Как я пытался быть деревом, актером и... Глава 10

Тэги: гомосексуальные отношения, слэш, ориджинал, актер, художник, США, Нью-Йорк, романтика, юмор, флафф, повседневность, NC-17, подробная эротика.
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Даррин ничего не мог с собой поделать, но каждый раз на кастинге он чувствовал себя взволнованно. Возможно, поэтому и показывал себя неважно, вследствие чего получал малозначительные роли. Возможно, нет.

Сериал был не ахти какой кассовый, но благодаря десятилетиям своей съемки там успели побывать все мало-мальски известные и нет актеры. Слава сомнительная, зато шанс показаться в телевизоре практически неупускаемый.

Сидя на стуле под дверью, за которой проходило основное прослушивание, Даррин осторожно, но внимательно рассматривал всех, кто еще находился с ним в комнате. Некоторые могли стать известными в конце концов.

Две девушки болтали у кулера. Блондинка была одета в светлое боди поверх ядовито-розовых колготок и не уставала в свободное от распития воды время изгибаться в какие-то па.

— Отличная растяжка. На какую роль ты пробуешься? — спросила у нее темнокожая брюнетка в зеленом трико.
— Продавщица в палатке.
— Там будут показывать только лицо.
— Это да. — Блондинка шумно пополоскала горло водой. — Но голос у меня должен быть такой, чтобы все сразу поняли, какое тело.

Остальные экспонаты актерского музея мало чем отличались от нормальных людей. То пробуя реплики у зеркал, то бубня их фикусам или себе под нос, они хаотично перемещались по коридору, время от времени исчезая в комнате, где проходило прослушивание, а потом появлялись — то с улыбкой на лице, то с озадаченностью.
Успокаивая нервы, Даррин заболтал коленями, чем нарушил личное пространство парня рядом.

— Извините, — буркнул Споулз и поднял глаза.

Парень ему улыбался.

— Извиняю.

Даррин практически никогда не знакомился сам. Всегда это были третьи лица, сводившие его со вторыми. Или такие персоны, как Боми, которые начинали общаться с ним так, будто они знакомы пять лет, а не пять минут.
Поэтому он отметил, что сказал первое слово сам.

До того, как парень, сидящий перед ним, исчез за таинственной дверью, Даррин успел рассмотреть его. У него были темно-рыжие волосы, а бледная кожа казалась почти прозрачной. Челка падала на глаза, и он был немного похож на пони.

Закрывая за собой дверь, Пони оглянулся на Даррина, и тот задержал дыхание, забыв, как улыбаться.
Он ощущал себя одновременно плохо и хорошо. Удовлетворенно за то, что на него обратили внимание, но взволнованно, потому что нужно теперь выглядеть достойно, чтобы не отвлечь это внимание от себя.
Также Даррин подумал, что, может быть, и не взглянул на сидящего рядом, если бы не Луи. Не то чтобы Луи когда-либо обещал ему что-то особенное, но все это немного опустошало.
Он думал, действительно ли в нем было что-то не так, раз им не интересовались как парнем всерьез. Наверное, было.
Во всяком случае, стоило двигаться дальше. От Боми. От Мойше. От бесцельного секса. И от всего прочего.

Даррин поднял голову, когда дверь вновь приоткрылась, вынося Пони наружу. Хотя его глаз за шевелюрой было не видно, улыбался он крайне довольно. Видно, его на что-то взяли.
Еще одним шансом меньше.

Даррин проследовал за ним в таинственное помещение.
За длинным столом сидели две женщины — полная со стогом сена на голове и худая, не отлипающая от бутылки с водой, — и небольшой мужчина в круглых очках.
Обычное прослушивание. Как в театре.

Даррин все равно переволновался и чуть не сел мимо стула. Комиссия посмеялась. Это было отрадно.
Но на этом ее благосклонность кончилась. Женщина-стог перестала слушать, как он читает реплики с листа на планшете, уже после второй. Водохлебка смотрела за него, вроде как кивая, но совсем не в такт. Мужчина морщился.

