Сержант-младший командир

Наше обучение в школе сержантов закончилось. Пора возвращаться в свою часть к постоянному месту службы. В звании ефрейтора я вместе с друзьями возвратился в свою часть.

К концу подходил первый год службы. Старослужащие третьего года ждали приказ о демобилизации. Ждали его  и мы. Обычно о его выходе узнавали из газеты Красная звезда или Советский воин. Наконец - то это случилось. "Старики" воспрянули духом и на радостях доверили читать приказ молодому солдату.

 Это была шуточная традиция. В центре казармы ставили стол, на него- стул. Затем, вручив молодому солдату  "Красная звезда" с приказом Министра обороны поднимали на стул, откуда последний забирался на стол. Молодой солдат зачитывал приказ стоя на стуле, едва не касаясь головой потолка. Звучало троекратное Ура! и молодого солдата осторожно спускали со стола.

С этого дня жизнь "стариков" вступала в фазу ожидания отъезда из части. В столовую они ходили без строя, по желанию. Иногда шутки ради просили двух молодых солдат аккуратно под руки спустить их на первый этаж из - за опасности споткнуться, упасть и попасть в санчасть. А потом демобилизоваться после всех. Эта шутка обычно сопровождалась громким смехом и молодых и старослужащих. Старики запасались чемоданами, покупая их будучи в увольнениях.

 Мы с нетерпением ждали прихода нового пополнения, потому что с этого дня становились солдатами второго года службы. Последний сбор батальона на плацу и проводы старослужащих всегда вызывавшие какую-то необъяснимую грусть грусть. Мы расставались с друзьями по оружию навсегда. Были забыты мелкие обиды, но оставались памятные дни учёбы, постоянных строевых занятий, бессонные караулы и ещё много разного, без чего немыслима армейская служба шестидесятых годов.

 Утром мы проводили демобилизованных, а вечером прибыло новое пополнение. В основном, это были солдаты, призванные с мае месяца. Нам показалось это странным. Но всё выяснилось, когда мы узнали, что все они являлись солдатами русской и французской армий в кинофильме " Война и мир", съёмки которого проходили в это время. В отличии от сибиряков, солдаты, призванные из центральных областей России, были невысокого роста.

 Я был назначен командиром отделения и вскоре мне присвоили звание младший сержант. Мне  уже не нужно было  стоять на посту, в караул я обычно шёл разводящим. Прибавилась обязанность ходить на кухню дежурным вместе со своим отделением. В отделении теперь были солдаты всех лет службы. Третий год службы, как всегда находился в " привилегированном положении". На кухню я брал только своих солдат второго и первого годов службы. Кухня это всегда работа у столов: чистка картофеля, мытьё посуды после приёма пищи,  а самое главное контроль за подчинёнными, которые, при удобном случае были не прочь утаить банку тушёнки или пораньше смыться в казарму спать.

 Солдат к тому же, всегда находит повод как облегчить свою работу. Заведующий столовой старшина Хмыз был настоящим хозяйственником. Выдавал продукты строго по наряду,и никогда не ругал солдат за мелкие упущения. Любил порядок. Столы в столовой мы выравнивали по специально хранившейся у него шнуровки. По тому же принципу выставляли тарелки, ставили кружки. Половники клали с краю по той же верёвочки.

Но он всегда находил что-нибудь грязным. Ложки и миски вдруг оказывались плохо обезжиренными, а на кружках сохранился грязный ободок, который нужно было вытереть. Солдаты стремясь ускорить процесс нередко приходили к удивительно необычному способу мытья посуды. Старались пореже менять горячую воду в баке, или забывали налить в ёмкость жидкое стекло, которое выдавалось для обезжиривания посуды. Но часто это оборачивалось весьма не приятными последствиями для всего кухонного наряда, в том числе и для командира.

 В праздничные дни нам полагались макароны с тушёнкой.  Для чего выдавалось несколько целых банок, обильно перемазанных солидолом. Нужно было тщательно его обтереть, а уж потом открывать.  Но мои бойцы решили этот процесс ускорить. Банки поместили в моечную машину и в течении десяти минут сделали их чистыми. Это меня порадовало, но я зря радовался. Солидол в моечной машине полностью от кипятка не растворился, а осел на металлических стенах моечной машины. Первая смена после завтрака  ушла в казарму, а повара стали готовиться к выдаче обеда второй смене. Но поданные к столу тарелки оказались скользкими и выскальзывали из рук. Меня они , чтобы выяснить причину.

Я провёл пальцем по тарелке, палец скользил, оставляя жирный след. Только тогда мне стало ясно, чем обернулось мытьё банок с тушёнкою в моечной машине. Тарелки пришлось срочно мыть в горячей воде в ручную и вытирать тряпками. Я отчитал инициатора этого мероприятия, припомнив наш первый с ним наряд на кухню в первый год службы.

 Нам тогда поручили чистить картошку на весь батальон. Старшина пояснил это можно делать механическим путём на картофеле чистящей  машине, делая не большие закладки. Но мой тёзка Виктор решил ускорить процесс и засыпал в машину по - пол ведра сразу. Машина недовольно урчала, с трудом проворачивая всю массу. Запахло горелой проводкой и машина приказала долго жить.

 Вручную чистить картошки два бака оказалось не так-то просто. Мы чистили её всем отделением почти всю ночь. Кто-то вообще редко чистил картошку до службы в армии и срезал кожуру чуть ли не пол картошки. В результате повара с трудом набрали её на завтрак. Обошлось. Главный хозяйственник в этот день на кухне не появился и нам всё сошло с рук. Не то, не миновать бы мне гауптвахты, которой нам всегда грозил наш подполковник. Свою мечту он всё таки исполнил и перед самой  демобилизацией арестовал моего коллегу сержанта Стельмаха, с которым мы вместе были в сержантской школе.

  А служба продолжалась.  Впереди нас ждали суточные тактические учения в зимний период, которые проводились ежегодно. Нашего старого ротного перевели на другое место службы, а к нам пришёл новый ротный. Раньше он преподавал в Суворовском училище и направление его на службу в Москву в качестве ротного, было повышением по службе. Это был настоящий офицер, выдержанный, справедливый.

Иногда он относился к нам, как к большим детям. Редко кого наказывал, но был требователен к своим офицерам-взводным. Я всегда вспоминаю его и своего старшину.
Они делали из нас солдат, понимая, что три года службы тяжёлое испытание для человека начинающего самостоятельную жизнь.