О любви

Кто из домашних оставил чайнизфуд в кухне на столе, я так и не дознался.  Француз Федор, хоть и весит около тридцати фунтов, запрыгивает на стол легко, как кошка. Все коробочки с недоеденной китайской едой разворотил, что в них было сожрал. Съел даже философское печенье. Оставил только записочки:  "Акула будет рада, если весь мир окажется под водой," "Быстро открывай глаза, медленно открывай рот".
Спит Федор только со мной. Я пытался было не пускать его в спальню, но тогда он садится у двери и плачет, как ребенок. Ветеринар так и сказал: "Продукт эволюции, обратная сторона гуманизации — они притворяются нашими детьми." Впустил собаку. Он сразу успокоился,  улегся на коврике, но как только я уснул, запрыгнул на постель и влез под одеяло. Когда эта тварь - французский бульдог, оказывается в постели, в нем сразу включается программа охраны. Моя жена вышла из ванной и увидела торчащую из под одеяла ушастую башку, которая следила за каждым ее движением и угрожающе рычала. Хлопнула дверью и ушла спать в свою комнату. Я даже не проснулся. Разбудил меня пес ранним утром. Он вылез из под одеяла и принялся по мне ходить.
 — В чем дело? — спросил я.
 — Мне нужно на улицу, — сказал Федор.
 — По–маленькому или по–большому.
 — По–маленькому я бы даже не стал вас, папа, будить.
 — Не можешь потерпеть?
 — Посрать и родитъ – нельзя погодить, — сказал Федор.
 — Я же тебя целый час водил вечером по улицам.
 — Это все чайниз, — сказал Федор.
Я встал и принялся одеваться.
 — На улице дождь, — сказал Федор.
 — Сделаем вокруг блока и домой, — сказал я Федору.
 — Папа, вы же знаете, что я не могу за один раз, мне нужно походить, мне одного блока мало.
 — Ладно, куда пойдем?
 — Пошлите к станции сабвея, мне там одной жучке нужно сообщение оставить.
 — Кто она?
 — Белая бультерьеша. Молодая, но та еще сучара.
 — Тебе нравятся бультерьерши?
 — Да, а что?
 — Ты же чистокровный французский бульдог. Знаешь сколько я за тебя заплатил?
 — Сколько?
 — Две с половиной штуки. Ты стоил мне две тысячи пятьсот американских долларов.
 — Вы что, жалеете об этом?
 — Нет не жалею.
 — А что вам больше всего во мне нравится?
 — Ты породистый.
 — То, что вы говорите — чиста фашизм.
 — Причем здесь фашизм. Ты француз, она бультерьер. Что из вашего союза может получиться?
 — Папа, можно я отвечу вопросом на вопрос. Почему вы – еврей женились на беларуске?
 — Ну, это совсем другое.
 — Нет, не другое, а тоже самое. Я ее люблю!