— Вы где-то до этого играли? — спросил он, сняв очки и подышав на стеклышки.

Протирая их платочком, он посмотрел на Даррина глазами, которые оказались еще меньше без увеличительных стекол.

— В театре, — ответил Даррин, но не сразу. Он так вспотел и перенервничал, что забыл, что вообще где-то играл. — Последняя постановка была «Ромео и Джульетта». Шекспир.
— Большая роль? — уточнила водохлебка, с удивлением присматриваясь к нему.
— Значительная, да.

Все трое переглянулись. Небольшая пауза вселила в Даррина самые лучшие надежды. Хорошо, что он все же решился играть в театре. Такой опыт весьма помогал при построении кинокарьеры.
Они зашуршали бумажками, а потом мужчина в комиссии, окончательно затерев свои очки и водрузив их на нос, изрек:

— Пригласите следующего.

Даррин закрыл глаза и молча кивнул. Ну, не первые в его жизни пробы, не первый отказ. Настроение, конечно, немного стухло, но было бы странно, окажись иначе.
Еще не покинув аудиторию, он начал думать о том, чтобы купить бутылку вина и утолить свою неудачу. Но потом, пропустив за дверь нового ловца удачи, Даррин увидел Пони, который стоял у стены и ждал.
Ждал его.

…

— Я не рассчитывал вообще что-то получить, — поделился Мэтт, так звали Пони. — Но это здорово!

Он пригласил Даррина в кафе вниз по улице. Почти все места были заняты, и им пришлось сесть на высокие стулья у длинного стола, примыкающего к самой витрине.
Мэтт заказал им по коричной глазированной плюшке и кофе по-венски, где было столько сливок, что Даррин, в третий раз прикладываясь к чашке, никак не мог добраться до самого кофе.

— Думал просто сходить, — продолжил Мэтт, стряхивая с воротника крошку, — немного денег еще никому не мешало, да и на экране вдруг засвечусь, здорово же?
— Здорово, — согласился Даррин, всем своим видом не показывая, что то, что для того было пустяком, имело значение для него.
— В общем, это и есть такая роль, — Пони отодвинул пустую тарелку от себя, чуть улыбаясь, — вроде как я стою в очереди в банк и должен сказать этому… ну, этому, который играет мужа главной героини, что-то типа: «Куда прешь, козел!».

Роль, да еще и со словами.
Даррин вздохнул.

— Ты же свободен, да? — Мэтт не замолкал, и это по-своему было удобно. Не оставлял наедине с мыслями надолго. — Никаких парней? Девушек? Не люблю ходить на свидания с теми, кто уже занят.
— Это свидание?
— Вроде того.

Даррин полностью погрузился в чашку своего кофе, клюнув носом в сливки, чтобы как-нибудь пропустить свой черед говорить.
Пока они шли сюда, в кафе, они успели поговорить о многом. О музыке, которую слушали. Фильмах, которые смотрели в кинотеатрах. Мэтт рассказал, что его родители родом из Глазго, того, что в Европе, а не на западе Кентукки. И хотя их знакомство имело под собой что-то такое, речь о романтике еще не заходила.

— Я давно не был на… таких свиданиях, чтобы прямо свидания, — слукавил Даррин, надеясь, что все понял правильно. — Забыл, чем они отличаются от обычных встреч.
— Вот этим, например.

И Мэтт поцеловал его в щеку, щекоча скулу и нос пони-челкой.
Даррин засмеялся и потер шею.

— Спасибо.

Мэтт рассмеялся в ответ на это и допил свой кофе.

— Оставишь мне свой телефон? Я пришлю тебе смешных картинок.

У Даррина вспотела рука, и предоставленный карандаш то и дело выскальзывал. Не к месту Споулз вспомнил о телефоне, нарисованном ухажером Луи, и попытался выдать на стикере что-то смешное. Не получилось. Он перечеркнул каракулю и написал свой сотовый крупными цифрами.

