выстрелом помог: спас, возможно, его и мою собаку, не успей. И так во всём: помогал, выручал – я старался отблагодарить, получалось.
Вот однажды, день, слегка приморозило, сани – друг приехал. Встретились, обнялись, пошумели: оба молоды – резвимся.
  - Я к тебе вот за каким делом….
Дальше он долго рассказывал, как очутился в долге, но это был лишь предлог, деньги он получил бы. Я напряжённо ждал.
  - Видишь ли, отец спросил: кто меня надоумил послать пасквиль на некую особу, ты её знаешь, я указал на тебя.
  - Ты понимаешь, стреляться мне, а я письма не знаю, и особа сия меня не интересовала.
  - Теперь что уж, - он печально вздохнул.
  - Ладно, расскажи суть.
  - Дама сия немного мне нравилась, но муж такой ревнивый, что выбросил меня на улицу, как только увидел входящим в её покои. А я всего лишь хотел поздравить её с днём ангела. Она, видите ли, поздравлений не принимает от посторонних и наглых, как я, ну и далее ты знаешь… брань, а потом на улицу.
Он пытался шутить, но выходило всё, что я его уговорил на это, а он пытался мне помогать, как друг. Я думал.
  - А деньги, ну ты понимаешь, нужны всё же.
Я чиркнул на бумаге сумму.
  - Выдадут. Теперь иди.
Я остался один. Приготовил дуэльные пистолеты. Он меня подставил, а сам понимает это? Он холост, я женат, дети. Голова шла кругом, мне объясняться с женой. А она поймёт? Письмо я написал короткое, с французского это звучало бы, как «прощай, моей вины в том нет».
Секунданты прибыли скоро, их было двое. Моим секундантом я упросил быть управляющего, он и сам не раз стрелялся и в секундантах моих состоял не единожды. Никто из этих господ не верил в мой «подлый» нрав, да и письмо писано не моей рукой, но любящий отец моего «друга» сумел устроить дуэль со мной, как с главным виновником этой «гнусной истории» по его дословному выражению. Моему секунданту я рассказал всё, как есть – он понял.
Утро. Почему все так любят стреляться по утрам? Утро после бессонной ночи…. Но я спал как убитый, совесть была чиста. Я убил, не меня. Наповал. Без отсрочки, с первой команды секунданта: «Господа, можете начинать». Мой выстрел прогремел первый, мой «недруг» был труп, когда выстрелил его пистолет – пуля прошла мимо.
Жена ничего не узнала, я вернулся – она ещё спала.
Дело замяли. Никто не извинился передо мной: отец, конечно же, знал свойство сына использовать других в своих целях и сам «друг» перестал им быть. Некому стало покрывать его долги, а играл он беспощадно к имуществу отца, вскоре долги перекрыли и всю недвижимость. На примирение я не пошёл, отца его не принял.
Но последствия этой истории, столь ужасные для одной стороны, для меня оказались и с лаской, и с примирением. Дама эта сама страдала от ревнивого мужа и искала способа избавиться от него: сама написала записку, в которой обозвала собственного мужа рогоносцем. Тот «узнал» руку любовника и им, нетрудно догадаться, оказался мой друг, на ту пору. Дама эта не была коварна, как ей казалось тогда, и посвятила в свои планы «любовника»: он застрелит на дуэли её мужа и будут счастливы вместе. «О, женщины!» - сказал бы я. Тот тоже – не промах, отправил стреляться меня, а сам отсиживался у таких же, как он «друзей».
На следующий день я нанёс визит этой «несчастной» вдове, посочувствовал её горю. Она выразила сомнение, уж не придумал я, что стрелялся с её мужем? На что я заверил её в точности всех действий. Дамы умеют скрывать чувства перед чужими людьми, но здесь её бедное сердце не выдержало: «Ах, это он вас?..» На что я ответил: «Вам следует знать все стороны этого пылкого сердца». Я удалился, но рассказывали и отчего-то хотели, чтоб я об этом узнал, «друга» моего швырнули с лестницы, повторив все повороты покойного мужа овдовевшей особы, так она отомстила за обман.
Дуэль замяли: нашлись влиятельные люди у этой особы, и все неприятности были вскоре забыты. Я расстался с женой, и какое-то время эта прекрасная особа была милой не только моему сердцу….