— Даррин, — прочитал Мэтт подпись, пробуя его имя. — Здорово.

Когда он наклонился, волосы упали еще ниже, закрыв все лицо. Одним отточенным жестом Пони отвел их в сторону, открывая наконец свои глаза.
Они были бледными, как лунные камушки. И красивыми.

Даррин выдохнул и улыбнулся.

…

— Опять тебе поклонники пишут? — хмыкнул Луи, глядя, как сосредоточенно Даррин строчил очередное сообщение. — На фанатскую почту необязательно отвечать.
— А?

Сосед только отмахнулся.
Он выглядел немного растерянным последние дни. Купил какую-то книгу с уроками по рисованию головы и внезапно пришел к осознанию, что всегда начинал не с того. Разумеется, он заявил, что эта книга полна глупостей и автор сам не знает, о чем пишет. Но Даррин видел, как тайком Луи посмотрел на последние страницы с результатами и решил тихо попробовать.
Это было хорошей новостью.

— Новая работа мне по душе, — вдруг заявил Луи, заканчивая доедать шоколадки и отодвигая фантики в сторону. — Всего четыре часа в день.

С кружком рисования пришлось спешно закончить, и хотя Даррин знал реальные причины, Луи не уставал повторять, что это потому, что все художники там все делают не так, а его трепетная душа такого не выдержит.

— А что нужно делать? — Даррин отложил телефон, потому что наконец отправил свое сообщение и начал ждать ответа. — Умничать и делать вид, что разбираешься в искусстве?
— Смешно. — Луи скривился. — Нет, это оператор на аттракционе. Можешь зайти покататься, друзьям и родственникам скидка двадцать пять процентов.
— И чем она тебе по душе?
— Ну, знаешь. Всего четыре часа, — повторил он. — Остальное время я смогу посвящать себе и творчеству.

Даррин закатил глаза, но ничего не сказал.
Его молчаливость была вознаграждена.
Он даже не заметил, как осторожно Луи соскользнул со своего места и подобрался сзади, поэтому вздрогнул, когда ладони легли на его плечи.

Иногда Луи подкатывал, как крадущийся тигр. Делая вид, что все это ненавязчивое заигрывание и если что, еще можно успеть соскочить. Но каждый раз Даррин понимал, что он имеет в виду.
Поэтому и вздрогнул.

— Как насчет?.. — прошептал Луи почти в ухо.

Даррин закрыл глаза.
Последний раз был за пару дней до того, как он пошел на кастинг. До того, как почувствовал, что новое знакомство — не просто флирт. Ему очень повезло, что потом Луи озаботился новой работой и не приставал к нему, потому что он действительно не знал, что ответить.

Даррин чувствовал себя ужасно. С одной стороны, они вроде как начали видеться с Мэттом. По крайней мере, еще одно свидание закрепило эту мысль.
С другой стороны, несмотря на это, все теплое и уютное, что он испытывал в присутствии Луи, чему не мог дать названия, все еще было здесь. Но и к Мэтту он испытывал… интерес.
Сложно.

— Я не могу, — пробормотал Даррин.
— Почему? Я что-то… я что-то делаю не так?
— Не в этом дело. — Он повел плечами, чтобы Луи перестал его трогать.

Это едва ли помогло.
Луи перелез через спинку, падая на диван рядом.

— Ты… ты с кем-то встречаешься? — спросил он тихо.
— Вроде того.
— Ты не рассказывал. И какой он?
— Мы с ним познакомились на кастинге, — пожал плечами Даррин. — Его зовут Мэтт. Ему двадцать пять.
— Маловато для тебя. Я думал, хотя бы сорок. — Луи вздохнул. — Сексуальный?
— Ага.

Луи молчал некоторое время, спрятав руки под мышки. На его щеке был след от шоколада.

— Это серьезно, что ли? — спросил он напряженно.
— Не знаю. Да, — неуверенно ответил Даррин. — Надеюсь, да.

Наверное, Луи был расстроен тем, что у него никого не было теперь, в отличие от Даррина.
Или тем, что ему не за что поддеть Мэтта. Все же он был молод, привлекателен, и он подходил ему.
Или ему просто хотелось перепихнуться, а его обломали.

— И вы с ним уже спали? — вдруг выпалил Луи, вырывая Даррина из мыслей. — Ты же знаешь, что если нет, то это не считается.
— Какая разница? — Даррину не нравился этот разговор. — Это отношения.

Он не помнил, когда в последний раз общение с Луи было таким напряженным. Наверное, никогда не было.
Всегда были шутки и подколы, беседы о вещах не столь важных.

— Вдруг вы не сойдетесь? Знаешь, разные темпераменты и все прочее. Так что пока можно считать, что ты свободен.
— Нет.

Даррин старался не показывать этого, но он рассердился. И расстроился.

…

Было что-то в том, чтобы переписываться, а не обмениваться информацией лично, гораздо более откровенное. Даррин мог говорить все, что угодно, не боялся чужого взгляда. А паузу после какой-нибудь фразы мог объяснить тем, что отошел долить еще чаю.

Мэтт любил метал, комиксы, фильмы от Марвел, хурму и перчатки без пальцев. Мэтт печатал на телефоне очень быстро, и Даррин едва успевал ответить на одну реплику, как тот порождал еще десять новых. Заканчивал болтать с ним Споулз, когда садился телефон. Тогда он облегченно выдыхал и отправлялся заниматься прочей жизнью.
И все равно болтать ему нравилось.

Утром Даррин узнал, что Пони купил соляную лампу в форме утки, потому что она шла по скидке. А вечером — что Мэтт, прибираясь, нашел за кроватью лифчик своей бывшей девушки. Следом за этим сообщением шла ммс с фото.
Даррин расхохотался. Мэтту лифчик странно шел.

…

— Может, мне снова начать с кем-нибудь встречаться? — спросил Луи, примеряя на себя осенний жакет, который только-только достал из шкафа. Уже подходил по погоде.

Даррин хмуро размешивал свой кофе на кухне. Интересно, какой теперь смысл вкладывал Луи в эти свои встречи?

— А есть с кем? — спросил Споулз ради приличия, хотя ему вовсе не было интересно.
— Пока не решил. — Луи приколол к карману жакета аппликацию из цветной бумаги. По задумке это должно было быть чем-то вроде кленового листа. — Есть пара парней, которые подкатывают ко мне яйца. Один слушает хорошую музыку, второй может достать языком до носа.

Даррин громко захлюпал кофе. Как он и подозревал, размешалось плохо: весь сахар остался на дне, сверху было горько.

— Я не думал, что ты хочешь сейчас осесть, — вздохнул Даррин.

Звучало не очень хорошо. Как будто Луи только и делал, что перепрыгивал с одного члена на другой. Но, на счастье, сосед не обратил внимания на неудачный оборот и повел плечами.

— Раз все сейчас встречаются. — Он сделал ударение на слове «все», подразумевая, очевидно, Даррина. — Может, это модно. Да и Рождество скоро.
— Еще несколько месяцев.
— И все же. Одному не особенно весело сидеть под праздничной елкой. Столько восхитительных штук не провернешь одному. Омела там. Поцелуи. Поцелуи под омелой.
— Я понял.

Луи наконец нарядился для своего похода на, так сказать, работу.

— А, может быть, и не нужны эти отношения вообще, — подытожил он, гремя ключами. — Одна головная боль, а удовольствия немного. Знаешь, постоянные разборки, а что он подумает, а почему он такой и все прочее. Нет, у меня и без того много проблем.

И он захлопнул за собой дверь, оставив Даррина с его размышлениями.
Почему-то ему никогда не казались отношения с Луи головной болью. Потому что это и не было отношениями, очевидно.
Это и к лучшему.
Даррин допил кофе и тоже засобирался.